Наиболее опасна для «Варяга» была двухорудийная восьмидюймовая кормовая башня «Асамы», чьи фугасные снаряды и нанесли крейсеру наибольшие повреждения. Пара легких бронепалубных крейсеров «Акаси» и «Такачихо» находились в отдалении, кабельтовых в пятидесяти пяти. То есть фактически в бою не участвовали. Молодой и неопытный командир «Акаси», капитан 2-го ранга Миядзи Садатоки, вместо правой циркуляции заложил левую. Из-за чего курс «Акаси» и «Такачихо» должен был дважды пересечься с курсом «Асамы» и «Чиоды».
Неожиданно из-под правой скулы «Асамы», с противоположной от «Варяга» стороны, беззвучно, как в немом кино, в небо выметнулся столб буро-желтого дыма. Секунду спустя стеной встало ревущее, ярко-желтое пламя, и полыхнул второй взрыв, многократно сильнее первого. Угольно-черный шимозный дым шапкой накрыл корабль почти до самой кормовой башни. Секунд пятнадцать спустя докатился грохот взрыва. На «Варяге», затаив дыхание, наблюдали, как, обнажив перо руля и бешено вращающиеся винты, в небо задралась корма японского «карманного броненосца». Потом то, что осталось от его носовой части, ударилось о песчаное дно. «Асама» резко повалился на правый борт и в таком положении лег на грунт. Поскольку глубина бухты в этом месте была меньше ширины корпуса, то левый борт на два-три метра остался над поверхностью воды. Это спасло жизнь многим членам команды крейсера.
Никто не понял – что стало причиной гибели «Асамы». Для всех сторонних наблюдателей все выглядело как самодетонация шимозных снарядов из боекомплекта носовой башни. Зная коварное свойство этой взрывчатки, можно было ожидать от нее все что угодно.
А на самом же деле случилось вот что: противокорабельная ракета П-1000 «Вулкан» ударила свою жертву в правую скулу, между форпиком и носовой башней. Кумулятивная струя, созданная взрывом полутонны «морской смеси», как бумагу пробила бронепояс, внутренние перегородки, пороховой и снарядный погреба и, ослабнув, дотянулась до котельного отделения. Температура в отсеках, оказавшихся на пути огненной волны, поднялась до тысячи двухсот градусов Цельсия. На «Асаме» была принята английская картузная система заряжания. Она, конечно, избавляет вас от стреляных гильз, но если у вас вспыхнет порох… Словом, не обижайтесь.
Это и было тем ярко-желтым пламенем, которое вырвалось из всех щелей в носовой части крейсера в первые секунды после попадания. Немного спустя инициативу поддержали шимозные снаряды в снарядном погребе. У крейсера по линии носовой башни оторвало носовую часть, и в гигантскую пробоину внутрь корпуса врывался ревущий поток воды, выгибающий переборки, словно они были сделаны не из стали, а из картона, и сносящий клинкетные двери. Дело усугублялось пятнадцатиузловым ходом, усилившим давление воды, на и так ослабленные взрывом конструкции крейсера. Все, душа ракеты могла быть спокойной, она сделала все наилучшим образом.
После нескольких секунд гробового молчания команда «Варяга» взревела от ярости и восторга. Вопли моряков не были похожи на традиционное «ура». Слишком велико было ожесточение боя, и люди, словно в их тела вселились души первобытных предков, диким ревом приветствовали страшную гибель врага. Раненый и контуженый капитан 1-го ранга Руднев приподнялся, опираясь на плечо своего ординарца Чибисова. Он не верил своим глазам – несколько мгновений сражения, и вот, по реке времени мимо неожиданно «проплывает труп твоего врага».
Но для «Варяга» ничего еще не было кончено. Командирами японских крейсеров теперь владела только одна мысль – отомстить! Еще недавно стремившиеся отойти на безопасное расстояние японские бронепалубники начали разворачиваться в сторону «Варяга». Но на самый быстрый разворот бронепалубному крейсеру надо не менее восьми минут. И этого времени у них не оказалось. «Ураны» отстали от «Вулкана» всего на три с половиной минуты. И застали японцев врасплох.
Все глаза были устремлены на «Варяг», и до первого взрыва японцы на крейсерах даже не подозревали, что их сейчас начнут убивать. Зато подлетающие «Ураны» хорошо разглядели на японских миноносцах. Эти сигарообразные снаряды с крыльями были чем-то похожи на летящие по воздуху мины Уайтхеда. Рыская в полете, словно гончие, несущиеся за добычей, они навели мистический ужас на японцев. Ну не может созданный руками человека снаряд сам искать цель – тут явно было дело рук могучих магов.
Тем временем быстрые как молнии летучие демоны приближались к японским крейсерам. Командир 14-го отряда миноносцев, капитан-лейтенант Сакураи в бессильной ярости сжал кулаки. Он велел стрелять по этим творениям гайдзинов из 47-миллиметровых пушек, но пока матросы бежали к орудиям, крылатые молнии просвистели мимо, не обратив внимания на такую мелочь, как 152-тонные миноносцы.
Противокорабельная крылатая ракета «Уран» имеет дальность полета до 260 километров, турбореактивный двигатель, работающий на керосине, скорость полета 300 метров в секунду и боевую часть весом 145 килограммов… Рассчитана она на поражение надводных кораблей водоизмещением до 5000 тонн. Самые крупные из их целей «Нанива» и «Такачихо» имели в полтора раза меньшее водоизмещение – 3660 тонн.
На «Варяге» открыли по приближающимся японцам беглый огонь и поэтому не заметили подлетающих снарядов. Зато не разглядеть четырех сильных взрывов, почти одновременно громыхнувших на японских кораблях, было невозможно. Старший артиллерийский офицер «Варяга», лейтенант Зарубаев, сдвинул на затылок покрытую копотью некогда щегольскую фуражку и вытер рукавом кителя взмокший, покрытый разводами сажи лоб.
– Господа, – почти простонал он, – я решительно ничего не понимаю – опять, как с «Асамой», с неподбойного борта?!
Крейсер «Акаси» после попадания ракеты и последовавшего за этим взрыва котлов разломился пополам почти мгновенно. Сейчас над водой торчали лишь его мачты и верхушки дымовых труб. «Наниву» «Уран» ударил под переднюю рубку. Контр-адмирал Уриу и его штаб погибли мгновенно. А в пробоину, через которую, наверное, мог бы проехать паровоз, уже вливалась водопадом вода. На месте, где менее минуты назад был крейсер «Такачихо», сейчас плавали какие-то обломки и виднелись головы тонущих японских моряков. «Ниитака» села на грунт, и над поверхностью воды торчали две ее мачты и три трубы. Только «Чиода» продолжала приближаться к «Варягу» четырнадцатиузловым ходом.
«Кореец» лихо завершил циркуляцию и оказался у борта «Варяга». Для «Чиоды» попытка в одиночку атаковать русские корабли превратилась в утонченный вид самоубийства. На пятнадцатикабельтовых русский огонь стал точным, а на десяти – просто убийственным. А ведь для того чтобы выпустить в «Варяг» мины Уайтхеда, надо было подойти на расстояние пяти кабельтовых и повернуться бортом. Два выпущенных почти в упор восьмидюймовых снаряда с «Корейца» разворотили борт японского крейсера в районе бака. На «Чиоде» была сбита дымовая труба, а ее обломки упали в машинное отделение. Жирный черный угольный дым тяжелой пеленой стал расползаться по палубе, отравляя экипаж крейсера. Ход упал до трех-пяти узлов. Не дойдя до «Варяга» семи кабельтовых, «Чиода» стала быстро садиться носом и крениться на левый борт. Через несколько минут крейсер перевернулся.
Японские миноносцы стаей волков кружили рядом с потерявшим управление русским крейсером. Атаковать среди бела дня хоть и поврежденный, но не потерявший возможность вести огонь «Варяг» было самоубийственной затеей. Командиру 9-го отряда капитану 2-го ранга Ядзиме и командиру 14-го отряда миноносцев капитан-лейтенанту Сакураи почти одновременно пришла в голову одна и та же мысль. Не сговариваясь, они отдали команды, и миноносцы их отрядов стали перестраиваться, чтобы, разойдясь по широкой дуге, атаковать русский крейсер одновременно со всех сторон. Хоть одна выпущенная торпеда да попадет в цель. Но времени, чтобы осуществить этот маневр, у них уже не было.
9 февраля (27 января) 1904 года, 12:25. Внешний рейд порта Чемульпо. Крейсер 1-го ранга Российского Императорского флота «Варяг»Шпирон – носовой таран «Варяга» мягко ткнулся в отмель у острова Идольми. Капитан 1-го ранга Руднев скомандовал: «Стоп-машина», и крейсер замер. Командир собрал вокруг себя старших офицеров.
– Вениамин Васильевич, – обратился он к своему старшему офицеру, – будьте любезны, за вами – контроль и устранение повреждений. Подводите пластырь, бейте клинья, тушите пожары. И попрошу сделать все спешно, ведь неизвестно, сколько времени продлится затишье.
– Будет исполнено, Всеволод Федорович, – кивнул капитан 2-го ранга Степанов. – С победой всех нас и с чудесным избавлением! А о срочном исправлении повреждений могли бы не напоминать. Или вы меня плохо знаете?
– Знаю, знаю, Вениамин Васильевич, – кивнул Руднев, – но для порядка обязан напомнить, – он посмотрел на старшего артиллерийского офицера лейтенанта Зарубаева. – А вы, Сергей Валерианович, прикажите зарядить шестидюймовки сегментными снарядами. Японские миноносники нас в покое не оставят, им сейчас месть важнее жизни. Смотрите – как кружат. И хочется и колется. Знают, что атака на нас днем – патентованный способ самоубийства, тем более что наш борт с разбитыми орудиями мы прикрыли островом…
– Знаю, знаю, Вениамин Васильевич, – кивнул Руднев, – но для порядка обязан напомнить, – он посмотрел на старшего артиллерийского офицера лейтенанта Зарубаева. – А вы, Сергей Валерианович, прикажите зарядить шестидюймовки сегментными снарядами. Японские миноносники нас в покое не оставят, им сейчас месть важнее жизни. Смотрите – как кружат. И хочется и колется. Знают, что атака на нас днем – патентованный способ самоубийства, тем более что наш борт с разбитыми орудиями мы прикрыли островом…
– Я, Всеволод Федорович, другое заметил… – затронул Зарубаев волнующую всех тему, – все взрывы-с на японских кораблях чудесным образом произошли с неподбойного для нас борта. И даже «Асама» явно не сам взорвался, как многие говорят. Погреба у него в конце рванули, я его тогда в оба глаза наблюдал. Первый взрыв на нем – это не шимоза, и даже не кордит, да на наш пироксилин тоже не похоже. Это что-то другое… И рвануло на дальней от нас правой скуле…
– Это не могут быть гальванические или самодвижущиеся мины, – вступил в разговор старший минный офицер лейтенант Берлинг, – взрывы не подводные-с, фонтан воды не наблюдался.
– Это я и сам видел, Роберт Иванович, – кивнул лейтенант Зарубаев. – Загадка! Только вон, миноносники японские с той стороны что-то углядели, похоже на то, как они вели себя перед тем, как взорвались «Акаси» и «Такачихо». Там какая-то суета и стрельба, похоже, что палят в воздух…
– Господа, – прервал споры командир «Варяга», – разойдитесь по постам и приступите к исполнению своих обязанностей. Истина сама прояснится, так или иначе. А вы, Николай Григорьевич, – повернулся он к старшему механику Лейкову, – проверьте механическую часть. Сразу после заделки пробоин и исправления повреждений пойдем в Циндао…
Лейков кивнул:
– Хорошо, Всеволод Федорович, но должен вас предупредить, что котел номер три сдвинулся с фундамента и дал течь. Теперь наш парадный ход – четырнадцать узлов, не более. Исправление сего повреждения возможно только в Артуре или Владивостоке.
Услышавший этот разговор лейтенант Беренс, старший штурманский офицер «Варяга», воскликнул:
– Но почему, Всеволод Федорович?! Неужто мы не сможем дойти до Артура?
– Дойти до Артура, Евгений Андреевич, мы сможем, – ответил Руднев, – только вот сдается мне, что там мы встретим весь японский флот во главе с адмиралом Того. Не просто же так забрел сюда адмирал Уриу? Если в Циндао мы не сможем починиться в установленные международным правом сроки, то интернируемся до конца войны, которую Россия, с Божьей помощью, конечно же выиграет. Оставаться в Чемульпо мы никак не можем. Если сюда на огонек заглянет хотя бы еще один японец, то мы не отобьемся и от такой старой галоши, как «Мацусима». Не уверен, что невидимый покровитель поможет нам еще раз…
В этот момент речь командира была прервана криком сигнальщика, подобно обезьяне висящего на обломках боевого грот-марса:
– Ваше высокоблагородие, господин капитан первого ранга, Всеволод Федорович, Там, там… – матрос махал рукой в сторону открытого моря. – Летят!
Морщась от головной боли, Руднев поднял к глазам поданный ординарцем Чибисовым бинокль. Маленькие черные точки, прорезавшиеся НАД горизонтом, превратились в девять странных объектов явно рукотворного происхождения. Пока даже морской бинокль не позволял увидеть их во всех подробностях.
Лейтенант Беренс, который тоже рассматривал аппараты в бинокль, заметил:
– Всеволод Федорович, вы сочинениями господина Жюля Верна не увлекаетесь?
– Нет. А что такое, Евгений Андреевич? – спросил Руднев, опустив бинокль.
– Если бы вы их прочитали, то знали бы, на что ЭТО похоже, – ответил Беренс. – Есть у господина Верна романы «Робур-Завоеватель» и «Властелин Мира». Так герои этих романов летали на похожих аппаратах. Да и о снарядах, топящих военный корабль одним попаданием, он тоже рассказал. В романе «Флаг Родины» об этом написано.
– Фантазер вы, Евгений Андреевич, – снисходительно заметил механик Лейков. – А еще у господина Жюля Верна были подводная лодка «Наутилус» и «Плавучий остров». С инженерной точки зрения мы сейчас только-только начали подступаться к этим задачам. О подлодках Александровского и Джевецкого пока было больше разговоров, чем дела, «подводный миноносец № 113» в прошлом году спустили на воду на Балтийском заводе. Но пока не ясно, что из него выйдет, а чтоб вот так свободно летать по воздуху…
– Николай Григорьевич, вы возражаете против очевидного, – отпарировал Беренс, – вот же оно, летит. И крыльями не машет, между прочим…
Тем временем неведомые аппараты подлетели поближе. Восемь из них затеяли игру в «пятнашки» с японскими миноносцами, а девятый, чуть меньший по размерам, направился к «Варягу». Команда, бросив свои дела, открыв рты наблюдала за приближением летучего корабля. Господа офицеры не выделялись из общей массы.
Наконец лейтенант Беренс, преодолев оторопь, заметил командиру:
– Вот, Всеволод Федорович, и ваши таинственные незнакомцы пожаловали, собственными персонами.
Приблизившийся аппарат удивлял своими очертаниями. Два больших вращающихся винта над корпусом слились в полупрозрачные круги, остекленная пилотская рубка отбрасывала яркие блики, на большом воздушном руле была нарисована красная пятиконечная звезда и тут же рядом, на корпусе – Андреевский флаг.
«Sic!!! – Наши? – Откуда?!» – пронеслись в головах невнятные мысли.
Отбрасывая вниз воздух своими винтами, странный аппарат завис над кормой «Варяга» примерно на пятисаженной высоте, отчего на палубе поднялся настоящий ураган. Придерживая руками фуражки, господа офицеры наблюдали, как в сторону сдвинулась металлическая дверь с квадратным иллюминатором и на палубу «Варяга» упал тонкий линь. По нему вниз соскользнул человек в странной, но, несомненно, военной форме. Пятнистая желто-зеленая куртка с погонами на плечах и множеством карманов на груди, сдвинутый на ухо такой же пятнистый берет, тельняшка в распахнутом вороте. Ловко обогнув обломки упавшего на палубу грот-марса и миновав оторопевших матросов, незнакомец приблизился к группе старших офицеров.
У незнакомца оказались погоны русского образца, лейтенанта, если по-морскому, или поручика, если по-сухопутному. Безошибочно определив старшего в группе офицеров, пришелец, откозыряв, представился:
– Здравия желаю, господин капитан первого ранга, старший лейтенант Главного разведывательного управления Бесоев Николай Арсеньевич.
– Очень приятно, господин лейтенант, – Руднев пожал ему руку, – капитан первого ранга Руднев Всеволод Федорович, командир крейсера «Варяг». Скажите, Николай Арсеньевич, вы можете прояснить нам все произошедшее?
– Что именно – нападение японцев или то, что за ним последовало? – вопросом на вопрос ответил Бесоев.
– И то и другое, Николай Арсеньевич, – кивнул Руднев.
Господа офицеры приготовивились услышать наконец разгадку происходящего. Навострили уши и стоявшие поблизости матросы.
– Ну, с японцами все просто. Они для себя решили, что Корея отлично подходит на роль их колонии. Ну а поскольку русские, которые мешают ее занять, не люди, а «западные варвары», то можно, взяв денег у других «западных варваров» – англичан, построить флот и попробовать напасть на Россию при помощи хитрости и обмана. Причем, если так повернется фортуна, этим господам Кореи будет мало. Им подавай Сахалин, Камчатку, Владивосток, да и от Маньчжурии они тоже бы не отказались. Но с сегодняшнего полудня, ровно с двенадцати по сеульскому времени в дело вступила наша эскадра, и теперь, господа офицеры, я не дам за Японскую империю даже подметки от старого сапога. Вот так! Поподробней мы можем поговорить там, где нас не услышат посторонние, в конфиденциальной обстановке… Хотя кают-компания, я полагаю, уничтожена японским снарядом?
– Моя каюта вроде уцелела, – с сомнением произнес Руднев, – но только места там… А, ладно! С нами пойдут: лейтенант Зарубаев, лейтенант Беренс, лейтенант Берлинг… Пожалуй, хватит?!
Старший лейтенант Бесоев кивнул:
– Всеволод Федорович, пригласите еще корабельного батюшку. В моем рассказе есть моменты, которые ему тоже будут интересны. И поручите господину Храбростину подготовить ваших раненых к передаче на плавучий госпиталь, который подойдет к Чемульпо не позднее чем через два часа.
9 февраля (27 января) 1904 года, 12:55. Внешний рейд порта Чемульпо. Крейсер 1-го ранга Российского Императорского флота «Варяг»Старший лейтенант ГРУ Николай Арсеньевич Бесоев
Так, кажется, все собрались… Не хватает только старшего офицера «Варяга» Степанова, который в нашей истории требовал сделать еще одну попытку прорыва. Ну да ладно, пусть занимается своими делами. Ведь это его корабль, избит по самое «не хочу». Все смотрят на меня, но я жду.