Теперь пути назад не было. Держась ближе друг к другу, путешественники шли к башне. Деревянный человечек ждал, стоя в высокой нише у обитых железом дубовых дверей. Одна створка была открыта. Человечек ступил туда и исчез. Вил долго смотрел вверх, на черный камень башни, потом вытащил из-под рубашки кошель с эльфинитами и вместе со своими спутниками вошел внутрь.
Какое-то время они стояли, слепо вглядываясь во мрак. Потом дверь захлопнулась, кто-то закрыл замок. Из стеклянного шара, подвешенного к потолку, заструился сияющий белый свет, мягкий и ровный, совсем не похожий на желтый дрожащий свет горящего пламени. Повсюду стояли деревянные человечки, их корявые тени лежали на стенах, тихо покачиваясь.
Вдруг откуда-то появилась женщина, одетая в черное, побеги лилового паслена сплетались с одеждой и волосами.
— Малленрох! — прошептал Хебел, и Вил Омсфорд почувствовал, как на него повеяло холодом смерти.
Глава 42
Второй день битвы за Арборлон — день крови и боли, смерти и великого мужества — был днем Андера Элесседила. Всю ночь демоны переправлялись через Поющий родник, группами и по одному, и вот вся черная армия собралась у подножия Каролана, растянувшись по берегу насколько хватало глаз и наводя ужас. На рассвете демоны атаковали город. Они с воплями бросались на Эльфитч, свирепые, обезумевшие от ненависти. Они заполнили весь склон, карабкались вверх по отвесным стенам утеса, пробираясь сквозь град эльфийских стрел. Демоны шли вперед черной волной, казалось, она вот-вот сметет защитников и погребет их под собой.
И именно Андер Элесседил остановил ее. Не было больше усталости, не было разочарования и безысходности, не было сомнений, которые преследовали его после поражения в Клине Хельса. Андер снова поверил в себя и в несгибаемую решимость тех, кто сражался бок о бок с ним. Это был великий день в истории эльфийского королевства, и принц Андер был главным героем этого дня. Он сплотил вокруг себя армии четырех народов. Боевые знамена реяли на утреннем ветру: серебряные орлы и сплетенные ветви дуба — эмблемы эльфийского войска; серо-красные ленты Вольного корпуса и черные кони на знамени Старой гвардии; изгиб Серебряной реки на зеленом поле — у карликов; молот и синие горы на стяге горных троллей Кершальта. Никогда раньше не развевались эти знамена вместе. Никогда раньше, за всю историю Четырех земель, эти армии не объединялись, чтобы вместе сражаться с общим врагом. Тролли и карлики, эльфы и люди — народы нового мира вместе противостояли злу мира древнего, и в этот единственный, великий день Андер Элесседил вел их, вдохновляя своей отвагой и решимостью.
Казалось, что он одновременно был везде: на вершине утеса и у нижних ворот Эльфитча, когда на коне, когда пешим, но всегда — в самом горячем месте боя. И всегда — впереди: кольчуга ярко сверкала на солнце, посох Элькрис высоко поднят. Демоны рвались к нему. Там, где появлялся Андер, раздавались приветственные крики, силы защитников словно удваивались — и они оттесняли назад напирающую черную массу.
Это был день героев, мужество принца Андера воодушевило защитников Арборлона. Эвентин Элесседил сражался бок о бок со своими солдатами, и уже одно его присутствие здесь, на поле боя, окрыляло эльфов. Алланон, закутанный в свой неизменный плащ, синим огнем сдерживал взбешенных демонов. Дважды демоны прорывались через ворота третьего уровня, и дважды тролли во главе с Амангаром отбрасывали их назад. Сти Джанс и солдаты Вольного корпуса бросились в контратаку и смели демонов с пролета до ворот второго уровня, почти отбив и сами ворота. Эльфийская кавалерия и карлики-землекопы укрепились по краю Каролана и скидывали вниз тех демонов, которым удалось взобраться по скале, минуя Эльфитч.
Временами казалось, что защитники больше не могут удерживать оборону, что им не устоять под натиском черной волны, но войско вел Андер Элесседил, и эльфы выстояли. День прошел, темнота опустилась на Каролан, демоны вновь были вынуждены отступить в лес у подножия утеса, исходя криками бессильной ярости. Защитники Арборлона продержались еще один день. Это был звездный час Андера Элесседила!
Но вдруг все изменилось. С наступлением ночи демоны снова атаковали. Они рвались к воротам третьего уровня, по пути гася факелы, которые зажгли эльфы. Эльфы мужественно сопротивлялись, горные тролли держали ворота, все остальные сражались на стенах. Но на этот раз натиск был слишком силен: в конце концов ворота треснули и разломились на части. Демоны бросились в образовавшийся пролом, сметая все на своем пути.
Демонам, которые, минуя Эльфитч, карабкались прямо по скале, тоже удалось прорваться. Они проскользнули между рядами эльфийской кавалерии, охраняющей утес, и понеслись к городу. Более сотни ринулись к Садам Жизни, к той, что столько веков своей силой держала их в тюрьме пустоты. Но там их встретили воины Черной стражи, которые с начала боя стояли наготове у ворот Садов, полные решимости выполнить свой долг и пусть погибнуть, но защитить древнее дерево — их надежду и силу.
Другому отряду демонов удалось обойти ловушки карликов у разобранной лестницы на южном склоне Каролана: демоны пробили туннель прямо под укреплениями и вышли к вершине утеса. Они двинулись к восточному краю, обогнув Черных стражей и Сады Жизни, пробрались в сумраке за линию сторожевых огней и бросились к городу. Демоны убивали встречающихся им на пути раненых эльфов, которые шли в город с поля боя. И неизвестно, сколько бы эльфов погибло, если бы не патруль карликов-землекопов, которые помогали эльфам охранять подступы к городу. Заслышав крики, они тут же поняли, что демоны пробрались на утес, и поспешили на помощь. Когда закончился бой, лишь трое карликов остались в живых. Из демонов не осталось ни одного.
К рассвету вершина была полностью очищена, но третий пролет Эльфитча остался в руках демонов, и теперь они угрожали четвертому. Темные полчища вновь собрались у подножия утеса. Сплошной стеной двинулись они, вопли разорвали утреннюю тишину, идущие впереди тащили тяжелый деревянный таран. Они ударили по воротам — преграда разлетелась на куски, демоны рванулись в пролом. Тролли и эльфы быстро выстроились плотной фалангой — демоны налетели на стену копий и пик, железо глубоко вонзилось в корчащиеся черные тела, но демоны напирали, и эльфам пришлось отступить за укрепления пятого уровня.
Положение было отчаянным. Уже потеряны четыре из семи пролетов Эльфитча. Демоны — на полпути к вершине утеса. Андер возглавил центр обороны, фланги держали Амантар и Керрин с остатками личной гвардии. Казалось, еще чуть-чуть, и демоны прорвутся, но тут на стене появился Алланон. Друид высоко поднял руки, и синий огонь полетел вниз, по всей длине пролета, разметав наседающих демонов и обратив ужасный таран в горстку золы. Оглушенные болью и страхом, демоны бросились назад.
Все утро демоны пытались прорвать оборону пятого уровня. Вперед вышли два огра, два великана-людоеда, и навалились на ворота — раз, другой. Дерево трещало, железо стонало — ворота под дались, огры вломились на пятый пролет, раскидав в стороны защитников. Горные тролли пытались остановить их, но великаны быстро разделались с ними. И снова Андер сплотил своих обезумевших от ужаса воинов и повел их вперед.
Конь Эвентина был убит прямо под ним, и старый король упал на дорогу, не доехав до безопасных ворот шестого уровня. Демоны видели это. С жутким воем они рванулись вперед. И настигли бы короля, если бы не Сти Джанс. Вольный корпус преградил демонам путь — мечи кромсали черную массу. Эвентин поднялся на колени, весь в крови, оглушенный, но живой. Керрин поспешил ему на помощь, и солдаты вынесли короля с поля битвы.
Андер Элесседил вышел навстречу чудовищам и высоко поднял посох Элькрис, призывая своих солдат встать рядом с ним. Амантар и Сти Джанс сражались не на жизнь, а на смерть на стенах, но никак не могли добраться до эльфийского принца, и Андер оказался один против целого полчища демонов.
Тогда Алланон свистом подозвал к себе Даена, без слов выхватил поводья Плясуна из рук удивленного крылатого всадника и вскочил на гигантского рока. В следующую секунду он уже летел вниз, черный плащ развевался как парус. Пронзительно вскрикнув, Плясун опустился в самую гущу демонов и принялся рвать их когтями и клювом. Черная масса рассыпалась. Синее пламя объяло весь пролет. Маг тут же схватил оглушенного Андера, что-то крикнул Плясуну, и рок поднялся в воздух; внизу защитники отступали, прорываясь к спасительным шестым воротам.
Огонь друида полыхал еще несколько секунд, потом затрещал и погас. Взбешенные демоны бросились вслед отступающим эльфам, но карлики-землекопы были уже наготове: со скрипом завертелись железные блоки, цепи, держащие уклон, натянулись в струну, ослабевшие подпорки пролета сдвинулись, вытягиваемые лязгающими цепями. Содрогнувшись, весь пятый пролет обрушился вниз. Демоны скрылись в облаке пыли. Крик и визг заполнили воздух.
Когда пыль осела, защитники увидели, что весь Эльфитч, от шестого пролета до четвертого, представляет собой груду камней и раскрошенных деревянных балок. Придавленные камнями, изуродованные и неподвижные, черные тела демонов покрывали утес. Те, кому удалось выжить, отступали обратно, к подножию скалы, увертываясь от все еще падающих камней и обломков. Наконец все демоны скрылись в лесу.
В тот день наступления больше не было.
Эвентина, страдающего от многочисленных ран, принесли в его спальню. Верный Гаел был уже там, он промыл и перебинтовал раны короля и помог ему лечь в постель. Дардан и Рой встали на страже у дверей спальни.
Но Эвентин не мог спать. Кораль лежал на кровати, печально уставившись в темный угол комнаты, отчаяние охватило его. Несмотря на помощь, они, похоже, проигрывают битву. Через день или два Эльфитч падет, и демоны выберутся к вершине Каролана. И тогда все будет кончено. Эльфы навсегда потеряют Западные земли.
Эти мысли мучили короля, он понимал: если демоны победят, это будет значить, что Эвентин Элесседил обманул все ожидания — и не только эльфов, но и всех народов Четырех земель. Теперь, когда демоны вырвались из-под власти Запрета, они не остановятся на Западных землях. А как же его предки — древние эльфы? Получается, что он обманет и их ожидания. Они создали Запрет, но в дальнейшем положились на тех, кто придет следом; они верили, что их потомки сохранят мощь Запрета. И что же? Древний мир изменился необратимо, новые народы забыли об оберегающей их силе. Даже избранники воспринимают Запрет только как часть эльфийской истории, легенду другой эпохи, повествующую о прошлом, быть может — о будущем, но не имеющую отношения к настоящему.
У короля перехватило дыхание. Если город падет, если Западные земли будут потеряны — это его вина. Его! Проницательные синие глаза Эвентина потемнели от бессильного гнева. Восемьдесят два года он живет на этой земле, и пятьдесят из них он — король. Он многого достиг за это время — и теперь может все потерять. Эвентин думал об Арионе, своем сыне, о Каеле Пинданоне, своем верном друге, старом товарище по оружию, думал об эльфах, погибших, защищая Саранданон и Арборлон. Что же, все они умерли напрасно?
Эвентин взял себя в руки. Теперь он размышлял о том, что еще могут сделать эльфы, чтобы сдержать стихию зла. Король тщательно рассчитывал планы будущих сражений, но где-то глубоко внутри все же притаилось гнетущее чувство безнадежности. У них мало сил, слишком мало.
Пытаясь найти ответы на вопросы, загоняющие его в тупик безысходности, король вдруг вспомнил об Амбель. Мысль возникла так внезапно, что даже испугала его. Эвентин сел в кровати. В кошмаре этих последних дней он совершенно забыл о своей внучке, о последней из избранников, о единственной, по словам Алланона, надежде эльфов.
«Что с ней теперь? — печально думал король, — Где она?»
Алланон сказал, что она жива, что теперь она где-то на юге эльфийских земель, очень далеко отсюда. И все же… Не то чтобы Эвентин не верил друиду, но ведь даже маг может ошибаться. И эта мысль угнетала короля. Если Амбель мертва, он не хотел бы узнать об этом. Так будет лучше — не знать. Но он обманывал себя. Ему надо знать точно. Отчаяние нахлынуло на него. Он все теряет: свою семью, свой народ, свою землю — все, что он любил, что наполняло смыслом его жизнь. В этом была какая-то несправедливость, которую он не мог понять. И с которой не мог примириться, потому что знал: если он примирится, это убьет его.
Свет масляных ламп раздражал короля — он прикрыл глаза. Где же Амбель? Он должен знать. Он должен найти ее и, если понадобится, помочь. Он должен вернуть ее обратно, к себе. Если бы только знать, как это сделать. Эвентин глубоко вздохнул и с мыслями об Амбель погрузился в тяжелый сон.
Когда он проснулся, было темно. Поначалу он даже не понял, что именно разбудило его, сон притупил остроту чувств, рассеял мысли. Какой-то звук, подумал король, крик. Эвентин приподнялся на постели, вглядываясь в непроницаемую тьму. Бледный свет луны пробивался сквозь плотные шторы, чуть освещая пол спальни. Эвентин ждал.
И вдруг он услышал приглушенное рычание, почти мгновенно растворившееся в тишине. Звук шел снаружи, из коридора, где Дардан и Рой стояли на страже. Король медленно сел, изо всех сил напрягая слух. Но опять наступила тишина, настороженная и зловещая. Эвентин передвинулся к краю кровати и осторожно поставил ноги на пол.
Дверь спальни начала медленно приоткрываться, свет из коридора проник в комнату. Эвентин похолодел: в щель протиснулся Манке, он крался, приникая к полу, подбираясь к хозяину, сидящему на кровати. Глаза пса мерцали в лунном свете, словно кошачьи, морда была окровавлена. Но больше всего короля испугали передние лапы: они извивались, как руки демона, царапая когтями по полу.
Манке выполз из полосы света в тень; Эвентин моргнул. В эту минуту он был уверен: то, что ему привиделось, — это всего лишь сон; наверное, ему снится, что Манке — это не Манке, а что-то другое, страшное и незнакомое. Пес медленно приближался к нему, теперь король ясно видел, что тот дружелюбно помахивает хвостом. Эвентин выдохнул с облегчением.
«Это Манке, просто Манке», — сказал он себе.
— Манке, хороший мальчик, — начал было король, но внезапно остановился, заметив кровавый след, который пес оставлял за собой на полу.
Потом Манке прыгнул, целясь прямо в горло хозяину, бесшумно и резко, клыки сверкнули в раскрытой пасти, когтистые лапы вытянулись вперед. Но Эвентин оказался проворнее. Сорвав тяжелый бархатный полог, что висел над кроватью, король швырнул его на пол, несколько раз обернул его вокруг бешено отбивающегося волкодава и кинулся к раскрытой двери. Быстро захлопнув за собой дверь, он задвинул щеколду.
Липкий пот покрыл его тело. Что же это такое? Еще не придя в себя, король побежал прочь от двери и тут же едва не споткнулся о тело Роя: верный стражник лежал в шести футах от двери с перегрызенным горлом, безжизненный и холодный. Мысли Эвентина суматошно мелькали, даже голова закружилась. Манке? Но почему же Манке?.. В смятении король бросился дальше по коридору, теперь он искал Дардана. Он нашел его у самого выхода: копье пронзило ему сердце.
Потом дверь королевской спальни с шумом распахнулась, и тварь, притворяющаяся Манксом, возникла на пороге. Окончательно растерявшись, король рванулся к входным дверям и принялся неистово дергать за ручки. Двери заклинило, замки почему-то не поддавались. Старый король повернулся и наблюдал, как зверь крадется к нему, ощерив окровавленную пасть, — все ближе и ближе. Страх захлестнул Эвентина: его поймали в ловушку в собственном доме, некого звать на помощь — во дворце никого нет. Он здесь один.
Чудовище приближалось — его дыхание тягучим скрежетом раздавалось в тишине.
«Демон, — с ужасом понял Эвентин, — демон, притворившийся Манксом — старым, верным псом».
Он вспомнил свое пробуждение после ранения в Саранданоне: уже тогда ему показалось, что с Манксом что-то не так. Он подумал тогда, что пес нездоров. И был не прав. Манкса нет. Он давно уже мертв, много дней или даже недель.
И вдруг он осознал истинную опасность происшедшего. Его встречи с Алланоном, их разговоры, которые они так старались сохранить в тайне, все предосторожности, принятые для защиты Амбель, — Манке был при этом. Или демон, похожий на Манкса. Король вспомнил, как он гладил лохматую полову пса, и мурашки пробежали по его телу.
Демон был уже в дюжине футов, когти скребли по полу, клыки сверкали, и в этот момент что-то взорвалось в Эвентине, что-то вспыхнуло, и эльфийский король забыл свой страх. Ярость переполняла его, клокочущая ярость, — он отомстит за обман, за все смерти, которым виной этот обман, но главное — за беспомощность, которую он испытал сейчас, запертый в ловушке в собственном доме.
Он напрягся. Рядом с убитым Дарданом лежал короткий меч — оружие Эльфийских охотников. Если ему удастся добраться до меча…
Демон бросился на него внезапно, как будто перелетев пространство, которое еще разделяло их, нацелившись прямо в голову короля. Эвентин выставил руки вперед, чтобы защитить лицо, и упал на спину, отчаянно отбиваясь. Когти и зубы вонзились в его руки, но Эвентин собрался с силами и оттолкнул зверя в темную нишу у входа, ударив его ногами в живот. Потом он вскочил, перешагнул через тело Дардана и схватил короткий меч. Выставив меч вперед, Эвентин повернулся лицом к своему врагу.
Первое чувство, которое он испытал при этом, было изумление. Из темной ниши, куда он отбросил Манкса, на короля надвигался демон, теперь совсем не похожий на пса. Он пробирался вперед, меняя на ходу свою форму, — теперь это была мускулистая гибкая тварь, черная и безволосая. Она кралась на четырех лапах, как зверь, но передние лапы заканчивались человеческими кистями, длинные когти царапали пол, зубы ужасающе лязгали. Чудовище подходило кругами; временами вставая на задние лапы, оно передними молотило воздух, шипя от ненависти.