— Ты думаешь, твоя сестра здесь? — переспросил он. — Зачем ты туда рвешься?
Милена раздраженно дернула плечом:
— Вы что — за дуру меня принимаете? — Она опять заговорила знакомым ему грубым голосом. — Конечно, ее здесь нет. А может, и не было.
И, увидев его растерянное лицо, уже спокойнее пояснила':
— Хотя вы же не знаете, как она пропала.
И она вкратце рассказала, как все произошло. Всю эту весну Ольга посещала репетиции, готовилась к спектаклю. Студия была только что создана, актеры были новичками, и Ольге, как самой талантливой, по ее собственным словам, досталась одна из главных ролей. Она уезжала из дома на своем велосипеде часов в шесть, возвращалась в девять вечера. Иногда репетиции происходили через день, иногда, чуть реже, но обязательно пару раз в неделю. Четырнадцатого мая должна была состояться генеральная репетиция. Ольга предупредила родителей, что прогон может затянуться до поздней ночи и она переночует у подруги, которая тоже занимается в этой студии и живет совсем рядом. Они согласились на это условие, впрочем, возражений Ольга не принимала.
— Уж если ей что-то западет в голову — конец, спорить бесполезно. А папа даже обрадовался, что не нужно за ней заезжать, — мрачно сказала Милена. — Я думаю, что она и велик брала для того, чтобы он не забирал ее после репетиций. Знаете, как он не любит грузить велосипед на машину?! Мне вчера за это досталось…
Поздней ночью, в сущности уже ночью пятнадцатого мая, Ольга позвонила и устало сообщила матери, что прогон прошел прекрасно. Она сказала, что завтра пойдет на спектакль прямо от подруги. Ей нужно сосредоточиться, а домашняя обстановка этому никак не способствует.
— Папа дает уроки немецкого на дому, — пояснила Милена. — К нам постоянно ходят какие-то ученики, а комнат у нас всего две.
Пятнадцатого вечером был еще один звонок. Ольга коротко сообщила, что спектакль прошел очень успешно. Что она сейчас ложится спать и вернется домой завтра. Затем повесила трубку. Больше от нее никаких известий не было.
— Неужели нельзя было позвонить этой подруге? — удивился Михаил.
— Она не дала ее телефона, — отрезала Милена. — Ни адреса, ни телефона. Только сказала, что подругу зовут Наташа. Родители даже названия этой студии не могли припомнить. Это я сама вспомнила, оно было напечатано на ее пропуске. Ольга мне его как-то показала.
— А почему твои родители не пошли на спектакль? — продолжал недоумевать Михаил. — Неужели неинтересно посмотреть на дочь в главной роли? Я бы уж как-нибудь нашел на это время…
И тут Милена поставила точку, заявив, что Ольга категорически запретила родителям являться в студию. Она выдвинула условие: если увидит их в зале — не выйдет на сцену.
— Вы пойдете со мной в зал или нет? — спросила Милена. — Как, по-вашему, должны мы их спросить, с кем она дружила?!
— Конечно. — Он взял ее ледяную руку и слегка пожал. — Не волнуйся так, ты начинаешь кричать.
Он показал свое удостоверение вахтерше, и та охотно его пропустила вместе с Миленой. Они вошли в небольшой зрительный зал. Низкая сцена, деревянные кресла.
На передних рядах и на сцене было оживленно — там шумела и смеялась молодежь, мелькали цветастые театральные тряпки. Михаил посмотрел туда и увидел среди молодых людей диковинную фигуру — крохотную жирную женщину с очень заметным горбом на спине.
— Это их руководительница, — шепнула ему Милена. — Оля говорила, что она горбатая.
На них уже начинали посматривать — как видно, посторонние сюда не допускались. Наконец их заметила и руководительница. Она направилась к ним, и Михаил удивился, с каким достоинством шествовала по проходу эта крошечная женщина — сущий гном из сказки. Однако, когда она подошла ближе, обнаружилось, что лицо у нее молодое, приятное, даже привлекательное. Голос у нее тоже оказался красивый — низкий, мягкий, немного хрипловатый.
— Здесь идут занятия, — сказала женщина, переводя взгляд с Михаила на Милену. — Пожалуйста, покиньте зал.
Тут снова пригодилось его удостоверение. Женщина прочла название газеты и улыбнулась:
— Что же вы на премьеру не пришли? Сегодня у нас уже второй показ. Начало через час.
— Вот и хорошо, — подхватил Михаил. — Заодно познакомлюсь с актерами. Не возражаете, если мы поприсутствуем?
Та снова бросила косой взгляд на Милену — как видно, не понимала, при чем тут девочка. Однако согласилась.
— У меня сейчас нет времени, я дам вам интервью после спектакля, — сказала она. — Меня зовут Ирина.
Ни фамилии, ни отчества она не сообщила. Улыбнулась смущенной Милене и отправилась на сцену. Михаил сел в первом ряду, с краю. Он то и дело ловил на себе любопытствующие взгляды артистов. «А что, можно заодно и написать об этом театре, — подумалось ему. — Совмещу приятное с полезным. Интересно, что у них за пьеса такая? Что-то из восточной жизни, кажется…» Это он установил по костюмам. Костюмы были самодельные, бутафорию тоже явно набирали с бору по сосенке, но в общем колорит был то ли китайский, то ли японский.
К нему приблизилась Милена — она все это время крутилась среди артистов:
— Тут несколько Наташ, я уже разузнала. Только вот не знаю — какая нам нужна. Вы будете мне помогать или пришли посидеть?
Михаил и в самом деле охотно бы передохнул — головная боль так и не прошла. Не делать было нечего, и он взялся за работу. Прежде всего он попросил представить ему ведущих актеров. Они уже успели одеться и теперь гримировали друг друга. Он все больше убеждался, что на сцене будут действовать гейши и самураи — что-то в этом роде. Главных актеров оказалось пятеро — три девушки и двое парней. Все примерно одного возраста — от семнадцати до девятнадцати лет. Они приятно смутились, узнав, что с ними желает побеседовать журналист. Как видно, ребят еще не избаловали вниманием. Михаил заговорил с ними о спектакле и узнал, что Ирина, их руководительница, поставила японскую пьесу неизвестного автора начала двадцатого века.
Пьеса называлась «Пионовый фонарь» Ему вручили программку, отпечатанную на цветном принтере.
— Эта пьеса о любви умершей девушки к живому юноше, — бойко рассказывала самая хорошенькая из трех актрис. — Я играю эту самую девушку, пока она еще жива. В первом действии.
— А я во втором действии играю гейшу, — перебила ее другая актриса. — Но, в сущности, я и есть эта девушка. Та давно умерла, а у меня ее лицо, и вот я хочу соблазнить юного самурая.
— А я играю призрак мертвой девушки, — еле дождалась своей очереди третья девушка, очень маленького роста, похожая на куколку в своих ярких одеждах и массивном черном парике. — У меня самая большая роль. Я-то и прихожу к этому несчастному юноше.
И она ткнула в спину парня с густо набеленным лицом. Тот поежился. Актеры наперебой рассказывали о своих ролях, а Михаил удивлялся. Странная идея пришла в голову этой маленькой горбунье! И добро бы, такая пьеса ставилась где-нибудь в центре города, в расчете на публику с утонченными вкусами Но здесь, в Измайлово, в здании запущенного кинотеатра… Кто сюда придет? Разве что случайно? А случайному зрителю, больше привыкшему к популярной ныне мелодраме, трудно будет разобраться в классической японской пьесе.
Михаил выяснил у актеров их имена и записал их в книжку. Милена делала ему большие глаза, будто умоляла действовать. И он решился.
— Знаете, дочка моих знакомых тоже как будто занимается в вашей студии, — сказал он. — Знаете такую? Ее зовут Ольга, Ольга Бог.
— Нет-нет, Ольга Ватутина, — испуганно перебила его Милена. И тихо, себе под нос уточнила:
— У нее другая фамилия, она от первого маминого брака.
Актрисы переглянулись. «Призрак» удивленно поднял подрисованные брови:
— Одна Ольга у нас есть, но фамилию я не знаю. Вон она!
На краю сцены поспешно гримировалась высокая худощавая брюнетка. Михаил покачал головой:
— Нет, мне нужна другая Ольга. Она блондинка, глаза у нее…
— Карие, — снова выручила его Милена. — Неужели не знаете?! Она играет одну из самых главных ролей!
Среди актеров возникло замешательство. Они переглядывались, слегка пожимали плечами. Двое извинились и отошли — им нужно было повторить роли. Девушка, которая играла гейшу, вежливо сообщила:
— Главные женские роли играем мы. Мы — трое. Я играю гейшу, Лена — О-Цую, Оксана — призрак… Да, есть еще одна большая роль, но служанку играет Наташа — она вон там сидит, видите? Причесывается… И еще у нас довольно большая массовка. Но второй Ольги больше нет. Есть только одна, та что на сцене. Она играет парикмахершу.
— Ив спектакле пятнадцатого мая она тоже не играла? — глуповато уточнил Михаил. Он уже понял, что попал в неприятную ситуацию. Милена была красная, как помидор, и старалась не смотреть ему в глаза.
— Да нет же! — нетерпеливо воскликнула «гейша». — В программке указаны имена всех актеров. Вы почитайте, а нам нужно гримироваться.
— Да нет же! — нетерпеливо воскликнула «гейша». — В программке указаны имена всех актеров. Вы почитайте, а нам нужно гримироваться.
Михаил пересел с первого ряда на третий. Милена робко примостилась рядом и заглянула в программку.
— На, посмотри, есть здесь твоя сестра? — грубовато спросил Михаил.
Она прочитала длинный список имен — всего около двадцати — и молча вернула программку.
— Нет? — уточнил он.
— Нет, — прошептала Милена.
— Что же это значит? Она вообще здесь не занималась?
— Я сама видела пропуск в этот театр, — сдавленно ответила девочка. — Не может быть, она была здесь! Ну, а горбунья? Ольга мне описала ее! Не могла же она такое придумать! А пьеса?! Она мне рассказала, что это что-то про любовь, японское. Нет, нет, она тут занималась!
Михаил наконец принял решение.
— Ну, вот что, — сказал он. — Иди и побеседуй со всеми здешними Наташами. Сама говоришь, так звали ее подругу. Может, и правда, была у нее такая подружка.
Может, кто-то и вспомнит твою Ольгу. А вообще, мне это уже сильно не нравится. Получается, она твоим родителям все время врала.
Он пожалел о последних словах — Милена сжалась, будто упрек относился к ней, а не к сестре. Встала и отправилась общаться с актрисами. Михаил тем временем читал программку. Его заинтересовал текст на обороте, кратко излагающий содержание пьесы. Молодой самурай засыпает во время прогулки, во сне встречает дочь знатного безумного господина и влюбляется в нее. Однако сумасшедший вельможа на его глазах убивает девушку, и в этот момент самурай просыпается. Наяву он встречает гейшу с лицом погибшей девушки, а та из честолюбия дает своим дружкам слово соблазнить молодого самурая. Они встречаются по ночам, и девушка всякий раз приходит к нему с шелковым фонарем в руке. После каждой такой встречи юноша все больше чахнет, он уже близок к смерти. Выясняется, что его посещает вовсе не гейша, а дух из загробного мира.
Чтобы выжить, ему нужно отказаться от любви мертвой девушки, но он предпочитает умереть в ее объятьях.
В самом конце программки излагалось предание, связанное с самой пьесой. Оказывается в японском театральном мире она считалась проклятой, подобно «Макбету» в английском театре. Эта легенда возникла в 1919 году, когда молодые японские актеры, игравшие девушку и ее служанку, умерли от загадочной болезни через неделю после премьеры.
— Этого еще не хватало, — пробормотал он.. — Ненавижу всякую чертовщину.
А ведь именно чертовщиной и следовало назвать то, во что он ввязался. Благовоспитанная девица из хорошей семьи, которая знакомится в парке с мужчинами. А родителям врет, что играет главную роль в театре, где даже имени ее никто не знает. И куда она, черт возьми, пропала?
Вернулась Милена. За ней шла девушка, одна из немногих, кто еще не успел переодеться. Она была в джинсах и простой черной блузке.
— Это Наташа, она знает Ольгу, — сообщила Милена и уселась рядом с Михаилом. Наташа села в крайнее кресло и вздохнула:
— Да, мы с Олей сначала подружились…
— Сначала? — удивился Михаил. — А потом что же?
Наташа сообщила, что они с Ольгой пришли в театр вместе. Можно сказать — стояли у его истоков. Тогда даже репетиций еще не было. Они просто учились ходить и говорить на сцене. Пили чай — Ирина любила устраивать такие чаепития. Рассказывала ребятам о поэзии, о драматургии. Выясняла их вкусы и склонности.
— Она ведь очень образованная, — с уважением сообщила Наташа. — Она столько всего знает! И совсем одинокая, ну, понятно почему; У нее есть только театр, она всю душу в него вкладывает. Жаль, что вы не видели нашу премьеру!
Потрясающе получилось! И народу было очень много!
То, что Наташа далее сообщила об Ольге, окончательно сразило Милену. Михаил видел, что девочка близка к истерике. Из слов актрисы выяснилось, что Ольга никакой роли не получила, даже самой маленькой, не, говоря уже о главной.
— А она хирела играть главную роль, — пояснила Наташа. — Только главную — больше никакую. В сущности, в этом спектакле у нас три актрисы на одну главную роль. Это Ирина так придумала, чтобы не было одной примадонны, чтобы девчонки меньше завидовали друг другу. То есть это мое мнение. А вообще-то, так просто легче учить текст. Сама-то роль большая… Одна актриса у нас играет аристократку — в самом первом действии. Другая — гейшу. А третья — призрак аристократки. Оля так хотела играть призрак! Такая трогательная роль — в конце зрители чуть не плачут, честное слово… Но ей предложили участвовать в массовке, и тогда она сказала, что вообще играть не будет. И не стала.
— Когда она отказалась? — напряженно спросила Милена.
— Где-то а началу апреля. Тогда как раз распределяли роли.
— А на репетиции она ходила?
Наташа призадумалась и в конце концов сообщила, что за прошедшие два месяца Оля появлялась здесь несколько раз. Садилась на задних рядах. Молча смотрела на то, как остальные репетируют. Никогда ни с кем не заговаривала по своей инициативе, и ее тоже никто не трогал. Постепенно она стала совсем чужой, некоторые даже забыли, что она в театре со дня его основания. Даже самой Наташе редко приходилось с ней общаться — ведь Оля, как правило, очень быстро уходила.
— Здесь все считали ее надменной, а может, так и было. — Наташа пожала плечами. — Мне тоже показалось, что она уж очень много о себе воображает.
— Все или ничего? — уточнил Михаил.
Девушка кивнула. Также она сообщила, что давно не видела Ольгу. Во всяком случае, ни на прогоне, ни на премьере ее точно не было. Она с возмущением опровергла, что Ольга у нее ночевала.
— Она у меня ни разу не бывала! — ответила она на вопрос Михаила. — И даже не знала моего адреса, только телефон. А живу я вовсе не рядом, а на «Щелковской».
Извините, мне пора одеваться.
Все актеры мало-помалу исчезли из зала. Перед сценой пробежала Ирина, дробно пощелкивая каблучками. Она была взволнованна, ее миловидное лицо раскраснелось.
Увидев Михаила, она приветственно махнула ему рукой:
— Скоро начнем!
В зал уже заходили зрители. У входа стоял парень и раздавал всем программки — такие же, как у Михаила.
Михаил повернулся к Милене:
— Ты будешь смотреть спектакль?
Она покачала головой.
— Езжай домой, — приказал он. — И скажи своим родителям, чтобы они немедленно подали в розыск. Ты теперь сама видишь, что твоя сестра исчезла четыре дня назад, а не два.
Девочка встала. Она казалась такой жалкой и некрасивой в своем растянутом голубом свитере. Михаил удержал ее за рукав:
— Не переживай. Ольгу найдут. Я все-таки думаю, что ничего страшного не случилось.
Но на самом деле он вовсе так не думал.
Зрителей было немного — чуть больше половины зала.
Уже в начале спектакля некоторые начали уходить. Михаил не удивлялся этому. Его удивляло другое — как живо и вполне профессионально играли ребята. Он никогда не видел настоящего театра Кабуки, но понял, что постановщица умудрилась обучить артистов стилизованной походке и жестам японских актеров. И за такой короткий срок, с такими ничтожными средствами создать такое красочное увлекательное зрелище! Он восхищался этой женщиной, и постановка ему понравилась. После спектакля ом взял у нее интервью.
Он вовсе не собирался говорить с ней об Ольге — ему было достаточно того, что рассказала Наташа. Однако маленькая горбунья сама заговорила о девушке.
— Мои ребята рассказали, что вы интересовались Олей Ватутиной? — осведомилась она, когда Михаил уже прятал диктофон с записанной кассетой. Разговор происходил в опустевшем после представления зале. Двое парней на сцене сворачивали дешевые бумажные декорации, остальные актеры уже переоделись, стерли свой немыслимый грим и разошлись.
— Оля пришла сюда одной из первых, — сообщила женщина, с интересом глядя на журналиста. — Жаль, что она не нашла своего места. А может, и не хотела найти. Ей нужна была главная роль, а данных у нее было маловато.
Наружность — это еще далеко не все. Она считала себя готовой актрисой, а ведь это было не так. Девочка где-то усвоила кривлянье, взрослые замашки, любила, чтобы ею восхищались. А наши ребята действительно заглядывались на нее, ведь девочка очень симпатичная. Но переломить себя, начать работать она не желала. Я видела, что к добру это не приведет, и как-то раз поговорила с ней. Поверьте мне, что это было сделано тактично, я старалась внушить ей, что нужно заниматься… Но ничего не добилась. Оля меня почти не слушала, мне так кажется. Подавайте ей главную роль — вот и все. А почему вы ею интересуетесь?
Михаил решился и открыл женщине правду. Рассказал про загадочное поведение девушки, про ее ложь, про ее исчезновение. Ирина слушала его напряженно и больше не улыбалась. Когда он замолчал, женщина сняла очки и энергично потерла покрасневшую переносицу. Глаза у нее были близорукие и покрасневшие от усталости.