Горшков упрямо заявил:
— Я все равно поеду в Чечню. Вы мне только скажите, как с Шахом связаться. А там мы договоримся с ним!
Доронин переспросил:
— С Шахом? Хм!.. Ну, коли решил ехать, давай! Но сначала ко мне в Ростов! Дату прибытия сообщишь отдельно! Понял, Герой?
— Так точно, командир!
— Жду! Передумаешь, тоже отзвонись!
— Я не передумаю!
— Тогда отбой!
— До связи!
Николай выключил телефон, вернулся в дом.
В горнице находилась уже и Лена, и Анастасия Петровна. Все смотрели на Горшкова.
Ветров спросил:
— И что ротный?
— Ничего! Я с тобой в Переславль поеду!
Мать удивленно раскрыла глаза:
— Зачем, Коль?
— Надо, мать, а ты… хотя я сам все сделаю, как из области вернусь.
— Да что ты надумал?
— А вы не слышали? В Чечню поеду. Теймураза найду! И завалю его. Лично. — Он вытянул вперед ладони: — Вот этими самыми руками! Еще вопросы? Нет? Давайте завтракать!
Костя укоризненно покачал головой:
— Да-да! Твое упорство, Колян, на самом деле не знает предела.
Николай согласился:
— Точно! Я как ишак, чем больше желают заставить идти против воли, тем прочнее стою на месте.
Позавтракали.
Ветровы стали грузиться в «семерку».
Анастасия Петровна подошла к сыну:
— Зачем в Переславль-то едешь?
Колян буркнул:
— Вернусь, узнаешь.
— А скоро ли вернешься?
— Завтра. Сегодня мне надо еще успеть в отдел зайти. С утра вторника появлюсь.
— Чтобы в среду уехать?
— Возможно.
— Эх, Коля, Коля, как же мы без тебя?
Николай обнял мать:
— А я и не собираюсь оставлять вас.
— Конечно! Ведь все равно в Чечню свою уедешь.
— Но не для того, чтобы умереть! Меня один раз там уже убивали. И почти убили. Другого раза бандитам не представится. И не будем об этом, мам! Ну зачем душу рвать? Все будет о'кей!
— Жаль, что не женат ты! Знал бы, каково родителям, когда уезжают дети. Да не просто уезжают, а уходят на войну! Мы с отцом как узнали, что ты в пятой роте бился и израненный в госпитале лежишь, полжизни потеряли. Да что я говорю, не понять тебе это!
Мать Николая тяжело вздохнула.
В десять утра выехали в Переславль.
Ехали молча, каждый мрачно думал о своем, только маленький Димка озирался по сторонам дороги, с восторгом воспринимая все, что проносилось мимо. Возле вокзала Николай попросил остановить машину.
Костя поинтересовался, почему у вокзала.
Николай спросил:
— А где еще, по-твоему, продают билеты на поезд?
— Так ты за билетом приехал?
— Да!
— Здесь поезд на Грозный не останавливается, проходит мимо, да и ходит он нерегулярно.
— Мне Грозный не нужен, по крайней мере сразу.
— К Доронину собрался?
— Да.
— И он знает о твоем приезде?
— Не только о нем.
Константин протянул:
— Та-ак! Значит, ты с ротным уже все обговорил?
— Почти все. Договорим на месте.
— Ясно. — Ветров повернулся к жене: — Лен!..
Та отвернулась:
— Можешь ничего не объяснять. И так все ясно. Не ясно одно, почему обо мне с Димой не подумал?
Николай удивленно проговорил:
— О чем это вы?
Лена повернулась к Горшкову:
— Неужели ты, Коля, не понял, что твой боевой товарищ решил ехать с тобой?
Николай перевел взгляд на Ветрова:
— Ты чего, Кость? Тебе нельзя, у тебя семья! Я и один обойдусь. Дурью не майся!
Лена покачала головой:
— Не пытайся, Коль! Костя не менее упертый, чем ты, только скрывает это!
Константин подвинулся к жене:
— Лен! Ну неужели не можешь понять, что я не могу поступить иначе?
— Ну почему же? Уже поняла.
Колян открыл дверку «семерки»:
— Так, базар закончен! Я ухожу, вы едете домой! Костя остается с семьей! Все, до связи!
Горшков вышел из автомобиля и направился к вокзальным кассам. У окошечка предварительной продажи билетов пассажиров не оказалось, да и весь зал ожидания пустовал.
Николай спросил кассиршу:
— На Ростов билеты есть?
Женщина ответила:
— Какое число интересует?
Горшков прикинул:
— Завтрашнее!
— На завтра ничего нет!
— На какое есть?
— На среду плацкарт!
— Один билет!
— Ваш паспорт!
Николай протянул в окошко удостоверение личности офицера. И тут же рядом на окошко лег паспорт, и голос Кости попросил:
— Два билета, пожалуйста. По возможности не боковые и верхние места, в одном отсеке!
Горшков резко обернулся:
— Ты чего? Не понял, что я сказал?
— А ты, наверное, забыл, что твой участок остался в Кантарском районе, а сам ты в отпуске, так что командовать не стоит. Сейчас мы равны.
Кассирша спросила:
— Так будете брать билеты или продолжите ерундой заниматься?
Николай с Костей в один голос ответили:
— Будем! Оформляйте!
Взяв билеты и отойдя от кассы, Николай посмотрел на друга:
— Зря ты, Костя, повелся! Лена права, у тебя семья, ребенок, а в Чечне… сам знаешь… оттуда можно и не вернуться.
Костя спокойно ответил:
— Мы уже один раз вернулись. Вернемся и на этот раз. Я, Колян, горжусь своим отцом. Ты знаешь, он тараном своего вертолета в Афгане спас десантников от неминуемой гибели. Тогда он не думал о семье, он выполнял свой долг. А потом уже нас спас десант! Я хочу, чтобы и мой сын гордился своим отцом. Это очень важно! И кончай разговоры, решение принято, билеты на руках, отступать некуда. Лена поймет!
— Ну, смотри!
— Ты сейчас куда? Может, подброшу жену с ребенком домой и отвезу тебя обратно в Семениху?
— Не надо! Мне в райцентр надо, с начальством кое-какие дела перетереть, ночую в Кантарске.
— Значит, встречаемся послезавтра здесь?
Николай кивнул:
— Да. Лучше без провожающих.
— А вот это не только тебе решать.
— Я ж стараюсь, чтобы тебе легче было уезжать.
— Ты не старайся. Ладно, поехал я.
— Давай, Кость. И знаешь, Димка обязательно будет тобой гордиться, что бы ни случилось.
Вечером среды друзья сели в проходящий через Переславль скорый поезд Москва — Ростов-на-Дону. Прибыли они в столицу Донского края в четверг, поймали такси и направились к бывшему ротному. Дверь им открыла Катя, супруга отставного старшего лейтенанта, который после госпиталя по ходатайству командующего округом и полномочного представителя президента был оставлен на воинской службе. Но Доронин не захотел видеть на себе жалеющие, сочувствующие взгляды сослуживцев. Уволился. Квартиру им с Катей дали в Ростове, при штабе, куда был направлен для службы старший лейтенант. Она так и осталась за ним.
Открыв дверь, Катя сразу пригласила ребят в гостиную. Им навстречу выехал на инвалидной коляске Доронин:
— Ба, и Костя прибыл. Ну здорово, герои, устраивайтесь, Катюша чайку заварит, или, может, чего крепкого примете?
Ветров с Горшковым от спиртного отказались. Но пообедали. В поезде есть не стали, много народу, для молодых мужчин как-то неудобно. Постелила друзьям Катя прямо в гостиной.
А утром начались сюрпризы.
В пять утра обитателей квартиры Доронина разбудил звонок в прихожей.
Катя отправилась открывать дверь.
Николай и Костя невольно поднялись, задаваясь вопросом, кто это так рано мог прибыть к их командиру.
Оказалось, явился Гольдин.
Это стало неожиданностью, учитывая то, что сержант запаса, а ныне предприниматель совсем недавно гостил у бывшего командира роты.
Услышав из прихожей голос боевого товарища, Колян удивленно взглянул на Ветрова:
— Ни хрена себе, Кость. Кажется, Голь нарисовался! Он же недавно гостил у Доронина. Забыл чего?
Константин пожал плечами:
— А черт его, Колян, знает. Голь сейчас бизнесмен, а от тех можно ожидать всего, что угодно.
— Это кто бизнесмен? Гольдин? Какой, к черту, бизнесмен? Купил-продал, спекулянт! Бизнес — это дело, а чего Голь делает? Чего производит? Выращивает? Конь он с яйцами, а не бизнесмен!
Костя улыбнулся:
— Завязывай, Колян! Человек занимается тем, что кормит его, чего ты разозлился?
— А я на него всегда злой был.
— Даже тогда, когда из-под пуль духов вытаскивал?
— Тогда злее всего!
— Но вытащил?
— А куда деваться? Мудак, конечно, но свой же! Не отдавать же баклажанам? Но это ладно, дело прошлое. Интересно, на чем наш славный сержант сюда подкатил. На такси с вокзала, как мы? Или?..
Николай легко спрыгнул с софы. Пока жена Доронина принимала гостя, а хозяин квартиры одевался и пересаживался в инвалидную коляску (это он делал всегда сам), подошел к окну, выходящему во внутренний двор дома. И присвистнул:
— Ни хрена себе, на чем нынче ездят отечественные спекулянты! Признаюсь, думал увидеть обычную машину, но ты, Кость, только посмотри, что за лайба припарковалась напротив дома? «Вольво», мать ее! Это ж сколько наш Голь бабок имеет?
Ветров, поднимаясь, проговорил:
— Ты подождал бы делать категоричные заявления, лейтенант. Может, это тачка и не Гольдина!
— Его! Нет, в натуре, выставлю я новоиспеченному коммерсанту счет, тысяч этак в двадцать баксов.
Константин удивился:
— За что?
— Как «за что»? Жизнь я ему спас? Спас! Если б я его не втащил обратно в окоп, то че бы с ним стало? Во-во! Решето сплошное! А так живет и радуется жизни. Несправедливо это!
Ветров махнул рукой:
— Да заканчивай ты базар ненужный, Коль!
Колян вздохнул:
— Вот так всегда! Ты меня и в армии постоянно осаживал: это не делай, то не делай, и что за жизнь? Я, Герой России, не то чтобы «Вольво», а задрипанного «Москвича» купить не могу. По участку хулиганов гоняю. А сержант, вся заслуга которого в том, что он после того боя в живых остался, сейчас шикует на иномарке с полным лопатником денег! Бог делиться велел. Вот пусть Голь и поделится. А то фраер нашелся!
В гостиную вошел бывший сержант пятой роты, а ныне преуспевающий коммерсант средней руки Михаил Гольдин. Одет он был в строгий костюм. Предупрежденный Катей о том, что у командира Ветров с Горшковым, Гольдин с ходу растопырил руки:
— Ба! Братва! Привет! Сколько лет, сколько зим!
Николай взглянул на сержанта:
— Здорово, Голь! Твоя тачила под окном парится?
Гольдин довольно улыбнулся:
— Моя! Нравится?
Горшков кивнул:
— Не то слово, Миша. Один вопрос только имеется: на какие шиши ты приобрел эту иномарку? Неужели спекуляция шмотками дает такой навар? Или ты, кроме шмоток, еще чем промышляешь, более доходным?
Улыбка сползла с лица бывшего сержанта.
— Ты на что намекаешь, Колян?
— Сам не просекаешь?
— Нет.
— Понятно. Просекаловку тебе на высотах еще до того, как мослы прострелили, духи повредили. На какие деньги, спрашиваю, иномарку приобрел?
Гольдин насупился:
— А кто ты есть, чтобы мне допрос устраивать?
Колян спросил:
— Удостоверение показать?
Из спальни на коляске выкатился Доронин:
— А ну отставить базары! Горшков на диван с Ветровым, Гольдин в кресло! Марш!
Ребята беспрекословно подчинились.
Бывший ротный повернулся к Николаю:
— Объясню ситуацию. Тебе, Колян, лично! Да, Гольдин не пошел в милицию, не стал учиться, занялся тем, что называется у нас бизнесом.
Колян вставил:
— Спекуляцией, командир, спекуляцией! Называйте вещи своими именами!
Но Доронин повысил голос:
— Это без разницы, как и что называть. Со школы знаете, важна не форма, а важно содержание. Так вот, Гольдин занялся этим делом! Машину купил, квартиру. Сейчас так поступают многие! Но будет тебе известно, Горшков, что Гольдин половину своей прибыли в дом инвалидов локальных войн отдает.
Николай вновь буркнул:
— Значит, это ему выгодно.
Гольдин возмутился:
— Да что выгодно, что? — Он повернулся к бывшему ротному: — Ну объясните вы, товарищ старший лейтенант, этому дуролому, что не спекулянт я. А то ведь злобу на все оставшиеся дни затаит. Колян, он такой, вы его знаете!
Доронин поднял руку:
— Спокойно! Горшков, не перебивай! Повторяю, Гольдин работает не только на себя, как это делают многие, большинство, можно сказать. Он еще и адресно помогает родным и близким погибших пацанов нашей роты! Государство положило им пенсию, Миша еще две платит. И не шмотками он занимается, как ты, Коля, выразился, а поднял деревообрабатывающее производство. Так что никакой он не спекулянт!
Но Николая не так просто было переубедить.
Горшков прищурился:
— А «Вольво» за окном? Или ее он тоже какому-нибудь инвалиду приобрел? Хер там! Нет, командир, не переубедите вы меня! Не признаю я современных нуворишей. Жулики они все! Ну, не могут быть все кругом жлобы и гондоны среди бизнесменов, а Гольдин наш хороший! Прям хоть памятник при жизни ставь! Да если б…
Тут Николая остановил уже Костя:
— Коль! Ты забыл, зачем мы приехали? Так хорош на самом деле ерунду молоть!
— Значит, ерунду? Хорошо, молчу!
Гольдин поинтересовался:
— А у вас, Кость, какие-то дела здесь?
— Ты что, о трагедии в Звездном не слышал?
— Почему? Слышал, конечно, но при чем здесь Звездный?
Колян вновь не выдержал:
— Нет, вы посмотрите на этого коммерсанта-мецената! Он же дальше руля собственного «Вольво» ничего видеть и слышать не желает. — Николай повернулся к Гольдину: — Ты че, Голь, придуриваешься или серьезно?
— Да чего придуриваюсь? Чего ты наезжаешь, Горшков?
— Кто руководил бандитами, разгромившими поселок?
— Теймураз Кос… стой… погоди! Уж не хотите ли вы сказать… ах я дурик… как же сам не сообразил? Получается, Теймураз тот дух, что атаковал нас на высотах? Так, что ли?
Николай вздохнул:
— Наконец дошло! Блин, до верблюда или жирафа быстрей доходит!
Гольдин выглядел растерянным:
— И вы тут, чтобы…
За него договорил Ветров:
— Да, Миш, мы здесь для того, чтобы решить с командиром, как можно достать этого Теймураза.
Гольдин протянул:
— Вот оно что! — и спросил: — Но не в Чечню же вы собрались?
Николай с ехидцей в голосе ответил:
— Вот туда, Голь, мы и собрались. Правда, пока не знаем, как. А ты, если не секрет, чего опять сюда прикатил? Вроде недавно только уехал!
— Протезы импортные командиру привез. Ему выделили наши, отечественные, а в них учиться ходить всю жизнь будешь. Импортные — ловчее.
— А?! Ну, это другое дело.
Гольдин задумчиво повторил:
— Значит, опять в Чечню собрались?
Колян спросил:
— И что? Что тут такого? Надеюсь, ты с нами поедешь?
— С вами?.. Но… я не могу! Мне сегодня возвращаться домой надо… дела, знаете ли!
— Понятно. Бизнес. Так клади протезы и проваливай. За благотворительность, особенно в отношении ребят наших павших, спасибо тебе, конечно, а в остальном… езжай, Миш… мы как-то на тебя не рассчитывали, так что все нормально. Езжай с богом.
— А ты чего гонишь меня? Я к командиру, а не к тебе приехал!
— Ну, общайся с командиром. Здесь он хозяин.
Доронин, слушавший перепалку боевых товарищей, спросил:
— Закончили?
Колян кивнул:
— Закончили, Александр Владимирович.
— А теперь слушайте меня. На Гольдина наезжать нечего. Вы все выполнили свой долг до конца, и ни к кому претензий быть не может. Я советую всем отказаться от идеи найти Теймураза и разъехаться по домам.
Николай проговорил:
— И не подумаю! — Повернулся к Ветрову: — Ты как, Кость?
— Договорились же!
Доронин пожал плечами:
— Что ж, вольному воля! Но выйдете ли на поиск Костолома или все же вернетесь домой, будете решать не вы.
Ветров с Горшковым удивленно взглянули на Доронина.
Тот продолжил:
— И не я.
Удивление друзей возросло.
Николай прищурил глаза:
— Интересно, кто же будет решать за нас?
Раздался звонок в прихожей. Неожиданно, как автоматная очередь в тиши полуденного ущелья. Старший лейтенант указал в сторону коридора:
— Тот, кто пришел. Катюш, открой и проводи гостя сюда.
И Горшков, и Ветров, и Гольдин повернулись в сторону двери. Через минуту в проеме возникла крепкая, по-прежнему стройная, облаченная в камуфляжную форму офицера спецназа фигура.
Бывшие солдаты почти одновременно и изумленно воскликнули:
— Шах?
Перед ними действительно стоял тот самый Шах, который так много сделал для пятой роты, не раз спасая жизни молодым солдатам. И только благодаря ему, свободному в то время охотнику, не служившему никому и воевавшему против наемников, убивших его семью, кто-то из той легендарной роты остался жив, а сводное подразделение смогло выдержать бешеный натиск толпы озверевших боевиков.
— Шах??
Чеченец улыбнулся:
— Не ожидали увидеть здесь?
Колян первым обнял того, кто вытащил из его слабеющей руки гранату, готовую к подрыву, и обезвредил ее.
— Шах! Дружище! Ты совсем не изменился!
— Ты тоже, Колян! Все такой же живчик!
— Шах!
К Николаю присоединились Костя с Гольдиным. С Дорониным Шах поздоровался за руку. Было заметно, что старший лейтенант ждал чеченца и уже видел того накануне.
После объятий устроились на диване и в креслах.
Встреча обрадовала всех. Но радоваться у солдат сейчас просто не было времени. Да и фон для радости никак не способствовал этому. Фон, образовавшийся в результате нападения боевиков на поселок Звездный!
Глава вторая
Николай поинтересовался у чеченца:
— Ты откуда взялся, Шах?
Доронин уточнил:
— Теперь, Колян, наш Шах полковник, командир особого отряда по борьбе с терроризмом Амир Расанов!
— Вот как? Мужики, а ведь мы до сих пор не знали, как по-настоящему зовут нашего чечена. Все Шах да Шах! А он Амир! Полковник!
Чеченец улыбнулся:
— Да, Коля, вот так получилось! Не пришлось мне вернуться к мирной жизни, не получилось. Семью забыть не могу. И Хабибу вроде отомстил. И еще с сотню наемников к Аллаху отправил, а успокоиться не могу.
Николай понимающе кивнул:
— Понимаю. Я вот тоже, как вернулся домой, с неделю по кабинетам пошарахался, Героя всюду чуть ли не как начальника встречали, потом водки попил, думал, запью, не вышло. Что-то случилось внутри. Затосковал я, сил нет! И вина, что жив остался, огнем все внутри выжигала. Гадом буду, Шах, иногда жалел, что выжил. Потом в ментовку пошел. Сейчас лейтенант, участковый на деревне.