— Свистеть не умею, — буркнул я. — Да и привык уже к тебе, знаю, когда и какой пакости ждать.
— Так-таки уж и пакости… — проворчал Тумил.
— А кто мне во время рыбалки ночью под одеяло здоровенную жабу запустил? Сама, скажешь, залезла, погреться?
— Да подумаешь, всего-то и подшутил разочек… — Паренек начал разглядывать что-то до жути интересное в чистом небе.
— Угу. И научить ворона брата Шантарамки говорить: «Прашнартра — зануда», — тоже всего разок пытался?
— Ну не научил же… — пробормотал Тумил смущенно.
— Научил вообще-то, — усмехнулся я. — Ладно, не тушуйся. Чувство юмора я уважаю. Но в будущем меру знай, потому как захочу я или нет, а наказать придется. Нельзя царю позволять хоть кому-то к себе относиться с пренебрежением. Съедят.
— Да я ни за что на свете!..
— Ну вот и хорошо. — Я поднялся. — Пойду спать. Завтра выезжаем чуть свет, а я не в том уже возрасте, когда человек может всю ночь не спать, непонятно чем заниматься и по нему утром эго не заметно. Тебе хорошенько выспаться тоже рекомендую.
— Да, я лягу, когда солнце совсем зайдет. Просто… — Тумил смущенно поглядел на меня. — Завтра мы начинаем спускаться в Равнинную Ашшорию. Я там никогда не был, но знаю, что гор оттуда не видать. Хочу покрепче их запомнить.
* * *До Тампуранка — этот довольно крупный город раскинулся на берегу Великой Поо, у самой границы царских земель с княжеством Тасса — добрались за пять дней и без каких-либо приключений. Правда, как я и предполагал, чем дальше мы удалялись от обители Святого Солнца, тем ниже был авторитет тамошнего монаха, и, соответственно, желание попробовать свинское яблоко по монастырскому рецепту среди моих почти уже подданных тоже вовсе не росло.
Коней мы особо не гнали, так что радикулит помирать меня не укладывал, но все равно тело требовало хотя бы кратковременного, хоть денек, отдыха. Тем более и в город мы въехали накануне большого религиозного праздника — Ночи Святого Сердца, очередной, так сказать, годовщины, когда эта розоватая, неправильной формы каменюка вознеслась на орбиту.
В воротах по такому поводу, разумеется, наблюдалось истинное столпотворение — как же, всенародная гулянка, совмещенная с ярмаркой. На улицах тоже было не протолкнуться, а все постоялые дворы наверняка были переполнены. Впрочем, князья и Касец этим совершенно не заморачивались, твердо вознамерившись остановиться во дворце наместника.
— И как вы собираетесь ему объяснять свое появление? — поинтересовался я, стараясь не дать слегка ошалевшей от окружающего гомона Репке наступить на какого-нибудь зазевавшегося прохожего.
Улицы в Тампуранке довольно широкие, но все равно двигаться приходилось цепочкой, по два всадника в ряд. Касец и знаменосец Блистательных, следующие строго за мной и князем Тимариани, дабы оградить мое высочество от возможного внезапного покушения, в такой обстановке скоро должны были поседеть от беспокойства и сложности задачи.
— Тампуранк — это богатый и сильный город, столица всей провинции Запоолье, — ответил Зулик. — Будет очень неплохо, если ее наместник, князь Хурам с Большой Горы, присягнет вашему высочеству.
— С какой-какой горы? — Я едва сдержал смех.
— С Большой, — невозмутимо ответил князь, у которого название наместниковского феода ни с чем не ассоциировалось. — По крайней мере, в тех краях она считается довольно крупной, хотя видывал я пики и повыше, если честно.
— Ну хорошо, предположим, он принесет мне присягу… А если схватить прикажет?
— Вашему высочеству не удастся скрываться до самой столицы от всех и каждого, наоборот, чем больше силы у вас будет за спиной к моменту прибытия в Аарту, тем лучше. К тому же Большая Гора находится в Софенине, Хурам — вассал и дальний родич князя Арцуда. Ну и мой тоже, получается.
— Когда это кого останавливало?.. — задумчиво протянул я.
— Не только это, — ответил Зулик. — Знаменосец его приходится Хураму родным сыном. Вторым — первый заправляет делами поместья.
— Так бы и сказал, что кадр надежный, проверенный, и заложник есть, — буркнул я. — А то ходишь тут вокруг да около. Но все равно, широким массам знать о моем появлении пока рано.
— Безусловно, царевич. Наместник будет нем как рыба.
Во дворце, если эту перестроенную под административно-представительские пополам с жилыми нужды крепостицу из красного камня можно так назвать, нас уже ожидали, что, строго говоря, неудивительно. Приближаясь к городу, князья и Блистательные расчехлили свои знамена и въехали в Тампуранк во всем, так сказать, блеске своей славы — наверняка Хурам с Большой Горы был уведомлен о нашем появлении еще до того, как отряд миновал городские ворота.
Встречать нас во дворе ему, высокопоставленному чиновнику, управляющему землями, по размерам сопоставимыми с владениями всех троих князей вместе взятых, протокол не позволял, но и выказывать пренебрежение владетельными он не стал — встречал нас в дверях своей резиденции.
— Счастлив приветствовать вас, дорогие князья! — Хурам оказался мужиком в возрасте — до меня не дотягивает, правда. Габаритным таким, высоким, но при том производил впечатление живчика с шилом в заднице.
— И мы рады приветствовать тебя, любезный родич, — ответил Арцуд.
Хозяин с гостями обнялись, заверили друг друга во взаимной приязни, после чего пришел и мой черед здороваться.
— Позволь представить тебе, князь Хурам, брата Прашнартру из обители Святого Солнца, — указал на меня Зулик.
Наместник скользнул по мне взглядом и ограничился простым кивком. Я тоже кивнул ему как равный равному — благо, священнослужители в Ашшории всем, ну, кроме, может, царя, равны по своему положению — от князя до золотаря.
— Мне сообщали, что вы ездили через Запоолье в горную обитель, да я не поверил — думал, перепутали с кем-то ваши знамена. К тому же свидетели говорили, что видели среди ваших стягов и штандарт Блистательных… Теперь я понимаю, что это правда, но поверить в сие было выше моих сил, а постичь — превыше разумения. Покинуть Аарту в такое время, когда все вооружаются, ради богомолья?
— Об этом — наедине, — отрезал князь Софенине. — Такие речи не для чужих ушей. Вот если брат Прашнартра соизволит?..
— Почему бы и нет? — Я пожал плечами. — Можно и прямо сейчас, если наместник никуда не торопится.
Хурам с Большой Горы поглядел на меня снова, более пристально на сей раз, и кивнул в знак согласия.
— Тогда, — произнес он, — прошу вас в мой кабинет, перемолвимся, покуда ваших людей устраивают.
А на родного сына за все это время — ни полвзгляда. Вот ведь выдержка у мужика! Не зря, видать, Каген его на это место поставил.
До кабинета пришлось идти чуть ли не через весь дворец, а потом еще и подниматься на два этажа. Ревматизм в коленках возмущался и грозил устроить опорно-двигательному аппарату саботаж — может, и не прямо сейчас, но в ближайшее время точно. Когда мы добрались до места, в кресло я буквально рухнул.
— Что столь важное вы желали мне сообщить, владетельные? — спросил Хурам, занимая свое место.
— Ты, дорогой кузен, верно, из столицы вести получаешь и знаешь, что Совет князей так ни к чему и не пришел. Валиссу видеть правительницей никто не желает, а о другом регенте договориться не удается, — произнес Арцуд утвердительным тоном.
— Да, верно. — Наместник вздохнул сокрушенно. — Я покуда подати и оброк в столицу не отправляю, здесь придерживаю, потому как неясно, чем все дело закончится. Если дойдет до резни да выяснится, что я не тех, кого надо, снабжал… Ах, ну чего царевича Тыкави лично понесло у заков табун угонять? Не поймай он в брюхо стрелу, каких бы потрясений мы могли избежать!
— Думаю, не будет никаких потрясений, — ответил его сеньор. — У Кагена есть брат, и он имеет преимущественные права на корону перед царевичем Асиром. Наиболее благоразумные из членов Совета, в том числе князья Самватини и Коваргини, решили призвать его на царство.
— Лисапета? — удивленно всплеснул руками князь с Большой Горы. — Так ведь он…
Тут наместник осекся, медленно перевел взгляд на меня, поднялся и отвесил поклон.
— Простите мою непочтительность, государь, — смиренным тоном произнес он.
Быстро соображает мужик! Я в восхищении.
— Сиди, досточтимый, — прокряхтел в ответ я. — Мы не афишируем мое присутствие в кавалькаде, так что постарайся не распространяться о новости. Хотя бы до времени нашего отъезда.
— Мой дом к вашим услугам, царевич, и на тот срок, который определите вы сами.
— Надолго тебя не стесним, князь, — заверил я Хурама. — Этой ночью вознесение Святого Сердца начнут праздновать, завтра народные гульбища, ведь так?
— Да, ваше высочество, — ответил наместник. — С закатом начнутся торжественные молебны и жертвоприношения во всех храмах…
Это он монаху рассказывает… Ясно дело, что с закатом — именно в час, когда солнце коснулось горизонта, святой, если верить легендам, и преставился. С последующим вознесением и занесением в пантеон. Вот Око — тот ровно в полдень умудрился коньки отбросить, его славить начинают, когда солнышко в зените находится. Ну а Солнце, поскольку он на небо живым взошел, по вполне понятной логике, на восходе.
— …которые продлятся около двух часов, а затем, с полуночи и до самого следующего заката, будет празднество. Я, без лишней скромности скажу, его хорошо подготовил. Бродячих циркачей с половины Ашшории собрал, расширение театров и ипподрома как раз к празднику успел закончить, вина для народных гульбищ заготовил, менестрелей поназвал, торговые ряды для ярмарки обновили, а некоторые так дополнительно на площадях установили, а стадиум и коррера у нас и так замечательные, их только украсили.
Что такое коррера, я не знаю, но перечень приготовлений звучит внушительно.
— А петушиные бои грозят стать самыми крупными за всю историю если и не Ашшории, то Запоолья-то точно! Я даже опасаюсь, что за праздник все схватки провести не успеем.
По мере рассказа Хурам все более и более воодушевлялся — вроде как и о проделанной работе отчитывается, рисует себе плюсик в личное дело, и видно, что сам в предвкушении и намерен славно повеселиться наравне со всеми. Вон как глазки-то блестят.
— Праздник — это прекрасно, — кивнул я. — Трое Святых вообще завещали жить в радости. А после праздника из города по домам потянутся окрестные жители, купцы, что приехали на ярмарку, двинутся дальше, ну и мы с ними вместе. Так нам легче будет затеряться. А теперь, дорогие князья, пойдемте отдыхать — нашему хозяину наверняка не терпится перемолвиться с сыном парой слов.
— Боюсь, ваше высочество, ваши покои еще не совсем готовы. — На лице наместника появилось озабоченное выражение.
— Какие покои, князь, ты в своем ли уме? — хмыкнул я. — Где это видано, чтобы простого монаха наравне с владетельными поселяли? Я, поди, знаков члена Святого Совета на себе не ношу.
— Но ваше высокое положение…
— Должно остаться тайной. Прикажи кому-то из слуг меня проводить, да не особо доверенному. Простая комнатушка, наравне с солдатами, наверняка для меня твоим домоправителем выделена.
— Как пожелает ваше высочество, — удрученно вздохнул наместник Тампуранка и всего Запоолья.
Ну, могу сказать, что на слугах и прочем подобном народе Хурам не экономит. Комнатка мне досталась небольшая, с мою бывшую келью размером, но кровать (на которой я растянулся с неземным просто удовольствием) оказалась помягче, обстановка — поновее, а окно выходило в сад, отчего нарастающая по мере приближения полудня жара казалась не особо изнуряющей. Я даже подремал часок.
А потом явился Тумил — возбужденный, радостный, с горящими от восторга глазами. Расхристанный весь — в одних лишь портах да полузашнурованной рубахе. Ну и в сапогах еще.
— И у кого из твоих врагов последняя курица сдохла? — поинтересовался я, когда парень, предварительно постучав и дождавшись разрешения войти, вихрем влетел в комнату. — Чего такой счастливый-то?
— Твое высочество знает, что в Тампуранке-то, оказывается, есть коррера? — спросил мальчик, хитро сощурившись.
— Знаю, слыхал про такое от наместника. И что с того?
— Как — что?! — Мой стремянной аж подпрыгнул. — Это же значит, что завтра будут танец с быком устраивать!
— Тоже мне, партнера для танцев сыскал… — пробурчал я. — Ты только эту архиценную новость сообщить хотел?
— Так ты, что же, не пойдешь посмотреть на состязания? — Тумил удивленно воззрился на меня.
— Глядеть, как бык пляшет? Нет, ну, вообще можно посмотреть одним глазком. — Я потер подбородок и отметил про себя, что уже и побриться бы не помешало. — Занятное, верно, зрелище.
— Занятное?! — возмутился Тумил. — Да нет на свете ничего интереснее!
— Так-таки уж и ничего? — Я с кряхтением сел на своем ложе и сунул ноги в стоящие на полу сандалии. — А сытно поесть и сладко поспать как же?
— Да чего бы ты, твое высочество, понимал! — Казалось, парень готов сплюнуть на пол от разочарования. — Ты хоть раз нормального бычьего плясуна в деле видал?
— Я и ненормального ни разу не видал, — ответил я и начал завязывать сандалии. — Хотя, как по мне, танцевать с быком, а не с молодухой — это как раз и надо быть ненормальным. А ты что, сам тоже поплясать хочешь?
— Да я бы с радостью… — Голос паренька резко поскучнел. — Но это надо для участия внести взнос, да и спатыча у меня нету.
— Кого нету? — Я взялся за вторую сандалию.
— Не кого, а чего. Бычий спатыч нужен. Без него как с быком управиться-то? А он стоит, если хороший, под драму. Дома я отцовский брал, но то дома…
— А взнос там какой? — Я управился с ремешками и распрямился. — На танцульках на этих.
— Это еще анн, а то и два, — окончательно скис паренек.
— Немалая цена за танцульки-то, — крякнул я. — На два серебряных племенного быка купить можно, не говоря уж про этот твой спотыкач, за который и трех выменять немудрено.
— Да я знаю… — Эти слова в устах несостоявшегося монашка прозвучали настолько грустно, что печаль в них тронула бы и самое ледяное сердце.
Ну, кроме моего, разумеется.
— И приз-то на танцах, верно, немалый? — уточнил я.
Тумил лишь вздохнул сокрушенно.
— А спатыч этот бычиный, его у князя Хурама в хозяйстве нигде заваляться не могло?
— Да кто ж его знает? — буркнул пацан. — По уму-то должен быть, раз в Запоолье столько лет живет.
— Эх, грехи мои тяжкие, — с кряхтеньем поднялся я. — Пойдем поговорим с местным ключником, авось даст.
— И ты мне дозволишь выйти на танцовище? — восхищенно воскликнул Тумил.
— Чем бы дитя ни тешилось… — пробормотал в ответ я и прихватил со стола свою котомку. — Идем уже.
Управляющий дворцом (плюгавый мужичонка моих примерно лет) нашелся на хозяйственном дворе, возле дощатых пристроек к стене — в них аккурат в это время сгружали с телег какие-то мешки.
— Добрый день, достопочтенный, — поприветствовал его я. — Не уделите мне немного вашего времени?
— И вам, и вам доброго дня, брат… э-э-э… Прашнартра. — Ключник явно не забыл, что сразу по приезде я о чем-то шептался с князьями, и выяснил мое имечко у подчиненных, ну и вел себя, соответственно, подчеркнуто предупредительно. — Чем могу быть вам полезен?
— Хотел узнать, нельзя ли у вас, исключительно на завтрашний день, позаимствовать… э-э-э… бычий спотыкач? — предельно вежливым (надеюсь) тоном поинтересовался я.
— Как, вы собираетесь участвовать в танце с быком? — пораженно воскликнул управитель.
— Ну что вы, что вы, любезный, в наши-то с вами годы из всех увеселений, в которых можно побыть не только зрителем, доступны лишь обжорство и пьянство, да и те в меру, дабы не было колик. Спатыч нужен моему послушнику. — Я указал на стоящего чуть в стороне и старающегося не отсвечивать Тумила.
— Отроку? — Ключник смерил парня недоверчивым взглядом. — А не слишком ли он юн для такого?
— Нас с братьями отец с младенчества натаскивал, и редкой была ярмарка в Коруре, с которой кто-то из нас не увозил домой хоть один из призов. И меня уже год как на танцовище там пускали, — обиженным тоном заявил паренек.
— В Коруре? Я оттуда родом… — вздохнул управляющий дворцом. — Верно, слыхал я про твоего отца, мальчик?
— Может быть — он был одним из лучших бычьих плясунов в молодости, — пожал плечами тот.
— И как же зовут твоего почтенного папеньку?
— Князь Камил из Старой Башни, — не без гордости ответил юнец.
— Хм… — Ключник нахмурился, припоминая имя (неудивительно — мелкопоместных князей и князьков в Ашшории — как собак нерезаных), а потом вдруг изменился в лице и недоверчиво поглядел на Тумила. — Камил Роголом?
— Он не очень любит, когда вспоминают его прозвище. — Мальчик слегка покривился. — И да, я знаю, что мы с ним не больно-то похожи и что я уродился в мать.
— Верю. В то, что не любит прозвание, верю, — кивнул дворцовый завхоз. — И в то, что ты его сын, теперь верю тоже.
— Так что насчет нашей просьбы? — вклинился в их милую беседуя.
— Ну, брат Прашнартра, для сына Роголома что-то путное найдем, — подмигнул мне ключник. — Следуйте за мной.
Следовать пришлось недалече — буквально пару дюжин локтей, до невысокой каменной башенки, имеющей форму усеченного конуса и нехилый замок на обитой железными полосами двери. Интересно, это что за дрянь такая, ихний бычий спотыкач, если его хранят в тех же условиях, что и оружие там всякое? Зелье особой токсичности, может быть?
А у них там греческий огонь какой на складе, случаем, не завалялся? Я бы взял, на всякий пожарный.