Он понюхал бальзам, не обнаружил ни одного неприятного запаха. Облизнул и ощутил приятный вкус апельсинового крема. Он смазал губы, которые сразу же почувствовали прохладу, и бросил тюбик в карман.
В гостиной Крайт снял с полки несколько старых книг в переплете, написанных популярными авторами 1920-х и 1930-х годов: Эрл Дерр Биггерс, Мэри Роберт Райнхарт, Э. Филлипс Оппенгеймер, Френк Суиннертон... За исключением Сомерсета Моэма и П. Дж. Вудхауса, в большинстве благополучно забытых.
Крайт мог бы взять книгу, которая показалась бы ему интересной, да только все эти авторы умерли. Прочитав книгу, в которой излагалась неправильная, по его разумению, точка зрения, Крайт иногда полагал себя обязанным найти автора и поправить его. Он никогда не читал книги умерших писателей, потому что от встречи лицом к лицу с живущим словоплетом получал куда большую удовлетворенность, чем от эксгумации и надругательства над трупом писаки.
На кухне он нашел в раковине две кружки из-под кофе. Постоял, глядя на них.
Такая аккуратистка, как Линда, никогда не оставила бы грязную посуду, если б ей не пришлось срочно покинуть дом. Кто-то еще присоединился к ней, чтобы выпить кофе. Может, этот кто-то и убедил ее, что на мытье кружек времени нет?
Помимо выводов, к которым позволила прийти грязная посуда, Крайта заинтересовала и кружка с попугаем-ручкой. Он помыл ее, вытер и завернул в кухонное полотенце, чтобы прихватить с собой.
Он обратил внимание на отсутствие одного из ножей на настенной стойке, и это тоже заинтересовало его.
Из холодильника достал оставшуюся половину пирога с корицей, который Линда, несомненно, испекла сама. Отрезал себе большой кусок, положил на тарелку. Поставил ее на стол, добавил вилку.
Налил чашку кофе из еще горячего кофейника. Добавил молока.
Сев за стол, изучающе смотрел на «Форд» модели 1939 года, пока ел пирог и пил кофе. Пирог, был отменным. Крайт решил, что при встрече обязательно отметит кулинарные способности Линды.
Едва он допил кофе, завибрировал мобильник.
Достав его, Крайт увидел, что пришло текстовое сообщение.
Раньше, когда он вернулся в таверну «Зажженная лампа», чтобы узнать имя здоровяка, который сидел на дальнем стуле, бармен заявил, что понятия не имеет, о ком речь.
Однако через пять минут после ухода Крайта Лайм Руни кому-то позвонил. В текстовом сообщении содержался номер, по которому звонили, и имя человека, на которого он был зарегистрирован: ТИМОТИ КЭРРИЕР.
На экране высветился и адрес Кэрриера, хотя Крайт сомневался, что эта информация может потребоваться ему в самом ближайшем будущем. Если
Кэрриер сидел на последнем стуле за барной стойкой, а потом поспешил в Лагуна-Бич, чтобы предупредить женщину об опасности, ему хватило бы ума не возвращаться домой.
Помимо имени и адреса, Крайту хотелось знать и род занятий этого парня. Как выяснилось, Кэрриер был сертифицированным каменщиком-строителем.
Пока Крайт переваривал полученную информацию, телефон завибрировал вновь. На этот раз на экране появилось лицо каменщика. Да, именно этот человек передал ему конверт с десятью тысячами долларов.
Крайт, понятное дело, работал в одиночку, но с информационной и технической поддержкой у него все было на высшем уровне.
Он убрал мобильник в карман, не сохранив фотографии. Возможно, ему захотелось бы побольше узнать о Кэрриере, но время для этого еще не пришло.
Вновь наполнив чашку кофе, он добавил молока, выпил, сидя за столом.
И пусть решение объединить кухню с гаражом не относилось к ординарным, Крайт находил, что здесь очень даже уютно.
Ему вообще понравилось бунгало, сочетающее в себе чистоту и простоту. Здесь мог жить кто угодно, характерологические черты хозяина в интерьере ничем себя не проявляли.
Рано или поздно бунгало выставили бы на продажу. Приобретать собственность убитого тобой человека — дело слишком рискованное, но идея Крайту приглянулась.
Он вымыл чашку, тарелку, вилку, кофейник и кружку с ФДР, из которой пила кофе то ли Линда, то ли ее гость. Вытер их, убрал. Сполоснул водой стальную раковину, вытер насухо бумажными полотенцами.
Прежде чем покинуть бунгало, подошел к «Форду», открыл водительскую дверцу, чуть отступил, чтобы не обрызгаться, расстегнул ширинку и помочился на водительское сиденье. Особой радости не испытывал, но этого требовала необходимость.
Глава 8
Пит Санто жил в скромном доме с оштукатуренными стенами. Компанию ему составляли застенчивая собака по кличке Зоя и мертвая рыба, которую звали Люсиль.
Чучело Люсиль, Марлина, висело над столом Пита в его кабинете.
Пит не был заядлым рыбаком. Марлин достался ему вместе с купленным домом.
Имя рыбе он дал в честь своей бывшей жены. Она развелась с ним после двух лет совместной жизни, когда поняла, что не сможет превратить его в другого человека. Ей хотелось, чтобы Пит ушел из полиции, занялся продажей недвижимости, одевался более модно и сделал пластическую операцию, убрав шрам.
Семья развалилась, когда она купила ему украшенные кисточками мокасины. Он отказался их надеть. Она — сдать обратно в магазин. Он не позволил поставить их в свой стенной шкаф. Она спустила мокасины в канализацию. Засор обошелся в кругленькую сумму.
А теперь острозубая Люсиль одним глазом смотрела на Пита Санто, который стоял у стола, наблюдая, как на экране компьютера появляется главная страница сайта Департамента транспортных средств.
— Если ты не можешь сказать мне, в чем дело, кому ты сможешь сказать?
— Никому, — ответил Тим. — Пока никому. Может, через день-два, когда ситуация... прояснится.
— Что прояснится?
— То, что сейчас... неясно.
— Ага. Ну, вот теперь все понятно. Когда неясное станет ясным, тогда ты сможешь мне все рассказать.
— Возможно. Послушай, я знаю, что могу поставить тебя под удар.
— Это не имеет значения.
— Разумеется, имеет.
— Не оскорбляй меня. Не имеет. — Пит сел за компьютер. — Если меня вышибут из полиции, я стану агентом по продаже недвижимости.
Он ввел фамилию, номер, выбитый на жетоне, и пароль, после чего база данных Департамента транспортных средств сдалась ему, как девственница возлюбленному.
Зоя, черный ретривер, наблюдала за происходящим из-за кресла, а Линда, опустившись на колено и издавая воркующие звуки и слова восхищения, пыталась выманить собаку на открытое место.
Пит напечатал номерной знак, который продиктовал ему Тим, и информационная база данных ДТС призналась, что белый «Шевроле», который ездил с такими вот номерными знаками, зарегистрирован не на правоохранительное ведомство, а на некоего Ричарда Ли Кравета.
— Ты его знаешь? — спросил Пит.
Тим покачал головой:
— Никогда о нем не слышал. Я думал, что автомобиль принадлежит полиции, только без знаков отличия.
На лице Пита отразилось удивление.
— Этот парень, который тебя интересует, он — коп? Я выслеживал для тебя копа?
— Если он и коп, то плохой коп.
— Посмотри на меня, на то, что я для тебя делаю, провожу частное расследование, использую служебные возможности. Это я — плохой коп.
— Этот парень, если он коп, очень плохой. Самый худший. В сравнении с ним, Пити, ты - коп- шалун.
— Ричард Ли Кравет. Не знаю его. Если он — коп, то не из нашего управления.
Пит служил в управлении полиции Ньюпорт- Бич, но жил за городской чертой, в сельской местности, ближе к Ирвину, чем к Ньюпорт-Бич, потому что даже до развода не мог позволить себе приобрести дом в городе, покой и безопасность которого обеспечивал.
— Ты можешь найти мне водительское удостоверение этого парня? — спросил Тим.
— Почему бы нет, но, став агентом по продаже недвижимости, я буду носить только те туфли, которые захочу.
Зоя на животе наполовину выползла из-за кресла. Хвост бился по полу, реагируя на воркование Линды.
Зажженная настольная лампа оставляла большую часть кабинета в тени, а в отсвете компьютерного экрана лицом Пит напоминал Железного Дровосека, а гладкий шрам превратился в корявый сварной шов.
Пит был достаточно красивым парнем, чтобы полоса соединительной ткани, протянувшаяся от уха до подбородка, не превращала его в урода. Пластические хирурги могли бы значительно уменьшить шрам, а то и полностью его убрать, но Пит не пожелал подставить лицо под скальпель.
Шрам не всегда недостаток. Иногда и напоминание о чем-то важном, чем-то утерянном.
На экране появилось водительское удостоверение. С фотографией киллера и его улыбкой Моны Лизы.
Когда принтер отпечатал копию, Пит протянул ее Тиму.
Согласно водительскому удостоверению, Кравет родился тридцатью шестью годами раньше. И жил в Анахайме.
Перекатившись на спину и подняв все четыре лапы, Зоя урчала, как кошка, так ей нравилось почесывание живота.
Перекатившись на спину и подняв все четыре лапы, Зоя урчала, как кошка, так ей нравилось почесывание живота.
— Что теперь? — спросил Пит.
Не прекращая почесывать живот Зои, Линда снизу вверх взглянула на Тима. Ее зеленые глаза, пусть и оставаясь озерами загадочности, ясно и однозначно выразили желание сохранить в тайне от других сущность возникшей у них проблемы, во всяком случае, еще на некоторое время.
Он знал Пита больше одиннадцати лет, эту женщину — менее двух часов и, однако, решил пойти навстречу ее безмолвному пожеланию.
— Спасибо, Пит. Пожалуй, нам больше ничего от тебя не нужно.
Линда поднялась, и Пит тут же спросил ее:
— Вы с Тимом давно знакомы?
— Не так чтобы очень.
— И как вы встретились?
— За кофе.
— В «Старбакс»?
— Нет, не там.
— Пейкуэтт. Необычная фамилия.
— Только не в моей семье.
— Звучит красиво.
Линда промолчала.
— Вижу, вы не из разговорчивых.
Она улыбнулась.
— А вы остаетесь детективом и в свободное от работы время.
Застенчивая Зоя держалась рядом с Линдой до самой входной двери.
Ночь встретила их лягушачьим хором.
Линда почесала собаку за ушами, поцеловала в лоб и через лужайку пошла к припаркованному на подъездной дорожке «Эксплореру».
— Я ей не понравился, — заметил Пит.
— Ты как раз ей понравился. Просто она не любит копов.
— Если ты на ней женишься, мне придется менять работу?
— Я не собираюсь на ней жениться.
— Я думаю, от нее ты без кольца ничего не получишь.
— Я ничего от нее и не хочу. Между нами ничего нет.
— Значит, будет, — предрек Пит. — Что-то в ней есть.
— Что?
— Не знаю. Но что-то есть, я уверен.
Тим наблюдал, как Линда садится в «Эксплорер». Когда она захлопнула дверцу, сказал:
— Она хорошо варит кофе.
— Я в этом не сомневался.
Хотя лягушки не прерывали концерта, когда
Линда пересекала лужайку, все они, как одна, замолчали, стоило Тиму ступить на траву.
— Класс, — продолжил Пит. — Это часть чего- то. — И добавил, после того как Тим сделал два шага: — Sangfroid.
Тим остановился, посмотрел на детектива.
— Сэнг... что?
— Sangfroid. Это по-французски. Уверенность в себе, решительность, твердость.
— С каких это пор ты знаешь французский?
— Один профессор колледжа, он преподавал французскую литературу, убил девушку резцом. А потом расчленил зубилом.
— Зубилом?
— Он был еще и скульптором. И едва не вышел сухим из воды, потому что ему хватало Sangfroid. Но я все-таки его расколол.
— Я уверен, что Линда никого не расчленяла.
— Я только говорил о ее уверенности в себе. Но, если она захочет расчленить меня, я возражать не стану.
— Дружище, ты меня разочаровываешь.
Пит заулыбался.
— Я знал, что-то между вами есть.
— Ничего, — заверил его Тим и зашагал к «Эксплореру» в молчании лягушек.
Глава 9
— Для копа он очень даже ничего, — заметила Линда, когда Тим задним ходом выезжал на дорогу. — У него такая милая собачка.
— У него еще и дохлая рыба, названная в честь бывшей жены.
— Может, и она была холодной, как рыба.
— Он говорит, что не стал бы возражать, если бы ты захотела расчленить его.
— И что это означает?
— Юмор песчаного пса. — Тим передвинул ручку переключения коробки передач.
— Песчаного пса?
Удивленный тем, что открыл эту дверь, Тим тут же ее и захлопнул.
— Кто это, песчаный пес?
Зазвонил мобильник, избавляя Тима от необходимости отвечать. Подумав, что это Руни с какой-то новостью, Тим достал мобильник на третьем гудке. Однако номер на экране не высветился.
— Алло?
— Тим? Да? Она с тобой?
Тим промолчал.
— Скажи ей, что она печет отличные пироги с корицей.
Голос тут же вызвал из памяти глаза с невероятно расширенными зрачками, жадными до света.
— Кофе тоже неплохо варит, — продолжил Ричард Ли Кравет. — И мне так понравилась кружка с попугаем-ручкой, что я прихватил ее.
В этом жилом районе автомобили поздним вечером ездили редко. В тот момент их просто не было. Тим остановился посреди улице. В половине квартала от дома Пита Санто.
Киллер узнал имя Тима не от Руни, а от кого-то еще. А вот как он добыл не внесенный ни в один справочник номер мобильника, оставалось загадкой.
Хотя Линда не могла слышать голос киллера, она сразу поняла, кто звонит.
— Я снова иду по следу, Тим, хотя ты мне в этом и не помог. Мне дали другую ее фотографию, взамен той, что осталась у тебя.
Линда взяла распечатку водительского удостоверения Кравета, поднесла к окну, чтобы рассмотреть в свете уличного фонаря.
— Прежде чем нанести смертельный удар, я собираюсь ее изнасиловать. Она такая милашка. Вот почему ты отослал меня с половиной моих денег? Увидев фотографию, решил изнасиловать ее сам?
— Все кончено, — ответил Тим. — Ничего у тебя не получится.
— Что... ты никогда не вернешься домой, она никогда не вернется домой, вы оба вечно будете в бегах?
— Мы обратимся в полицию.
— Для меня это не проблема, Тим. Тебе следовало сразу же обратиться в полицию. Это долг ответственного и добропорядочного гражданина.
Тим хотел сказать: «Я знаю, что ты — коп, я видел, как ты отъезжал от таверны, а теперь мне известно и твое имя», но решил, что незачем выкладывать перед Краветом свои козыри.
— Зачем ты это делаешь, Тим? Кто она для тебя?
— Я восхищаюсь ее Sangfroid.
— Давай без глупостей.
— Это французское слово.
— Проведи с ней ночь, если хочешь. Трахни ее пару раз. Получи удовольствие. А утром привези к ее дому. Там я и займусь ею, и забуду о том, что ты влез в это дело.
— Я обдумаю твое предложение.
— Этого мало, Тим. Тебе лучше заключить со мной сделку и убедить меня, что ты настроен серьезно. Потому что я по-прежнему иду по следу, знаешь ли.
— Счастливых поисков иголки в стоге сена.
— Стог сена не такой большой, как ты думаешь, Тим. И ты гораздо крупнее иголки. Я скоро тебя найду. Раньше, чем ты можешь себе представить... и тогда договариваться со мной будет поздно.
Кравет отключил связь.
Тим тут же набрал *69, но мобильник Кравета был заблокирован от автоматических ответных звонков.
Впереди автомобиль не остановился на знаке «СТОП», проскочил перекресток. Когда он. подпрыгнул на дренажной решетке, фары пробежались по ветровому стеклу «Эксплорера», потом ушли вниз.
Тим перенес правую ногу с тормоза на педаль газа, отвернул от центральной линии, ожидая, что приближающийся автомобиль выедет на встречную полосу и попытается блокировать их «Эксплорер».
Автомобиль проскочил мимо, задние огни начали быстро тускнеть в зеркале заднего обзора.
Тим выровнял «Эксплорер» у тротуара, нажал на тормоз. До перекрестка оставались считаные футы.
— Что такое? — спросила она.
— Я подумал, а вдруг это он.
— В том автомобиле? Как такое могло быть?
— Не знаю. Наверное, не могло.
— Ты в порядке?
— Да, конечно. — Резкий порыв ветра качнул магнолию, которая возвышалась у уличного фонаря, тени листьев, как черные бабочки, заметались на ветровом стекле. — Если Sangfroid продают в «С семи до одиннадцати», я, пожалуй, остановлюсь и куплю шестибаночную упаковку.
Глава 10
В Анахайме по указанному адресу они нашли одноэтажный дом, построенный в 1950-х годах. Резные доски на конце карнизного свеса, резные ставни, обрамленные альпийским узором двери не убеждали, что этот дом перенесся в Калифорнию из Швейцарии или откуда-то еще.
Прорываясь через ветви двух огромных пиний, лунный свет рисовал занятные узоры на серебристых от времени кровельных кедровых плитках, но ни одна лампа не горела в темных окнах.
С одной стороны жилища Кравета стоял испанский дом, с другой — коттедж из Новой Англии. В коттедже светились все окна, а вот в испанском доме, похоже, не жили: темные окна, заросшая сорняками лужайка.
Тим дважды проехал мимо дома Кравета, потом припарковался за углом, на боковой улице.
Сверил часы, наручные и на приборном щитке внедорожника. И те и другие показывали одно время—9:32.
— Мне нужно пятнадцать минут, — сказал он.
— А если он дома?
— Сидит в темноте? Нет уж. Он где-то еще, возможно, затаился около моего дома... или обыскивает его.
— Он может вернуться. Тебе нельзя идти туда без пистолета.
— Пистолета у меня нет.
Из сумочки она достала пистолет.
— Где ты его взяла?
— В ящике прикроватной тумбочки. Автоматический пистолет «Кар К9».
Опять прошлое, снова прошлое, похоже, он никуда не мог от него деться.
В таверне он всегда занимал место, которое казалось ему наиболее подходящим. Обычный парень, на стуле у барной стойки, и, если смотреть от двери, визуально самый маленький из находящихся в зале. И в этот вечер он занял это наиболее подходящее ему место, но, как выяснилось, в неудачное время.