Она пробормотала:
– У нас мусульман пока недостаточно для такого разворота. Хотя да, становится все больше… Тебе нужен полицейский сервер?
– Да.
– Могу подключиться, – сообщила она с надлежащим высокомерием. – В полицейских машинах защищенный канал.
– Ого, – сказал я, – насколько защищенный?
Она ответила с тем же высокомерием:
– Может быть, и не так, как красная линия президента или шахты межконтинентальных ракет системы «Мертвая Рука», но… достаточно.
Я смолчал, лично мне не пришлось даже взламывать их защищенную систему, ее не рассчитывали на таких, как я. Фаерволы попросту не увидел, сразу пробежал мысленным взглядом за долю секунды все-все записи, просмотрел фото и отметил некоторые, как примечательные.
Она на ходу подключилась к полицейскому серверу и вывела на экран записи камер, выбрав тех подозреваемых, на которых тогда указал я, а она поставила метки.
Я ждал, когда наконец придет к какому-то выводу, чтобы опровергнуть или согласиться, не дождался, звучно хлопнул себя по лбу и провозгласил:
– Ба, нашел!.. Вот тот голубчик!.. Посмотри, посмотри!..
Она сказала недовольно:
– Всех пересмотрела! Камень в окно бросил вовсе не он.
– Ты проследи за ним, – сказал я настойчиво. – Просто смотри.
Она хмыкнула, но перевела взгляд на экран, автомобиль пока что прет по навигатору, проблем с дорогой не намечается, а тот байкер в записи в самом деле ведет себя не по-байкерски, то ли стесняется, то ли высматривает, как нанести урон посильнее, но в драке почти не участвует, все отступает в тень, а там почти растворился в темноте… а через пару минут вынырнул совсем в другом месте.
– Просмотри через фильтры, – посоветовал я. – Похоже, он как раз нырнул в окно, что-то там спер, а потом вылез, как ни в чем не бывало. Все заняты дракой, на него даже в полиции не обратили внимания!
Она сдвинула плечами.
– В том помещении ничего нет. Мы уже проверили.
– Молодцы, – сказал я. – Не ожидал. Хорошая работа. А я вот по твоему компу посмотрел, что под этим зданием проложен кабель, который питает и наш Научно-исследовательский центр!
Она дернулась.
– Шутишь?
– Ничуть, – ответил я. – Это уже больше, чем совпадение, верно?
Она закусила губу. Взгляд ее потемнел, наконец проговорила с неохотой:
– Да, связь какая-то есть… Хотя и не обязательно. А перебои с подачи энергии зафиксированы?
– Нет, – ответил я честно. – Да и не могло их быть.
– Почему? – спросила она. – Ах да, аккумуляторы. Автоматическое переключение?
– Именно, – ответил я. – По старинке, но надежно. Однако все-таки какая-то связь есть.
– Похоже, – признала она. – Только не пойму, в чем она.
– Я вообще-то догадываюсь, – сказал я скромно, – но это так, фантазии… Видимо, нужно заняться тем орлом, что проник во время драки в то помещение. Теперь понятно, что и драка была красиво поставлена хорошим режиссером?
Она поморщилась.
– Это пока только догадка.
– И что?
– На догадках обвинение не строится.
– Да, – согласился я, – но я не требую всех арестовать и сразу расстрелять, как у вас постоянно в подвалах вашего ГПУ? Догадки надлежит проверять, это строго научный метод. В науке впереди открытий всегда идут догадки. Часто такие наглые…
– Это да, – согласилась она, – насчет наглости наша наука впереди планеты всей.
– Вот и ты согласна, – сказал я, – как хорошо, когда женщина не спорит… так уж постоянно и с привычно диким криком.
– Ладно, – ответила она, – но все равно… если говоришь, что у вас не было перерывов в энергоснабжении…
– Вроде бы не было, – признался я. – Но я не говорил, что не было точно. Я сказал, что лично я не заметил, но я не специалист в электросетях. В чем-то специалист, но там ты не оценишь, это же не палкой виртуозить по ребрам… Если бы вырубился мой компьютер или погасла настольная лампа, я бы как-то заметил. Может, не сразу, я бываю не всегда внимательным, но ты, к счастью, не замечаешь.
– Я все замечаю, – ответила она недобрым голосом, – а ты, значит, рассеянный мыслитель?
– Полагаю, – заметил я, – надо бы навестить нашего героя.
Она сказала резко:
– Сперва нужно узнать, кто он, где живет, вызвать ОМОН…
– Это Карагандинов, – сказал я, – возраст тридцать два года, здоров, мастер рукопашного боя, служил в ВДВ, в горячих точках не служил, после армии устроился в охранную фирму… Нужен адрес? Пожалуйста, улица Скобелевская, дом пять, квартира семьсот восемнадцать…
Она покачала головой, взгляд выразил уважение и настороженность.
– Ты быстр…
– В некоторых случаях, – согласился я со скромностью в голосе. – Быстрота нужна не только для ловли блох. За обедом тоже не мешает. Особенно, если с тобой из одном миски. Ну что, поворачиваем?
Она поколебалась не больше секунды, бросила на меня испытующий взгляд.
– Уверен?
– Это только гипотеза, – предупредил я, – а не аксиома. Скорее, лемма. Лемма – это…
– Заткнись, – оборвала она резко. – Вижу, в армии точно не служил. Болтаешь, как гуманитарий. Ладно, пройдемся согласно твоему научному методу.
– Умница.
– Хотя не верю всяким ученым, – сказала она недовольно, – это ж не силовые структуры атомную бомбу выдумали!
– Да, – покорно подтвердил я, – они ею только бросают в кого ни попадя.
Пришлось ухватиться за ручку, так круто развернула автомобиль, хотя до полицейского участка оставался всего квартал. Дальше я откинулся на спинку сиденья, впервые за очень долгое время наслаждаясь покоем и ясностью в черепе.
Хотя, конечно, приходится с некоторым усилием восстанавливать барьер, не давая прорываться в мозг всякой информации, что может утопить и ввергнуть в сумасшествие. Зато стоит взглянуть на что-то, вот, к примеру, на то здание, и сразу вижу всю его историю, начиная от года и дня постройки, личные данные архитектора, стоимость стройки, размер кирпичей, количество штук, перечень мероприятий, которые в нем проводились, ух ты, даже Максим Горький там бывал, это же почти памятник архитектуры…
Город все больше обожаю за его суперсовременные высотки, широкие магистрали и праздничность улиц. Хотя небоскребы начали строить еще в начале прошлого века, а стодвухэтажный Эмпайр-стейт-билдинг посещал еще Маяковский, но потом к высотным домам то надолго падал интерес, народ предпочитал перебираться в небольшие коттеджики и таунхаусы, то снова что-то необычное выстреливало, но и теперь небоскребы во всех странах определяют архитектуру городов и остаются символом технической мощи и красоты хай-тековского мира.
Автомобиль мчится на дикой, как раньше бы сказали, скорости, но соединенные в одну сеть бортовые компьютеры выполняют свою работу ювелирно точно. Даже на тесных улочках автомобили проскакивают на встречке в двух сантиметрах один от другого. Насколько знаю, инженеры продвигают новый стандарт насчет одного сантиметра, что позволит что-то где-то и много сэкономить.
– А сама часто берешь управление на свою набодибилдеренную персону?
Она покосилась в мою сторону с неодобрением во взгляде.
– Зачем?
– Да просто так.
– Просто так не беру, – отрезала она.
– А не просто так, – спросил я. – По делу? У тебя же бывают дела? Хоть иногда?
– Беру очень редко, – сказала она коротко. – Ты вроде бы видел.
– Ага, – сказал я, – все-таки бывает. Когда на обгон?
– Когда преследую, – уточнила она.
– Понятно, – сказал я, – хорошо быть полицаем. Обгоняй, нарушай, дави, стреляй… Вот это жизнь! А тут докторские защищаешь, от рака лекарства придумываешь, кому это нужно? Человек должен жить коротко и весело, лишь бы успевал размножаться. Ты как насчет размножения?
Она даже не взглянула в мою сторону, взгляд прикован к быстро бегущей под колеса автомобиля ленте шоссе.
– Я размножаюсь.
– Ого, – сказал и посмотрел на ее граненый живот с кубиками под тонкой тканью, уже знаю, даже пересчитал, в самом деле восемь. – Прости, я не знал.
Она поморщилась.
– Я не беременная. Но у меня есть дочка. Ранний брак. Живет у моей мамы. Им так обеим нравится. А ты?
– Не знаю, – ответил я честно. – Мне проследить за своим потомством труднее. Может быть, много, а может, и нет вовсе.
Автомобиль стремительно взлетел на эстакаду, оттуда хорошо виден весь район, здесь как раз небоскребов особенно много, есть яркие и праздничные, есть солидно блещущие металлом, есть подчеркнуто индустриальные, мол, не для праздников эта планета, а для работы, как сказал великий нигилист. Есть такие, будто спроектированы и выстроены специально для туристов, настолько необычные, что вроде бы в таких ни жить, ни работать, а только аттракционничать.
Впрочем, и такие есть, туризм – неплохая статья доходов, ради повышения их доли стоит выстроить либо самое высокое в мире здание, либо самое причудливое по форме.
В этом Москва перестала отставать от прежде более богатого мира, а во многом по инерции погони за лидером и обогнала, так как запрягает медленно, ездит быстро, а потом обнаруживает, что в гонку ринулась привычно по-расейски без тормозов.
Наша цель, высокий дом в сорок два этажа, высится гордо и красиво в окружении зданий поменьше, похожий на лебедя среди стаи серых уток. Стоянка размечена цветными вставками в асфальт. Мне показалось, машины там недовольно покосились на автомобиль с полицейской мигалкой, полицию даже они не любят, но пикнуть не посмели, в демократическом государстве у силовых структур все права, и чем государство демократичнее, тем всесильнее полиция, как олицетворение абстрактной мощи гуманного народа и толерантного к насилию народа.
Она сказала властно:
– Говорить буду я!.. Ты вообще и не пикай.
– А пищать можно? – спросил я. – Как красный слон?
– И пищать нельзя, – отрезала она.
– Настоящая женщина, – сказал я с восторгом. – Давно мечтал такую…
Она обернулась, глаза грозно блеснули.
– Что-что мечтал?
– Встретить мечтал, – объяснил я. – Думал, такие только в сказках да в анекдотах, а тут вон все наяву. У нас будут завидовать счастливчику! Это я счастливчик, кто бы подумал… Мне же всегда с женщинами не везло.
Она поморщилась.
– Не повезет и на этот раз. Держись за моей спиной.
Я смерил взглядом ее прямые и широкие плечи спортсменки, спина прямая, как столешница.
– А что, будет перестрелка? Как здорово!
– За моей спиной, – повторила она. – И не высовываться.
Вблизи видно, что вообще-то обычная многоэтажка, не старая, стандарт для недонебоскребов, эконом-класс, просто домики вокруг совсем мелкие, вот и кажется чем-то, чем не является. Воротилы в таких точно не живут, а если и появляются, то лишь для чего-то крайне темного.
Да чего вдруг, мелькнула мысль, это я туплю, воротилы вообще не появляются в людных местах. Так что здесь в лучшем случае те, кого воротилы отправляют с поручениями. А то и вовсе не воротилы отправляют, а мелкие служащие воротил отправляют совсем уж мельчайших.
Подъезд к дому замусорен, ступеньки выщербленные, а дверь, естественно, расписана густо, не всякую надпись прочтешь, а в наложенных один на другой рисунках можно увидеть, как в пятнах Роршаха все, что угодно, даже обладая не самым ярким полицейским воображением.
Ингрид распахнула дверь и почти вбежала, сильная и стремительная, попробуй останови, но останавливать некому, даже за оконцем комнаты для консьержки пусто и настолько пыльно, словно здесь никто не появлялся с момента сдачи дома в эксплуатацию.
– Лифт работает, – бросила она. – Пойдем.
– Один из четырех, – пробормотал я с опаской, – по теории вероятности он не должен сломаться именно в этот день и час… Хотя теория суха, мой друг…
Она фыркнула:
– Я тебе не друг.
– Классику знать надо, – укорил я. – Это я бахвалюсь знанием сокровищ мировой культурки, а ты мне крылья обрываешь, как стрекозе какой-то, изысканной и безумно красивой…
Опускаясь на вызов, лифт грохочет и лязгает, я отчетливо услышал предупреждение, что ему начхать на теории, восхочет и застрянет в любой момент и в любой точке пространства-времени шахтного измерения.
Ингрид нахмурилась, но когда дверцы распахнулись, решительно шагнула вперед. Пол под нею тревожно задвигался, стукаясь в стенки.
– Ох, – сказал я. – Кажется, у меня начинается арахнофобия или как ее там…
– Какие здесь пауки? – спросила она сердито. – Не трусь. Слышишь, уже поехал… Если и оборвемся, то с хорошей высоты! Мучиться долго не придется.
– Умеешь утешить, – сказал я с сарказмом. – Настоящая женщина!
Лифт ползет на высоту с трудом, отчаянно сражаясь с гравитацией и даже, как мне кажется, с сопротивлением воздуха.
– Что-то ты бледный совсем, – произнесла она с сарказмом. – Съел что-то?
– За тебя переживаю, – пояснил я.
– Что так?
– Ты такая нежная, – пояснил я, – чувствительная, поэтичная, а гонимся за каким-то грязным мошенником. Для тебя это как серпом… гм… как молотком по маникюру, да?
Она не ответила, прислушиваясь. Лифт наконец дополз до места, остановился, задрожал, я уже заранее вздрогнул, однако двери начали неуверенно раздвигаться, а потом и в самом деле ушли в пазы, открыв перед нами этажную площадку.
Часть II
Глава 1
Ингрид выскочила первой, я вышел следом, реакция у меня пока еще не совсем та, что жаждется. Сигналы в нейронах идут со скоростью тридцати метров в секунду, а в компьютерах со скоростью света, а это значит, примерно в десять миллионов раз быстрее. Я потому и жру чаще обычного, что мой мозг работает как зверь, калорий на свою работу требует вдвое больше.
Для меня это значит странное ощущение нереальности, когда мир как бы замедляется в движении. Я, правда, тоже не могу двигаться быстрее, ну разве что чуть-чуть, зато мозг работает, как ветряная мельница в бурю.
Пока что сигналы в моих нейронах распространяются примерно в шестьдесят-семьдесят метров в секунду. Это не слишком огромное преимущество при решении трудных задач, но может стать решающим, когда кто-то замахивается на тебя кулаком или ножом, а от твоей сообразительности и реакции зависит получить удар или нет.
Гораздо выше прогресс, что когда ловлю сигналы компьютерных сетей, то принимаются практически на компьютерной скорости, иначе не объяснить, как за доли секунды могу пересмотреть Ленинскую и Библиотеку Конгресса.
Сейчас вот, взглянув на дверь, я в доли секунды рассмотрел, как внутри идут провода и что за схема управляет двумя замками, в самом деле самая продвинутая, на опознавание хозяина по лицу, такая открывает дверь, как только он выходит из лифта и протягивает руку к двери.
Ингрид распахнула глаза шире, когда я взялся за дверную ручку.
– Даже не постучишь?
– Я думаю, – ответил я, – тебе важнее внезапность.
Она в изумлении захлопнула рот, дверь под моей рукой медленно начала отворяться.
– Как это…
Я ответил тоже шепотом:
– Он забыл ее запереть. Он же дома, так бывает.
Она выхватила пистолет и, держа его в обеих ладонях, медленно переступила порог прихожей. Я сосредоточился, вернул параметры защиты управления замком в прежнее состояние, пусть никто и не догадается о таком моментальном взломе.
Из прихожей один коридор на кухню с дверью туалета по дороге, стандартная планировка, а другой ведет в гостиную, ее отделяет дверь, но щель показывает, что там не закрыто.
Ингрид знаками велела мне вести себя тише травы, я кивнул, а она тут же саданула ногой, как тараном, в двери гостиной. Обе створки с грохотом распахнулись. Она ворвалась вовнутрь, замерла в шаге от порога, а я вздрогнул от ее страшного крика:
– Застыть!..
В комнате всего один человек, в этот момент заглядывает в шкаф, на мой взгляд, перебирает рубашки на плечиках, но Ингрид явно заподозрила, что уже ухватил рукоять пистолета или автомата и сейчас развернется, полосуя гранатометной очередью все с нашей стороны и разнося здание в щебенку.
Он обернулся в ужасе, вряд ли даже понял команду насчет замереть и не двигаться, а когда увидел направленное ему прямо в лоб черное дуло пистолета, вытаращил глаза.
Руки взлетели вверх, будто подвешен к потолку лично Торквемадой в помещении святейшей инквизиции.
Глаза полезли из орбит, а голос сорвался на поросячий визг:
– Кто?.. Чего… чего вам надо?
Я зыркнул на воительницу, она тоже вроде бы поняла, что это не совсем тот байкер, что нырял ночью в окно.
– Кто такой? – рыкнула она зло.
Он вроде бы сообразил по нашим лицам, что мы облажались, сразу понахальнел даже с виду, посмотрел свысока.
– А у вас ордер есть, полицаи?
Руки его начали опускаться, она рыкнула:
– Опустишь – стреляю!
Его руки снова взлетели, она ответить не успела, я сказал быстро и уверенно:
– Игорь Найденов, тридцать два года, дважды судимый за мелкие кражи, на форуме педофилов известен под ником «Лысый» и «Алый Цветочек», закончил ФЗУ, в четырнадцать лет был пойман за мастурбацией на фото своей матери…
Он вскрикнул затравленно:
– Да при чем здесь это?
Я ответил неумолимо:
– У нас есть непроверенные, но абсолютно точные сведения, что ты продаешь наркотики, способствуешь сводничеству, замешан в нелегальном распространении детской зоофилии… а еще ты агент госдепа. Не хочешь о них рассказать? Или предпочитаешь поговорить о своем приятеле Киме Кардашьяне, к которому ходил на этой неделе трижды? Причем не домой, а на работу?