– Да знаем, знаем! – отмахнулся Челобанов.
– Вот видите, сами знаете, а меня осуждаете! То есть вам можно, а мне нельзя! – у Алика было полное ощущение, что он поймал директора на слове.
– Не понял, – округлил глаза Челобанов и повернулся ко мне. – Что он имеет в виду?
Тут до него наконец дошло, и он раздраженно сказал:
– Да я не в этом смысле! Я хотел сказать, мы знаем, что она вам снится.
– Скажите, – обратился я к Алику, – а у вас раньше наблюдались подобные явления? Я имею в виду, другие женщины в других городах, других местах, являлись вам в таком виде?
– В том-то и дело, что нет! – горячо заявил Алик. – Это у меня впервые. За всю жизнь никогда такого не было. Ну, не дала одна – не беда, другая даст... А здесь все по-другому.
– Ага, понимаю, – ответил Челобанов и тут же, посмотрев на меня, спросил: – И как вы это объясните?
Я задумался и через некоторое время ответил:
– Вопрос сложный. Вообще-то, налицо признаки старинной болезни под названием «седина в бороду»... Хотя не скрою, что случай нестандартный.
– Так, хорошо, – подумав пару секунд, произнес Санчо. – Будем считать, что инцидент исчерпан. Но к вам у меня будет убедительная просьба, – он посмотрел на Алика, – сегодня же покинуть наш отель, чтобы избавить вас от подобных видений, а нас от проблем в связи с этим.
Алик грустно кивнул головой. Мы помогли ему подняться и выйти из номера.
Мы спустились в кабинет Челобанова. В приемной нас кроме секретарши ожидала официантка Лена, которая сидела в грустной позе, подперев лицо руками. Пресловутый поднос лежал у нее на коленях.
– Зайди ко мне, – буркнул ей Челобанов и юркнул в свой кабинет.
Елена поднялась и уже готовилась было войти в кабинет с подносом, но поймала мой выразительный взгляд и положила все же это оружие пролетариата на диван.
– В общем, так, – скомандовал Челобанов, усаживаясь за стол и глядя на Лену. – Ты это...
Он хотел было что-то сказать, но, подумав чуть-чуть, махнул рукой и бросил:
– Короче, иди работай.
Официантка просияла и птицей выпорхнула из кабинета.
– Черт-те что творится! – выдохнул Челобанов, как только дверь за официанткой закрылась.
– Сергей Антонович, дайте мне время, и я постараюсь разобраться с проблемами вашего отеля, – успокоил я его. – Давайте вернемся к нашему делу. Насколько я понял, вы проверили водопровод и качество пищи.
– Да-да, и заметьте, лично! Этим и поплатился. Мой зад, извините, болит от усиленной работы.
– Тут есть некая несостыковка – вы утверждаете, что ничего не нашли, но все же заболели. Значит, источник инфекции находится где-то еще...
– В том-то и дело, что где-то еще! Не могу же я проверять каждую пепельницу! Для этого я вас и нанял. В общем, работайте, работайте, Владимир Александрович. Мне нужны скорейшие результаты. Сегодня еще двух моих горничных понос приковал к унитазам.
– Скажите, в отеле среди персонала есть какие-то обиженные люди, которые могли бы сделать это намеренно?
– И да и нет, – моментально отозвался Челобанов. – Как вы уже заметили, я довольно жесткий руководитель. А как иначе?! У меня в руках большой хозяйственный механизм и он должен функционировать бесперебойно! Да, регулярно кого-то приходится наказывать, кого-то миловать. Сегодня он недоволен, завтра – доволен. Словом, нормальная жизнь, нормальная работа.
– Ну что ж, я все понял.
Я встал с места и направился к двери.
– Кстати, – остановил меня у порога Санчо, – если результат будет достигнут достаточно быстро, я гарантирую вам премиальный фонд вдобавок к тем условиям, которые мы обговорили.
– Спасибо, но пока об этом рано, – улыбнулся я.
Завернув за угол, я чуть не свалил тележку, которую везла перед собой горничная Раиса Ивановна. На тележке стояли несколько графинов с водой и лежала стопка чистого постельного белья.
– Извините, – сказал я.
– Ну что вы, это вы меня извините, – ответила мне горничная, поправляя чуть не упавший комплект белья. – Вам постельку я уже сменила.
Я поблагодарил ее и отправился в номер. Первым делом открыл шкаф, достал оттуда бутылку виски и, вскрыв ее, налил себе большую порцию. Напиток был божественен. Понаслаждавшись его вкусом в течение минут десяти-пятнадцати, я аккуратно закрыл бутылку и убрал ее обратно. Нервы слегка успокоились, и я решил устроить себе небольшой дневной отдых, прошел в спальню и улегся на только что застеленную кровать.
«Ну и отель!» – подумал я, вытянувшись на кровати. Клиенты дрищут и пристают к персоналу, персонал тоже дрищет и отбивается от клиентов подносами. При всем при этом какая-то скотина подкладывает слабительное в пищу и в воду, отравляя и тех и других... Я закрыл глаза и погрузился в дрему.
Передо мной возникла химическая лаборатория и длинный ряд пробирок, которые двигались по конвейеру мимо небольшого краника, из которого лилась какая-то белая мутная жидкость. Неожиданно пробирки стали принимать какие-то причудливые формы и в конце концов превратились в графины. Какие-то люди в синих халатах через проем, напоминавший окно раздачи в столовой, забирали их с конвейера, и дальше стеклянная посуда исчезала в неизвестном направлении.
Откуда-то из-за стены послышался противно-тягучий голос Раисы Ивановны:
– Владимир Александрович! А постельку-то я вам застелила чистенькую!
Я открыл глаза и встал с постели. «Нет, без поллитры тут точно не разберешься!» – подумал я и направился к заветной бутылке виски. Достав ее, я снова налил большую порцию виски в стакан и выпил ее. И тут я заметил, что на моем столе появился новый предмет. На кружевной салфетке стоял графин с водой и стакан, из которого я и пил виски. Графин был точно такой же, какие везла в своей тележке горничная Раиса Ивановна. Я спрятал бутылку виски в шкаф и отправился задавать горничной возникшие у меня вопросы.
Раису Ивановну я отыскал в одном из номеров своего этажа. Номер был пуст, похоже, что отсюда недавно съехали постояльцы, которые, вполне возможно, разочаровались в санитарно-эпидемиологической обстановке в отеле.
– Раиса Ивановна, а что у вас здесь? – начал я без преамбул.
– Где? – недоуменно спросила Раиса Ивановна.
– В графинах.
– Вода, – так же недоуменно ответила она.
– Какая вода? – не унимался я.
– Кипяченая! – с неким вызовом ответила горничная. – Только кипяченая!
– А где вы ее берете?
– В титане. Он у нас в подсобке на третьем этаже.
– И вы что, каждый день разносите клиентам кипяченую воду?
– Нет, что вы! Воду в графинах и постель мы меняем или вновь въехавшим, или долго живущим раз в неделю, вместе со сменой постели.
– А что, в этом номере сменился постоялец? – спросил я.
– Да, только что въехал какой-то командированный с Алтая.
Я стремительно выбежал из номера, чуть не столкнувшись с каким-то пузаном, который туда входил. Видимо, это и был только что въехавший алтаец. Спустившись на третий этаж, я отыскал среди табличек надпись «Прачечная» и, постучавшись, зашел в комнату. На меня сразу уставились две пожилые женщины в синих халатах технического персонала отеля, которые занимались тем, что пили чай. Я молча осмотрел комнату и обнаружил упомянутый Раисой Ивановной титан в углу. Он стоял на столе, рядом же с ним на полке красовались несколько графинов.
– Здравствуйте, – сказал я.
Женщины молча кивнули и поставили чашки на стол.
– Кипяченая вода здесь? – кивнул я в сторону титана.
Они так же молча кивнули.
Я подошел к титану, взял с полки графин и налил воды. Женщины продолжали удивленно наблюдать за моими действиями. Я закрыл кран титана и направился с графином к двери. Уже открыв ее, повернулся и весело спросил:
– Чай пьете?
Женщины снова молча кивнули.
– А воду брали в титане?
– Угу, – ответила одна из женщин.
– Если что, заходите ко мне.
Женщины, раскрыв рот, молча переглянулись и снова кивнули. Я взял с полки полотенце, обмотал им графин, чтобы никто не видел, что именно я несу, и вышел из прачечной.
Я спустился на первый этаж, направляясь к выходу из гостиницы. Швейцар Арнольдович, как всегда, смотрелся памятником, который одели в фуражку и лампасы. Я хитро подмигнул ему. Видимо, я уже стал для него своим, поскольку он наградил меня в качестве ответа одобрительным кивком своей бычьей шеи.
Выйдя на улицу, я тут же поймал такси и отправился в Волжское УВД, во дворе которого располагалась биохимическая судебная экспертиза. Там работал экспертом мой друг-однокашник по институту Георгий Петров, которому иногда помогал младший брат Михаил.
Я открыл дверь и вошел в комнату. Георгий, невысокий блондин в очках с металлической оправой, был на месте и что-то писал за столом.
– Привет, Жора, – произнес я и поставил перед ним графин с водой, размотав полотенце.
– Здравствуй, – удивленно глядя на графин, ответил Петров. – Это что, подарок?
– Привет, Жора, – произнес я и поставил перед ним графин с водой, размотав полотенце.
– Здравствуй, – удивленно глядя на графин, ответил Петров. – Это что, подарок?
Петров взял в руки графин и начал его рассматривать.
– Для самогона жидкость слишком прозрачная, а водку в такие графины сейчас не наливают, – заметил он.
– Это подарок, – сказал я. – В смысле графина. Что же касается его содержимого, то его необходимо подвергнуть экспертизе.
– А что это? – Петров стал посматривать на меня как на сумасшедшего.
– Вообще-то, здесь кипяченая вода, – честно сказал я. – Но я подозреваю, что сюда что-то подмешали. Даже могу сказать, что именно: слабительное – фенолфталеин или что-нибудь в этом роде.
– А что, твоя супруга таким образом удерживает тебя дома по вечерам?
– Моя супруга, – вздохнул я, – погибла в автомобильной катастрофе. Неделю назад годовщина была.
– Извини, – Петров как-то внешне и, видимо, внутренне смутился. – Сделаю. Но не раньше завтрашнего утра.
– Хорошо, – тяжело вздохнул я.
– А кто это над тобой так подшутил? – спросил вдогонку мне Георгий.
– Это не надо мной, а над моим клиентом. Возможно, подобная помощь мне понадобится не раз.
– Это не может не радовать. Поставишь мне пузырь.
– Ладушки! – сказал я.
– Только без пургена! – донеслось до меня из-за захлопывающейся двери.
Я снова поймал такси и вернулся в гостиницу. Войдя в холл, бросил беглый взгляд на киоск, у которого, к счастью, на сей раз не было никаких покупателей. Сквозь стеклянную дверь ресторана я заметил, что там довольно многолюдно.
Пройдя мимо швейцара Арнольдовича, я настолько стремительно поднялся на второй этаж, что совершенно не заметил спускавшегося навстречу мне капитана второго ранга. Мы столкнулись.
– Смотреть надо, молодой человек, не под ноги, а вдаль! – категорически заявил мне этот старый хрен, который при столкновении со мной отлетел к стене.
– Ох, простите! – галантно ответил я, польщенный обращением «молодой человек».
– В следующий раз будьте внимательней! – строго сказал моряк и поднял с пола выпавшую курительную трубку.
– Тысячу извинений! – воскликнул я и направился в кабинет директора.
Я вошел в приемную. Санчо находился там и давал секретарше ценные указания о том, чтобы она завтра же связалась с туристическим агентством по поводу бронирования номеров на следующий месяц.
Заметив меня, он кивнул и сказал:
– Одну минуточку! – и продолжил надиктовывать список поручений на следующий день.
Неожиданно дверь открылась, в приемную вбежала администраторша и возбужденно заявила:
– Сергей Антонович, у нас у входа ЧП!
– Какое еще, к чертовой матери, ЧП?! – с полуоборота завелся Санчо и, не дожидаясь ответа, ринулся к выходу.
Я последовал за ним. Нам уже с лестницы открылась картина, говорящая о неординарности произошедшего. У входа стоял швейцар Арнольдович в своей неизменной позе с прямой спиной, но на сей раз левую руку он держал у лица, прикрыв широченной волосатой ладонью глаз. Напротив него двое мужчин, постоялец и официант ресторана, что есть силы удерживали брыкающегося и рвущегося к Арнольдовичу моряка, которого я чуть не сшиб, поднимаясь вверх по лестнице. Морской волк сотрясал воздух отборной матерщиной и требовал, чтобы ему дали возможность проявить себя в полную силу. Капитан второго ранга обещал завязать «старому мерину в лампасах его яйца морским узлом».
– Что здесь происходит? – Челобанов встал крепостью перед бушующим моряком. – Отпустите его!
– А ничего! – настырно дернул плечами освободившийся от мужских объятий моряк. – Считайте, что это акт возмездия. Пока мы бороздили моря, находясь в походах, эта паскуда соблазняла и трахала наших жен!
Пораженная публика моментально обратила свои изумленные взгляды на громоздкого пузатого Арнольдовича. Санчо подошел вплотную, почти упершись ему подбородком в грудь, и спросил:
– Это правда? Отвечай, старый ловелас!
Арнольдович отнял руку от глаза, продемонстрировав почтенной публике здоровенный фингал, и, встав по стойке «смирно», прогудел:
– Никак нет! Я всю жизнь в Калмыкии прослужил, писарем при штабе дивизии.
– Писарем? – задумался Челобанов.
– Да, – гордо подтвердил Арнольдович.
– В Калмыкии, – добавил я. – А там морского флота нету.
– Да, – живо согласился Челобанов. – Точно нету! Там степи!
Челобанов резко повернулся к морскому офицеру и закричал:
– Так какого же хрена в таком случае вы бьете морду моему швейцару?
– Ну и что? – оправдываясь, вскричал моряк. – Я не утверждаю, что это он. Я говорю, что такие, как он... писаришки штабные... творили черт-те что, пока мы были в походах!
Челобанов, пораженный приведенными аргументами, изумленно уставился на моряка. Я понял, что пора лично вмешаться, пока Санчо не набил морду моряку за всех незаслуженно обиженных писарей-швейцаров и выведенных из себя директоров гостиниц.
– Сергей Антонович, я полагаю, что конфликт на данной стадии погашен, а в его причинах нам надо разобраться не спеша.
Челобанов перевел на меня тяжелый взгляд своих колючих, полных бешенства глазок и медленно произнес:
– Ну, хорошо.
Он протянул руки к мундиру военного моряка, аккуратно поправил его и тихо сказал:
– Вы меня очень, очень расстроили.
После чего почти бегом взобрался по лестнице, рыкнув на ходу Арнольдовичу, чтобы тот зашел в директорский кабинет.
Мы с максимально возможной для наших с Арнольдовичем туш скоростью последовали за Санчо.
Запыхавшись, мы вошли в кабинет Челобанова, который уже сидел за столом и буравил швейцара злобным взглядом.
– Ну, рассказывай, что у вас там произошло!
Я подтолкнул Арнольдовича вперед, указав ему на два стула рядом со столом директора. Арнольдович сел, снял фуражку, обнажив здоровенную лысину.
– Сергей Антонович, я сам не понял. Стою я на посту, как положено. Работаю с клиентами, тут спускается этот... – Арнольдович засопел, – стебанутый и начинает ко мне придираться.
– Как это? Что значит придираться? – воскликнул Санчо. – Десятки раз вам повторял, чтобы вы были максимально вежливы с клиентами! Тысячу раз талдычил вам эту прописную истину.
– А я и был вежлив, я его даже пальцем не тронул, – возразил швейцар.
– Что он у тебя спрашивал?
– Сначала он спросил, где я взял эти лампасы. Я ответил, что это моя форма. Потом спросил, служил ли я в армии. То есть служил ли я писарем. Я ответил, что да. Тогда он обозвал меня... ну, в общем, нехорошо меня обозвал и сказал, что... ну, в общем, сказал, что я нехороший человек. Тогда я ему сказал, чтобы он покинул мое рабочее место и не устраивал здесь скандалы. А он еще пуще взбеленился да как въедет мне в глаз! Словом, драться полез. Потом его оттащили и вас позвали. Вот и все. А я его не трогал.
– Черт-те что! – понуро качая головой, произнес Челобанов. – Как будто все белены объелись. Два инцидента за один день! И это не считая... хм... общих проблем гостиницы.
– Можешь быть свободен! – бросил Санчо швейцару.
– Арнольдович, зайди ко мне, я обработаю тебе рану, – сказал я ему вдогонку.
– Угу, – угрюмо кивнул швейцар, надевая фуражку.
– И что вы мне на это скажете? – вызывающе спросил меня Санчо, когда за швейцаром закрылась дверь. – Если дело так пойдет дальше, у меня весь персонал с постояльцами передерется! Они что, кроме пургена, еще и озверина наелись?
– Пока ничего определенного сказать не могу. А может быть, весна так действует? Солнце светит, травка зеленеет, птички поют... – задумчиво ответил я, разглядывая в окне наступившие сумерки. – Гормональные бури бушуют. Вот у людей крыши и посрывало.
– Я не очень понимаю образность вашего мышления, – несколько раздраженно произнес он. – Сомневаюсь только, что массовое расстройство желудка тоже весенний симптом...
– Образность мышления – основа моего метода, – ответил я. – Что же касается вашего второго замечания, то на него я смогу ответить завтра утром. Пока что у меня одна просьба – прекратить разноску питьевой воды в графинах по номерам. У меня есть серьезные сомнения в ее доброкачественности.
– Она же кипяченая! – поразился он. – И как я оставлю постояльцев без воды?
– Пусть сами кипятят. Наверняка у каждого есть электрические приборы.
– Это у нас запрещено!
– Мало ли что у вас запрещено! – возразил я. – В этой стране все командированные и отпускники возят с собой кипятильники и пользуются ими.
– Ладно, договорились, – устало произнес Санчо.
– А теперь, уж простите за бестактность, мне для стимуляции моего образного мышления нужна хорошая порция алкоголя, – сказал я и выразительно посмотрел на директора отеля.
Челобанов несколько секунд непонимающе на меня смотрел, затем, видимо, смекнув, подбежал к столику с секретом и нажал на заветную кнопочку. Из глубин стола, как и вчера утром, выехала батарея спиртных напитков.