- Платье, - протянула сверток, который держала, Даромира.
- Распоряжение Ла-Шавоира? – почти утвердительно поинтересовалась я, все же принимая одежду. В своих джинсах и футболке я скачу уже не один день, а стало быть, если передали что-то приличное, то почему бы и не одеть?
Где тут ванная, я уже знала, и тут свет включился по хлопку. Даромиры. На мои как обычно не реагировал.
В свертке оказалось не только платье, но еще и нижнее белье и чулки. Белье кстати, почти как у нас, только несколько более закрытое.
Я выдохнула и начала одеваться.
Через пять минут заканчивала застегивать длинный ряд мелких пуговок и задумчиво рассматривала себя в зеркале. Синий цвет мне идет, хотя этот белый воротничок и манжеты добавляют наряду строгости, которая впрочем тут же теряется, из-за пышного гнезда на голове. Я вздохнула и начала распутать косу, растрепала волосы и уныло оглядела пушистую копну, окутавшую меня до бедер. Как они мне надоели… но мама любила мои волосы. Именно поэтому я их не стригла.
Вышла из ванной и, не обращая внимания на Скелетоновну, взяла свою сумку и удалилась обратно. Заплетаться.
Еще через некоторое время из зеркала смотрела приличная, гладко причесанная, молодая девушка, не имеющая почти ничего общего с той ведьмой, что красовалась там не так давно.
Вот теперь можно идти.
Надеюсь, что ничего особо страшно не случится.
Сумерки тут наступали стремительно. Когда пришла моя проводница, было еще светло и на стеклах окна играли солнечные лучше, сейчас же в саду, через который мы шли, царили густые сумерки, освещенные только яркими окнами господского дома.
У меня на душе было какое-то просто противоестественное спокойствие. И уверенность.
Двери мне открыл высокий подтянутый старик, пропустил нас с Даромирой.
Он жестом указал на полураспахнутые двери на другой стороне холла.
Я немного нервно кивнула и решительно пошла к ним, ощущая, как болезненно громко отдаются в ушах мои собственные шаги. Почему-то вернулся страх перед неизведанным вообще и Ла-Шавоиром в частности.
Но выбора не было, потому не останавливаясь толкнула резные створки и зашла в уютную столовую.
Небольшой стол, накрытый на две персоны, я заметила сразу, а вот зеленого хозяина нет.
Недоуменно огляделась.
- Добрый вечер, Юлия, - спокойный, ироничный голос раздался слишком близко. Я вздрогнула и, до боли сжав кулаки, подавила приступ паники.
Спокойно развернулась и все же не сдержала удивленного возгласа.
Феликс был в человеческой ипостаси.
Я с немалым удивлением отметила еще его костюм, который мало чем отличался от своих аналогов в нашем мире. Впрочем, прямые четкие линии, они и в болоте такие. А стало быть костюм-тройка, тут тоже вполне стандартный, хоть и с небольшими вариациями.
-Тебя что-то удивляет? – невозмутимо спросил кикимор, подавая ладонь, в которую я машинально вложила свою руку, и провожая к столу. Там мне галантно выдвинули стул и даже подали салфетку. Я догадливо расстелила ее на коленях. Это же действие позволило так и не отошедшему пока кикимору, оценить легкую дрожь моих пальцев.
Внезапно уха коснулось теплое дыхание, а потом почти неслышный шепот:
- Хватит трястись, Юла-а-а…
После такого я затряслась еще больше.
Но потом… потом на смену страху пришлись злость и какое-то подобие темного азарта.
- А что тебя не устраивает? – осведомилась, складывая не дрогнувшие руки на коленях и глядя прямо перед собой, даже не пытаясь скосить глаза на стоящего совсем рядом кикимора. Возмутительно человекоподобного кикимора. И возмутительно близко, потому что его дыхание все еще касалось моей кожи. Интересно, на что рассчитан этот ход? – Ведь все идет именно так, как было задумано, разве не так Феликс?
- А ты разговорчива, - судя по голосу, господин управляющий улыбался. – До глупости разговорчива, Юлия.
Он отстранился, обошел стол и опустился напротив меня. Потянулся к бутыли с вином, быстро вскрыл и наполнил бокалы.
- Девочка, - из-под черных ресниц сверкнул голубой взгляд.- Ты знаешь, что о своих выводах и догадках распространяться – не самое умное решение? Тем более, если ты поняла какую-то часть плана того, кого ты боишься, - последовала пауза, во время которой он рассматривал меня сквозь стекло бокала. Или не меня, а игру света в странном, тягучем янтарном напитке? Но тут я встретилась с ним взглядом, он усмехнулся и почти неслышно закончил: – Боишься очень сильно, маленькая риале. Неужели первый шок и связанная с ним немереная наглость прошли?
Ах ты, сволочь голубоглазая!
Чтобы не наговорить глупостей, я как можно более очаровательно улыбнулась и потянулась к своему бокалу. За ним так удобно спрятаться… или выгадать себе паузу в несколько секунд.
Что мы имеем? А имеем мы планомерно расшатывание нервов некой переселенки. Осталось понять с какой целью, этому… психологу, чтоб его, такое нужно!
Психолог он, никто иной. Притом гораздо лучше, чем я.
- Феликс, - тихо начала я, следя не то что за каждым словом, за каждой интонацией. – Мне очень не нравится болтаться между небом и землей на хлипкой ниточке, когда ты так неаккуратно играешь с ножницами совсем рядом с ней. Не хочешь хоть немного открыть карты?
- Не понимаю, о чем ты, - не моргнув глазом, соврал бессовестный интриган и, сняв крышку со своего блюда, начал с неподдельным интересом изучать содержимое тарелки.
Мне ничего не оставалось, кроме как последовать примеру увертливого Болотного Лорда.
Там непредсказуемо оказалось куриная грудка, запеченная с грибами. Но надо сказать, что эта тривиальность меня не на шутку обрадовала.
- Надеюсь, что все приготовили правильно, - раздался негромкий голос мужчины, Подняв глаза, я увидела, как он с неподдельным любопытством трогает вилкой гриб.
- Спасибо…
- Все для тебя, - со смешком ответил на мой благодарный взгляд Ла-Шавоир, потянулся к кусочку хлеба, и продолжил: – Я вообще очень много для тебя делаю, а ты не ценишь, бессовестная.
- Еще говорил бы, с какой целью ты так трогательно заботлив, - вздохнула, беря в руки нож и отрезая первый маленький кусок мяса.
- Меньше знаешь – крепче спишь, - процитировал общеизвестную истину болотник и, улыбнувшись, откинул упавшую ему на глаза темную, волнистую прядь.
Я благоразумно съела курочку и промолчала!
Феликс ел с аппетитом, да еще и смешливые взоры кидать умудрялся. Возможно именно из-за них, у меня кусок в горле застревал. Пить хотелось, но налегать на вино, я не решилась. Я вообще, ни глотка не сделала, только показательно поднесла бокал к губам при первом тосте.
Наконец, у нас забрали тарелки, я проводила тоскливым взглядом почти нетронутою свою, так как кушать хотелось, но не в компании этого сомнительного типа.
- Юла-а-а, - снова протянул Ла-Шавоир, с прищуром глядя на меня, потом встал, решительно стянул со стола принесенный слугами поднос с чайником, чашками, и кивнул мне на вазочку со сладостями. – Бери и пошли.
- Куда? – ошеломленно спросила, все же подчиняясь.
Он не ответил, только в очередной раз загадочно улыбнулся и, развернувшись, вышел из комнаты, в какую-то боковую дверь. Как я ни была недовольна, но любопытство оказалось сильнее.
Там оказался выход на террасу, кикимор разместил поднос на широком парапете, решительно забрал у подошедшей меня конфеты, поставил туда же. Потом, так стремительно, что я даже опомниться не успела, он шагнул так близко ко мне, что светлые лукавые глаза оказались совсем рядом, и уже в следующий миг я почувствовала, как на талию решительно скользнули его ладони.
Потрясенно охнула и попыталась отшатнуться, но позади оказался камень, впереди же почти вплотную стоял Феликс. Он усмехнулся, еще крепче сжимая руки на моем теле, а потом медленно приподнял, я краснела, понимая, что моя грудь всего в нескольких сантиметрах от его тела, но теперь сделать уже совсем ничего не могла, потому что ноги пола не касались. Да и… все случилось так быстро!
Только я решила возмутиться, как он посадил меня на теплый мрамор, отстранился и сел по другую сторону подноса. С таким невозмутимым видом, что у меня почти челюсть отвисла.
- Это что было? – тихо спросила я.
- Ты о чем? – вскинул бровь брюнет, осторожно приподнимая чайничек, и разливая по чашкам прозрачный зеленовато-желтый напиток, сильно пахнущий травами. Притом их было так много, что принюхавшись, я выцепила всего несколько знакомых ноток. Хотя было бы странно, если бы узнала иномирный сбор.
- Я вполне могла залезть сама.
Он демонстративно посмотрел вниз. Я вспомнила, что парапет был мне выше талии, и забраться на него в платье и правда было бы проблематично. Но КАК он меня туда сажал!
Не понимаю этого мужчину! Его слова очень расходятся с поступками. Более того, они прямо противоположны.
Или я слишком мнительная?
Ведь, и правда… к себе не прижимал, всего лишь был… близко. Всего лишь… настолько, что я узнала один из ароматов ему свойственных. Хризантемы. Раньше мне чудился горьковатый запах полыни.
- Ну что же, риале, - он потянулся к сахарнице, спихнул мизинцем крышечку, которая со звоном упала на посеребренную гладь подноса, взял щипчиками темный кусочек и осторожно положил в свой чай. – Расскажи-ка мне о своих впечатлениях. А потом я тебе расскажу о наших планах, - он снова подцепил щипчиками сахар и вопросительно взглянул на меня. – Один-два?
- Два, - с некоторой запинкой ответила, нервно теребя манжет платья. – Что именно вас интересует?
- «Тебя», - мягко поправил Ла-Шавоир, кладя в мою чашку затребованное, затем осторожно передал тонкий фарфор. – Юлия, привыкай. Чем скорее, тем лучше. Тебе же будет легче.
- Ты меня пугаешь, - честно призналась я, обхватывая горячую чашку озябшими ладонями.
- Перебарывай, - спокойно посоветовал Феликс, взял из вазочки две конфеты и одну передал мне. – Тут будет немало тех, кого действительно стоит бояться. Для здоровья полезно. И для жизни.
- Меня беспокоит то, что твои слова расходятся с поступками, - начала перечень «за что не стоит доверять кикиморам» я. – Также то, что я ощущаю себя пешкой с завязанными глазами. Ты очень много недоговариваешь. Слишком много, Феликс. Настолько много, что даже я, совсем не знакомая с реалиями вашего мира, понимаю это. И знаешь, что хуже всего? Ты даже не пытаешься это скрыть. Действуешь нагло, прямо, совершенно отрыто перекрывая мне «кислород».
- Всего лишь информацию, - возразил управляющий.
- В моем случае она подобна воздуху, - тихо ответила я, рассеянно рассматривая маленькое солнышко из белого шоколада.
- Какая ты… проблемная кошка, - поморщился болотник.
- Какая есть, - пожала плечами я. – По поводу моих впечатлений… Я в панике. Ну, почти. Но ты старательно расшатываешь и так хрупкую опору.
- Я специально, - ошарашил меня Феликс и сделал глоток чая, с интересом наблюдая за реакцией на это сенсационное заявление.
- Ну ты и жаба, - решила не разочаровывать гада.
- Что?! – поперхнулся мужчина, со смесью ошеломления и гнева глядя на меня.
- Что слышал, - отправила конфету в рот и одобрительно кивнула. – Вкусно! – потом отставила чашку и резко подалась вперед. – Хочешь мои выводы, драгоценный психолог? Ты расшатываешь устои и мировоззрение. Я нужна тебе полностью дезориентированная, не знающая, что делать, для которой единственная опора и островок стабильности это ты!
Я отстранилась, схватила чай и сделала несколько больших глотков, не обращая внимания на то, как горячий напиток обжигает горло. Наоборот, это привело в чувство, добавило решимости и помогло бороться со страхом. Ибо я сейчас действовала по его же принципу. Он не ожидает сейчас смелости и требований, а значит надо действовать именно так.
- Остается вопрос: зачем тебе это нужно? - Мило улыбаясь, я подняла заварочный чайник, снова наполнила свою чашку и невинно спросила у кикимора: – Тебе налить?
Он откинулся на колонну за спиной и медленно кивнул.
Я наполнила его наполовину пустую чашку, и добавила туда один кусочек сахара. В свою, кинула два.
- Продолжим, - все так же улыбалась я, внутренне сжимаясь от страха, потому что играю сейчас на свой страх и риск. – Ваша проблема с эльфами и женщинами ко мне не имеет никакого отношения. И у меня смутные подозрения, что ты просил у богини отнюдь не решение проблемы, хотя бы потому, что ее у вас еще и нет. Есть небольшие неприятности политического характера, стало быть, обращаться к высшей инстанции не было никакой нужды. И надо признать, что если бы я не знала о твоем родстве с Маэжи, то гадала бы долго. А так… ты просил что-то для себя Феликс. Именно для себя.
- Какая-то ты слишком сообразительная, - с показной грустью посмотрел на меня Болотный Лорд, но на дне светлых глаз была только сталь и расчет. – До вреда практически, Юля.
- Ну почему же? – фальшиво улыбнулась я. – Просто пытаюсь понять. И да, я могла промолчать и попытаться повернуть потом что-то в свою пользу. Но проблема в том, что дурочку мне изображать еще более вредно, чем показывать, что я все понимаю. Мы ведь сможем договориться? Зачем я тебе, Феликс? Вернее… что ты просил у Маэжи?
Он бесконечно долго смотрел на меня, светлым, пронзительным взглядом, который сейчас казался мне как никогда неприятным. Мне было очень не по себе, но я не отводила глаз, почти до боли стискивая тонкий фарфор в пальцах. Слишком тонкий и хрупкий. Кр-р-рак, и по коже бежит горячий напиток, смешиваясь с кровью, приобретая розоватый оттенок.
Ла-Шавоир спрыгнул с камня и же через секунду ругаясь вытирал мою ладонь, осторожно вытаскивал удлинившимися когтями осколочек из единственной, но глубокой раны на большом пальце. Ко мне же вернулась чувствительность, потому я тихо попискивала и смаргивала слезы боли и жалости к себе любимой.
Кровь почему-то все не останавливалась, но тут, я увидела медальон Феликса. Миртар. Аналог моего. Но… тусклый.
И меня озарило.
- Я не риале, - ошеломленно прошептала, понимая, что кусочки мозаики сложились воедино.
Кикимор потрясенно поднял на меня глаза.
- Так вот почему, - сбивчиво говорила я. – Вот почему вы всем запрещали мне говорить что такое «риале»! Боялись, что я пойму! Но почему?!
- И правда, очень проблемная кошка, - вдруг рассмеялся Ла-Шавоир, запрокидывая голову, но не успела я выдернуть руку, как он снова серьезно смотрел на меня и, приблизившись к самому лицу, вновь окутывая запахом трав, он очень тихо, почти интимно шепнул: – Все верно, Юленька, сейчас ты не риале, - но тут к ранке прижалось что-то очень-очень холодное, и, вскинув голову, я поймала торжествующий взгляд голубых глаз. – А вот сейчас почти.
В ту же секунду меня пронзила обжигающая боль.
Настолько сильная, что я застонала и попыталась вырваться из крепкой хватки этого сказочного земноводного!
- Отпусти меня немедленно! – я увидела, что Феликс, плотно сжал мои окровавленные пальцы на своем медальоне, который становился все ярче и ярче, напитываясь моей кровью, болью, криком. Рывок, и пуговицы на платье разлетаются в разные стороны, под рык: «Я же приказал носить его на одежде!», вот он снимает мой миртар, и заставляет разжать вторую руку, чтобы обхватить его. Сверху ложатся его ладони, засиявшие тусклым голубым светом. У меня же немели руки, было такое ощущение, что я держу кусочки льда. Которые впитывали, вытягивали мое тепло, теперь теряли чувствительность не только пальцы, но и руки. Я открыла глаза, тихо застонала от ужаса, потому что потусторонний свет, змеями оплетал наши руки и стремился все выше и выше. К груди. К сердцу.
Феликсу приходилось не лучше. Он был очень бледный, лоб усеян бисеринками пота, дыхание тяжелое и частое, в глазах отблески замораживающего нас огня… и мое отражение.
Не в силах держать равновесие, я начала падать назад, и Ла-Шавоир, рывком положил меня на теплый мрамор, все так же продолжая сжимать руки над головой. Наверное, непосвященным эта сцена показалась бы очень страстной и эротичной. Но нам с болотником было не до страсти и эротики.
Потому что огонь прекратил замораживать и, поменяв цвет с голубого на желтый, начал жечь. Я с криком выгнулась, пытаясь разорвать такой болезненный контакт. Сволочной «Василисушке» тоже приходилось очень непросто, он уже почти задыхался и склонялся все ниже и ниже надо мной, пока, наконец, не коснулся лбом груди. Сейчас я даже и не подумала заострить на этом внимание, хотя бы потому, что было очень больно! Обжигающе! Так, что я даже кричать не могла, только скулить и тихо плакать.
Да и ему, судя по всему, было не лучше.
А потом… Потом эта смесь льда и пламени добралась до чего-то в солнечном сплетении, смешалось и медленно поползло обратно. Когда все закончилось, то Феликс сполз с меня на пол, попутно забрав свой медальон, который сейчас мягко светился. Одна сторона голубая – другая желтая.
- А вот теперь действительно все, - хрипло сказал мужчина, надевая свой медальон на шею.
Я же свернулась калачиком на камне, не в силах встать и уйти, и беззвучно плакала, закусив костяшку пальца. Было очень плохо, в груди пекло, руки я почти не чувствовала, до того оледенели, только та, в которой я сжимала свой миртар, постепенно начинала обретать чувствительность, что отзывалось тысячами иголочек, которые заставляли плакать еще горше.
Создатель, но за что?!
- Что я тебе плохого сделала? - наконец, спросила срывающимся голосом. – За что так?!
- Я не знал, что будет именно так, - как-то бесконечно устало сказал Ла-Шавоир. – Такая боль… не предполагалась, - он немного помолчал и нехотя продолжил: – Твоя дезориентированность мне была нужна именно для завершения ритуала.
- Что ты просил у Маэжи?