– Вот вчера подняли со дна пруда, когда водолазы делали повторный осмотр дна, – объявил Сиваков. – К сожалению, документы, паспорта – то, что осталось от бумаг, – за два месяца нахождения в воде к экспертизе непригодны. Но там же, в пруду, найдена еще одна вещь, принадлежность которой мы установили точно.
И он жестом фокусника, так хорошо знакомым Кате по прежним делам, выложил на стол пластиковый опечатанный пакет. Внутри его находился серебряный медальон.
Да, так сначала показалось Кате – медальон, тщательно очищенный от ила и грязи – квадратной формы на серебряной цепочке. Нагнувшись, она увидела в квадрате узор – что-то похожее на пентаграмму со странной закорючкой внутри.
– Что это? – спросила она.
– Оберег от темных сил. От демонов, – ответил Жужин. – Найден в пруду там же, где и тело Марии Шелест.
– Оберег от демонов?! Это ее вещь?
– Нет, она такие штуки никогда не носила. Я знаю, – следователь Жужин взял в руки пакетик с медальоном. – И мать ее вчера эту вещь не опознала.
– Но вы же сказали, что принадлежность установлена?
– Это не серебро, мельхиор, и это подарок, – сказал эксперт Сиваков. – Такие демонические обереги заказывала риелторская фирма в Воронеже в подарок своим сотрудницам. В шутку на 8 Марта. Этот вот достался Веронике Хитковой, она Дева по знаку зодиака, тут вот как раз символ этого знака в центре охранной пентаграммы. Амулет по фотографии опознали сотрудники фирмы в Воронеже. По их словам, Вероника Хиткова постоянно его носила, она была очень суеверной.
Катя глянула на Жужина. На оберег от темных сил. Как он это сказал: «Никогда не носила… я знаю…» Так ли уж был невинен тот давний роман влюбленной девочки и приезжего следователя прокуратуры? О чем не знали ее родители?
– Вы снова оказались правы, – Жужин откашлялся, словно прочищая горло. – Эти убийства изначально связаны. Мы имеем дело с убийством трех человек. И теперь это не просто догадки или слова. Вот вещественное тому доказательство.
– Об этом нам и пыталась рассказать Оксана Финдеева, она утверждает, что видела… – сказала Катя.
– Кого она там видела, еще предстоит выяснить, – оборвал ее маленький Жужин. Он словно стал выше ростом в этот момент (так показалось Кате) и, словно перефразируя Катину догадку, высказанную ею на стоянке Басову, добавил многозначительно: – Может, там вечером на дороге и не было никого, кроме нее и этих троих. Жертв.
Глава 34 В библиотеке
– А я вот у вас все спросить хотела, – обратилась Катя к Жужину.
– Да? Опять насчет наших дальнейших планов и стратегии расследования?
– Где у вас тут в Новом Иордане библиотека?
– Улица Космонавтов, на перекрестке у кофейни свернете направо, это близко. – Жужин поднял брови от удивления.
Что постоянно радовало Катю в этом городке, так это близость и «шаговая доступность» всех нужных объектов. Если разобраться, то и до Гнилого пруда и Ордынского леса тоже было относительно «близко».
Здание городской публичной библиотеки в начале улицы Космонавтов оказалось новым, из стекла и бетона, с широкими ступенями, удобными пандусами для колясок инвалидов. Гулким и пустым в этот солнечный полдень.
Катя прошла вестибюль, отделанный мрамором, заглянула через стеклянные двери в компьютерный зал – никого. В читальном зале за столом скучала тоненькая девушка, рыжая, как морковка.
– Здравствуйте, – Катя облокотилась на стол-стойку, мило улыбаясь библиотекарше. – Я из полиции, вот мое удостоверение, возьмите, пожалуйста, в залог, а мне выдайте книжку. Я тут у вас посижу, почитаю.
Библиотекарша взяла удостоверение.
– Вы из Москвы, по убийству Маши Шелест работаете?
– Да, а вы ее знали?
– Мы в одной школе учились, но я никогда с ней близко не контачила, – девушка-морковка пожала плечиками. – О покойниках плохо не говорят, но она еще в школе всю такую из себя строила.
– Какую?
– Крутую, блин.
– В библиотеку она заглядывала?
– Нет, она вечно хвасталась, что у них дома книг больше, чем тут. Такие они там все художники-интеллектуалы, а мы здесь серость сплошная – одни детективы читаем. Среди наших читателей она не числилась. А вот он приходил часто.
– Кто он?
– Руслан… Султанов, – девушка-морковка захлопала накрашенными ресницами.
– И что за книги он брал? Детективы?
– Ага, их все берут, он еще брал поэзию, Лермонтова. Бестужева-Марлинского и Толстого «Казаков».
– Я смотрю, вы наизусть его формуляр знаете, – Катя еще шире улыбнулась.
Щеки девушки-морковки стали пунцовыми.
– Какую книгу возьмете? – спросила она.
– Библию, – ответила Катя. – И если возможно, найдите мне самый полный том с комментариями и дополнениями. И все, какие есть у вас, научно-популярные книги по библейской тематике.
Время в библиотеках течет незаметно. Может, оно вообще стопорит среди стеллажей в этой вязкой душной тишине?
Когда Катя закончила читать толстый том с комментариями, час обеденный давно уже миновал. Она обменяла том на удостоверение и покинула библиотеку. Пошла прямо в кофейню, окутанную грозной аурой со дня того памятного майского группового побоища.
Как и снаружи, так и внутри облик заведения полностью противоречил репутации. Милейший зал с панорамными окнами, диванчиками, обтянутыми полосатым репсом, стойкой-витриной с пирожными и круассанами, керамическими кружками, подвешенными на крючки. Наполненный ароматом свежемолотого кофе, ванили и корицы.
И опять в который уж раз Катя убедилась, что все здесь, в городке – даже это знаменитое кафе, – подобно иллюзии. Все выглядит совершенно иначе, чем кажется, чем «вам об этом говорят».
Катя заказала большую кружку кофе и два сандвича, это был ее обед. А потом узрела проехавший мимо кафе черный джип, а за рулем Руслана Султанова, любителя лермонтовских стихов. Он фланировал на отцовском джипе нарочито медленно, словно показывая себя всему Новому Иордану.
Когда Катя допивала свой кофе, у нее зазвонил мобильный. Полковник Гущин!
– Федор Матвеевич…
– Знаю, что скажешь, у меня уже рапорты на столе – вещественные улики, доказывающие связь между убийствами. Вот где у меня твоя репортерская интуиция, – Гущин мрачно сопел в трубку. – Убийство троих в одну ночь – это вам не шутка. За это и спрос другой. Слушай, я вот что подумал, этот поп отец Лаврентий, он у нас, получается, формально даже не допрошен. Прокуратуре он в даче показаний тогда в ИВС отказал. Ни одного допроса его до сих пор в деле нет. Получается, ты одна с ним разговаривала?
– Выходит, что так.
– О чем он с тобой говорил?
– О демоне.
– О чем?!
– О демоне.
– Этого нам только еще не хватало.
– Я вам сразу не сказала, демона изображала и Маша Шелест. Дома в своей комнате на стене она нарисовала фреску на библейский сюжет про женихов Сарры.
Катя, торопясь, боясь, что Гущин оборвет ее, рассказала о своем посещении родителей Шелест.
– У нее с личной жизнью не ладилось, понимаете? Она в следователя Жужина была влюблена, а он женат, потом появился этот Павлик-жених и погиб в автокатастрофе прямо накануне свадьбы. Она проводила параллель между своей судьбой и судьбой библейской Сарры, женихов которой убивал влюбленный в нее демон. Возможно, ей кто-то подсказал этот сюжет из Библии. Скорее всего, отец Лаврентий. Но понимаете, в чем дело… Федор Матвеевич, вы слушаете меня?
– Да, да, слушаю, прости, тут с бумагами пришли на подпись, ты говори, говори. Только я в Библии не силен. «Отче наш» и тот нетвердо знаю.
– Понимаете, там что-то не сходится. Ну, в той истории про женихов Сарры, которую мне ее мать рассказала, когда показывала фреску. Она рассказывала явно со слов дочери, потому что и сама, как и вы, в Библии не сильна. Она сказала, что в конце концов появился ангел, он и стал последним женихом Сарры, а потом ее мужем. Так вот это не так. В Библии эта история изложена по-другому. Я сейчас в библиотеке специально проверила. Демон влюбленный действительно был, а вот никакого ангела-жениха не было, ангел являлся лишь посредником. Сарра стала женой смертного Товии.
– Погоди, я совсем ничего не понимаю. Что ты всем этим хочешь сказать?
– Искажение библейской истории. Возможно, мать Маши что-то перепутала. А если нет, если она рассказала все так, как рассказывала ей дочь со слов отца Лаврентия? Возникает вопрос: для чего священнику переиначивать библейский сюжет?
– И что конкретно нам это все дает?
– Пока ничего, Федор Матвеевич, я просто размышляю.
– Все книжки в библиотеке читаешь. Видно, больше там заняться совсем уже нечем? А как напарник твой, обалдуй?
– Басов не обалдуй. Он занят сегодня на автостоянке.
В трубке послышался тяжкий вздох.
– Если нечем там заняться, завтра после обеда опять приезжай в главк. Мы новых свидетелей вызываем по холдингу «Веста» и по Финдеевым. Нашелся один болтун, вхожий в думские кулуары.
– Но ведь это запрещено по депутату…
– Закон запрещает оперативно-разыскные мероприятия, но закон не запрещает нам слушать сплетни, – Гущин усмехнулся. – Иногда это полезно – посплетничать на досуге. Так что завтра, коли в библиотеку снова не потянет, можешь заглянуть к нам в уголовный розыск часика этак в три.
Глава 35 Из проповеди отца Лаврентия, произнесенной в часовне святого Власия на городском кладбище во время панихиды по усопшему (Архив, июль)
…И не по тому, что видят его глаза, он будет судить, и не по тому, что слышат его уши, он будет обличать, но он будет судить по правде…
И будет решать по справедливости…
И как провидел пророк Исайя: дыханием уст своих он умертвит преступника, будет правда поясом на его чреслах и вера – поясом на его бедрах.
И поселится волк с ягненком, и теленок, и лев, и вол вместе, и маленький мальчик будет водить их.
И будет играть младенец над норой аспида, и над гнездом гадюки дитя свою руку протянет.
Не будут творить зло и убивать на всей святой моей горе…
Мои прихожане, все, кто собрался здесь в этот горький час, – задумайтесь, где та святая гора? Не в сердце ли вашем?
И когда же придет тот долгожданный благословенный день? И не все ли мы с вами в прошлом были детьми, невинными младенцами, не ведающими страха, готовыми одинаково любить и прощать и хищников, и жертв? Но потом мы выросли и узнали мир. И некоторым из нас, отчаявшимся, он показался гнездом гадюки, норой аспида, переполненными ядом и злом.
Когда же придет тот благословенный день, когда все изменится? Вы спрашиваете меня? Я не знаю, но я жду его. Потому что то, что суждено, то и будет. А то, что есть, жаждет перемен.
Собравшись здесь в этот скорбный час, провожая в последний путь, сквозь слезы печали посмотрите вокруг… Оглянитесь – эти деревья, это небо, этот воздух, напоенный ароматами лета, цветы полевые, вечерние зори, хвойные леса, все эти просторы, вся эта дивная красота – на всем этом такая благодать, чистота и свежесть.
Где же в этой божественной прелести гнезда гадюк? Где норы аспидов? Вы видите хоть одну?
Но даже если вы их найдете… Захотите отыскать и уничтожить. Не спешите. Вспомните о том, как вы были когда-то детьми, умевшими водить львов и волов в единой упряжке – плохих и хороших. Детьми, в своей невинности еще не ведавшими злобы и страха, любившими всех только за то, что они есть. Умевшими прощать.
Глава 36 После сплетен
Ничто не изменилось в кабинете полковника Гущина за эти сутки. У Кати возникло стойкое ощущение дежавю. Только вот в креслах у совещательного стола угнездилась не парочка адвокатов – «интернешнл», а некто господин Молчунов – толстяк в дорогом костюме, трещавшем на нем по швам. Молодой, говорливый, с удостоверением помощника депутата и раздвоенным, как змеиное жало, языком завзятого сплетника.
И где только Гущин его откопал? – подумала Катя, устроившись за ноутбуком в роли якобы секретарши.
– По какому вопросу видеть меня пожелали? – весело осведомился господин Молчунов.
– Кой-какая информация нужна, Михаил Аркадьевич, сплетни собираем в кулуарах, – в тон ему ответил полковник Гущин. – Зная вашу феноменальную осведомленность…
– Это у меня по рождению, по рождению. Всегда был вхож, всегда оценен по достоинству. И насчет цены… за сплетни лучше договориться сразу, прямо сейчас.
– Идет.
– У супруги проблемы с гаишниками, прав лишается, завтра материалы судье передадут. Учтите, она не пила. Она такие лекарства принимает, ей доктор прописал.
– Конечно, доктор, – невозмутимо кивнул полковник Гущин. – Какой округ?
– Естественно, Центральный.
– Я позвоню, это мы уладим мигом.
– Естественно, уладите, – глазки-щелочки Молчунова сверкали. – Иначе я бы там, в своем кабинете на Охотном, и с кресла бы не встал, трубку бы не снял.
– Да тут два шага всего от Охотного до нас, до Никитского переулка, – Гущин гудел примиряюще. – Итак, цена обозначена, все довольны.
– Сделайте мне кофе. Черный, пять кусков сахара.
Катя с изумлением осознала, что Молчунов капризным тоном приказывает это ей – якобы секретарше за ноутбуком.
Гущин кивнул: айда, дело того стоит. Катя поднялась и вышла в приемную, включила электрический чайник, покопалась в шкафу. Кофе она принесла через пять минут. И поняла, что Гущин без нее не начинает – толкует с Молчуновым о футболе.
– А вот Михаил Финдеев, он за кого болеет? – внезапно спросил он.
– За «Зенит».
– Он что – сам разве питерский?
– Все сейчас за «Зенит» болеют, – усмехнулся Молчунов. – Ширятся ряды болельщиков этой прекрасной команды.
– А на матчи кого с собой берет?
– Как когда.
– Меня интересуют только сплетни: что о нем говорят? – Тон полковника Гущина был самым светским. – Любовница его кто?
– Он примерный семьянин. Жена, двое детей. Девочки, младшая серьезно больна.
– Но отдыхать-то он отдыхает вне семейного круга. Как это у поэта? «Делать бы гвозди из этих людей, не было б в мире крепче гвоздей». Кто его любовница?
– Вас интересует его любовница? Не слыхал.
– Да бросьте, – Гущин улыбался. – Мы и то здесь слыхали, слухи до нас доходили. Два месяца назад видели с ним красотку молодую.
– А, эту… Вы про эту…
– Вот-вот, как фамилия?
Катя замерла: сейчас этот тип скажет – Мария Шелест. Разве в глубине души полковник Гущин и сам не рассчитывает на такой вот ответ?
– Вы про эту… балерину… Ксенька Варгасова из Большого, точно была с ним, теперь нет.
– Варгасова?
– Она самая, но Финдеев ее не потянул. Она куда как выше метит. Большой театр нынче в моде.
– А некая Маша Шелест?
– Никогда про такую не слышал, – Молчунов пожал жирными плечами. – Впрочем, мало ли… Да нет, про Мишку Финдеева и слухи-то все какие-то скучные. Балерина его бросила, видели тут его недавно с одной девицей – студентка «Щуки» Вероника Желябова. Кстати, посещает те же танцклассы, что и его старшая дочь. Как мужик только устраивается со всей этой конспирацией, чтоб не засветиться. Уму непостижимо! Только и с этой у него роман долго не продлится.
– Почему?
– Слухи, слухи… Они ж молодые, алчные все эти балерины, актрисули юные. С ними либо виагру надо горстями глотать, либо подарки дарить, не скупиться. А Финдеев Миша того-с… скуповат. Жадноват. А сейчас за пять пальцев на ладони не то что любовь, час в койке не купишь. Тем более в его возрасте.
Когда Молчунов отчалил, а долго его в розыске не задерживали, полковник Гущин попросил Катю:
– Не в службу, а в дружбу, вскипяти чайник, завари и мне чаю покрепче, пожалуйста. Хоть рот прополощу после этой гниды в штанах. Мне ведь еще насчет бабы его хлопотать, в ГИБДД звонить. Вот такие у нас осведомители. А что сделаешь?
– Но он прояснил для нас этот вопрос насчет любовницы, – сказала Катя. – А вы не хлопочите насчет его бабы. Пусть у нее права отберут.
– Так всю агентуру растеряем, – Гущин потянулся за сигаретой.
А Катя забрала электрический чайник и отправилась в туалет, однако вспомнила, что здесь, в розыске, туалет только мужской, надо подниматься на четвертый этаж или спускаться на первый.
С чайником под мышкой она спустилась на первый, а по дороге зашла еще в главковский буфет и купила к чаю кексов и ромовых баб. Полковник Гущин любил сладкое. Затем она наполнила чайник и вернулась в розыск.
В коридоре она увидела двоих мужчин в черных костюмах – молодого и постарше. Они стояли у поста дежурного по розыску, и тот проверял их паспорта, сверяясь по компьютеру с заказанными пропусками.
Молодой мужчина обернулся, и Катя узнала отца Лаврентия. Без рясы, в дорогом костюме и белой рубашке он выглядел необычно.
Катя быстро вернулась в кабинет Гущина. Полковник, игнорируя строжайший запрет на курение в помещении, дерзко дымил сигаретой.
– Федор Матвеевич, вы все же вызвали священника на допрос, сами хотите с ним побеседовать?
– Какого священника?
– Отца Лаврентия.
– Я его не вызывал.
– Он на проходной, дежурный ему сейчас пропуск выдает. Неужели он снова явился с повинной?
Гущин встал. Тут у него зазвонил телефон на столе. Он взял трубку: «Да, хорошо, я жду».
– Дежурный, – пояснил он Кате. – Я кроме Молчунова вызвал еще и владельца «Веста-холдинга» Владимира Галича. Через МВД пришлось поднажать, он хоть и молод, но уже шишка, вот так просто на допросы не ходит, все с адвокатами. А вопрос-то пустяковый – по этой его благотворительности в пользу церкви в Новом Иордане. Он сейчас в приемной.
Катя повернулась, распахнула дверь кабинета и очутилась в приемной.
Отец Лаврентий… нет, Владимир Галич был там. Катя почувствовала, как мир поплыл у нее перед глазами. Раздвоился, а затем соединился в единый образ. Полковник Гущин тоже вышел в приемную.
Человек в черном костюме смотрел на них удивленно. Катя подошла к нему вплотную, задала вопрос свой тихо, но они все услышали его: