Голубой гостиная называлась по цвету штофа, которым были обиты стены, портьер на окнах и диванов и пуфиков, расставленных вдоль стен просторной и светлой комнаты. В углу за роялем пряталась пара глубоких кресел.
Центром общего внимания была, конечно же, Луиза. В воздушно-кружевном платье цвета шампанского она стояла возле окна, окруженная группой молодых людей. Каждый из них считал своим долгом выразить восхищение красотой, грацией и неотразимостью юной девушки. Звонкий смех Луизы то и дело разносился по комнате, и даже то, что она поминутно кидала взгляды в окно, не мешало ей наслаждаться таким прелестным и обходительным обществом.
Незадолго до назначенного времени в голубую гостиную спустилась и Бланш, на лице которой застыла натянутая улыбка. Стараниями Анны голову девушки украшала совершенно нехарактерная для нее пышная прическа с завитыми локонами; с помощью косметики Бланш подчеркнула смуглый цвет лица и слегка изменила его черты. Луиза ахнула, увидев любимую подругу, и уже открыла было рот, чтобы засыпать ее ворохом вопросов и восклицаний, но та едва уловимо качнула головой и, будто бы поднеся ко рту платок, приложила палец к губам. «Все потом», – просигнализировала она Луизе, и та послушно промолчала, про себя все больше и больше поражаясь странностям подруги, привезенным с континента.
Бланш немедленно было представлено все блестящее общество молодых людей, но девушка словно бы вовсе не заинтересовалась ни одним из красивых и знатных юношей. Вежливо покивав и поулыбавшись им, она незаметно покинула кружок у окна и устроилась в кресле в самом темном углу комнаты.
Чем меньше оставалось времени до пяти часов, тем оживленнее становилась Луиза. Бланш, наоборот, мрачнела и почти все восклицания и вопросы Луизы, обращенные к ней, оставляла без ответа. Погрузившись в свои мысли, она очнулась лишь при возгласе подруги:
– Едет! Ну наконец-то!
– Луиза, неприлично так демонстрировать свое нетерпение, – мягко пожурила девушку леди Элен, которая вместе с прочими представителями старшего поколения недавно присоединилась к молодежи в гостиной.
– Действительно, Лу, – поддержала сестру леди Глэдстоун, – держи себя в рамках благопристойности. Вы пока еще даже не помолвлены официально. Вот когда он станет твоим мужем…
– Сэр Арнольд Бернс! – объявил дворецкий, прерывая словоохотливую тетушку.
Вслед за дворецким в гостиную вошел юноша лет двадцати пяти. Он был высокого роста, стройный, светловолосый, большие серо-зеленые глаза в обрамлении почти по-девичьи пышных ресниц сияли радостью. В руках Арнольд держал перчатки и хлыст – видимо, как и крестный Луизы, молодой человек прибыл в поместье верхом.
Взгляды всех находившихся в комнате были устремлены на него, поэтому никто не заметил смертельной бледности, разлившейся по лицу Бланш в момент появления в комнате Арнольда; ее смуглая кожа приобрела сероватый оттенок. Однако усилием воли девушка взяла себя в руки.
Юноша поклонился обеим встречающим его леди, с почтением поцеловал руку миссис Грэммхерст, а потом руку будущей невесты. Луиза, чьи щеки порозовели от смущения, повела жениха знакомиться с теми из гостей, кого он видел впервые.
В последнюю очередь они подошли к Бланш, которая, казалось, желала слиться со своим креслом и остаться незамеченной и руки которой нервно теребили вышитый носовой платок. Только сейчас Луиза обратила внимание на состояние подруги. Она открыла было рот поинтересоваться, что произошло, но та, предупреждая ее намерение, снова едва заметно покачала головой. Все произошло столь быстро, что никто не заметил заминки. Мысленно пожав плечами, уставшая удивляться Луиза выговорила заготовленную фразу:
– Мэри, представляю тебе сэра Арнольда Бернса. Арнольд, это мисс Мэри Вернел. – Услышав фамилию девушки, молодой человек слегка вздрогнул и внимательнее всмотрелся в Бланш. Это не укрылось от ее глаз. Между тем Луиза продолжала: – Это моя лучшая, самая давняя и близкая подруга, Арнольд, поэтому вы тоже должны, просто обязаны подружиться. Я надеюсь…
Луиза замолчала, обнаружив, что ее никто не слушает. Не найдя этому иного объяснения, кроме того, что она, видимо, сказала банальность, девушка переменила тему.
– Матушка, – обратилась она к леди Элен, – а куда подевался лорд Райт? С момента его приезда я совершенно упустила крестного из виду, а мне бы хотелось познакомить его со всеми, особенно с Арнольдом…
Между Луизой и ее матерью завязался оживленный разговор, девушка даже словно бы забыла на несколько минут про жениха, и Арнольд воспользовался этим, чтобы повнимательнее приглядеться к заинтересовавшей его особе.
Чувствуя, что пауза затянулась, Бланш ровным, безжизненным голосом завела разговор о погоде, о дороге и красотах уэльской природы. Арнольд отвечал, не отводя глаз от лица девушки, старательно сохранявшей как можно более невозмутимый вид. Наконец он не выдержал:
– Мисс Вернел, простите за нескромность…
– Да?
– У вас нет сестры?
– Сестры? – делано удивилась Бланш. – Нет, разве что совсем дальние родственники… А почему у вас возник такой вопрос? – не удержалась она.
Конечно, она не могла не догадываться о причинах, побудивших Арнольда заинтересоваться ее персоной. Не дожидаясь его ответа и опасаясь, что ее план вот-вот провалится, либо она сама не выдержит и сорвется, девушка быстро извинилась, сказав, что плохо себя чувствует, и выскользнула из комнаты, покидая взволнованного Арнольда. Все остальные просто не обратили внимания на произошедшее.
Поднявшись к себе, Бланш бросилась на кровать и разрыдалась.
– Боже, дай мне силы это вынести! – шептала она.
Вскоре в дверь постучали. Бланш вытерла слезы и как могла ровно произнесла:
– Войдите.
В комнату заглянула обеспокоенная Луиза. Потеряв Бланш из виду, она обратилась с вопросом к Арнольду, и тот сообщил, что девушка пожаловалась на плохое самочувствие и покинула гостиную. Захватив по дороге нюхательные соли, Луиза поднялась на второй этаж и постучалась к подруге.
– Что с тобой? Тебе дурно? В чем дело? Или он сказал что-то такое, что тебя обидело или задело? Мужчины бывают такими неуклюжими, просто ужас…
– Нет-нет, ничего не случилось, и сэр Бернс тут вовсе ни при чем. Просто у меня опять разболелась голова. Наверное, все-таки это реакция на смену климата, – на скорую руку нашла объяснение Бланш. – Послушай, – вдруг испуганно спросила она, – ты никому не говорила, что я приехала именно из Италии?
– Нет, кроме мамы, конечно, которая и так знает. А что?
– И не говори. И леди Элен попроси о том же, пожалуйста! – Вопрос подруги Бланш, как обычно в последние дни, оставила без ответа.
Ничего не понимая, Луиза тем не менее послушно кивнула.
– Но я все-таки беспокоюсь. Ты так внезапно убежала… Тебя точно никто не расстроил и не обидел? И сэр Уолтер… ну, Дик, он, по-моему, огорчился, увидев, что тебя больше нет там, – лукаво добавила она.
– А ты убежала вслед за мной, окончательно бросив молодых людей на произвол судьбы, – нашла в себе силы рассмеяться Бланш. – Иди к жениху и гостям, тем более что потерянный тобою лорд Райт, кажется, уже вернулся – по крайней мере, я слышала шум во дворе.
– Хорошо. Только я все же надеюсь, что ты спустишься хотя бы к ужину, будет забавно «познакомить» тебя с крестным: он же тебя не раз видел до твоего отъезда из Англии… – Заметив, что Бланш не привела в восторг такая перспектива, Луиза успокаивающе заметила: – Не волнуйся, он никогда не нарушит наш маленький заговор, даже если тебя узнает – в чем я вовсе не уверена, после того как увидела тебя сегодня… Да, между прочим, – перебила Луиза сама себя, – покажись ты в подобном виде тогда, выйдя из дилижанса, я решила бы, что ошиблась и что-то перепутала – и ты приедешь следующим… Да, так вот, ежели крестный вдруг-таки узнает тебя, я все ему объясню. Так что отдохни и обязательно возвращайся к нам! – договорила Луиза уже на пороге.
Едва за подругой захлопнулась дверь, Бланш перестала сдерживаться, и слезы хлынули из ее глаз. Природная итальянская живость характера, вспыльчивость и эмоциональность, обычно строго контролируемые девушкой, воспитанной в английском пансионе, в особо напряженные моменты неизменно брали верх. Правда, случалось это крайне редко и, как правило, без свидетелей, и Луиза, с раннего детства привыкшая к внешнему спокойствию, выдержанности и твердому характеру старшей подруги, была бы не на шутку изумлена, задержись она в комнате Бланш еще на пару минут. Напряжение, в котором бедняжка находилась последние дни, ожидая приезда в Грэммхерст-холл жениха Луизы, усилилось до крайности в момент встречи с Арнольдом лицом к лицу и выплеснулось в потоке слез. Рыдания перемежались бессвязными восклицаниями, смысла которых уловить было бы невозможно, и только спустя полчаса перешли в тихие всхлипывания, когда, совершенно обессиленная этим взрывом, Бланш медленно поднялась и подошла к зеркалу в тяжелой темной раме.
– Красавица, – ехидно пробормотала она, разглядывая собственное раскрасневшееся лицо, круги под глазами и мокрые дорожки на щеках. – Просто невероятная красота. И краска вся размазалась… Да уж, выходить в таком виде нельзя. Грим придется наносить заново.
Она медленно повернулась к тумбочке, на которой стоял кувшин и прочие принадлежности для умывания, и занялась приведением своего лица хотя бы в относительный порядок.
Мысли ее оставались в полнейшем хаосе, но главным, что приводило девушку в самое непереносимое отчаяние, было осознание: она по-прежнему любит Арнольда. Несмотря ни на что. Да, он позабыл о Бланш, по-видимому, едва ее след простыл на английских берегах. Да, он не ответил ни на одно письмо и вряд ли вспомнил о ней хоть раз за все эти годы. Да, он собирается жениться на ее лучшей подруге и, кажется, даже влюблен… Но тогда почему он смотрел на Бланш таким внимательным и обеспокоенным взглядом? Почему спросил про сестру? Подумаешь, похожие фамилии… Неужели он ее все-таки узнал, несмотря на все усилия изменить внешность и сохранить тайну? Нет, вряд ли. Скорее, просто возникли смутные ассоциации… Но почему, почему он изменил ей так скоро? Она ведь верила ему, верила каждому слову – что он напишет, приедет… что они будут вместе. Только надежда на это дала ей силы пережить первые, самые тяжелые месяцы в Италии, а потом… потом надежда тихо умирала, но, судя по всему, окончательно умерла сегодня, когда Бланш снова увидела его – ничуть не страдающего, веселого, элегантного джентльмена, которого со дня на день ожидает помолвка с юной и прекрасной наследницей большого состояния…
Бланш никогда не завидовала Луизе и ее богатству, хотя с детства знала о радикальной разнице в их положении. Благородная леди Элен воспитала дочь так, что той в жизни бы не пришло в голову ставить себя выше подруги только потому, что она, как единственная наследница семьи Грэммхерст, обладает состоянием, размер которого Бланш и не снился. Зато сейчас Бланш в отчаянии готова была проклинать собственную судьбу, бедность и незнатность, которые разлучили ее с любимым. Она прощала ему неверность и забывчивость, она прощала ему все…
Но ничего исправить было уже нельзя. Еще неделя – и Луиза станет его официальной невестой, а так как никаких причин откладывать заключение брака нет, в самом ближайшем будущем совсем не Бланш, а ее любимая подруга станет называться леди Бернс. Она – не Бланш – будет видеть Арнольда каждый день, жить в его доме, принимать его гостей, воспитывать его детей, наконец…
И тут Бланш опять расплакалась. Оказывается, запас слез вовсе не был исчерпан, и совсем немного времени потребовалось, чтобы он восстановился. Махнув рукой на данное Луизе обещание выйти вечером к гостям и понимая, что сегодня она не готова снова выдержать такое испытание, Бланш дала волю своим чувствам, и слезы хлынули неудержимой рекой.
* * *Мистер Арчибальд Филлис, еще крепкий, только начинающий лысеть коренастый мужчина лет сорока пяти, проводил последнего посетителя и при тусклом свете догорающего закатного солнца устало принялся разбирать скопившиеся за день на столе бумаги. Поверенному хотелось поскорее завершить все дела на сегодня, и он даже не пошел за свечами.
– «Кэверлок против Кэверлока», завещание сэра Хэмсли, а это что такое? – тихо бормотал он. – Старикашка Джоунз совсем выжил из ума, требует, чтобы я приехал к нему в Бирмингем. Пошлю туда молодого Шеппера – справится, да и здесь меньше болтаться будет почем зря. Ага, а вот письмо от мисс Вернелли, уже из Лондона. Торопится девочка, – усмехнулся в усы поверенный, – видать, ей тетушкино наследство ой как необходимо, а все равно только месяцев через семь получит, не раньше. Когда там ей двадцать один стукнет, в декабре?
Он переворошил кипу еще не разобранных документов в поисках нужной бумаги. Освежив память, бросил листок на стол и, задумавшись, закурил толстую ароматную сигару. Кольца дыма поползли к невысокому потолку, в комнате стало как будто еще темнее, и стены кабинета, представляющие собой ряд полок, уставленных книгами и папками в тяжелых кожаных переплетах, потонули в сумраке.
«Не будем торопить события», – решил в конце концов Филлис. Даже если мисс Вернелли появится здесь вовремя, уж он-то сумеет убедить ее написать и заверить у него завещание, и все бумаги оформит как полагается. В конце концов, мистер Филлис много лет был поверенным семьи Мэлидорн, к которой принадлежали и мать, и тетушка Бланш Вернелли.
Решительно затушив сигару в массивной бронзовой пепельнице, поверенный аккуратно сложил оставшиеся бумаги в сейф, запер его висевшим на брелоке небольшим ключиком и, взяв трость, шляпу и перчатки, покинул свою контору, находившуюся в самом центре Эдинбурга. До небольшого домика, где его ждала только старая верная служанка, было не так уж далеко, и мистер Филлис неторопливым шагом двинулся по узкой мощеной улочке, размышляя, какое вкусное блюдо приготовит сегодня верная Глэдис для обеда, на который приглашен старый школьный приятель Арчибальда Филлиса – Джон Бернс.
* * *Среди гостей Грэммхерст-холла нашлось немало таких, кто, устав после долгой дороги, оказался не в силах спуститься к ужину, поэтому отсутствие Бланш вечером в обществе прошло незамеченным.
Гости потихоньку разделились на две группы. Представители старшего поколения степенно обменивались впечатлениями о дороге, политике и погоде. А молодые люди, кружком обступившие Луизу, вели не столь углубленную и серьезную беседу, зато чуть ли не одновременно умудрялись обсуждать гораздо большее число тем.
Разговоры про неудобства переезда завершились еще по прибытии, жаркому лету было уделено не более пяти минут, восхваления дому и хозяйкам продержались чуть дольше, но и они вскоре иссякли благодаря природной скромности Луизы, не способной выдерживать всеобщее внимание так долго. Кроме того, ее несколько смущало поведение будущего жениха, который вовсе не стремился превзойти других юношей в подборе красивых слов и казался отстранившимся от происходящего. Добрая Луиза списала столь странное поведение на дорожную усталость и поспешила развеселить гостей милой историей про потерянную прошлым летом на прогулке шляпку, в которой этой весной жаворонки устроили гнездо.
Рассмеялись все, кроме Арнольда, рассеянно облокотившегося на холодный камин. Он задумчиво глядел внутрь, на черные стенки, как будто видел плясавшие там язычки жаркого пламени. Луизе очень хотелось напомнить ему о лете, о гостях, о себе, наконец, но она не решилась.
– А кстати, куда подевалась эта твоя подружка, Мэри-Как-Ее-Там? – вдруг спросила мисс Диана Фрэнсис, невысокая шустрая девушка с насмешливыми голубыми глазами. – Мы так и не успели толком познакомиться. Я ее даже не разглядела и вообще не помню ни на одном из приемов в нашем графстве. Она откуда?
Луиза немного замешкалась с ответом: с одной стороны, Бланш просила не упоминать Италию, а с другой – они не успели придумать никакого другого объяснения.
– Это моя старая подруга, – неопределенно ответила Луиза и кокетливо взглянула в сторону Кассия Джонса и Дика Уолтера. – Правда, она необычайно красива?
– О да, – быстро отозвался Дик, – хоть я и успел лишь мельком взглянуть на нее, но очень хотел бы познакомиться поближе.
– Интересная девушка, – добавил Кассий, – но мне показалось, она не стремилась задержаться в нашем обществе.
– Может быть, мы ей не подходим? – Диана скрестила руки на груди и вызывающе посмотрела на Луизу. – С чего бы это ей так быстро нас покидать?
Лаура Миллтон-младшая, племянница леди Миллтон, бледная, с белокурыми, всегда гладко зачесанными волосами, больше похожая на садовую статую, чем на наследницу огромного состояния, оказалась еще более жестока в своей характеристике:
– Заносчивая гордячка эта твоя подруга, Луиза. Могла бы ради вежливости и побыть с нами немного.
– Но вы ее совсем не знаете, а сейчас она просто плохо себя чувствует и потому не пришла, – беспомощно произнесла Луиза. Ей хотелось рассказать, какая Бланш добрая, верная подруга, большая умница… И хладнокровная эгоистичная Лаура, и Диана с ее вечным сарказмом даже представить себе не могли, насколько хороший человек не понравившаяся им Бланш. Ей так много пришлось пережить, а тут – сразу после долгой дороги – гости да неожиданные известия…
Все это она хотела выпалить на одном дыхании, но внезапно осеклась, увидев, что Арнольд с нескрываемым интересом ждет ее ответа. И этот взгляд проницательных светло-зеленых глаз смутил ее. Не то чтобы в доброе сердечко Луизы могли закрасться подозрения или глупая ревность, нет, но… она помнила, что Бланш просила ее не выдавать, а как рассказывать о ее тяжелой судьбе, не упоминая четырехлетнего отсутствия в стране, Луиза не знала.
– Думаю, завтра вам удастся познакомиться с ней поближе, и вы перемените свое мнение, – кратко сказала она. – Я хочу показать вам полузатопленный грот в дальней части парка. Это очень красивое место. Думаю, прогулка к нему может оказаться занятным приключением. Сейчас довольно сухо, можно пройти пешком. Слуги добирались туда на лодках, расчистили все внутри, закрепили подсвечники и установили скамейки. Изумительное место, на фресках…