Еще стрелы.
Карса резко завернул Ущерба — стрела просвистела около бедра — он уже среди низменников — кроводрево столкнулось с окованной бронзой рукоятью секиры, выбив оружие из рук человека. Левая рука Карсы метнулась, перехватывая другой топор, нацеленный в голову жеребца. Вырвав топор, он послал его кувыркаться в воздухе, затем схватил мужчину за шею и поднял над землей. Короткое, сокрушающее кости давление — голова закачалась, тело задергалось, упуская мочу. Карса, не сбавляя хода, отбросил труп.
Но скачка Ущерба внезапно прервалась. Жеребец заржал, покачнулся; кровь хлынула изо рта и ноздрей. В груди глубоко застрял железный наконечник пики.
Животное зашаталось, словно пьяное, и начало оседать.
Карса заревел в ярости, спрыгивая с гибнущего коня. Чей-то меч поднялся навстречу, но Теблор отбил его в сторону. Он приземлился сразу на три упавших тела, расслышал, как трещат кости, и перекатился через голову.
Мгновенно вскочив на ноги и рубанув мечом по лицу встречного низменника, отсекая покрытую черной бородой челюсть. Острое лезвие глубоко процарапало спину. Карса резко повернулся и провел клинком под руками нападавшего, разрубив ребра. Лезвие застряло в грудной кости. Он яростно потянул, высвободив меч. Тело умирающего низменника полетело вбок.
Со всех сторон мелькало опасное оружие, зачастую украшенное теблорскими фетишами; каждое лезвие жаждало испить уридской крови. Люди скорее мешали друг дружке, нежели наносили точные удары Карсе; однако ему с большим трудом удалось вырваться из круга, убив по дороге двух врагов.
Теперь он слышал звуки другого боя, рядом, там, где Байрот упал на хижину. Там и тут рычали собаки.
Нападавшие на него замолчали было, но тотчас же разразились криками на своем косном языке; их лица наполнились тревогой, когда Карса снова повернулся к ним и напал — один на дюжину. Люди разбежались, но за их спинами оказался строй низменников с луками и арбалетами.
Зазвенели тетивы.
Боль разорвала шею Карсы, уколола в грудь; еще одна вспышка пронизала правое бедро. Не обращая ни на что внимания, воевода атаковал выстроившихся полумесяцем людей.
Убежавшие от него внезапно вернулись, с воплями напав с тыла, но Карса уже ушел вперед. Меч превратился в размытое пятно. Он рубил лучников. Люди поворачивались, пытаясь убежать, и умирали, разбрызгивая струи крови. Черепа лопались. Карса пробил строй, оставив за собой восьмерых (некоторые дергались на земле, другие уже нет). К этому моменту подоспели первые нападающие со спины. Он развернулся, встречая их и хохоча при виде паники на крошечных, морщинистых, грязных лицах. Затем ворвался в середину.
Люди не выдержали. Они бросали оружие, вопили и падали, поддавшись страху. Карса убивал одного за другим, пока никого не осталось в пределах досягаемости сделанного из кроводрева меча. Тогда он выпрямил спину.
Там, где сражался Байрот, лежало семь тел, но воина — Теблора посреди этого неровного круга видно не было. Дальше по улице визжал пес. Карса поспешил на звук.
Он миновал утыканные стрелами трупы собак; Грыза среди них он не заметил. Псы убили немало низменников, прежде чем пали. Он поглядел дальше и, в тридцати шагах, увидел Делюма Торда, рядом с ним убитого коня. Еще в пятидесяти шагах бесновалась толпа селян.
Это визжал Делюм. В него попало не меньше дюжины стрел и болтов, а из живота, сразу над левым бедром, торчал дротик. За спиной оставался кровавый след, и все же он ковылял вперед — туда, где селяне окружили трехлапую суку, молотя ее клюками, лопатами и вилами.
Издавая визг и вой, Делюм тащился к собаке, и дротик качался в боку, и кровь стекала по древку.
Едва Карса побежал к нему, из переулка позади Делюма выскочил человек, держащий в руках лопату. Занес ее над головой…
Карса крикнул, предупреждая.
Делюм даже не повернул головы — его взор был прикован к мертвой собаке. Лопата коснулась затылка.
Послышался громкий хруст. Лопату отбросило, но на месте удара осталась покрытая всклокоченными волосами вмятина.
Делюм рухнул лицом вперед и больше не шевелился.
Убийца повернулся, услышав топот ног Карсы. Старик. Беззубый рот широко раскрыт, в глазах внезапный ужас.
Карса замахнулся сплеча, разрубив старика от шеи до бедер.
Выдернув кровавый меч, воевода помчался к дюжине крестьян, все еще толпившихся около превращенного в жижу трупа трехлапой собаки. Они увидели его и рассыпались.
В десяти шагах был Грыз, тоже оставивший кровавый след; волоча задние лапы, он упорно полз к телу подруги. Пес поднял голову, услышав Карсу, устремил на воеводу жалобный взгляд.
Заревев, Карса набежал на селян, оставив за собой два дергающихся тела. Увидел еще одного, вооруженного ржавой мотыгой — он стремглав бежал в щель между двумя домами. Теблор замешкался, выругался и отвернулся. Через миг он уже склонялся над Грызом.
Разбито бедро.
Карса поглядел на улицу. Пикинеры приближаются скорым шагом. За ними трое конных, выкрикивают команды. Быстрый взгляд в сторону озера выявил еще одно сборище всадников; все они следили за ним.
Воевода поднял Грыза, зажал под рукой.
И побежал за селянином с мотыгой.
Между двумя домами были разбросаны гнилые овощи; дальше виднелись какие-то загоны. Карса поравнялся с проходом между заборами и снова увидел бегущего селянина. До него оставалось двадцать шагов. После загонов показалась мелкая канава, несущая сточные воды в озеро; убегающий человек пересек ее и скрылся в ольховой рощице. Дальше снова шли здания — склады или сараи.
Карса помчался за ним, перепрыгнул канаву. Пес все еще висел подмышкой. Теблор понимал, что движения доставляют ему сильную боль, и подумывал, не перерезать ли Грызу горло.
Низменник, все еще тащивший мотыгу, вошел в сарай.
Карса последовал за ним, низко присев под притолокой боковой двери. Внезапный сумрак. В стойлах не было скота; груды соломы отсырели и казались старыми. Центральный проход загромождала рыбацкая лодка, перевернутая и поставленная на козлы. Слева раздвижные двери, одна чуть отодвинута и веревка на ручке еще качается.
Карса нашел самый дальний и темный закут, положил Грыза на солому. — Я вернусь за тобой, старый друг, — шепнул он. — Если не дождешься, постарайся выздороветь и вернуться домой. Домой, к уридам. — Теблор отрезал кусок ремня от доспехов. Сорвал с поясного кошеля пригоршню бронзовых значков с племенными глифами. Нанизал их на ремешок. Значки сели плотно, так что не станут бренчать. Этот импровизированный ошейник он надел на толстую мускулистую шею пса. Положил руку на сломанное бедро, закрыл глаза. — Я дарю этому зверю душу Теблора, сердце Урида. Уругал, услышь меня. Исцели смелого бойца. Отошли его домой. А сейчас, храбрец Уругал, спрячь его.
Он отвел руку, открыл глаза. Пес спокойно глядел на него. — Пусть жизнь твоя будет долгой и яростной, Грыз. Мы встретимся снова. Клянусь в том на крови сраженных мною сегодня детей.
Подхватив меч, Карса повернулся и ушел, не бросив лишнего взгляда.
Огляделся, подойдя к двери.
Напротив стоял склад, высокий, с проемом для загрузки товаров под крышей. Из здания доносился лязг засовов, стук дверей. Улыбнувшись, Карса бросился туда, где цепи свешивались с талей, устремив взор на погрузочную платформу наверху.
Приготовившись закинуть ножны за спину, он удивленно обнаружил, что усеян стрелами и арбалетными болтами, понял, что часть засохшей на доспехах крови — его собственная. Оскалившись, потянул за древки. Крови стало еще больше, особенно на пояснице и от двух ран на груди. Зазубренная стрела глубоко вошла в мышцы спины. Он попытался ее выдернуть, но чуть не потерял сознание отболи. Пришлось переломить древко около железного наконечника. Усилие заставило его покрыться холодным потом.
Отдаленные крики предупредили его: кольцо солдат и горожан сужается, его почти нашли. Карса схватился за цепи и полез наверх. Каждый раз, когда он поднимал левую руку, бок сводило мучительной болью. Но… Грыза свалил удар лезвием мотыгой, удар со спины, удар труса. Все остальное не имеет значения.
Он перевалился на пыльную платформу, неслышно отошел от края и обнажил меч.
Внизу слышалось дыхание, тяжелое и хриплое. Между вздохами — тонкий скулеж, молитвы богам, которым поклоняются низменники.
Карса подошел к зияющей дыре посередине платформы, стараясь не шаркать мокасинами — пыль могла полететь между досками. Достигнув края, поглядел вниз.
Дурак прямо под ним, пригнулся, трепещет, приготовил мотыгу и глядит на запертые двери. Он обделался от ужаса.
Карса осторожно перевернул меч острием вниз — и прыгнул с края.
Острие вошло в макушку мужчины, пробив кость и мозг. Тяжесть Теблора заставила затрещать пол склада; он и жертва мигом провалились в погреб. Сверху падали расщепленные доски. Погреб был глубоким, почти в рост Карсы, и пустым, хотя вонял соленой рыбой.
Острие вошло в макушку мужчины, пробив кость и мозг. Тяжесть Теблора заставила затрещать пол склада; он и жертва мигом провалились в погреб. Сверху падали расщепленные доски. Погреб был глубоким, почти в рост Карсы, и пустым, хотя вонял соленой рыбой.
Ошеломленный падением Карса слепо шарил в поисках меча, но ничего не находил. Ему удалось приподнять голову и увидеть, что нечто торчит из груди — алый обломок деревяшки. Он с удивлением понял, что оказался пронзенным насквозь. Рука продолжала искать меч, хотя остальное тело не могло пошевелиться — но не находила ничего кроме щепок и соленой рыбьей чешуи, сразу же залепившей пальцы.
Сверху донесся топот. Заморгав, Карса уставился на круг наполовину скрытых шлемами лиц. Затем показалось еще одно лицо, без шлема; на лбу человека были клановые татуировки, и взирал он на Теблора до странности сочувственно. Последовал долгий разговор на повышенных тонах, затем татуированный взмахнул рукой — и все дети замолчали. Он сказал на сюнидском диалекте языка Теблоров: — Если тебе суждено умереть тут внизу, воин, то не сразу.
Карса снова попробовал встать, но деревянный зубец держал крепко. Теблор оскалил зубы от боли.
— Как твое имя, Теблор? — спросил низменник.
— Я Карса Орлонг, внук Палка…
— Палка? Урида, который навестил нас сотни лет назад?
— Чтобы сразить сотни детей…
Человек кивнул с серьезным видом, прерывая Карсу: — Детей. Да, ваш род имеет право нас так называть. Но Палк никого не убил — по крайней мере сначала. Он вышел из прохода, умирая от голода и лихорадки. Первые фермеры, осевшие здесь, приютили его, вылечили. И вот тогда он перебил всех и сбежал. Хотя не всех. Одна девочка сумела уйти, она вернулась в город Сферы на южном берегу озера, рассказала войскам всё — да, всё, что нужно знать насчет Теблоров. Разумеется, с тех пор рабы — сюниды успели рассказать нам еще больше. До твоего племени мы не добрались. Охотники за головами еще не побывали в твоих деревнях — но побывают. Через сотню лет, смею надеяться, но одного Теблора не останется в ущельях Ледеронского плато. Все они будут здесь, в цепях и с клеймами. Будут тянуть сети на рыбацких лодках, как сюниды. Скажи, Карса, ты узнал меня?
— Ты тот, кто убежал от нас наверху. Тот, кто пришел слишком поздно, чтобы предупредить собратьев-детей. Тот, у кого на языке полно лжи. Твой писклявый голос оскорбляет язык Теблоров. У меня уши заболели.
Человек ухмыльнулся: — Как жаль. Но ты передумаешь, воин. Знай, что один я стою между жизнью твоей и смертью. Конечно, если ты не умрешь от ран. Но ведь вы, Теблоры, на редкость крепки. Мои компаньоны успели в этом убедиться, к своему неудовольствию. На твоих губах не пенится кровь, это хороший знак, хотя я удивлен. Ведь у вас по четыре легких, тогда как у нас по два.
Показался другой человек. Он обратился к татуированному приказным тоном, на что тот равнодушно пожал плечами и крикнул вниз: — Карса Орлонг, солдаты готовы спуститься и привязать веревками твои руки и ноги, чтобы вытащить наверх. Кажется, ты лежишь на останках начальника торговой фактории, так что люди злятся не так сильно, как могли бы. Его мало кто любил. Готов дать тебе совет: если хочешь жить, не мешай этим… э… добровольным помощникам.
Карса смотрел, как четверо солдат осторожно спускаются на веревках. Он не сделал попытки сопротивляться, когда они грубо связали ему руки и лодыжки. Честно говоря, он был не способен сопротивляться.
Затем солдат вытащили. Веревки туго натянулись, и Карса вознесся ввысь. Он наблюдал, как обломок деревяшки медленно выходит из тела. Едва расщепленный обломок вырвался из мышц спины, его скрутила боль.
* * *Рука похлопала по лицу, пробудив Карсу. Он открыл глаза. Он лежал на полу склада, люди толпились со всех сторон. Все одновременно говорили на своем мерзком языке и, хотя слов Карса не понимал, но чувствовал откровенную ненависть к звукам тоненьких голосов. Карса знал, что его проклинают во имя десятков низменских богов, духов и заплесневелых предков. Это показалось забавным, и он улыбнулся.
Солдаты разом отскочили.
Татуированный низменник — именно его рука заставила его очнуться — присел около Карсы. — Дыханье Худа, — пробормотал он. — Все уриды такие? Или ты тот, о ком твердят жрецы? Тот, что посещает их сны, словно Рыцарь самого Худа? Ну да ладно. Все это чепуха, ибо, думаю, их страхи лишены основания. Погляди на себя. Полумертвый, и весь городок рад будет увидеть тебя и твоего спутника освежеванным заживо. Благодаря тебе здесь не осталось семьи, которой некого хоронить. Мечтал схватить мир за глотку? Вряд ли тебе удастся прожить еще час, при всей удаче Опоннов.
Сломанная стрела при падении еще глубже вошла под лопатку Карсы; под ним образовалась лужа крови.
Затем грохнула дверь и появился новый низменник, высокий для своего рода, с суровым обветренным лицом. Он был облачен в мерцающие одежды, темно — синие со сложной золотой вышивкой. Стражник поговорил с ним, и на всем протяжении беседы мужчина не проронил ни слова, да и выражение его лица не изменилось. Когда подчиненный закончил доклад, хозяин кивнул, сделал жест рукой и вышел.
Стражник снова смотрел на Карсу. — Это был Мастер Силгар, человек, на которого я работаю почти все время. Он думает, что ты оправишься от ран, Карса Орлонг, и потому приготовил тебе… урок, так сказать. — Мужчина встал и что-то сказал солдатам. Начался спор, и вскоре один из солдат равнодушно пожал плечами.
Карсу опять подняли за руки и ноги — по два низменика на каждую — и вытащили через дверь склада.
Кровь больше не капала из ран, боль начала стихать. Ум Теблора заполнило вялое расслабление. Он смотрел на синее небо, пока солдаты несли его на середину улицы. Со всех сторон шумела толпа. Его посадили у тележного колеса, и Карса увидел перед собой Байрота Гилда.
Его растянули на колесе большего размера, подпертом палками. Великан представлял собой сплошные раны. Копье вошло ему в щеку, выйдя под левым ухом, отчего нижняя челюсть сломалась. Осколки кости белели среди рваных краев плоти. В груди торчало множество обломанных стрел.
Однако в глазах еще светился разум.
Поселяне запрудили улицу; их еле сдерживал строй солдат. В воздухе носились злобные выкрики и ругательства, перемежающиеся с горестными воплями.
Стражник встал между Карсой и Байротом, состроив насмешливо — задумчивую гримасу. Он поглядел на Карсу: — Твой товарищ не рассказывает нам об уридах. Мы хотели бы узнать чисто воинов, количество и расположение деревень. Мы хотели бы узнать о фалидах, которые, по слухам, не уступают вам в жестокости.
Но он молчит.
Карса оскалился. — Я, Карса Орлонг, прошу тебя послать тысячу воинов для войны с Уридом. Ни один не вернется, но нам достанутся трофеи. Пошли две тысячи. Нам все равно.
Стражник улыбнулся: — Ты ответишь на мои вопросы, Карса Орлонг?
— Отвечу, ибо слова ничего не дадут вам…
— Отлично. — Стражник махнул рукой. Один из низменников подошел к Байроту Гилду, вытягивая меч.
Байрот оскалился на Карсу. И зарычал — звук исказился в изуродованном рту, но Карса все же понял: — Веди меня, Воевода!
Меч сверкнул. Прорезал шею Байрота. Хлынула кровь, и голова воина — великана скатилась с плеч, тяжело шлепнувшись о землю.
Селяне издали дикий, злорадный вой.
Стражник подошел к Карсе. — Рад слышать, что ты готов сотрудничать. Таким образом ты купишь себе жизнь. Мастер Силгар добавит тебя к стаду рабов, когда ты закончишь говорить. Но не думаю, что ты станешь работать с сюнидами на озере. Боюсь, тебе не суждено тянуть сети, Карса Орлонг. — Тут он повернулся к подошедшему солдату в тяжелых доспехах. — Ага, вот и малазанский капитан. Не повезло вам, Карса Орлонг, что набег совпал с прибытием малазанской роты. Они шли в Беттрис. А теперь, если капитан не возражает, начнем допрос.
* * *Двойные траншеи рабьей «ямы» находились под полом большого строения около озера; попасть в них можно было через люк, по заросшей плесенью лестнице. В первой содержалось всего шестеро низменников, прикованных к длинному бревну; однако множество кандалов поджидало возвращения рыбаков — сюнидов. Во вторую траншею бросали больных и умирающих. Изнуренные низменники валялись в своем же дерьме, жалобно бормоча; иные лежали молча и неподвижно.
Карса описал уридов и их земли, после чего его притащили к «яме» и бросили во вторую траншею. Глиняные стены ее были покатыми. Длинное бревно шло вдоль узкого плоского дна и почти наполовину погрузилось в жижу из грязи, мочи, кала и крови. Карсу поместили в дальний конец, чтобы он не дотянулся до прочих рабов; кандалы сковали руки и ноги, тогда как все остальные обходились одной парой «браслетов» на запястьях.
Его оставили в одиночестве.