Вернувшись домой, Макс отправился в кровать, а Стеву в библиотеку.
Вампир еще долго не мог заснуть, в окнах уже забрезжил рассвет, озарив комнату неярким палевым цветом, а он все лежал и смотрел в потолок.
С уходом Агнешки и Филиппа жизнь в замке снова замерла. Все-таки люди не просто еда и забава для вампиров, они привносят с собой жизнь, разбавляют вечность временностью, а мудрость — безрассудством и эмоциональностью. Там, где есть человек, всегда кипят страсти, слышится стук сердца, даже тихий шепот разума, который переполняют мысли.
Все же вечная жизнь — это бремя. Пусть человек и не может заглянуть дальше своих отмеренных лет, но он успевает испытать все чувства, какие только даны ему свыше. И не успевает ими пресытиться, в отличие от бессмертных созданий. Что такое наша жизнь? Это вспышка. А что такое жизнь вампира? Это вечно тлеющая лучина…
Так вот, Макс подустал, не говоря уже о Владе, который тысячу раз пожелал умереть и оказаться рядом с Дарией, но Дракула старший не мог позволить себе такую слабость, не мог оставить сына на произвол судьбы. Однако, Макс продолжал верить где-то в глубине души, что еще получится скрасить вечность любовью, получится разделить бессмертие с той, которая украдет его сердце навсегда.
С наступлением утра Трансильвания проснулась, щебетали птахи, облака плыли по небу, пробегаясь тенью по земле, воздух переполняла прохлада. Темные стены замка приобрели более теплый оттенок легкой коричневы. Здесь всюду затаилось умиротворение, в отличие от Бухареста, где уже вовсю кипела жизнь, люди спешили на работу, открывались торговые центры и мелкие лавки. Пригород также очнулся от спячки, соседи Агнешки гремели ключами, открывая ворота гаражей, где-то слышался детский плач вперемешку со смехом. И только она лежала на кровати, свернувшись калачиком.
Через полчаса из-под одеяла показалась сначала одна пятка, потом вторая, затем выбралась и рука, свесившись над полом. Пробуждение — особое действо. В этот момент сны самые яркие, они переплетаются с явью, со звуками окружающего пространства. Хочется расправиться, потянуться и снова упасть в подушку, в желании досмотреть сказку.
Полька нехотя открыла глаза и попыталась сконцентрироваться хоть на чем-нибудь, потом все же уловила взглядом муху, которая билась в окно.
Очаровательная заспанная особа поднялась, присев на краю кровати. Она протерла глаза и принялась искать тапки, после чего отправилась в ванную. А через пару часов Агнешка уже вышла из дома и поспешила на автобусную остановку.
Подъехав к кладбищу, полька почувствовала очередной прострел в сердце, но потом будто что-то дернулось внутри и неприятные ощущения сошли на нет. Она шла медленно, созерцая красоту подстриженных кустов, коими была украшена дорога вдоль могил. Хоть кладбище и является местом скорби и печали, но здесь всегда царит покой. Люди, умирая, оставляют все свои проблемы в мире живых, с собой ничего не заберешь, так что на кладбище никогда нет суеты, даже мысли успокаиваются.
Агнешка нашла Агату, гранитный памятник поблескивал в лучах солнца…
— Здравствуй, милая. Как ты? Надеюсь, хорошо, — полька села на скамеечку. — А вот у меня не очень все. Я хотела многое тебе рассказать, но потом поняла, что уже все-все рассказала, ведь каждый день мои слова и мысли обращены к тебе. Каждый день я делюсь с тобой своими переживаниями.
Потом она подумала немного и тихо прошептала:
— А, знаешь. Мне кажется, я не задержусь здесь. Мы скоро увидимся. Чует сердце, которое как раз таки нормально работать не хочет.
Прошло где-то три часа, прежде чем Агнешка вспомнила о нотариусе. Ей не хотелось оттягивать сей неприятный визит, поэтому сразу после кладбища отправилась в бюро. Лучше все дела сделать быстро.
Пойманное авто доставило ее по указанному на визитке адресу, только вот на доме под номером пятнадцать красовалась вывеска туристического агентства. С минуту полька стояла со строгим изломом в брови:
— Что еще за чертовщина? Где бюро?
И все же она решила зайти внутрь. Мало ли, нотариальная контора съехала. Агнешку встретила миловидная девушка:
— Чем могу помочь? — защебетала она.
— А здесь точно турагентство? Не нотариальное бюро?
После чего полька протянула визитку девушке.
— Странно. Мы здесь работаем уже десять лет. Может быть, просто ошибка в адресе?
— Может быть, — с тяжелым вздохом ответила Агнешка. — Ладно. Тогда приношу свои извинения, пойду искать дальше.
Но только она хотела развернуться, как глаза остановились на буклетах, что лежали на стойке. На первой странице красовался Замок Дракулы. Полька тут же вспомнила слова Макса, он говорил ей, что доверяет только одной фирме в Бухаресте.
— Вот же крыса крылатая, — прошипела полька. — Я чуть дуба не дала, спешила к, мать его, нотариусу, а это он. Мурло клыкастое.
Все это время менеджер удивленно смотрела на странную посетительницу, которая сама с собой рассуждала об, очевидно, вампире, глядя на объект старинной архитектуры.
— Ну, ладно, — продолжала она. — Я тебе покажу дальнего родственника.
И Агнешка устремилась к дверям. Теперь ее путь лежал в Брашов.
А тем временем ни о чем не подозревающий Макс преспокойно почивал на подушке, заблаговременно обратившись в бархатную черную летучую мышь.
Глава 17
Призраки прошлого…
Когда мы сами не справляемся с болью, когда заходим в тупик, то зачастую нам является тот, кто уже давно все знает, тот, кто готов протянуть нам призрачную руку помощи и указать путь.
И снова девушка в пути… Снова едет на встречу чему-то…
Пока она сидела в машине, сердце не переставало подавать беспокойные сигналы, ее прошибал холодный пот, воздуха в груди не хватало. Но Агнешка не обращала внимания, хотя стоило бы. Она инстинктивно касалась рукой повязки, потому как жжение не проходило, однако мысли были сосредоточены на скорой встрече с вампиром.
Когда такси въехало на стоянку, полька вышла из авто и еще несколько минут просто стояла, пытаясь справиться с одышкой. Лицо в который раз побледнело, в теле ощущалась легкая дрожь. И только она собралась сделать шаг, как раздался звонок сотового. На экране высветилось фото Веслава. Агнешка нехотя ответила:
— Да.
— Ты где?! — на грани крика, вещал как бы жених.
— Далеко, — абсолютно отрешенно прозвучал ее голос.
— Что значит — далеко? Мы все с ног сбились, ищем тебя, а ты.
— Не старайся. Веслав, я давно хотела тебе сказать, — после чего она замолчала, в груди давило, пришлось сделать глубокий вдох. — В общем, я никогда, слышишь? Никогда тебя не любила. А вскоре после отъезда встретила другого. Тогда-то я и познала любовь, поняла, как она выглядит, как пахнет, какова она на ощущения. Я уверена, ты еще найдешь достойную девушку, которая не будет от тебя бегать и прятаться.
Какое-то время в трубке была тишина, затем он ответил:
— Я тебя понял. Ладно. Не хочешь быть со мной — не надо, но есть еще кое-что. Есть ты и твоя семья. Они переживают. Тем более, ты сбежала из больницы. Вдруг станет плохо?
— Я очень признательна тебе за беспокойство. Правда, ты можешь быть невероятно заботливым. По поводу семьи — передай им, что со мной все в порядке, отправилась к подруге. А за здоровье пусть не волнуются, чувствую себя заново рожденной.
— Хорошо, передам. Только знай, гордость и упрямство не доведут до добра.
— Хм… Зловеще прозвучало. Но ничего. Я такая, какая есть, другой мне уже не быть, как и тебе. Бывай, Веслав.
— Прощай.
Удивительно, но сейчас Агнешка будто попрощалась с ним навсегда, как и со своей семьей. Внутри засела горькая безысходность, уже даже не хотелось идти в замок, чтобы дать пощечину Максу. В итоге, полька развернулась и побрела на кладбище.
До колен дотрагивались стебли васильков и полыни, в воздухе завис пряный аромат трав. Так как еще было светло, древний погост выглядел весьма безобидно: всюду зелень, щебетанье птиц, старинные склепы походили на памятники архитектуры, а не на «обитель Зла».
Она подошла к могиле Дарии:
— Witamy hrabina (Здравствуйте, графиня), — заговорила полька. — Надеюсь, граф приходит к Вам.
Девушка присела на мраморную скамью. Агнешке казалось странным и смешным то, что последнее время ей гораздо спокойнее и комфортнее находиться на кладбище среди мертвых, чем в миру среди живых. Она будто художник утративший вдохновение, который отныне рисует только серыми красками и смотрит на мир через эти картины.
Мгновения тишины нарушил ветер, он подул внезапно, но очень аккуратно. Шелковое кашне на шее затрепетало, подхваченное потоками воздуха. Молодые деревца зашуршали листвой, травы зашумели, то была симфония природы, музыка собственного сочинения матушки Земли. Полька даже закрыла глаза, тогда боль отступила, она вдохнула полной грудью и почувствовала облегчение. Вдруг кто-то коснулся плеча, Агнешка немедленно очнулась. Напротив сидела молодая женщина, ее тело слегка мерцало, а глаза словно материнские, смотрели невероятно ласково и нежно. Вскоре призрак улыбнулся: — Здравствуй, Агнешка.
— Кто вы? — растерянно спросила полька.
Однако женщина не ответила, она лишь посмотрела на статую Архангела, что стояла в изголовье могилы графини.
— Дария? — окончательно растерявшись, продолжила Агнешка.
— Да. Она самая.
— Но как? Как вы здесь?
— Кто знает? В мире множество чудес, которые не имеют объяснений.
— Вы приходили к графу? Он же…
— Нет. Я не имею права видеть Влада, как и своего сына, — затем Дария встала, протянула руку польке. — Пойдем, нам надо поговорить.
Агнешка безмолвно поднялась со скамьи, и они устремились прочь от могилы. Дария была прекрасна: благородные черты лица, но в то же время необычайно добрый взгляд, величественная осанка. Черные волосы, заплетенные в косу, доходили до поясницы. На длинной шее красовалась цепочка с кулоном в форме лепестка сирени, стройное тело облачала белая рубаха с широким поясом, черные брюки и высокие сапоги — будто наездница только-только закончила тренировку и спустилась с ретивого.
Двое медленно ступали по тропе, вьющейся мимо старинных захоронений:
— Как ты себя чувствуешь? — спросила графиня.
— Нормально. Даже хорошо.
— Не лукавь. Твое сердце болит.
— Какое это имеет значение. Мне двадцать четыре, а я уже с какой-то ерундой у сердца, которая поддерживает мою жизнь.
— Да, это неприятно, — Дария говорила спокойно, она уже все знала.
— Почему вы пришли только сейчас? Неужели сказать, что близится тот час, когда мне придется увидеть свет в конце тоннеля? — усмехнулась Агнешка и с блеском в глазах посмотрела на Дарию.
— Нет, дурашка, — также улыбнулась графиня. — Я пришла поговорить о тебе и Максимилиане.
— А что о нас говорить? Ваш сын засранец, уж простите за грубость.
— Знаю-знаю, — рассмеялась та. — Но его можно понять. Любое дитя, лишенное материнской ласки, ищет ее в ком-то другом, а не найдя — черствеет. Так и с Максом. Он очень ранимый вампир. Что удивительно, среди нас таких практически не рождается.
— Как же? А Влад? Он благородный вампир.
— Благородный — да, но не ранимый. Он действует по совести и закону, однако жестокость всегда была у него в крови. А Макс другой.
— Значит он в вас. Сыновья же всегда идут в матерей.
— Возможно. Только я под стать графу. Они говорят обо мне как о той, которая имела большое сердце преисполненное добродетелью. И в чем-то правы. Ты же знаешь, что я из чистокровных?
— Да.
— А чистокровные вампиры не признают людей, точнее люди — это лишь еда для нас. Безумцы смотрят на вас так же, как вы смотрите на стадо свиней или овец. Я же видела в людях большее. Вы всегда вызывали во мне сочувствие и жалость, потому что очень уязвимы, как морально, так и физически. Человек не может противостоять природе, но самое главное, вы никак не можете победить страх.
— Так как же победить страх, когда на тебя бросается нечто, куда боле сильное и по сути, смертоносное?
— Да-да… Но люди все же могли бы изменить свое отношение к вампирам, как и вампиры к вам. Хотя, об этом рассуждать — только сотрясать воздух. Я начала говорить к тому, что Макс больше похож на людей, хоть он и чистокровный уже в четвертом поколении. В нем все те же качества, что и в вас.
— Я рада, что Макс другой, — как-то обреченно и недовольно произнесла полька.
— Агнешка? — Дария вдруг остановилась, посмотрела ей в глаза. — Ты же любишь его. Я это знаю. И вернулась сюда не для того, чтобы гонять его чесночным веником по замку, а потому что соскучилась.
— Графиня? — не менее проникновенно взглянула на нее полька. — Чего вы хотите? Вы вернулись с того света, чтобы что?
— Чтобы сказать — не теряй времени, которого у тебя осталось очень мало. Ты можешь принять решение, которое спасет вас обоих.
— Стать вампиром? Попросить у Макса любви? Пасть перед семейством Дракулы как тот самый жалкий человечишка?
— Я была такой же — гордой, только моя гордость была направлена на спасение своих чувств к Владу, ведь мой отец не признавал и презирал Дракулу.
— Ваш сын прогнал меня. Да, я люблю его и в глубине души хотела бы стать частью вашей семьи, только не сейчас.
— Как раз сейчас самое время. Потом будет поздно.
— Зато мы сможем беседовать с вами бесконечно долго, — с печальной усмешкой произнесла Агнешка и обратила взор к небесам.
— Глупая девчонка, — Дария коснулась волос польки. — Не беги от любви. Не беги от жизни. Я бы все отдала за то, чтобы обнять своего мужа и сына, но уже не могу.
Агнешка лишь молча, кивнула, и в глазах блеснули слезы.
— Мне пора, — прошептала графиня. — Ничего не говори моей семье. Не хочу ощущать их слезы.
И образ Дарии растаял, а когда полька посмотрела вперед, то резко остановилась. Она оказалась на стоянке перед замком.
Агнешка очередной раз ощутила прострелы в сердце. Упрямая полька уже все решила для себя. Подняв руку, стряхнула с плеча жухлые листья, что прицепились к пальто, пока они бродили по погосту, и направилась к двери.
Раздался звон дверного молотка, а через пару минут дверь отворилась. И все могло бы сейчас казаться особенно мрачным и таинственным, если бы не голос из полумрака:
— Вы к кому? — на свет вышел пожилой мужчина в переднике и колпаке.
— К Дракуле, — неуверенно ответила полька.
— А-а-а, ну проходите, проходите…
— А вы?
— Янко. Повар, — этот повар выглядел как-то совсем уныло, то ли потрепанный вид после ночи в обнимку с бутылкой местного самогона, то ли Дракулы успели хорошо отужинать вчера. — Ожидайте на диване. Я сообщу о вашем приходе.
— Благодарю.
И тот удалился, а Агнешка решила пройтись по зале, она забрела в библиотеку и принялась рассматривать книги. На полках виднелась паутина, тусклый свет пробивался сквозь грязные стекла, озаряя пыль на бюро и стеллажах, видимо давно здесь не было туристов, раз замок снова начал зарастать грязью. Полька смотрела на все это запустение, слушала, как жужжит муха, попавшаяся в паучьи сети, отчего в душе становилось еще тоскливее и холоднее. Но от тоски ее отвлек кто-то, кто стоял позади уже минут пять. Агнешка обернулась и улыбка сама собой преобразила бледное личико:
— Граф, — протяжно произнесла она. — Как я рада вас видеть.
Влад же подошел к ней и по-отечески обнял.
— Наша любимица вернулась. Ты уж извини, что пришлось такими окольными путями тебя зазывать.
— Так это вы автор той безумной идеи с дальним родственником? — она говорила тихо, в ней не осталось обид или злости.
— Каюсь, я. Надо же было что-то делать, пока вы оба дров не наломали.
— Что вы, по дровам спец Макс.
— И все же. Мало ли, ты бы замуж выскочила. Пришлось бы твоего женишка иссушить, а это уже убийство.
— Ну и шуточки у вас.
— Ладно. Ты мне лучше расскажи, как дела? Как жила все это время? Хотя… — граф слегка отодвинул воротник пальто в сторону, взгляд пал на пластырь. — Что это? — удивленно спросил он.
— Кардиостимулятор.
— Вот оно как. То-то я думаю, что это за шум, а он от тебя оказывается. И для чего нужен этот кардио…?
— Чтобы ваш обожаемый экскурсовод не дал дуба раньше времени.
Лицо Влада тут же изменилось, в брови появился привычный излом, улыбка сошла на нет. Он приложил руку к сердцу Агнешки, и они стояли некоторое время в полной тишине. Дракула внимательно слушал, глаза древнего вампира с каждым ударом все больше тускнели. Полька тогда взяла его руку и прошептала:
— Не старайтесь. Все и так давно ясно.
— Как же хорошо, что ты пришла сейчас. Мы можем помочь тебе.
— Нет-нет. помощи не нужно, — она изобразила печальную ухмылку. — Человек живет ровно столько, сколько ему отмерено свыше. Большего не нужно.
— Что еще за рассуждения? Ты словно пресвятые отцы в далекие годы моей молодости. Только они списывали все на Божью волю.
— Вампиром я не буду. Это решено. Вечность на мне плохо скажется. Я всегда жила эмоциями, мне нравилось понимать то, что завтрашний день не будет таким, как вчерашний. Несмотря ни на что, я согласна была состариться и умереть. Так положено человеку.
— Но если бы ты была с Максом, то так и так пришлось бы выбирать.
— На тот момент я выбрала бы Макса, но не теперь. Сбила оскомину. Кстати, о Максе. Где он сейчас? Снова прохлаждается в компании теплокровных?
— Да, — закусив губу, ответил граф.
— Вот, о чем я и говорю. Поздно уже играть в любовь. Макс всегда будет искать утешения в объятиях ветчины, а мне не хочется тратить последние силы на пустые желания.
— Что ж, тогда будь просто желанным гостем. Макс закрыл замок, туристов нет уже около полугода. С твоим уходом наш дом снова опустел. Призраки бродят по окрестностям, Макс пропадает в ночных барах, а я по-прежнему беседую с Гектором. Сын думает, что я схожу с ума, разговаривая с молью, однако это нет так. Я наоборот пытаюсь не спятить, поэтому и рассказываю мелкому паразиту обо все, что происходит вокруг.
— А я последнее время жила фильмами и шоколадками. Единственная радость.