меня.
В голове все настолько запутанно, что я не знаю, как
мне выбраться на поверхность из собственного болота. И
это всё из-за него, из-за Ника. Он так открыт в своих
эмоциях, желаниях и разговорах, что меня это зацепило.
Все держат свою сущность за дверями, а он нет. Это
манит к себе и соблазняет, обещает, что рядом с ним
можно стать настоящей, а не искусственной куклой.
Я приказываю себе забыть о нём. Всё уже в прошлом, эти глаза, эти встречи, эти смены его настроения — всё
осталось в воспоминаниях и больше я к ним не должна
возвращаться. Но глупо отрицать, что кто-то производил
на меня такое впечатление, как Ник. И это губительно
признавать.
Я останавливаюсь рядом с незнакомой кофейней и
выбираюсь из машины. Мне требуется одиночество
сейчас, обычного горячего кофе и сахар...много сахара, чтобы перебить в себе желание получить иной десерт.
Но я не могу сосредоточиться ни на чём, сидя за
круглым столиком. Мои мысли снова и снова
возвращаются к нему. Я анализирую своё поведение и
испытываю забытое раскаяние за свои слова и поступки, за любимую мной провокацию. Ведь я действительно
вела себя с ним отнюдь невежливо, а он притащил букет.
Хотя...нет, я уверена, что такой жест симпатии для него
не новый, как и для меня. Но отчего-то закрадывается
подозрение, что он пересилил себя в чём-то, чтобы
держать свою агрессию под контролем и эта моя фраза: «ты гей?». А все это из-за этой тупой книги. Я интуицией
чувствую, что где-то есть подвох, но пока не понимаю, где
он кроется.
Аппетита нет, чтобы даже попробовать тирамису, и я
отставляю тарелку, беря в руки кружку.
Чем я могла его зацепить так, что он настаивает на
сегодняшнем вечере? Почему именно мне написал свой
адрес? Что во мне отличного от других? Ничего. У меня
обычные карие глаза, несколько большие, но они
посредственные. Они ни зелёные, ни фиалковые, ни
синие. Всегда считала, что мой цвет глаз это самый
скучный из всех природной палитры. Да, я слежу за
собой, у меня подтянутое тело, упругая кожа и ухоженная
внешность. Но это предполагается моим статусом, в
котором я живу.
Почему я? Я не верю в то, что действия Ника
предполагают влюблённость, это смешно. Его интерес
вызван обычной химией, которую тоже глупо отрицать. Но
я так ничего о нём и не узнала, только сухие факты, которыми он нехотя делился.
Я не слежу за временем, пока сижу в кофейне, просто
думаю, зарываюсь глубже и понимаю, что мне хочется
пойти и услышать от него новую историю. Увидеть
подтверждение того, что он реален, а не моя богатая
фантазия. У него есть квартира, где он спит, ест и
смотрит телевизор. Но я не могу себе этого позволить, что-то внутри не даёт мне шагнуть к нему. Страх? Да, признаю, в тот момент в лифте я едва устояла на ногах.
Но сейчас я не боюсь его.
Я жмурюсь и тру переносицу, чтобы хоть немного
снять напряжение и мозговую активность. Но это
приносит только неудовлетворение и усталость.
Я уже не гоню по дорогам, а спокойно двигаюсь к
дому, желания разговаривать ни с кем нет. В голове
больше нет мыслей, тишина.
Я захожу домой и стягиваю с плеч пальто, бросая его
на пуфик.
— Мишель, добрый день, — меня встречает Лидия.
— Добрый, — безэмоционально отвечаю я.
— Мистер Пейн на работе, миссис Пейн уехала с
подругой, Тейра собирается тоже уходить. Вы будете
дома? — уточняет домработница, беря моё пальто и
убирая его в шкаф.
— Да, буду у себя, — подтверждаю я и плетусь на
второй этаж.
Я ставлю сумку на пол и бросаюсь на постель лицом
вниз. Через несколько минут я сбрасываю ботинки и
подтягиваюсь к подушке, переворачиваясь на бок.
Мой взгляд устремлён в белую тюль на окне, и я
обнимаю себя руками, прикрывая глаза.
Меня поражает отвратительная мысль, я невольно
сравниваю Люка и Ника. Один рушит и меняет свои
планы, чтобы быть со мной, стремится ко мне и работает
над своими страхами. Другой же...просто вписывает меня
в своё расписание. И я ненавижу себя за то, что
позволила Нику это сделать.
— Мишель? — в мою спальню стучится Лидия, и я
вздрагиваю, резко открывая глаза.
— Да, — сипло отвечаю я, понимая, что задремала, а
за окном уже ночь.
Женщина входит в комнату, я рывком сажусь на
постели и поворачиваю к себе часы.
20:13. Мигают цифры, и моё сердце начинает стучать
чаще.
— Ужин готов, я дала вам возможность отдохнуть, но
все же поесть вам надо, — ласково произносит Лидия, и я
перевожу на неё стеклянный взгляд.
— Я..., — он ждёт меня. Ждёт ли?
— Да, спасибо, я спущусь, только приведу себя в
порядок.
— Хорошо, — кивает она и исчезает за дверью.
Я падаю обратно на постель, смотря в потолок. Я уже
не уверена в своём решении, но иначе я не позволяю
себе поступить. Если я не приду, то я уверена, что Ник
сам больше не сделает ко мне шагов и от осознания этого
становится неприятно внутри. Я не могу объяснить даже
себе, что это за чувства, но мне некомфортно.
Я спускаюсь вниз и слышу голоса родителей, они в
столовой. Я захожу туда и сажусь на своё место, они, заметив меня, замолкают.
— Привет, доченька, — улыбается мне мама.
— Привет, — я наигранно весело беру в руки
приборы. Лидия ставит передо мной ужин и стакан с
соком.
— Как вчера погуляли с Сарой? — интересуется отец.
— Хорошо, спасибо, что не ругаешься, — в этот
момент нос начинает пощипывать настолько, что глаза
мутнеют.
Я лгу, лгу так просто, что мне самой противно от себя.
А ради чего? Кого? Ника? Или же ради спасения
собственной жизни?
— Сессиль, оставь нас, — командует папа, мама
бросает на него умоляющий взгляд не быть со мной
строгим и удаляется.
Я вожу вилкой по тарелке, меня не волнует даже то, что сейчас будет. Я украдкой смотрю на часы, позади
папы.
20:35.
Я начинаю дрожать, пока внутри, это ещё не видно
снаружи. Я боюсь, что Ник может приехать ко мне и
устроить сцену, и тогда я возненавижу его ещё сильнее, чем сейчас. Но ненавижу ли я его? Я не знаю ничего о
чувствах, а точнее, не знала. Я никогда не испытывала
лёгкость, никогда не получала адреналина от общения с
кем-либо, никогда моё дыхание не останавливалось, а
сердце...моё непонятное сердце, обычный комок мышц, не стучало в несколько раз быстрее, чем обычно.
Что со мной?
Мне хочется плакать, просто пореветь, как в глупых
фильмах и все станет отлично. Но я лишь сижу в
элегантной столовой и кручу в руках вилку, невидящим
взглядом смотря на стейк с овощами.
— ...вот так и получилось, — я улавливаю обрывок
папиной фразы и, моргая, поворачиваю на него голову.
Только сейчас я замечаю, что уголки его губ опущены
вниз, в руках бокал виски, а на лбу глубокая складка. Его
глаза печальны, а я даже не слышала о чём, он мне
говорил.
— Прости, папа, — тихо произношу я, и он улыбается, хотя даже не понимает, за что я извиняюсь.
— Ох, Мишель, я люблю тебя, принцесса моя, — тяжело вздыхает он.
— Я тебя тоже, — отвечаю я искренне и откладываю
вилку. Горло иссушено, его режут, и я не могу сглотнуть, поэтому беру сок и запиваю горький привкус реальности.
— Ладно, приятно аппетита, я отправляюсь спать.
Завтра новый день и я уже не знаю, что он мне
преподнесёт. Доброй ночи, — он залпом допивает виски и
ставит бокал на стол.
— Доброй, папочка, — ласково отвечаю я, и он дарит
мне ещё одну улыбку, перед тем как оставить меня одну.
21:03.
Я все ещё сижу в столовой с остывшим ужином и смотрю
на секундную стрелку на часах. Она так медленно ползёт, что мне кажется, можно сойти с ума. А что делает сейчас
Ник?
Я не могу. Не должна, чёрт побери! Не хочу
привязываться к нему!
Я зло встаю и выхожу в холл, чтобы достать телефон
из пальто. Сжимая в руках аппарат, я вижу, что он мигает.
Пропущенные...да, я все пропускаю, потому что мне
страшно за себя. Мне не нужны эмоции, это лишнее, это
мешает в этом мире.
Я иду в гостиную и сажусь на диван, подтягивая ноги к
груди. Моё сердце не успокаивается ни на секунду, оно в
отчаянии, оно не знает, как реагировать на такой стресс.
Да и я не знаю, как его пережить. Я встаю и начинаю
метаться по комнате, то подходя к окну, смотря на город, то замирая и прислушиваясь, надеясь услышать шаги и
метаться по комнате, то подходя к окну, смотря на город, то замирая и прислушиваясь, надеясь услышать шаги и
стук за дверью. И снова по кругу, я как больной зверёныш
в клетке. Я не могу найти причины такого отношения к
Нику. Нормальные люди бегут от таких мужчин, он ведь
противоположность всему, чтобы я хотела. Неужели дело
в этом?
22:38.
Я бросаю взгляд на часы и устало опускаюсь на диван, подхватывая телефон. Меня знобит, и я делаю глубокий
вдох, нажимая на кнопку. Экран светится, и я вижу
пятнадцать пропущенных звонков и два сообщения.
Люк...Люк...и снова Люк. Но я ожидаю другого, я
ожидаю...блять...
Я бросаю телефон на диван и закрываю лицо руками, мне физически больно, и я не могу отыскать источник
боли. Почему? И даже спросить не у кого.
Подрываясь с места, я пролетаю через одну ступеньку
на второй этаж и захожу в свою спальню, попутно
включая свет. Я не знаю, что я ищу, но что-то должно
быть...что-то.
В моих руках появляется книга, и я открываю её.
Белый лист падает на пол, и я подбираю его, разворачиваю и вчитываюсь в то, что мне от него
осталось.
Когда-нибудь я забуду о нём, придёт спокойствие, новое равновесие, а пока...пока у меня есть возможность
испытывать ощущение реальности, и я хватаюсь за это, забираюсь в постель, задыхаясь от слез. Самое
страшное, что я не хочу прощаться, но это необходимо...
***
— Миша, ну подожди, — за мной идёт Люк, а я
сильнее сжимаю в руках книгу по психологии.
— Не сейчас, — бросаю я ему, огибая студентов.
— Блять, Мишель, стой! — зло окрикивает он меня, но
я ещё быстрее начинаю перебирать ногами, чтобы
убежать.
Гребаных пять дней прошло в тишине и покое
напряжении. Ник больше не писал и не звонил, не
появлялся, хотя на ужин к нам приходит Райли Вуд. В это
время я благополучно сослалась на усталость и пошла к
себе в спальню. Только я услышала краем уха, пока
поднималась, что у Ника нашлись более важные дела. А
я не знаю, то ли он так хорошо играл, то ли я его сильно
обидела? Я ничего о нём не знаю, и это меня раздражает, а ещё больше то, что я начинаю сожалеть о том, что не
выслушала его. Ведь всегда...каждый божий день я себе
говорила, что проблемы надо решать по мере их
поступления, а не бежать от них. Но нет...вся моя
бравада, всё рухнуло перед ним, словно я была
обнажена, и мне было нечем прикрыть себя.
— Миша, — меня резко хватают за локоть и насильно
поворачивают к себе.
— Что ты хочешь? — зло спрашиваю я Люка.
— Ты со мной не разговариваешь, не отвечаешь на
мои сообщения и звонки, просто игнорируешь меня. Что я
хочу? Объяснений я хочу, мать твою! — орет он так
громко, что проходящие мимо студенты хмыкают и с
интересом прислушиваются к нашему разговору.
— Это ты мне написал, что всё кончено, или мне
изменила память? — обвинительно указываю я на него
пальцем.
— Да я был в бешенстве, когда ты просто взяла и
ушла...убежала, а потом всё...тишина! Ни хрена это не
прикольно! — теперь он бросает в меня моими
поступками, а мне это так осточертело, что я тут же никну
и вздыхаю, проводя рукой по волосам.
— Люк, довольно. Я устала от твоих выдумок, я...
— Миша, прости меня, ну идиот я ревнивый, что с
меня возьмёшь? — перебивает он и его слова заставляют
меня улыбнуться. Господи, ведь он мне нравился больше
всех, сильнее всех, в его руках я чувствовала себя иначе.
Так что изменилось?
— Я купил два билета на выставку фотографий, она
будет завтра, пойдёшь со мной? — тут же говорит он, не
давая мне ответить.
— С удовольствием, — тихо произношу я. Пора
вернуться в реальный мир, хватит мечтать и думать, а
если бы. Придётся, как обычно, принимать то, на что
расщедрилась для меня судьба и это Люк. Я должна быть
благодарна ему, что он до сих пор не придушил меня за
моё потребительское отношение к нему.
— Хорошо...спасибо, тогда я завтра за тобой заеду в
половину восьмого? — его лицо озаряет улыбкой, и я
любуюсь его ямочками на щеках, его светлой щетиной и
по сравнению с Ником ещё детским лицом.
— Да, я буду готова, — заверяю я его.
— Тогда...до завтра, — неловко говорит он.
— До завтра, — с улыбкой киваю я, и Люк, огибая
меня, сливается со студентами.
Хватит скулить и мечтать, пора вернуться в свою
жизнь и потусторонние силы сами помогают мне.
Я закрываю глаза на секунду, соглашаясь со своими
внутренними мыслями, и направляюсь на вечерний курс
психологии.
Первую ночь за последнюю неделю я сплю без
сновидений, и это приносит свои плоды наутро. Я
просыпаюсь тем же человеком, что до встречи с Ником и
довольно вздыхаю. Мои внутренние переживания пришли
в норму, и я снова ничего не чувствую. Это прекрасно. Я с
удовольствием выбираю наряд к вечеру, роясь среди
многочисленных платьев, и нахожу то самое. Я хочу быть
красивой не для кого-то, а для себя, как и раньше.
Родители спокойно отнеслись к моим планам и
рассказали, что сами будут отсутствовать весь уик-энд, отправляясь в загородный клуб. Тейра, как обычно, будет
на какой-нибудь вечеринке, моя жизнь вернулась в своё
нормальное и устойчивое русло.
Два часа я убила на то, чтобы мои волосы лежали
элегантными и объёмными кудрями, играя на контрасте с
белым, довольно отрытым, платьем, обнажающим тело, разрезом спереди.
Я довольно смотрю в зеркало, отмечая, что мои
обычные темно-карие глаза блестят и выглядят ещё
больше благодаря чёрным стрелкам. Я брызгаю на себя
духами и надеваю белые лодочки, подхватываю сумочку
и парю в воздухе до входной двери, чтобы накинуть на
себя светлое пальто.
Я готова кричать от счастья в груди, распирающего
меня, и с таким отличным настроением спускаюсь на
лифте на первый этаж, где возле такси в чёрном смокинге
и классическом пальто меня ожидает Люк.
— Привет, — улыбаясь, я подхожу к нему, и его глаза
отвечают мне явным восхищением, от которого поёт
душа.
— Привет, Миша, ты...не могу найти слов, но точно, мне все будут завидовать, — гордо заявляет он и
помогает мне сесть в машину.
Он о чём-то бурно мне рассказывает, но я даже не
слушаю его, воодушевлённая своими внутренними
ощущениями. Я не могу поверить, что «моя болезнь»
отпустила меня, и я свободна.
Такси останавливается перед зданием, с рекламой
выставки, и мы выходим рука об руку. Он ведёт меня, демонстрируя всем окружающим, что я с ним. И это
чертовски приятно, мы идеально смотримся вместе, это я
знаю наверняка. При входе Люк показывает
пригласительные, и нас пропускают. Людей вокруг нас
огромное количество, шум и смех вокруг заряжают своей
энергетикой. В гардеробе парень помогает мне снять
пальто, и его зрачки расширяются от увиденного.
— Угодила? — хитро спрашиваю я, проводя ладонью
по бедру.
— Да поможет мне Бог, — шепчет он и обхватывает
меня за талию, ведя в зал.
Я ловлю на себе взгляды других мужчин, на что Люк
даже не напрягается, его губы растягиваются в
довольную улыбку. Да, я и сейчас красивый трофей, только я сама выбираю, кому он принадлежит.
— Лукас, — моего парня окликивает кто-то, когда мы
взяли в руки бокалы с шампанским у официанта.
— Роберт, — улыбается он подошедшему
светловолосому мужчине возрастом схожим с моим
отцом. Его взгляд быстро оценивает меня, и он
поднимает на меня светлые глаза, в которых явно
читается похоть. Я только закатываю глаза на это и беру
за руку Люка, улыбаясь ему.
— Миша, познакомься это начальник отдела, в
котором я работаю, — Роберт Глэм. Роберт, моя девушка
— Мишель, — Люк не называет моей фамилии, и я
благодарна ему, он знает обо мне больше, чем
остальные, и я снова улыбаюсь.
— Очень приятно, Миша, — фамильярно говорит
Роберт.
— Взаимно, мистер Глэм, — сухо отвечаю я, сразу
указывая ему на рамки приличия.
— Что ты, можно просто Роберт, — он подмигивает
мне, но Люк даже не реагирует на это явное заигрывание.
Почему? И снова в голове вспыхивают слова Ника о том, что ему не нравится моя сексуальность для остальных.
— Дорогой, я очень хочу посмотреть работы, — я
поворачиваюсь к Люку, сбрасывая с себя эти
воспоминания, и даю ему понять, что с меня хватит этих