Страна действительно была другая. Не успев приехать в столицу, обеспеченный человек лишился всего. На Новом Арбате у него срезали сумку с деньгами и документами. Документы восстановить не удалось, французское посольство тоже не помогло. Тогда на одной актерской вечеринке он встретился с Антоном Табаковым. Антон был известным актером, работал в театре, но мечтал о собственном бизнесе.
Молодые люди долго думали и решили открыть дискотеку и клуб для актерской тусовки — тогда этой самой тусовке негде было собираться и отрываться. Дело оставалось за малым. Нужно найти помещение и деньги. ДК имени Ленина при Трехгорной мануфактуре подходил под такое заведение как нельзя лучше.
Андрей Деллос вспоминает: «У меня были деньги, взяли еще у одного замечательного японского предпринимателя кредит, заложив свои квартиры. Авантюра была чудовищная, могло ничего не получиться».
Так в Москве появился первый в Москве ночной клуб «Пилот». Концепция была простая — скромная кухня, незамысловатый интерьер и танцы, танцы всю ночь. Оригинальной здесь была программа — огромное количество звезд на сцене и различные художественные акции: проводилась «Ночь искусств», выступали разные актуальные художники, эпатировал публику художник Бренер.
Вскоре в том же ДК партнеры Табаков и Деллос открыли еще одно совместное предприятие — клуб «Сохо». На протяжении шести лет это был лучший клуб в Москве. На 30-градусном морозе стояла очередь человек в 100–150, состоящая из сплошных звезд, причем, включая иностранцев, иностранных звезд — мечта! В клубе Ричард Гир играл в течение 4-х часов на гитаре, были суперзвезды, начиная от Тома Круза.
Анекдот 90-х:
Поехала Золушка в ночной клуб. Колбасится с принцем на танцполе, хорошо ей до невозможности, но вдруг чувствует — измена, двенадцать! Кинулась она к выходу со всех ног, выбегает на улицу, смотрит на свой мотоцикл, а мотоцикл превращается в тыкву! Смотрит на себя — а сама превращается в тумбочку! Смотрит на ночной клуб — а ночной клуб превращается в отделение милиции! Тут выбежал из клуба принц:
— Что с тобой, Золушка?
А та слова вымолвить не может, только мычит и на пальцах показывает — «двенадцать!» Не дурак был принц, все понял, посадил Золушку в свой «Мерседес» и увез минералкой отпаивать, через два дня отпустило.
Потому что двенадцать стопок «Амаретто» — это такой нереальный передоз, что реально и с реальностью попрощаться!
С клуба «Сохо» началась история российского клубного бизнеса. Табаков и Деллос ввели понятие «дресс-код» и «фейсконтороль». Теперь главным героям 90-х — браткам в кожаном прикиде с бритыми затылками — там места не было. В отличие от демократичного «Пилота», «Сохо» было элитным заведением.
Однако вернемся в совсем недавнее прошлое, в восьмидесятые… 1987 год. Принятый закон о кооперации окончательно пошатнул советские устои. Активные граждане с головой кинулись в НЭП. Молодые предприниматели оказались целинниками во многих областях той жизни. Общепит — не исключение. Партия дала «добро», и Андрей Федоров открыл в Москве первый частный ресторан на Кропоткинской улице, ныне Покровке, в доме 36. Александр Витушинский прошел кастинг, 60 человек на место, и стал официантом нового ресторана: «Основное требование у владельца ресторана было таким: чтобы человек никогда в жизни не был связан с общепитом, с советской торговлей и никогда в жизни нигде не работал в этих местах. Как он говорил, я беру сырой лист, и мы начинаем с тобой работать. Соответственно, требовались приличный внешний вид, знание английского языка и желание работать. Русские люди приходили к нам в ресторан, если их сопровождали иностранцы. Почему иностранцы любили этот ресторан — так это было единственное место, как они говорили, «где не отравят», потому что все остальные рестораны того времени, вся советская еда, — это был просто ужас. Конечно, повара наши грандиозно готовили, и сама система обслуживания, полный обнос, на столе, кроме стаканов и тарелок, ничего не стояло, официанты работали, гости себе ничего не накладывали, не наливали, сервис был очень хороший».
Изысканную кухню попробовать могли не все. Посетителями были только иностранцы. Это был валютный ресторан, а валюту советским гражданам в те годы иметь запрещалось. 77-ю статью еще не отменили.
Ресторан открылся и работал в те годы, когда продукты в магазинах купить было невозможно. Дефицит во всей красе. Приходилось изворачиваться и на вырученную валюту отовариваться в магазине «Березка».
Очень скоро ресторан на Кропоткинской стал самым популярным местом в Москве среди иностранных послов и туристов. Все столы расписывались за 10 дней вперед. Владельцы и официанты уже знали каждого клиента чуть ли не в лицо и заранее продумывали меню. Гости были в восторге и щедро платили чаевые в долларах. Брать их официант не имел права. Поэтому писали раз в месяц объяснительную: я, официант такой-то, убирая стол, обнаружил на нем один американский доллар, прилагаю. И прикалывали доллары к объяснительной перед сдачей их соответствующих органам.
К концу 1993 года Москва оказалась в списке самых дорогих городов планеты. Растет благосостояние отдельных граждан. Все сильнее ощущается социальное расслоение в обществе. Например, горячее блюдо в элитном ресторане стоит 40 долларов, что больше средней зарплаты в стране.
На международной выставке «Автосалон-91» в Москве немецкая фирма «Мерседес» показывает новую разработку — автомобиль представительского класса S с объемом двигателя 6 литров. До этого престижной считалась иномарка без указания модели.
Теперь только «шестисотый» «мерс» можно считать признаком настоящего престижа.
В 1993 году на одном из заседаний правительства обсуждали вопрос о повышении цен на продукты.
Председатель Виктор Черномырдин так прокомментировал причину роста цен: «Мы помним, когда масло было вредно. Только сказали — масла не стало. Потом на яйца нажали так, что их тоже не стало».
Свобода свободой, но соответствующие органы пристально наблюдали за тем, что происходит в закрытом от глаз советских людей заведении. Особенно тяжелые времена были у персонала, когда на ужин приезжали особые гости.
Когда прибывал посол США Мэтлок, два дня все помещение обыскивали, сначала КГБ просматривало, изучали биографии всех, кто работает, вплоть до дедушки и бабушки, и за три часа до начала мероприятия американские службы все проверяли. После этого шла протокольная подача обеда, все работали полностью в перчатках, подавали на серебряных блюдах, по щелчку.
В 2002 году, когда валюта стала неактуальна, качественные заведения общественного питания размножились, как грибы после дождя, а высокая кухня перестала быть диковиной, ресторан «Кропоткинская, 36» на Пречистенке закрылся.
90-е годы — это рождение не только высокой кухни для избранных, но и открытие первых точек быстрого питания для всех. Еще одно новое нерусское слово пополнило лексикон советских людей. Это слово было — «фастфуд».
31 января 1990 года на Пушкинской площади было оживленно, как никогда. После четырнадцатилетних переговоров здесь открылся первый в стране «Макдоналдс». Огромная очередь растянулась на километр. Некоторые даже смогли на этом заработать, продавая особенно голодным и любопытным свое место.
Мы не видели никогда культуры быстрой еды, которую Запад нам приносил, — и как это правильно подано, как это грамотно упаковано. У нас основная беда всегда была — мы не знали, как упаковать. Мы не могли в магазине правильно молоко упаковать, чтобы оно не протекало, а здесь нужно было упаковать еду, которую можно есть руками, не испачкавшись.
Сегодня даже странно себе представить, что когда-то одноразовые тарелки и стаканы казались каким-то чудом, вершиной цивилизации. Из быстрого питания в Советском Союзе были только пельменные и автоматы с газированной водой. Кстати, стаканы там стояли стеклянные, а не одноразовые. А здесь и стакан на выброс, и коробка на выброс, и все одноразовое — было чему поучиться.
В 90-е годы ели много, несмотря на отсутствие в магазинах продуктов. Ели и богатые, и бедные. Для каждой социальной прослойки было открыто свое заведение. Кто-то ел быстро, а кто-то смаковал, вкушая заморские яства. Тогда предприниматели потрудились на славу, ублажили всех! Именно такими неоднозначными были эти сытые-голодные 90-е.
И эта неоднозначность ярко проявлялась в такой сфере культуры, как юмор.
В 1991 году закрыли одну из немногих юмористических программ на телевидении — «Вокруг смеха». В страну с перестройкой вошли новые веяния. Раньше говорили тихо, намеками, теперь можно говорить громко и призывно. Новое время потребовало и нового юмора. На телевизионную юмористическую сцену вышло другое поколение. Состоялся первый эфир программы «Оба-на». Ее создателями были Игорь Угольников, Валдис Пельш, Алексей Кортнев.
Это была довольно смелая заявка. Шутки были острыми, на злобу дня, не завуалированными. Сюжет «Похороны еды» выглядел очень актуально, и программа прославилась. Но, несмотря на свободные годы, ее не раз снимали с эфира.
Пародировали всех — от Ленина до Горбачева, от Урмаса Отта до Богдана Титомира, от Ивана Демидова до Марка Захарова, который публично сжигал свой проездной билет на декабрь.
Шутили над тем, о чем раньше и думать боялись. Шутили о политике. Событиям августа 91-го года был посвящен специальный экстренный выпуск. Шутили о сексе. В некоторых сюжетах даже появлялись обнаженные тела. Для центрального телевидения это уже был прорыв.
В 1986 году во время телемоста «Ленинград — Бостон» одна из советских участниц произнесла фразу, ставшую крылатой на долгие годы: «секса у нас нет, и мы категорически против этого!»
В народе начала разгораться полемика на эту тему. Многие решили доказать женщине, как сильно она ошибалась.
Все, в принципе, понимали, что секс есть, просто все не думали, что об этом можно вот так открыто говорить, это казалось неприличным. Может, наш народ более целомудренный, чем западный?
Тема развивалась. В 1995 году в стране стал доступным один из ярких атрибутов американской жизни. Осуществилась мечта всех советских мужчин. Вышел первый номер журнала «Playboy» на русском языке.
Американский империализм у нас олицетворяется несколькими символами: это Пентагон, ЦРУ, Белый дом, президенты и, соответственно, «их нравы» — в первую очередь «Playboy» и секс, которого у нас, как известно, в Советском Союзе не было.
Американский империализм у нас олицетворяется несколькими символами: это Пентагон, ЦРУ, Белый дом, президенты и, соответственно, «их нравы» — в первую очередь «Playboy» и секс, которого у нас, как известно, в Советском Союзе не было.
Американцы предложили возглавить журнал Артемию Троицкому, сначала он согласия не дал, но потом одумался.
Троицкий согласился, журнал начали издавать, но оказалось, что остались еще несогласные. Легально печатать и открыто пускать в продажу журнал с фотографиями обнаженных тел казалось дикостью. Свобода слова была, а сексуальная свобода, как выяснилось, еще не наступила. Госчиновники никак не могли побороть свою робость и страх.
Артем Троицкий ездил по городам, выигрывал суды. В общем, всячески старался доказать всем, что секс в стране есть и что пороком его называть не надо: «В Новосибирске этот журнал местная дума постановила продавать только в интим-магазинчиках, в Красноярске его вообще изъяли из продажи, даже в либеральном городе Петербурге были проблемы с милицией, они устраивали облавы, изымали журналы. Ездил я в Питер, в Смольный к Собчаку, чтобы улаживать это дело.
Мне хотелось, чтобы журнал был в первую очередь умным, интересным, насыщенным информацией, культурой в том числе. Но и, естественно, девушки тоже, без девушек никуда, я девушек никогда не чурался, а, напротив, увлекался ими, и очень даже активно».
Троицкий не был бы Троицким, если бы просто скопировал американский вариант. В России живут люди творческие, и рассматривать просто эротические картинки им неинтересно. «Playboy» в России больше чем «Playboy». На страницах журнала печатался Аксенов, Пелевин, Битов, Вознесенский, Ерофеев.
Такой подход к делу не понравился рекламодателям. Им было скучно. И скоро творчество в виде литературы исчезло, а осталось творчество в виде фотографий и женские тела.
«У нас есть секс, но нет рекламы», — ответил кто-то участнице телемоста из зала. Это было тогда, а в 90-е уже появилось и то и другое.
Рекламные ролики 90-х — это «отдельная песня». Алексей Кортнев сочинял не только смешные сюжеты для телевизионных программ, но и рекламные слоганы. Они до сих пор остаются девизами представительств крупных зарубежных компаний в России.
В 1991 году можно получить высшее образование на платно-договорной основе. Пятилетний курс обучения в Московском коммерческом институте на факультете международных отношений можно прослушать за 40 тысяч долларов. Такую сумму продавщица молочного отдела в обычном универмаге, по валютному курсу на 91-й год, заработала бы за пять лет.
Первый символический звонок по сотовому телефону, подключенному к сети, осуществил 9 сентября 1991 года тогдашний мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак. Телефонная трубка, по которой он звонил, называлась Mobira MD59-NB2; выпущена она была финской компанией Nokia и весила около 3 кг.
Апрель 1991 года. В Советском Союзе появилась армия безработных и нищих. Принят закон о занятости населения.
Теперь не работа ищет людей, а люди работу. В стране насчитывается миллион безработных. Председатель правительства Виктор Черномырдин на встрече с президентом так объяснил инициативу правительства:
«Мы продолжаем то, что мы уже много наделали…»
В 90-е реклама была разная — смешная, наивная, глупая, пошлая. Впрочем, сейчас ничего не изменилось, а тогда все только начиналось. Рекламные ролики бурно обсуждались, потому что были авангардным искусством на телевидении.
Рекламировали все — вентиляторы, шоколадные батончики, прохладительные напитки. Чаще всего на экране появлялся алкоголь.
Производители словно с цепи сорвались после отмены «полусухого закона» 80-х. Появились «Довгань», «Брынцалов», а из-за кардона привезли «Амаретто» и спирт «Рояль».
Голландский спирт «Рояль» появился в свободной продаже и в больших бутылках в 1992 году. Российские люди были очень довольны. Они изучали статьи в газетах, чтобы суметь отличить настоящий спирт от «паленого», и никто не задумывался о его реальном предназначении. Особо умные, прочитав этикетку, утверждали, что это «жидкость» для мытья окон, другие разжигали с его помощью костры и камины. И все равно вся страна эту жидкость разводила, настаивала и пила на всех праздниках. К середине 90-х поток спирта «Рояль» стал постепенно иссякать, появляется хороший алкоголь.
«В начале 90-х был момент, когда появился неплохой алкоголь, потом, конечно, он был уничтожен. Сразу настроили заводы в Мытищах и в Венгрии, сразу же паленка прошла, но был момент, когда дали понюхать и забрали», — вспоминает Михаил Ефремов.
В 90-е годы на экранах телевизоров появилась реклама операторов сотовой связи. Долгое время иметь сотовый считалось признаком особого достатка. Некоторые изобретатели носили с собой пульты от телевизора, выдавая за сотовые.
В 90-е годы на экранах телевизоров появилась реклама операторов сотовой связи. Долгое время иметь сотовый считалось признаком особого достатка. Некоторые изобретатели носили с собой пульты от телевизора, выдавая за сотовые.
АНЕКДОТ:Сколько сотовых телефонов нужно новому русскому, когда он едет в магазин?
— Два. По одному базарить, а другим указывать на то, что ему завернуть.
Появлялись новые бренды и новые образы. Напиток херши-кола исчез из магазинов, но всем и навсегда запомнился рыжий мальчик Вова Сидоров в исполнении Саши Лойе.
В 1992 году только в Москве открылось более ста ресторанов. Это в три раза больше, чем появилось в столице за 70 лет существования Советского Союза.
Именно в 90-е впервые появилось понятие «теневой рынок». Так, например, в 1993 году телевизор марки «Фотон» в Москве стоил 350 рублей, а в Твери его продавали уже на 30–40 рублей дороже.
В 1994 году большинство россиян открыли для себя заграницу. До этого 89 процентов населения страны никогда не выезжали за ее пределы. К 1996 году каждый второй русский турист уже оставил свой след на экзотических пляжах Египта, Турции и Греции.
Таким было это время. Время надежд и время перемен.
Глава 4. Знай наших!
Как писала в апреле 1990 года газета «Морген Постен», «после крушения берлинской стены русские действительно решили, что перед ними пали все границы».
«Двое русских туристов задержаны вчера полицией Бостона за то, что в зоопарке пытались напоить медведя алкоголем» (Газета «Бостон Глоб», январь 1992 года).
«Турецкие власти серьезно обеспокоены тем фактом, что новая форма обслуживания по принципу «все включено» отпугнет от местных курортов значительную часть туристов из Западной Европы» (газета «Гюнеш», июль 1993 года).
«Удивительное рядом, но оно запрещено», — пел из глубины советского застоя Владимир Высоцкий. Ироничная аллегория с психиатрической больницей — пародия на весь коммунистический рай. В те годы покинуть пределы Родины было так же невозможно, как и вырваться из цепких объятий смирительной рубашки.
Многие действительно смирились и заграницу смотрели только в мечтах или по телевизору, глазами Юрия Сенкевича. Здесь же глаза миллионов слезились от тяжелого, спертого воздуха. Для некоторых — и в буквальном смысле. Как считает историк моды, искусствовед Александр Васильев, «был удивительный запах: папирос «Беломор-канал», газеты «Правда», потных подмышек и нечищеных зубов. Все вместе было так терпко, и так вязко, и так прокурено, что вот этот советский запах я помнил всегда».