Депутат, как говорилось ранее, воздержанностью не отличался и весь свой гнев, спонтанно возникший в его еще не проспавшейся до конца душе, вылил на молодого человека.
Максим, считавший себя великим уркой, не мог стерпеть оскорбления, и ссора мгновенно переросла в драку, закончившуюся смертью парня. Пока резко протрезвевший депутат в совершенно потерянном состоянии смотрел на дело рук своих, Валентина моментом оделась и ушмыгнула за дверь.
В это время один из подручных Толяна пошел посмотреть, не свалили ли менты, и обнаружил их мирно спящими. Он тут же доложил штыковскому помощнику о таком подарке судьбы, чем тот моментально и воспользовался.
Команда сорвалась с места и ввалилась в квартиру.
Они сначала удивились, что не застали там намеченную жертву. Но долго над этим обстоятельством думать было некогда, и они решили, что девушка испугалась и решила попросту свалить подальше от «мокрухи». Тем более что экстренно приведенный в чувство Онищенко вполне подтверждал это.
Толян вместе со своими подручными влетели в квартиру в самый подходящий момент: Петр Егорович пытался упаковать еще не остывший труп молодого человека в ковер, вытащенный им из спальни. За этим занятием его и застукали бандиты Штыка. Закрыв дверь, Толян позвонил шефу и доложил о неожиданно возникших новых обстоятельствах. Дав четкие распоряжения Толяну, Альберт Викторович захватил требующие подписи бумаги и поспешил на квартиру, где его ожидали совершенно деморализованный народный избранник и Толян с «шестерками».
Излишне говорить, что в обмен на услуги по избавлению Петра Егоровича от нежелательных последствий пьяной горячности, Штык первым делом потребовал подпись на интересующем его документе.
Единственное, что огорчало Альберта Викторовича и не давало насладиться радостью от победы над упрямым Онищенко, так это мысли о старшем брате покойного.
«Если сделать все по-умному, то Лимон-старший ничего не узнает! – крутилась в голове шальная мысль. – Зато Петр Егорович у меня теперь на вечном кукане!»
Последнее приятно грело душу. Приняв решение, он отозвал Толяна.
– Разберись с ментами, потом быстро сюда. Машину и трупы – в «Волгу», – приказал он помощнику.
– Они дрыхнут там! – доложил тот.
– Как дрыхнут? – не понял Штык.
– Так же, как наш «пенсионер» и его шофер.
– Почему… – думая о своем, протянул владелец комплекса. – Ладно, об этом потом покумекаем, – оторвался он от несвоевременных думок. – Делай, что я тебе сказал, и живо назад. Работы у нас сегодня много будет…
* * *
…Штык снова повернулся к своему заму.
– Чуешь, чем дело пахнет?
Тот кивнул в ответ.
– Нет, – усмехнувшись, покачал головой Альберт Викторович, – не чуешь. А все потому, что ты запаха параши еще не нюхал. Или тебе в юности на твоем боксе все мозги отшибли.
Довольный произведенным эффектом, он с удовольствием разглядывал напуганного Толяна. Зам его был всем хорош, единственное, что иногда раздражало в нем Штыка, так это непробиваемая сытая уверенность и нежелание порой самостоятельно, без приказа, поработать мозгами.
– Ну, ничего, – отворачиваясь опять к окну, чтобы скрыть от собеседника ехидную улыбку, против желания скривившую рот, владелец комплекса добавил последний штрих, окончательно добивший молодого человека: – Скоро, Толик, у тебя появится возможность погрустить о свободе. И, по моим прогнозам, грустить тебе придется никак не меньше червонца. И то, если адвокат очень стараться будет!
– Что же делать? – В голосе бывшего спортсмена явственно слышались дрожащие нотки.
«Ссышь, салага?» – злорадно подумал про себя Штык. С делано озабоченным лицом он повернулся к помощнику:
– Думать надо, Толик, думать… Ты все четко выполнил тогда, как я тебе и сказал?
– Да.
– С Игорем тоже без свидетелей прошло?
– Да!
– Ты Сазана когда последний раз видел? – подумав несколько минут, спросил Альберт Викторович бывшего боксера.
Толян задумался:
– Помните, я вам докладывал, что они тогда с покойным Гошей и Светкой-стриптизершей на природу ту шмару возили? Светка мне днем стуканула, что она вроде как насчет Стрижа интересуется, ну я и дал команду Гоше съездить искупаться да заодно выяснить, не надо ли Валькину подружку оставить там.
– Так вот, – продолжал помощник владельца спортивно-развлекательного комплекса, – Валера тогда вместе с ними ездил. Он-то мне на следующий день позвонил и сказал, что, по его мнению, девка та ничего не знает и нам не опасна.
– А как он вообще про Валентину узнал? – прищурившись, тихо спросил его Штык.
Зная своего шефа, Толян невольно поежился. Такой взгляд вкупе с тоном, которым был задан вопрос, не сулил ничего хорошего.
– Сазан сказал, что ему все Гоша выложил, – подумав, вспомнил боксер.
– И в конечном итоге получилось, что вроде как даже это ты сам попросил его с Гошей съездить?
– Почти что так, – ошарашенно подтвердил Анатолий, во все глаза удивленно глядя на шефа. – Я не знаю, как это получилось, – принялся оправдываться зам, понимая, что сделал что-то не так.
– Не старайся, – коротко рассмеявшись над растерянным видом своего помощника, презрительно бросил ему Штык. – Я тебя за это винить не могу. Он людей и поумней тебя накалывал. Я тебя за другое виню – почему ты сразу подробно мне тогда не доложил?! Почему не сказал, что Сазан с ними ездил?!
Гневный взгляд шефа в упор врубился в глаза бывшего спортсмена. Тот виновато отвел глаза.
– Я думал, он ваш друг и все сам вам расскажет.
– Таких друзей за хрен и в музей!!! – не сдержавшись, заорал в лицо Толяну Штык. – Дело было поручено тебе, ублюдок!!!
Казалось, еще секунда – и Штык с кулаками набросится на незадачливого подчиненного. Действительно, некоторое время он был на грани того, чтобы воплотить свое желание в жизнь. Затем, все же сдержавшись, круто развернулся и принялся мерить шагами кабинет. Изредка поглядывая злым взглядом на потупившегося Толяна, он напряженно размышлял, что теперь делать.
Наконец он принял решение.
– Ладно, теперь охать и ахать поздно, – уже будничным голосом продолжил Штык, – мне вчера после обеда Шмаков звонил, сказал, что дело об убийстве нашего Игорюньчика у них люди из ФСБ забрали. Через своих людей он узнал, что мотивировка – связь данного дела с уже расследуемым ими. И вроде как их дело касается крупной торговли наркотой. А сегодня утром приходит ко мне такой вежливый капитан и начинает расспрашивать, не знал ли я покойного, не подскажу ли, с кем можно пообщаться на интересующую его тему, извинился за беспокойство и ушел.
– Ну и что? – недоуменно пожал плечами Анатолий, не понимая, почему визит мента так расстроил шефа.
– А то, недоумок ты этакий, – не выдержав, взорвался Штык, – что лучше бы он орал, грозил и тащил к себе в кабинет. Это означало бы, что они ничего не знают и имеют лишь одни догадки. А когда менты ведут себя так, как сегодня этот капитан себя вел, – жди беды. Значит, вокруг тебя паутина плетется, и, если вовремя не вырвешься – быть тебе мухой в ней. Понял, придурок, наконец, почему я так старательно распинаюсь?
– Что же теперь делать?
– Во-первых, – играя желваками и глядя на Анатолия в упор немигающим взглядом, начал загибать пальцы Альберт Викторович, – с сегодняшнего дня никакой наркоты здесь быть не должно. Узнаю – тебя приговорю. Ты понял?
Толян интенсивно закивал головой.
– Во-вторых, – продолжил Штык, – отыщи мне, где хочешь, фотографа. Всех его родственников перерой. День тебе сроку. А в-третьих, – Альберт Викторович опять развернулся к окну, наблюдая за резвящимися подростками, – в-третьих пока не будет. Занимайся тем, что я тебе сказал.
– А коза эта? Подружка Стрижа? – осмелился спросить Толян.
– Этой дамочкой я займусь сам, – задумчиво ответил Штык и, не глядя на своего зама, бросил: – Ты еще здесь? Я думал, ты человек деловой и временем дорожишь.
Толян понял, что аудиенция окончена, и быстренько, не прощаясь, покинул кабинет.
* * *
– Девушка, вы отнимаете у меня время, – устало произнес подполковник ФСБ, – езжайте к брату и отдохните. Неужели вам не хватило нервотрепки последних дней?
– Нет, вы объясните мне, – упорно продолжала допытываться Валерия, – почему вы Эдуарда не арестовали?
– А по какой причине я должен его арестовать? – вопросом на вопрос ответил офицер.
– Он же признался в шантаже! – выпалила Маркова.
– Он признался, – согласился подполковник, – но ни одного заявления от потерпевших нет. Тем более что он даже их фамилии назвать не сможет. К убийству парня, найденного в вашей квартире, он отношения не имеет. К убийству – кстати, о птичках, надо еще доказать, что это убийство, – вашей подруги он тоже отношения не имеет. Что еще?
Валерия беспомощно хлопала глазами, злясь на свою глупость.
Валерия беспомощно хлопала глазами, злясь на свою глупость.
– Ну а Бориса! Он же наркотой торгует!
Девушка ожидающе смотрела на подполковника.
– А вот Бориса, моя милая, даже и не вспоминай. Когда и как им заняться, я решу сам. Кстати, как его полное имя, отчество и фамилия? – прищурившись, он с ехидцей посмотрел на Маркову.
– Не знаю… – растерянно ответила та.
– Борис Сергеевич Панков, тысяча девятьсот семьдесят шестого года рождения, проживает: Шестая линия, 143, – четко, не заглядывая в бумаги, произнес подполковник.
Он встал, давая понять, что разговор окончен:
– Из всей вашей компании есть единственный человек, которого я бы мог и должен был арестовать. Кто это, догадываетесь? – Он протянул повестку с отметкой о пропуске.
Леру охватил легкий испуг.
– Кстати, Сазонов этот, – они стояли на пороге кабинета, – когда просил расспросить вас у Игоря о фотографе, то есть об Эдуарде, помните этот разговор?..
– Да, помню, – сосредоточившись, ответила Валерия.
– Так вот, Сазонов дал вам понять, что незнаком с Эдуардом. Как вы думаете, он не обманывал вас? Не возникло такого ощущения?
– Нет, – честно призналась Лера.
– Ну, ладно, – пробормотал Горюнов, открывая дверь кабинета и уже явно выпроваживая Маркову.
Девушке ничего не оставалось, как покинуть его. Проводив ее красивую фигуру долгим взглядом, подполковник, вернувшись за свой стол, набрал номер внутреннего телефона и пригласил к себе капитана, сопровождавшего Марковых и Соколова на квартиру к Валерии.
* * *
– Ну что, журналист, готов к боевым действиям? – спросил Соколова Марков-старший.
– Готов, – глядя на дом продавца отравы через лобовое стекло, решительно ответил тот.
– Ну, тогда пошли побеседуем, – закрывая машину, процедил бывший опер.
Борис должен был быть дома. Выезжая, Евгений позвонил ему по сотовому, и трубку взял хозяин. Телефон Соколову дала Валерия. Доехали они довольно быстро, так что Борис вряд ли успел покинуть свое жилье.
Действительно, хозяин был дома, и вскоре после настойчивого звонка мужчины услышали его недовольный голос за кирпичным забором:
– Кто там?
– Горгаз, у вас утечка! – бодро объявил Марков.
– Какая еще утечка? – недоверчиво пробурчал Борис, и следом послышался звук отодвигаемого засова.
Александр не стал ожидать, пока хозяин соизволит отворить, и плечом навалился на дверь. Журналист не растерялся и тут же присоединился к товарищу. Их усилия не пропали даром: калитка резко распахнулась, а молодой человек, не ожидавший подобных действий от непрошеных гостей, мало того, что получил железной дверью по лбу, но еще оказался сбитым с ног влетевшими следом мнимыми работниками Горгаза.
– Что такое? – опешил и испугался одновременно Борис. – Кто вы такие?
– Дверь закрой, – по-деловому распорядился Александр, помогая удержаться на ногах журналисту. Тот закрыл на засов стальную дверь. Марков тем временем поднял за шиворот рубашки испуганного продавца наркоты. Ни Александр, ни Евгений, ни Борис не знали, что напротив дома, в переулке, незаметно притулилась старенькая «копейка», и мужчина, сидящий в ней, как только бывший опер и журналист вломились в зеленую железную дверь, тут же достал сотовый телефон и торопливо набрал номер.
* * *
Лера вышла из здания ФСБ злая, как будто ее только что за пятку тяпнула собака. Злилась она и на подполковника за его ироничный тон, и на брата с Евгением, с утра уехавших и не посвятивших ее в свои планы, и на себя за беспомощность. Она остановилась возле киоска и купила бутылочку кока-колы.
Холодная вода немного остудила ее пыл, и, поискав глазами лавочку, Лера нашла ее невдалеке и, присев, закурила сигарету. По привычке осмотрев свое личико в зеркальце, она, не спеша докурив сигарету и покончив с напитком, принялась обдумывать, что же ей предпринять дальше.
Неожиданно зазвонил сотовый. Лера, подождав немного, все же открыла трубку.
– Да, – стараясь придать голосу спокойную интонацию, спросила она.
– Наше вам почтение, – услышала она в трубке голос. Сазонов подождал, явно рассчитывая на ответное приветствие, но, не получив его, спросил осторожно: – Как ваше драгоценное здоровье?
– Спасибо, хреново! – не удержавшись, огрызнулась Валерия.
– Что так? – По голосу говорившего чувствовалось, что невольный порыв Марковой заставил его насторожиться. – Случилось что-нибудь?
– Если находишь в собственной квартире труп с ножом в сердце, как ты думаешь – случилось что-нибудь или нет?!
– Чей труп?! – ошарашенно переспросил Сазан.
– Нашего общего знакомого – Игоречка! – зло заявила девушка.
– Ничего не понимаю… – протянул ее собеседник, – у тебя на квартире?! Когда это было?
Лера, кипя от негодования, вкратце пересказала ему события того вечера. Если бы кто ее сейчас спросил, зачем она это сделала, Маркова вряд ли бы ответила что-нибудь вразумительное. Инстинктивно она чувствовала, что Сазан не враг ей, по крайней мере, до сей поры таковым не был. Подтвердить какими-либо логическими выкладками она это не могла, но интуиция, игравшая в ее жизни огромную роль и не раз выручавшая в трудных житейских ситуациях, практически никогда не подводила. К тому же она была на взводе и после звонка, можно сказать, на какое-то время потеряла контроль над собой.
– Дела, – протянул он. Потом надолго замолчал. Лера, уже успокоившись, предвидела, какой он задаст следующий вопрос. И Сазонов действительно спросил:
– Фотографа не нашла?
– Тебе пленка нужна, которую он в ту ночь отщелкал? – в лоб спросила его девушка.
В трубке послышалось сопение:
– Так она у тебя?
– У меня, – подумав, ответила Валерия.
– Что хочешь за нее? – деловым тоном осведомился мужчина.
– Обмен информацией и, возможно, сотрудничество, – осторожно ответила та.
– Встретимся, поговорим? – предложил тезка.
– Вечером, в пять часов перезвони мне, я буду ждать, – предложила Лера.
– Заметано, – услышала она в трубке. После этого связь прекратилась.
Едва Маркова сложила трубку, телефон запиликал вновь.
– Привет. – Светик излучала насквозь фальшивое дружелюбие.
– Привет, – спокойно ответила Валерия.
Этот тон дался ей нелегко. При одной мысли о молодой стриптизерше в душе у Марковой начинало все клокотать. У Леры укрепилось твердое убеждение, что Светик сыграла какую-то роль в смерти ее подруги. А в подлости и вероломности ее она уже успела убедиться на своем примере.
– Ты куда пропала? – защебетала Света. – У меня есть для тебя сногсшибательные новости!
– Какие же? – стараясь скрыть иронию в своем голосе, спросила девушку Лера.
– Я знаю, кто убил твою подругу! – зашептала в трубку та.
– Кто же? – невольно переспросила Маркова.
– Это не телефонный разговор, давай где-нибудь встретимся!
В груди у Леры тревожно кольнуло.
«Осторожно! – пробудился внутренний голос. – Тебя подставить хотят!»
«Буду осторожной!» – пообещала сама себе Валерия. Честно признаться, не больно-то она верила в это обещание, которое давала неоднократно и практически никогда не выполняла.
– Где и когда мы встретимся? – стараясь не выдавать волнения, переспросила Маркова.
– Давай в летнем кафе у аэропорта. Через час сможешь подъехать?
– А чего это тебя в такую даль понесло?
– Улетаю к тетке в Новосибирск. Поэтому и хочу тебе все рассказать. Если бы я в Тарасове оставалась, ни за что бы не решилась.
– Ладно, через час буду у аэропорта. Кафе на углу, где автостоянка?
– Да!
– Ну, пока! До встречи.
Лера прикусила губу. Ехать одной на встречу со Светиком было равносильно самоубийству. «А вдруг она и вправду улететь собралась?» – слабо пыталась Маркова убедить себя в версии, что стрип-звезда «100 удовольствий» сказала ей правду.
Но решать что-то надо было. Лера не заметила, как во время ее разговора из машины, стоящей неподалеку, вышел крепкого телосложения молодой человек и прошел у нее за спиной. Выкинув в урну, стоящую рядом с лавочкой, пустую пачку от сигарет, он вновь вернулся в машину, бросив лишь мимолетный короткий взгляд на девушку. Однако наверняка он слышал, как Валерия назвала место встречи. Тем более что говорила она довольно громко.
Она набрала номер Соколова, но телефон журналиста хранил упорное молчание.
* * *
– Ты, урод вшивый, я последний раз тебя спрашиваю, кто подставил Леру.
Александр ходил по комнате, сжав кулаки. Любой, кто мог бы видеть его со стороны, сразу бы решил, что этот человек был в крайней степени бешенства. Однако люди, работавшие с Марковым, усмехнулись бы в ответ на такое заявление и сразу бы заметили, что утверждающий подобное прав только процентов на двадцать: бывший опер прекрасно контролировал себя, а весь спектакль был своего рода психологической атакой. И она чаще всего достигала своей цели.