Внезапный сигнал зуммера заставил Медведя замолчать. Майор потянулся за мобильным телефоном и секунду изучал текст пришедшего сообщения.
— Сожалею, но я вынужден попрощаться, — констатировал он, — меня в срочном порядке вызывают на базу. До свидания, и советую по наглее давить на Чёрного Плаща, не то будете ждать ремонтников до второго пришествия! — Он кивнул учёным и направился к лестнице.
— Всего доброго, — ответила профессор Николаева. — Я обязательно приму к сведению ваш совет, можете не сомневаться!
— Если будете располагать временем — загляните к нам, — произнес вслед уходящему могучему бойцу Степанов, — мы с удовольствием расскажем вам о своих исследованиях. Заодно обсудим проблему ионизаторов воздуха.
— Я зайду, — пообещал Медведь и, легко преодолевая лестничные ступени по три штуки за шаг, скрылся из виду.
Николаева встала с коробки и подошла к степе, задумчиво разглядывая замурованную видеокамеру. Поразмышляв несколько мгновений, она обернулась к своему коллеге:
— Никита Владимирович, а не воспользоваться ли нам этим неожиданным подарком неизвестных лиц в целях науки? У нас как раз серьёзный недостаток оборудования для фиксирования экспериментов. — Профессор хитро прищурилась.
— Блестящая мысль, Людмила Петровна! — лукаво улыбнулся тот. — Нам подарили превосходную возможность фиксировать все наши действия по подготовке и проведению опытов. Надо только добавить немного проводов. Для себя.
Он открыл одну из коробок, покопался в ней пару секунд и, достав небольшой молоток и зубило, решительно направился к стене.
10
Иван лежал в тёплом облаке пуховой перины и видел сны. Сны были разные и причудливые, порой странные, порой забавные. Однажды ему приснилась Маша. Она сидела в кабинете Рентгена, облачённая в длинный чёрный плащ едва ли не до пят, на отворотах которого ещё поблескивали крохотные дождевые капельки, и с грозным видом о чём-то спорила с контрразведчиком.
— И все же я хочу знать, на чём конкретно основываются ваши обвинения, кроме ничем не подкреплённых домыслов человека, чьи слова сейчас даже нет возможности проверить! — продолжала бушевать Лаванда. — Что даёт вам право считать Тумана изменником Родины?!
— Я этого не говорил, — обречённо вздохнул Рентген, бросая тоскливый взгляд на часы. Вот уже сорок минут он жалел о том, что согласился на этот «пятиминутный» разговор. — На данный момент мы только подозреваем капитана в измене, но ещё не выдвигали против него обвинений…
— Оставьте свои юридические уловки, Рентген! — Казалось, ещё пара-другая секунд, и её глаза точно начнут метать гром и молнии. — Мы не в зале суда, и рядом со мной нет адвоката! Я прекрасно понимаю, что для себя вы уже все выводы сделали ещё в день начала Выброса!
— Что вы хотите от меня, Мария Сергеевна? — терпеливо отбивался контрразведчик. — Я делаю свою работу — расследую дело государственной важности, в котором затронуты интересы страны и наносится прямой урон её безопасности! Я обязан проверить все возможные и даже невозможные варианты!
— Ну так и проверяйте, Рентген! — немедленно подхватила Лаванда. — Проверяйте! А не сидите в кабинете сложа руки! Что конкретно вы предприняли для выяснения истины, кроме как задавать людям провокационные вопросы типа «не показалось ли вам подозрительным поведение Тумана тогда-то или тогда-то»? Вы специально навязываете всем изначально предвзятую точку зрения!
— Действия нашей комиссии подпадают под гриф «государственная тайна», — нахмурился Рентген, — и вы не можете…
— Я имею допуск но форме «государственная тайна»! — театрально воссияла Лаванда. — И вам прекрасно это известно! Так что можете не стесняться! Как сказал один человек, не бойтесь, я почти никому не расскажу!
— Я имею особые полномочия и не обязан отчитываться ни перед кем в РАО «Ареал», включая Совет директоров. — Он тяжело вздохнул. — Тем более перед вами, Лаванда.
— А вы не отчитывайтесь! — с готовностью согласилась она. — Просто расскажите, что делается для того, чтобы, например, убедиться в его невиновности? У нас в стране, насколько я помню, презумпция невиновности, а не наоборот! То есть человек не виновен, пока не доказано обратное! Так почему же вы и ваши сотрудники изначально строите беседы со всеми с позиции, будто Туман едва ли не лично сознался в измене Родине?! На каком основании вы так поступаете? Или вам так проще — поступила какая-то кляуза, значит, всё так и есть, зачем обременять себя лишними хлопотами?
— В интересах следствия не раскрывать никаких деталей ни вам, ни кому бы то ни было ещё. — Рентген постарался произнести эту фразу как можно мягче. — Но могу вас заверить, Лаванда, что мы проверяем все варианты, в том числе и возможность клеветы. Поверьте, мои люди — одни из лучших и дело своё знают. Нам виднее, как именно и в разговоре с кем именно необходимо формулировать вопросы. Могу заверить вас, что их постановка не влияет на наши выводы. Мы лишь собираем информацию, и порой для того, чтобы люди охотнее обращались к своей памяти, нам приходится их провоцировать. Таковы методики следствия…
— Очаровательные у вас методики! — вскинулась Лаванда. — Вина человека не доказана, но все, кто его знает, уже неделю шепчутся о том, что он — агент иностранной резидентуры, который укрывает ни много ни мало целую подпольную лабораторию в Жёлтой Зоне! Да вы сами-то хоть понимаете весь абсурд подобных заявлений? Туман едва полгода в РАО, а лабораторию начали искать почти десять месяцев назад! Я уже не говорю о том, откуда в РАО перевели Тумана! Вы подозреваете в государственной измене одного из лучших сотрудников группы «Альфа»! Боевого офицера, многократно награждённого правительственными наградами, спасшего множество жизней, потерявшего здоровье в результате полученного в бою ранения! И что, по-вашему, он вступил в сговор с Джеймсом Бондом ещё лежа в госпитале?
— Откуда у вас секретные сведения? — насторожился Рентген. — Это закрытая внутренняя информация Службы Безопасности. Для служебного пользования. Вы не можете иметь к ней доступ!
— А вы арестуйте генерала Рябова, начальника Отдела Физической Защиты! — мстительно посоветовала Лаванда. — Это он мне проболтался! Вы не усматриваете в этих его действиях прямой намёк на измену Родине?!
— Мария Сергеевна, — Рентген старался быть дружелюбным, — я даю вам слово, что досконально разберусь во всём. — Он демонстративно посмотрел на часы. — Я понимаю вашу личную заинтересованность и буду держать вас в курсе…
— Ну, разумеется, не будете! — всплеснула руками Лаванда. — Не считайте меня за идиотку, Рентген! Я прекрасно понимаю, что вы не расскажете мне ни слова, о чем бы ни узнали! И не стоит намекать на мою связь с Туманом, тем более что её не было! Пока не было! Можете уточнить данный вопрос у майора Медведя, он большой знаток местных амурных сплетен! Но, насколько я знаю, это первое, о чём вы навели справки, не так ли?
— Об этом вам тоже сообщил генерал Рябов? — поднял брови контрразведчик, едва заметно улыбаясь.
— Об этом вам может сообщить кто угодно! — отрезала Лаванда. — Если вы думаете, что держите своё расследование в глубокой тайне, то сильно ошибаетесь! В «Ареале» идет Выброс, отдел ЧС готовится к ликвидации его последствий, остальным же заняться нечем, так что ваша активность давно уже стала главной темой кулуарных обсуждений!
Она бросила взгляд на дисплей мобильного телефона, сверяясь с часами, и встала с кресла.
— Спешу вас обрадовать, Рентген: мне пора идти! — заявила она. — Но не расстраивайтесь, мы ещё вернёмся к этому разговору! Я добьюсь нашей следующей встречи, можете даже не пытаться скрываться от меня, не выйдет! Всего вам доброго!
Лаванда подхватила зонт и гордо покинула кабинет контрразведчика, на ходу запахивая свой чёрный плащ. Тот облегчённо вздохнул, залез рукою под узел форменного галстука и расстегнул верхнюю пуговицу воротника.
— Вот вредная баба! — пробормотал Рентген. — Ей бы капюшон и зазубренную косу в руки — картина была бы полной…
Сон затуманился, словно пропадая в мутной дымке, и Иван увидел чистую и просторную светлицу, соседнюю с горницей, в которой стояла кровать и где он спал в своём сне. Голубые солнечные лучи, льющиеся из красных резных окон, освещали комнату тёплым, мягким и почему-то белым светом. Возле одного из окон стояла прялка, точь-в-точь такая, какую он видел в далёком детстве в доме своей старенькой прабабки, подле которой с веретеном в руке сидела та самая девушка в сарафане с бездонными ярко-синими глазами, так часто являвшаяся к нему во сне. С улицы донёсся грохот, очень напоминающий собачий лай, и девушка отложила веретено. Она вышла из светлицы и спустилась по широкой резной лестнице на первый этаж. На этот раз сарафан на ней был ослепительно белый, с богато вышитыми узорами. Девушка подошла к широкой двустворчатой входной двери и остановилась в двух шагах от неё. Резные створы почти беззвучно распахнулись, и в дом вошёл русоволосый солдат во фронтовой форме времён Великой Отечественной, с автоматом ППШ через плечо.
— Здравствуй, Полина Федосеевна, — степенно произнес он, глядя на девушку.
— Здравствуй, Макар Петрович! — Она отвесила ему земной поклон. — Добро пожаловать! — Девушка обняла солдата. — Заждалась я тебя сегодня! Никак опять супостаты пожаловали?
Солдат поцеловал её, снял с плеча автомат и повесил на ажурную деревянную вешалку.
— Повадились бродить по нашей округе, окаянные, — неторопливо объяснил он девушке. — Пришлось гнать их взашей три версты. Вот и припозднились мы сегодня.
В этот момент раздался звук скребущихся когтей, створы входных дверей распахнулись, и в проёме показалась огромная угольно-черная собачья морда. Пёс размером с доброго носорога часто засопел, будто улыбаясь.
— Чернышка! — обрадовалась девушка и тут же сделала строгое лицо: — Куда в дом с грязными лапищами?!
Пёс виновато улегся на лапы и попятился назад.
— Вот, держи-ка гостинец! — улыбнулась она, показывая огромному псу невесть откуда взявшийся в её руке медовый пирог размером со сковороду.
Пёс радостно задышал, виляя хвостом. Девушка неожиданно запустила пирог, словно пластмассовую летающую тарелку, точно в собачью пасть. Барбос одним движением захлопнул пасть, хватая летящее лакомство, и принялся счастливо чавкать.
— Ступай, Черныш, постереги терем! — велел солдат псу, и огромная морда скрылась за закрывающимися дверьми. Солдат обернулся к девушке: — Как наш гость? Ладно ли ему?
— Выздоравливает, — улыбнулась девушка, — он молодец, телом крепок и духом силён, раз сутки в чёрном омуте живым продержался. Поправится, не время ещё.
Она неожиданно словно посмотрела прямо в глаза Берёзову и тихо произнесла своё обычное «Спи…».
Картинка затуманилась, пропадая из виду, и сон вновь сменился. На этот раз Ивану снилось заполненное людьми кладбище. Вокруг свежей могилы с изображением Ветра на памятнике стоял почти весь Спецотряд, священник из ареаловского монастыря читал молитву, несколько женщин негромко утешали тихо плачущую девушку в черном вдовьем платке. Рядом с ними стояли Ферзь с Лемуром. На руках Ферзь держал двухлетнюю дочку Ветра. Вооружённый эскорт вскинул автоматы, принимая изготовку для ритуального салюта, раздалась команда «Огонь!», и тихий шелест дождевых капель заглушили раскаты троекратного залпа. Где-то в глубине подсознания шевельнулась ненависть, мышцы непроизвольно напряглись, сжимая ладони в кулаки, но тихий, словно шелест, нежный голос велел Ивану спать, мгновенно обрывая тревожный сон. Спустя мгновение Берёзова вновь окутала ласковая теплота.
* * *— Это не совсем так, Николай Иванович! — улыбнулся Степанов. — Пока мы не можем воспроизвести воздействие «Ареала» на нефть, мы лишь пытаемся это сделать. Но первые результаты уже есть, так что в общих чертах вы поняли суть наших исследований верно.
Медведь облокотился на стену, не забывая поглядывать по сторонам. Они со Степановым стояли на улице, рядом со зданием склада, на нижнем этаже которого располагалась недавно организованная ими лаборатория. В десяти метрах от склада находилось КТП базы ОСОП, но сейчас на улице было пусто, и никто не мешал их приватному разговору. Беседовать с учёным среди прослушек неизвестных доброжелателей Медведь не захотел.
— Так вы всё-таки раскрыли принцип действия «Ареала» или нет? — нахмурился здоровяк. — Боюсь, у меня недостаточно знаний для того, чтобы разобраться во всех этих научных хитросплетениях.
— Сказать, что мы раскрыли всю сущность «Ареала», было бы с нашей стороны слишком смело, — улыбнулся Степанов. — Более корректно можно выразиться так: мы считаем, что поняли суть его природы, но крайней мере, ту её часть, что отвечает за так называемые аномальные воздействия на физические тела, как неживые, так и живые.
— Не очень-то понятно, — хмыкнул Медведь. — А если перейти от общих фраз к конкретным объяснениям? Но только так, чтобы я понял. Без всяких там синхрофазотронов.
— Пожалуйста! — кивнул учёный. — Вам приходилось слышать о теории «Физического вакуума»?
— Ни разу, — развёл руками майор, — просветите меня, Никита.
— С удовольствием, — согласился Степанов, — тут я, как говорится, имею возможность оседлать любимую лошадку! Так что если устанете слушать, предупреждайте!
— Я учту, — улыбнулся в ответ здоровяк, — итак?
— Итак, физический вакуум, — начал учёный. — Прежде чем рассматривать глобальные теории, давайте поймём, что это такое в принципе. Представьте себе расстояние от Земли до Солнца. Это, грубо, сто пятьдесят миллионов километров. Расстояние от Солнечной системы до центра Галактики в два миллиарда раз больше расстояния от Земли до Солнца. А размеры наблюдаемой Вселенной в миллион раз больше расстояния от Солнца до центра нашей Галактики. Осознаёте масштабы? И всё это огромное пространство заполнено невообразимо большим количеством вещества!
То есть масса Земли составляет более чем пять целых девяносто семь сотых на десять в двадцать седьмой степени граммов. Иными словами, если вы хотите представить себе массу нашей планеты в тоннах, то это будет число пятьсот девяносто семь с девятнадцатью нулями. Грандиозность столь огромной величины даже осознать трудно! Но масса Солнца больше массы Земли в триста тридцать три тысячи раз! А только в наблюдаемой области Вселенной суммарная масса составляет порядка десять в двадцать второй степени масс Солнца. Понимаете? Это безбрежно огромное пространство, и в нём находится баснословное количество вещества! Масштабы поражают воображение!
Теперь зайдём с другой стороны. Атом, входящий в состав твёрдого тела, во много раз меньше любого известного нам предмета. И он же во много раз больше ядра, находящегося в центре атома. Но именно в ядре сконцентрировано почти всё атомарное вещество. Если мы увеличим атом таким образом, чтобы ядро стало размером с маковое зернышко, размеры всего атома возрастут до нескольких десятков метров. Именно на расстоянии десятков метров от ядра, которое, как мы уже сказали, размером с маковое зерно, будут находиться многократно увеличенные электроны. И эти электроны все равно будет трудно разглядеть глазом, вследствие их малости. И между электронами и ядром атома остается огромное пространство, не заполненное веществом.
Но это не просто пустое пространство, а особый вид материи, который физики и назвали «физическим вакуумом». Иными словами, даже внутри твердого и массивного предмета вакуум занимает неизмеримо большее пространство, чем вещество. Таким образом, мы приходим к выводу, что вещество является исключением в пространстве, заполненном субстанцией вакуума. А в масштабах Вселенной — даже редчайшим исключением, настолько ошеломляюще огромно количество материи вакуума в ней по сравнению с пусть и баснословно большим количеством вещества.
И понятие «физический вакуум» появилось в науке как следствие осознания того, что вакуум не есть пустота, не есть «ничто», но наоборот, он представляет собой чрезвычайно существенное НЕЧТО, порождающее всё в мире и задающее свойства веществу, из которого строится или уже построен окружающий мир. В настоящее время нам уже известно, что вещество своим происхождением обязано именно вакууму как материальной субстанции и все свойства вещества задаются свойствами этого самого физического вакуума. Я понятно объясняю?
— Понятно, — кивнул Медведь, — но каким образом это относится к «Ареалу»?
— Самым непосредственным! — заявил Степанов. — Смотрите сами: по расчётам нобелевского лауреата Фейнмана и учёного Уилера, в вакууме, заключённом в объёме обыкновенной электрической лампочки, энергии такое количество, что ею можно было бы вскипятить все океаны на Земле! То есть покорение вакуума полностью решает проблемы энергетического голода. Смотрим далее. Основополагающую роль вакуума в формировании законов вещественного мира наука уже выявила. То есть, изменяя свойства вакуума, вы можете изменять свойства вещества. Как мы считаем — без всяких ограничений, в любых пределах.
— Вы намекаете на мутации «Ареала»? — уточнил Медведь.
— Скажем так: мы предполагаем, что это может быть их причиной, — ответил учёный. — Ну и, наконец, самое интересное. Для того чтобы исследовать причинно-следственную связь вакуума и материи, учёные пытаются конструировать генераторы вакуумной энергии. Один из таких генераторов мы и разработали. И привезли его сюда, чтобы с его помощью попытаться изучить изменившиеся под действием «Ареала» объекты. Так как особенно ярким продуктом воздействия неизвестной природы Зон является нефть «Тип Икс», мы выстраиваем свои эксперименты именно на её примере. Наука только начинает познавать вакуум, и мы находимся в самом начале этого сложного и тернистого пути, но уже сейчас известно, что при определённых условиях вакуум начинает генерировать элементарные частицы. Именно они, по нашему мнению, и изменяют свойства вещества. А теперь внимание — как заставить вакуум начать их генерацию.