— Ну, и помогли вам эти инвестиции?
— Ни хрена… Как Обвал начался, родители сразу потеряли работу, но не беда: в магазинах всё равно пустые полки. Мы начали потихоньку юзать из подвала. Две-три банки консервов в день. Папа рассчитал: хватает на четыре года… Хрен! Два месяца спустя, нас ограбили.
— В смысле: как банки грабят?
— Под дулом пистолета! Может быть, соседи узнали о наших инвестициях, и стало им завидно, кто знает? Шесть грабителей: две бабы, четыре мужика. Отец пытался помешать, так его застрелили. Прямо на лестнице в подвале…
— Чёрт!
— Грабители заперли меня и братишку в туалете наверху, и сказали маме: не станешь помогать – отправим пацанов вслед за отцом. Ну, она и помогала. Грузили вещи и жратву в наши же машины… Семейный «Лендкрузер» и компакт «Дэу» у мамы. Грузили, потом двое или трое из них уезжали куда-то и приезжали назад – без вещей. Заправлялись бензином из наших бочек. До сих пор не пойму, почему нас не застрелили под конец. В доме осталось ничего, только диван и пустые шкафы. Во внедорожник не поместились.
— В Полицию звонили?
— Конечно. Сразу помогли. Направили труповозку, чтобы увезти тело отца в морг. Всё.
— В Хьюстоне получилось то же самое, — сказал Марк, — Народ звонил девять-один-один, а что мы могли сделать? В Полиции даже бензина не хватало!
— Шкафы разломали, чтобы топить камин, — продолжил депьюти, — Мама бегала по всем благотворительным заведениям, но большинство контор закрылось. Какой, к чертям, бесплатный суп? Жратвы ни у кого не было. Мама сказала: если останемся в Чарльстоне, то зимой – загнёмся. Нашла какого-то дальнобойщика, тот сжалился над нами. Грузовики тогда ещё работали, но ездили большими колоннами, чтобы избежать грабителей. Водила нас взял в рейс и довёз до самого Хьюстона. ТШГ ещё не назывался ТШГ, и был куда меньше, вдоль шоссе на пару миль всего…
— Культурный шок, наверное?
— Ещё какой! Мать пошла на свалку. Финансовый аудитор – мусорщицей! Снимали угол. После особняка – угол! В комнатушке – семнадцать человек! Мой братик и я пошли в школу Нулла. Мама нагладила школьные формы, я отполировал ботинки, всё как в Чарльстоне. Бац! Старшеклассники подходят: какие вы, мальчики, чистенькие и аккуратненькие! Не годится! У нас – свои правила. И первое правило: «Нефиг выделяться». Щас неженки пойдут купаться в дерьме! За школой есть туалеты. И лужа с дерьмом по-прежнему существует и всё так же служит – для перевоспитания неженок.
— А вы были неженки?
— Несомненно. Кем ещё – в шикарной частной школе? Я полагаю, всё представление устроили именно из-за нашей обуви. Нам скомандовали разуться, а ботинки вроде бы бросили в сортир. Но позже я узнал, эти козлы просто спрятали в уборной и продали потом на барахолке. Уже босиком – нас втолкнули прямо в дерьмо. Порезали одежду бритвенными лезвиями. В то время пацаны носили бритвы, это теперь у всех ножи. Половина «Нулла» сбежалась поглазеть, как неженок из частной школы перевоспитывают. Консенсус был, после лужи неженки выглядят куда лучше, чем в чистеньких рубашечках и сверкающих ботиночках. «Нефиг выделятся», одним словом.
— А что ваша мама?
— Сначала, она нас чуть не убила за потерю ботинок. Потом – помчалась к директору школы. А тот и говорит: о, не стоит беспокоиться, просто безобидная шутка, мальчики делают что-нибудь этакое постоянно. У них же переходный возраст, Вы должны понимать. Он ничего не мог в школе изменить, и всё до фонаря. А у нас – тоже без особого выбора. Единственная альтернатива – вообще не ходить в школу.
— И чем дело кончилось?
— Ну, мы перестали выделяться, что ещё? Мама отстирала и залатала школьные формы, мы стали смотреться не лучше, но и не хуже одноклассников. Пришлось ходить в школу в шлёпанцах, а во «вьетнамках» тогда не разрешали. Отгребли полный курс дисциплинарных наказаний от учителей, но нам было уже наплевать. Справедливости ради, «школа Нулла» здорово по жизни помогла. Практические навыки выживания. Убивай других или сдохни сам…
— Школы и сейчас такие же, — подтвердил Марк, — Но, по крайней мере, учителя больше не зациклены на школьной форме.
За последние несколько лет правила незаметно упростили. Большинство учеников щеголяло в перешитых обносках армейских униформ. Учитывая мягкий климат Техаса и «временные экономические трудности», школьную обувь объявили необязательной. Младшие дети Марка часто ходили в школу босиком. Не оттого что Марк не мог позволить себе купить детям три пары сандалий. «Нефиг выделяться», как во времена Кима. Несчастные «неженки», одетые чуть лучше остальных, по-прежнему сильно рисковали получить нахлобучку от вечно-босоногих оборвышей из трущоб.
Глава 6
В Участок Марк вернулся около двух часов пополудни. Из кафе он проверил электронную почту и сделал пару телефонных звонков. Алан Мосс, судебно-медицинский эксперт и руководитель Криминалистической лаборатории, отписал: оба тела «обработаны», а результаты вскрытия можно обсудить во второй половине дня. Сержант Зуйко закончил с поиском потенциальных свидетелей и собирался посетить несколько адресов из базы данных. Новой информации об убитой и о родственниках Ника Хобсона пока не нашлось.
По дороге в Участок Марк остановился в штабе «Пути Спасения». Следователь бывал тут два-три раза в год – насчёт чьих-нибудь похорон. Ранее здесь располагался «Трифт Стор». Теперь название магазина удалили, оставив слегка подкорректированный красный герб[25]. В огромных стеклянных витринах размещалась наглядная агитация. На одном плакате, человек в униформе «Пути Спасения» протягивал к зрителю красное ведёрко для пожертвований: «Скажи нищим НЕТ. ЖЕРТВУЙТЕ ТОЛЬКО ОФИЦИАЛЬНЫМ* БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫМ ОРГАНИЗАЦИЯМ». На другом плакате, леди в безупречной униформе подавала молодому инвалиду в кресле-каталке коробку с подержанной одеждой: «Ты не один. ПУТЬ СПАСЕНИЯ* ПОМОГАЕТ АМЕРИКАНСКИМ ВЕТЕРАНАМ». Звёздочки указывали на сноски внизу плакатов. Обе сноски – одинаковые, набранные мелким шрифтом, и объяснявшие на тяжёлом юридическом наречии, что эксклюзивное право сбора денежных средств на нужды ветеранов, бедных, сирот и тому подобное, было дадено «Пути Спасения» на основании таких-то и таких-то федеральных законов от такого-то и такого-то числа. Марк невесело усмехнулся. Уильям никогда не получал от «Пути Спасения» коробок с подарками, больших или маленьких. Как, впрочем, и от любых других богаделен.
В витрине возле входа красовалась доска объявлений. Буквы вырезаны из белой бумаги, на синем фоне: «ПОДСЧЁТ ВЫРУЧКИ. Понедельник: 8:00-11:00. Вторник-Суббота: 16:00-19:00. В порядке живой очереди. Не срывайте пломбы на вёдрах!»
Рядом – объявление чёрным фломастером по старой картонке: «ТОЧКИ НЕ ДЕРЖАТЬ! Правило вступает в силу немедленно, и без исключений. Из-за частых споров между сборщиками, постоянные точки будут выделяться только для ОКВАДРАЧЕННЫХ. ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ МЕНЯЮТСЯ КАЖДЫЕ ДВА ЧАСА. Уважайте коллег и делайте маṔшṔут.» В последнем слове, три средние буквы изображали лицо, а сверху приписка: «Большой Брат видит всё!!!»
Тут же пришпилена бумажка: «Из-за недостатка запчастей, кресла-коляски в январе 2030 не выдаём.» «В январе» – зачёркнуто, выше: «В первом квартале.» Снова зачёркнуто, и карандашом: «До августа не ожидается. Приносим извинения.»
Несколько объявлений были приклеены на стекло снаружи: «РЕКОНДИЦИЯ ШКОЛЬНЫЕ СУМКИ! Много выбирать! Как новое!» Далее продублировано китайскими иероглифами, и телефонный номер.
«СТАРАЯ ВОЕННАЯ ФОРМА И ДРУГАЯ ОДЁЖА! Покупка, продажа, бартер, перелицовка. ТШГ, 2-й Вьетнамский Квартал, спросить Хунга.»
«У ТЕБЯ НЕТ НОГ? Почини инвалидное кресло со скидкой 50%! Механическая Мастерская и Сварка Майка Хобсона, Проезд Меза.» Майк Хобсон, – отметил Марк. Имя встретилось ему ранее – в списке из Бюро Идентификации. Проезд Меза стоял в плане расследования на пятницу.
В дверях появился невысокий лысоватый человек лет за шестьдесят, с пульверизатором и скребком в руках.
— Старший следователь Пендерграсс?
— Старший офицер[26] Тодд? — Они обменялись рукопожатием.
Отношения между мистером Тоддом и Марком были вполне сердечными, но слегка охладели, когда Уильям поступил в программу «Поможем Инвалидам». Мистер Тодд хотел сказать Марку приятное и пустился в пространное объяснение, почему с точки зрения физического и духовного здоровья, ветеранам боевых действий так полезно участвовать в программе. «Чем ещё Ваш сын может заняться, кроме как собирать пожертвования для нас?» Руководитель штаба совершенно не замечал, что Марка такие вопросы не радуют, а совсем наоборот.
— Вы опять насчёт похорон? — Осведомился старший офицер. — Наверное, эти двое, которых показали вчера по каналу «SRTV»? Да, грустная история. Парень служил морпехом…
— Насчёт морпеха – враньё. Наше «SRTV» никогда не проверяет информацию. Парень был не морпехом, а сапёром.
— Сапёром? — Мистер Тодд побрызгал пульверизатором объявления на стекле. — Проклятые бизнесмены из трущоб! Опять всё окно изгадили.
— А что Вам не нравится в объявлениях? — спросил Марк.
— Всё не нравится! Одёжа! Много выбирать! Хочешь делать добро людям – отнеси пожертвования в «Трифт Стор.» В прошлом году мы опять не выполнили план. Если никто не несёт, – из чего мне делать бюджет? — Мистер Тодд попробовал бумажки скребком, но клей не поддался. — Фиг с ними, потом поковыряюсь. Пойдёмте в офис.
В офисе стояла духота. Огромные витрины придумали, когда работали кондиционеры. А теперь кондиционеров больше нет. Плакаты в окнах – наверняка оружие двойного действия. Одновременно: промывка мозгов и зашита от летнего солнца. Толстая девушка, в камуфляжке и шлёпанцах-«вьетнамках», непрерывно вытирая вспотевший лоб, распаковывала коробки с новенькими ведёрками для пожертвований. Как и в случае со школьными формами, «Путь Спасения» расслабил единый стандарт униформы за последние несколько лет. Даже старший офицер был одет в синюю рубашку с погончиками и форменную кепку, но при этом в брюках цвета хаки и сандалиях из покрышек.
Мистер Тодд пододвинул Марку кресло. — У Вашего сына дела идут великолепно. Вчера в его ведёрке насчитали двести пятьдесят три доллара. Персональный рекорд поставил. Безрукий Билли – прямо как машинка для печатания денег!
— Машинка для печатания денег? — Марк почему-то не разделял энтузиазма.
— Вам сын хвастался уже, он теперь в десятке самых результативных сборщиков? Если и дальше станет так собирать, фотография Билли точно появится на нашей «Доске почёта»! Эрзац-чаю хотите?
— От чая не откажусь… — Марк решил не ввязываться. Сегодня «Путь Спасения» требовался ФБР больше, чем благотворителям – ФБР. — Наш убитый – тоже инвалид войны. Может, он проходил по Вашим спискам? У парня вместо ноги – протез.
— Всего одной ноги нет? Это не к нам! Разве, одноногий служит у нас волонтёром, или в программе реабилитации алкоголиков.
— А у кого может быть полный список инвалидов?
— Откуда нам знать? В Пентагоне – есть. Но они в «Путь Спасения» почему-то не докладывают. Шучу, конечно. Мы – негосударственная организация. А может, в протезных клиниках спросить? Хотя нет. Далеко не каждому положен протез. И вообще, кроме Пентагона, собирать полный список никто бы не стал. Работа громадная!
— Почему?
— Инвалидов слишком много. Вот в нашей программе – шестьсот двадцать четыре сборщика. Но они – как вершина айсберга. По статистике, на каждого ветерана без обеих ног должно быть восемь или девять одноногих. А если у кого оба колена на месте, мы таких безногих в программу вообще не берём. Пусть поищут себе дело получше, чем ведёрком на углу трясти…
— И сколько, Вы думаете, их всего? Ну, я имею в виду: весь этот «айсберг»?
— На территории нашего штаба? Шесть или семь тысяч инвалидов войны. Навскидку, два с половиной процента от всего населения.
— Ого! Вы говорите: из каждых сорока жителей – один инвалид? Просто быть не может!
— Как же не может? А Вы возьмите для примера улицу, где сами живёте, и прикиньте, сколько у Вас калек. Это даст Вам представление о порядке величин.
Ладно, давайте посчитаем, задумался Марк. Слепой Пол из дома напротив, парень на костылях чуть дальше по улице, ещё один – с искусственной ногой… И ещё сын почтальона, кажется, – Крис? Ему до сих пор не сделали протез… Плюс Дамиан из дома на углу – без кистей рук, и дальше по улице – ещё один молодой человек в инвалидной коляске. Плюс Уильям… Итого – семь?
— У меня выходит семь инвалидов в нашем тупичке. Вы, наверное, правы… Даже если с трудом верится.
Мистер Тодд достал из ящика стола запасную кружку и налил чай из слегка надколотого чайничка. Эрзац-чай пах странновато: то ли репейником, то ли чертополохом, но оказался довольно приятен на вкус. — Давайте, проверим мои таблицы. Может, повезёт. Как звали убитого парня?
— Николас С. Хобсон.
— Хобсон, Хобсон… — Мистер Тодд отпил глоток эрзац-чая и застучал по клавиатуре. Компьютер-ноутбук, похоже, держался на изоленте и резиновом клее. — Хилари Хобсон, доброволец. Великолепная такая старушка. Вдова, если не ошибаюсь. Варит суп в благотворительной кухне. — Он развернул ноутбук экраном к Марку.
Марк вытащил телефон и сравнил списки, — Ага. Она у нас уже есть.
— Насчёт добровольцев, мистер Пендерграсс. Начальница кухонь докладывает: очень довольна Вашей невесткой. Рисси никогда не скажет «нет», и всегда улыбается! Я думаю, раз уже родила, надо бы подыскать ей постоянное местечко – волонтёром в программе «Суп Для Бедных». Работа забесплатна, зато еду можно получать каждый день. Пусть заполнит заявление. Как новорождённый, кстати?
— Пока никак. Клэрис ещё только на седьмом месяце.
— Извините, мистер Пендерграсс. Всех же не упомнишь! При нашем штабе – две тысячи добровольцев.
Какая избирательная у него память. Мистер Тодд запомнил с точностью до доллара, сколько Уильям собрал вчера. Возможно, старший офицер даже знает наизусть серийные номера на каждом красном ведёрке в районе. А о беременности Клэрис – помнить необязательно.
— Вряд ли Клэрис согласится на постоянное место, мистер Тодд. Насколько я понял, она планирует забеременеть снова, и как можно скорее. И чего молодёжь так торопится нарожать детей?
— Дети – самая надёжная инвестиция! Вот Франсин и я – мы были так глупы, что завели всего одного ребёнка. И Вы же знаете, чем всё кончилось… — Лицо Тодда помрачнело. Единственный сын старшего офицера оказался в числе первых погибших в операции «Газовый Щит» в Ливии, через четыре года после Обвала.
— Простите, мистер Тодд.
— Ой, ну Вы-то тут ни при чём… Я сам про сына вспомнил… Давайте продолжим?
— Давайте. Только я думаю, мы быстрее справимся если Вы просто выберете всех Хобсонов из списков в отдельную таблицу и отправите мне по электронке.
— Прекрасная идея! — мистер Тодд замолчал и принялся щёлкать «мышью».
Странно, я не замечал, как много у нас теперь калек, подумал Марк. Сегодня, Ким сказал про ТШГ: «у нас в каждой третьей семье – либо убитый, либо покалеченный.» Я согласился: да, и у нас в районе то же самое. Но если в каждом районе так, количество инвалидов должно исчисляться – многими тысячами. В самом деле! Если в США сейчас триста пятьдесят миллионов населения, два с половиной процента – это сколько? Восемь с половиной миллионов!
Когда Марк учился в старших классах, им описывали жестокий эксперимент: киньте лягушку в кастрюльку с кипятком – выпрыгнет. Но если поместить лягушку в прохладную воду, а потом медленно-медленно довести до кипения, бедолага будет спокойно сидеть в кастрюльке. Так и сварится. И научное название приводили: «кондишенинг». Конечно, в классе подобные опыты не ставили. Тогда, до Обвала, была такая полит-корректность! Можно показывать тринадцатилетним пацанам в фильмах и компьютерных играх, как людям сносит головы, или человеческие кишки вытекают на асфальт, но посадить земноводное в кипяток – не-е-ет!
Надо спросить Памелу, варят ли лягушек на уроках по «Науке и технологии»… Десять-двенадцать лет назад, молодой человек на костылях был большой редкостью. Теперь одноногие настолько распространены, на них не обращают внимания. Постепенно, постепенно, это стало абсолютно нормальным. Мы все попали под «кондишенинг».
— Ну вот, всех нашёл, — сообщил мистер Тодд, — восемнадцать Хобсонов!
Телефон Марка завибрировал: письмо от мистера Тодда доставлено. Марк открыл файл вложения. Восемнадцать человек – больше, чем ожидалось. Ясно, с электронными таблицами мистер Тодд пока «на Вы». Все записи – разноцветные и в разных форматах. Убрав петушиные цвета ячеек, Марк принялся сличать таблицу мистера Тодда со вчерашним списком из Бюро Идентификации.
«Хобсон, Энди и Сьюзи.» – прочитал Марк. Далее вместо адреса: «Ювалди-роад, спросить у бездомных под путепроводом US-90.»
— У Вас тут Энди и Сьюзи Хобсон… — Марк указал на телефон, — Они недавно в Хьюстоне?
— Энди и Сьюзи… Хобсон, Энди… — Старший офицер прокрутил «мышкой» таблицу, — Да, они у нас недавно. Примечание: прибыли из Чикаго, штат Иллинойс, в феврале этого года. Энди – без обеих ног, сборщик пожертвований в «Поможем Инвалидам». А Сьюзи – сестра этого обрубка, пока безработная.
— Ясно. Отличная находка, спасибо. — В телефоне, Марк скопировал имена и адрес в основную таблицу, — Обсудим похороны?