– Да… – пробормотал Вася, когда наш «бардак»[11], поравнявшись с плетёной изгородью летней террасы, врезался в жирную занавесь сложного сплетения ароматов жареного лука, свежей зелени и ни с чем не сравнимого шашлычного дыма. – Да…
– Нет, Вася, – Петрушин печально покачал головой и тяжко вздохнул. – Нет…
Увы, с некоторых пор членам нашей прожорливой банды вход в «Азамат» заказан. «Увы» – потому что это, пожалуй, единственное место в городе, где можно безопасно и с комфортом посидеть. Причина нашего отстранения от столь аппетитного местечка проста: мы отчасти виновны в смерти Ибрагима – хозяина кафе. Сейчас «Азаматом» командует его брат, а мы тут давно и хорошо знаем местные обычаи.
– Ну и ладно, – Вася украдкой сглотнул слюнку и по-детски оттопырил нижнюю губу. – Сто лет оно нам не упало! Тушёнка – тоже нормально…
Омоновцы встретили нас хмуро. Нет, мы, конечно, великие спасатели и народные герои, тут нас просто обязаны крепко любить! Но мы, герои, пожаловали не вовремя.
Здесь принято ходить в гости под вечер, предварительно уведомив, и не с пустыми руками. А мы – утром, без ничего и внезапно. Нарушили всё подряд.
Здесь живут ночью. Ночь – время стремно-деловитой активности. Кто-то отдыхает с друзьями, кто-то просто трясётся до свету за свою шкуру, кто-то охраняет тех, кто трясётся и отдыхает. А днём здесь принято официально спать – кому положено – и дремать на постах – кто по графику. Представьте себе, как бы вы отнеслись к приятелю, внезапно вломившемуся к вам в половине первого ночи с намерением просто пообщаться?
– Ну, вы бы хоть звякнули – я бы подготовился… – Разбуженный командир ОМОНа – Григорий Ефимович Стерня (для своих – Ефимыч) потёр ладонями опухшее от бессонницы лицо и потянулся к телефонному аппарату. – Щас, маленько посидите, я дам команду…
– Мы по делу, – успокоил потревоженного хозяина Иванов. – В полчаса всё обрешаем и отчалим, сидеть нам некогда.
– По делу? Ну… тогда, может, чаю?
– Это можно, – кивнул Иванов. – Только чай, не более, – мы в работе…
Ефимыч распорядился насчёт чаю, покряхтел над рукомойником (вода – ледяная), и мы плавно перешли к деловому общению.
– Ну, что там с нашим хлопцем решили? – с ходу приступил к делу Иванов, мельком обозначив степень нашего участия. Это благодаря нам у вас есть хлопец, не забывайте, товарищи дорогие!
– С «вашим хлопцем»… – Ефимыч пожал плечами. – С вашим хлопцем нормально решили. Закопаем на пустыре – и всех делов.
Петрушин с Васей синхронно кивнули – одобрили. Мы с Ивановым переглянулись. Однако!
– Да ну, бросьте вы! – Ефимыч наш перегляд истолковал по-своему. – Мы ж не звери, в конце концов, – живьём закапывать… Сделаем всё по-людски: пристрелим, в спальник упакуем…
Это, дорогие мои, вовсе не шутка юмора. Наших славных правозащитников по данному поводу может одолеть зуд, но здесь всё происходит по древнему неписаному принципу «око за око». Никаких политических окрасок и великодержавных амбиций, всё глубоко на личной почве. Какие-то там эфемерные бойцы «непримиримой оппозиции» меня совершенно не колышут, пусть они себе развлекаются как хотят. А вот если твои друзья убили моего боевого брата и ты случайно угодил в мои цепкие лапки… Это уже переходит в личную плоскость, а кровная месть – жутко заразная болезнь, можете мне поверить. Я тут давно, невольно являюсь носителем инфекции, от которой пока не придумали вакцины… и потому убью тебя без содрогания. И буду считать, что поступил единственно верным способом. Но перед этим, разумеется, постараюсь использовать тебя с максимальной пользой для дела.
Вот так, дорогие мои. «Закопаем» – это о судьбе отработанного материала. Всё, уже не нужен, можно закапывать… Значит, уже есть результат?
– Да, раскололся он, – подтвердил Ефимыч. – Рассказал всё, что знал, и даже больше…
Я в курсе, что у омоновцев, как и в других военизированных организациях, есть специалисты на предмет развязать пленному язык. Но я близко знаком с проблемой и поэтому засомневался.
Человека, который добровольно обрёк себя на смерть, весьма сложно побудить к откровениям. Боль в данном случае не может играть роль универсального доминирующего фактора, заставляющего обычного пленного давать показания. Шахиды, наподобие нашего – это не просто обкуренные отморозки с большой дороги, они хорошо подготовлены в духовном аспекте. Длительное пребывание в состоянии обречённости ввергает человека в своеобразный транс, когда душа как бы отделяется от тела и существует самостоятельно. Проще говоря, правильно подготовленный шахид может выдержать любые пытки. Что ему пытки? Он для себя уже умер, отрёкся от своего тела и покинул этот мир – дух его витает где-то в поднебесье, в преддверии зелёного рая великого Джихада…
В данном случае вопрос можно решить применением соответствующих препаратов (в просторечии – «сыворотка правды»). Но такие препараты есть только у определённого ведомства. Наш ОМОН хоть и не враждует с данным ведомством, но сейчас действует конфиденциально и доступа к препаратам такого характера не имеет.
В общем, я крепко заинтересовался их методикой и попросил поделиться секретом.
– Да ну, какой от тебя секрет? – Ефимыч снисходительно усмехнулся. – Вывели мы этого педрилу по данным. Он и не отпирался – готовился к геройской смерти. Навели справки, узнали всё о семье. Ну, и предложили ему альтернативу…
Альтернатива состояла из двух животрепещущих аспектов. Первый – сало, второй – семья.
Первый аспект обсуждению не подлежал. Отказываешься давать показания – нафаршируем твой трупик салом этого нечистого животного – свиньи, завернём в свиную шкуру и в таком вот виде закопаем на самшкинском скотомогильнике. В стройных рядах омоновцев числятся немало истинных хохлов, так что с салом проблем не будет. Шкуру тоже обещали достать, надо только звякнуть на Ставрополье.
По части семейного аспекта возникли некоторые дебаты. Командир – простая душа – выдвинул незамысловатый ультиматум: на исходе третьих суток с момента гибели зама будем каждый час отстреливать по одному члену семьи и сбрасывать к тебе в яму. И будем так развлекаться до пробуждения сознательности. Начнём, как водится, с младшего брата.
А вот замполит-затейник, узнав, что у шахида есть ещё две младших сестры, предложил несколько иное развитие событий. Сразу расстреливать никого не станем, а девчат будем долговременно насиловать всем личным составом на глазах связанной семьи. То-то порезвимся!
– И что – он повёлся на такую дичь? – удивился Иванов.
– С ходу, – кивнул Ефимыч. – Задрожал весь, сволочь, затрясся – и давай колоться!
– Гхм… Ну-ну… Записывали?
– А то! – Ефимыч вынул из стола стопку скреплённых степлером листков и прижал сверху диктофоном. – От вас секретов нету – читайте, слушайте…
Ознакомившись с предоставленным материалом, мы пришли к выводу, что несостоявшийся шахид действительно был предельно откровенен – почти по всем вопросам. Порядок вербовки, отбор кандидатов, система подготовки, место расположения «базы», где происходит подготовка, состав боевой группы, которая обеспечивала его акцию, детальное описание самой акции, имена…
– Главное – базу сдал, – горделиво приосанился Ефимыч. – Это, сами понимаете, – полный абзац.
– Сарпинское ущелье, – Вася компетентно почесал нос. – Знакомое местечко…
Для Васи практически вся Чечня – знакомое местечко. Он тут почти всюду гулял, а местами и на брюхе ползал. Этакий чеченский озорной гуляка.
– И где конкретно база?
– Конкретно показать не смог. – Ефимыч разложил на столе карту, ткнул карандашом в обведённую красной пастой окружность где-то посреди ущелья. – Говорит, с завязанными глазами везли, потом вели. Но заметил, что от села всё время на север. Там здоровенная такая пещера, так что примерную привязку мы имеем…
– А парень, значит, из Челушей? – уточнил Вася.
– Вах, какой догадливый! – одобрил Ефимыч. – Подслушивал, что ли?
– Чего тут догадываться? – Вася пренебрежительно дёрнул плечиком. – Самое близкое село – Челуши. Если база в Сарпинском ущелье, лучше всего набирать людей из этого села. Удобно. Да и село ещё то…
Тут притащили чай с коньяком. Чай отдельно, коньяк отдельно. И кучу бутербродов в придачу, а местами даже с красной икрой – омоновцы у нас неплохо живут, по неофициальной табели обеспеченности они занимают второе место после записных тыловиков.
Уделив должное внимание бутербродам, Иванов с видимым безразличием поинтересовался:
– Если не секрет… что делать собираешься?
– Да ну, какой от вас секрет? Есть маленькая задумка. Ну, мы люди простые, глобальных идей не строим, поэтому всё по-домашнему, запросто…
Тут Ефимыч великодушно изложил свой грандиозный план. Скрытно выдвигаемся в район. Находим ту здоровую пещеру, мать её ети. Проверяем. Первый вариант: если есть кто – тихо вяжем, допрашиваем, ненужных «гасим» на месте, нужных тащим к себе в логово и раскручиваем на главных злодеев. Второй вариант: если никого нет, устраиваем там, рядом, засаду. Дальше всё по первому варианту.
Если оба варианта безрезультатны, что маловероятно, – начинаем работать по именам, которые дал шахид. Вот и всё.
– Ну и как тебе? – Ефимыч горделиво приосанился и окинул нас орлиным взором. Дескать, это вам не с крыши писать, дети мои, – стратегия, блин!
– Ну, вы гиганты! – похвалил Иванов, с каким-то зловещим оттенком в голосе. – Ну, вы мастера!
– Нет, я понимаю… – Ефимыч был слегка обескуражен – тон нашего шефа ему не понравился. – Есть, конечно, нюансы… Но у нас просто нет других вариантов, сам пойми. Как говорится – на безрыбье и рак рыба. Но в целом… В целом, считаю – это оптимальное решение проблемы.
– Да кто спорит? Рак – это нечто. Это хорошая штука… – Иванов достал блокнот с ручкой и для приличия поинтересовался: – Могу я высказать свои соображения?
– Валяй, – великодушно разрешил Ефимыч. – Мнение специалиста всегда полезно послушать. Кроме того, как говорится, – ум хорошо, а два…
– Спасибо, друг, – поблагодарил Иванов. – Итак, по порядку. Начнём с имён… Это, конечно, славно: Аюб, Шапи, Исрапи, Лечи… «…Его зовут Аюб, а откуда он – я не знаю, он приезжал на белой „Ниве“, номера замазаны грязью…» Я что-то не нашёл ни единой «привязки» по адресам или хотя бы по сёлам. А словесные портреты? «…Высокий, здоровый, мощный. Глаза сверкают. Говорит по-чеченски…» Блеск! Вот это портрет!
– Ну, у них же там конспирация, сам понимаешь…
– Понимаю. Всё понимаю. Далее: методика…
В общем, не буду утомлять подробностями, а сразу сообщу результат: за десять минут Иванов беспощадно надругался над «раком» Ефимыча и не оставил от него даже панциря. Ефимыч выглядел вполне ошарашенно и беспомощно. Он всё никак не мог поверить, что его грандиозный план оказался никуда не годным.
– Ну да… В принципе… Но это ведь ещё как посмотреть…
– Да как ни смотри – всё едино, – сегодня Иванов был явно не склонен к милосердию. – Давай послушаем нашего специалиста по разведке. Что мы имеем по координатам, Василий?
– Я это ущелье знаю, – авторитетно засопел Василий. – Пещер там – немерено. Если точно место не указать, будете бродить как минимум неделю. А бродить там опасно. Во-первых, там по лесу надо подбираться, а в лесу много заминированных участков, во-вторых, местные засекут моментом. Без местного проводника соваться туда не стоит… Короче – полная жопа.
– Какой ты добрый! – Ефимыч огорчённо покрутил головой. – Вот утешил!
– Давай послушаем нашего специалиста по искренности, – гнул своё Иванов. – Что скажете, доктор?
Доктор – это я. Я, между прочим, и вправду доктор наук, только это тут никому не надо.
– Местный парень. Вырос, можно сказать, в этом ущелье… – я тоже не стал щадить великого стратега Ефимыча. – И не смог точно указать координаты такой здоровенной пещеры? Да он там должен с завязанными глазами, с заткнутыми ушами, ночью, стукнутый по башке, пьяный в задницу…
– Короче, по координатам не раскололся, – подытожил Петрушин, плотоядно потирая ладони. – Методика допроса была избрана не совсем верно. Тут нужен несколько иной подход…
– Ребята… я, может быть, стратег хреновый, но в людях разбираюсь. – Ефимыч от уныния даже побледнел. – Поверьте мне, если бы это стоило того, мы бы его наизнанку вывернули. Отвечаю: на боль и страх его не возьмёшь. Основной наш козырь – семья. И если уж он упёрся насчёт точных координат…
– И последнее, – добил «стратега» Иванов. – Что ты там придумал насчёт обоснования?
– В смысле?
– Ты собираешься брать эту базу, – принялся перечислять Иванов. – Организовать, по сути, глубоко законспирированный рейд, устроить засаду, тихонько повязать там всех… Я понимаю, что твои люди – мастера шмона и глубоких «зачисток» – в один момент с лёгкостью поменяют квалификацию и станут опытными разведчиками…
– Слушай, хорош прикалываться! – в отчаянии вскинулся Ефимыч. – Про своих людей я и сам всё знаю, давай к делу!
– К делу, к делу, – успокоил Иванов. – В общем, квалификация – это на вашей совести. Но ты другое скажи. Если у вас всё получится – дай бог. А если вдруг… А?
Ефимыч умолк и с тоской во взоре уставился на лужёный чайник с коньяком. Обоснование, безусловно, было самым слабым пунктом текущего стратегического замысла. У нас тут не то что на проведение акции – на любое перемещение личного состава из района базирования надо обязательно получить санкцию руководства. Без этого ни одна «броня» выехать не имеет права. Теперь, если доложить по данному вопросу руководству, мгновенно отнимут шахида и отстранят от дела (иная сфера компетенции, сами понимаете!). Делом займётся ФСБ, а ОМОН туда на гаубичный выстрел не подпустят. Если же заниматься этим втихаря, на свой страх и риск, то в случае каких-нибудь осложнений (например, пара «двухсотых» с нашей стороны) можно не только погон лишиться, но и запросто угодить под суд. А чтобы придумать для руководства обоснование перемещения определённого контингента в нужный тебе район, не указывая истинную причину, тут, ребята, просто нужно быть гением. Без всяких скидок. Я, например, такого обоснования в обозримой видимости не наблюдаю. А Ефимыч, между нами, на гения не похож. Он похож на омоновского командира. Здоровый, упорный, решительный, наверняка кирпичи головой ломает не хуже нашего Петрушина…
– Петрович – хватит издеваться! – Ефимыч устал бороться и сдался на милость победителя. – Говори, что хочешь.
– Ничего я не хочу, – неискренне ухмыльнулся Иванов. – Я тебе помощь предлагаю.
– Помощь… – Ефимыч покрутил головой. – Знаем мы вашу помощь… Какую помощь ты предлагаешь?
– Вот специалисты, которые запросто организуют тебе рейд, – Иванов картинно махнул рукой в сторону Васи и Петрушина. – Вот специалист по вопросам обоснования…
Тут Иванов нескромно постукал себя кулаком в грудь: полюбуйтесь, специалист – загляденье!
– Один звонок – и с самого верха санкция на конфиденциальную операцию. Просто поступишь на сутки в моё распоряжение, никто носа не посмеет сунуть…
– Ты лучше скажи мне, какой тут твой интерес, – угрюмо спросил Ефимыч – в благотворительность полковника он явно не верил. – Тебе-то что надо?
– Дело в том, что нам тоже нужны эти хреновы организаторы, – не стал скромничать Иванов. – И нужны живыми…
– Я так и думал, – Ефимыч сурово вздёрнул квадратный подбородок. – Ты бы с этого и начал…
– Но если нам повезёт и мы их отловим… Нам наверняка нужны будут не все подряд, – Иванов свойски подмигнул суровому командиру. – И ещё… Мы их будем содержать у тебя. У тебя здесь всё оборудовано, конфиденциальность гарантирована…
– Ну так это совсем другой базар! – мгновенно воспрял Ефимыч. – Ну ты накрутил, брат! Сразу бы сказал…
– Короче – согласен?
– А то!
– Тогда дело за малым. Осталось развести нашего шахида на точные координаты… И попросить его выступить в роли гида в нашей маленькой экскурсии.
Тут все разом обратили свои взоры на мою скромную персону. Специалист по искренности, прошу любить и жаловать.
– Я постараюсь, – засмущался я. – Однако хочу заметить, что это неординарный случай…
– Да ладно скромничать, доктор, – Иванов ободряюще похлопал меня по плечу. – Мы тут пока посидим, а ты сходи, пообщайся. Родина на тебя надеется. Смотри, не подведи…
Пленника, как полагается, содержали в зиндане – обычной яме, вырытой прямо во дворе и накрытой сверху решёткой. Я не гордый, но в яму не полез. У меня с некоторых пор аллергия на зинданы. Приходилось, знаете ли, сиживать, и не по своей воле. В штаб или спальное помещение тащить парня было неудобно: людно там, матерно и враждебно – обстановка не располагает к доверительной беседе.
Побродив по расположению базы (а это вполне цивилизованные развалины кирпичного завода), я облюбовал бывшую диспетчерскую, в которой сейчас был оборудован медпункт. Медпункт пустовал, омоновцы – здоровые парни, лечатся спиртом или стационарно в госпитале, после ранений.
Фельдшер без лишних разговоров забрал автомат, запер металлический шкаф с медикаментами на огромный амбарный замок, вытянул из-под кушетки канистру со спиртом и удалился.
– Сюда вести? – уточнил один из пары бойцов, выделенных мне в помощь.
– Угу. Желательно, чтобы рядом никто не шумел.
– Да ни одна падла на километр не подойдёт, – уверил боец. – Располагайся, щас приведём…
Оставшись в одиночестве, я достал из полевой сумки пакет с ориентировками[12] и разложил их на огромном столе, сплошь покрытом выщербинами от осколков. К беседе я был готов (напомню, ехали сюда как раз по данному вопросу), особыми изысками баловать юного смертника не собирался, а планировал развлечь его простеньким агитпропом, рассчитанным на средней дремучести горского обывателя.