Повелитель Берегов восхищенно поднес кубок к губам. Несмотря на то что чары рассеялись, вместо легкого белого вина южных виноградников в кубке было карносское красное, терпкое, с легким запахом острых специй.
– Браво, миледи! Мои искренние поздравления! Признаюсь, давно мне не приходилось видеть подобного мастерства! Ваше искусство в магии иллюзий достигло совершенства!
Царица Ветров улыбнулась польщенно, но в то же время натянуто, воспринимая похвалу как должное. Лицо ее, еще не старое, но уже несущее печать времени, выражало безразличие и вежливую скуку.
– Старое карносское! – Повелитель Берегов сделал еще один глоток. – И неплохого урожая! Воистину, солнечный дар богов!
Слова повисли в воздухе холодным эхом. Ни Царица Ветров, ни Ширрак ре Вайн, генерал Алой Гвардии и бессменный начальник охраны Дворца, беседу поддерживать не собирались. Более того, Ширрак ре Вайн скрестил руки на груди и откинулся в кресле, всем своим видом давая понять, насколько нежелательно присутствие Ааритайна ре Сайнселла во дворце Царицы. Повелителя Берегов это не обескураживало. Чего-то подобного он и ожидал. Впрочем, Повелитель Берегов Калунты имел право находиться во Дворце столько, сколько заблагорассудится, не обращая внимания на недовольство кого бы то ни было. Поставив бокал, Ааритайн преувеличенно громко вздохнул.
– Что и говорить, приятно иногда немного посидеть в уютном кресле, потягивая благородное вино и философствуя на вечные темы! Так жаль, что скоро об этом придется забыть! Калунту ждут тяжелые времена.
– Милорд Ааритайн имеет в виду беспорядки на севере? – отстраненно поинтересовалась Царица.
– Увы, миледи! – Повелитель Берегов грустно кивнул. – Беспорядки на севере представляют угрозу куда более серьезную, чем кажется на первый взгляд, и опасность движется к границам Калунты. Десять дней назад мятежные бароны взяли приступом Скалистое Гнездо, а ведь этот замок считался неприступным вот уже четыреста лет!
– Странно, – генерал неопределенно покачал головой. – До сих пор вести из Скалистого Гнезда приходили обнадеживающие. Было бы любопытно узнать, откуда у милорда Ааритайна столь грустные сведения. Не затруднит ли…
– О, нет, нисколько! – Повелитель Берегов обезоруживающе улыбнулся. – Эти сведения сообщил мне один из капитанов вольного морского народа. Вы же знаете, корабли морских братьев по праву считаются самыми быстроходными в прибрежных водах.
– И самыми опасными, – Царица Ветров поджала губы.
– Только для жадных торговцев, не желающих расстаться с несколькими монетами ради собственного же спокойствия. – Ааритайн ре Сайнселл продолжал улыбаться, но улыбка его вдруг стала хищной. – Так было всегда, и не стоит нарушать древних обычаев теперь. Что же касается честных купцов, они всегда могут найти у морских братьев помощь и защиту. Морские братья для Калунты скорее полезны, чем опасны. Вот и сейчас, в это смутное время, перед лицом угрозы с севера, вожди морского народа предлагают Калунте свою бескорыстную поддержку.
Царица Ветров недовольно нахмурилась.
– Мне кажется, повелитель Ааритайн, мы уже обсуждали этот вопрос некоторое время назад. И я достаточно ясно дала понять, что морские братья никогда не ступят на улицы Калунты. Толпы до зубов вооруженных головорезов в городе означают грабежи, беспорядки и панику среди горожан. Помнится, милорд, вы с этим согласились.
Старая фурия! Повелитель Берегов едва заметно скривился. Спокойно. Чертова карга истерически подозрительна, а подозрения сейчас ни к чему.
– Миледи, со времени нашего последнего разговора ситуация на севере резко ухудшилась. Мятежные бароны породили большую войну, города и замки северных предгорий в огне. И что самое ужасное, война приближается к нашим благословенным землям. Уже сейчас через Калунту движутся потоки беженцев, а передовые отряды баронов идут по их следам. Война неизбежна, миледи.
– Полагаю, мы достаточно сильны, чтобы не бояться жалкого сборища мятежников!
Ааритайн стиснул зубы. В словах Царицы Ветров послышалась явная издевка. С легкой улыбкой она повернулась к седовласому воину.
– Генерал Ширрак, несомненно, возьмет на себя командование нашими войсками. Обязанности начальника охраны Дворца могут подождать несколько дней.
Услышав свое имя, генерал выпятил грудь. До блеска начищенная броня сверкнула.
– Можете положиться на меня, властительница! Стены города высоки, а наши воины рвутся в бой! Нам не потребуется много времени, чтобы разметать несколько сотен конницы баронов!
Царица Ветров снова улыбнулась.
– Вы слышали, повелитель Ааритайн? Генерал уверен в победе, а в вопросах военной стратегии я ему полностью доверяю. Нет причин для волнения. Или отважный Повелитель Берегов опасается толпы голодранцев, что присоединилась к баронам?
– Армия, которую вы называете толпой голодранцев, прокатилась по северным землям, сметая все на своем пути. – Ааритайн угрюмо посмотрел на Царицу Ветров. – Эту толпу голодранцев не смогли остановить ни пограничные князья, ни объединенная армия герцога, тоже, видимо, рассчитывавшего на легкую победу. А между прочим, герцог располагал несколькими легионами прекрасно обученных солдат.
– В таком случае, – тон Царицы Ветров стал ледяным, – мы воспользуемся Книгой Ветров, как много раз делали наши предки. Жалкие бароны узнают, что такое Ветер Смерти и Черная Мгла!
Повелитель Берегов не спеша глотнул вина. Он предполагал, что разговор примет такой оборот, но ссориться с Царицей в открытую не следовало… пока.
– Миледи, я понимаю ваши сомнения по поводу договора с морскими братьями и даже в чем-то разделяю их, хотя именно благодаря морским братьям веками росло благополучие Калунты. И все же… – Повелитель Берегов помолчал, взвешивая каждое слово. – И все же я не уверен, что при необходимости мы сможем защитить себя, воспользовавшись древними боевыми заклинаниями из Книги Ветров.
Глаза Царицы Ветров сузились. Одним движением она взметнула вверх правую руку. Раздался сухой треск, воздух озарился вспышкой, и над столом повис яркий клубок магического заряда.
– Кажется, милорд Ааритайн сомневается в моей способности к боевой магии? Уж не он ли распускает по городу слухи о том, что Царица Ветров не в силах прочитать руны Книги, а секреты настоящих боевых заклинаний утрачены? Что все, на что она способна, – мелкие магические фокусы вроде тех, какие показывают на ярмарках деревенские колдуны?
Стиснув подлокотники кресла, Ааритайн не отрываясь смотрел на подрагивающий шаровой заряд.
– Великая Инмесфея неправильно меня поняла. Я лишь хотел сказать, что боевые заклинания такой силы не использовались вот уже несколько веков и неизвестно, насколько возможно будет управлять ими. У меня есть несколько магов, которые могли бы помочь разобраться в рунах Книги…
Царица Ветров отрывисто засмеялась.
– Однако ты ловок, милорд Ааритайн! Колдуны и чернокнижники всего побережья многое дали бы за то, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на заклинания Книги Ветров! Ключ к могуществу – вот что такое знания Книги!
Царица Ветров щелкнула пальцами, и огненный шар с хлопком лопнул.
– Только магические формулы, заключенные в Книге, сдерживают и степных варваров, и морских братьев от соблазна разорения Калунты. И те и другие слишком хорошо знают, что может случиться, если Царица Ветров использует заклинания Книги. А ты предлагаешь мне доверить великое знание твоим прихвостням? Так знай же, Ааритайн, я не верю в твои добрые намерения аб-со-лют-но!
Старая ведьма! Повелитель Берегов сжал кулаки и нехорошо ухмыльнулся.
– Ты ошибаешься, Инмесфея. Мне незачем строить козни против тебя. Мы с тобой слишком похожи. Ты правишь в Калунте властью магии, я – властью мечей. Ты – повелительница стихий, я – повелитель пространств. Это наш город и наша власть!
– Именно поэтому я не доверяю тебе, Ааритайн. Зачем ты попросил принять тебя именно здесь, в библиотеке? Чтобы лишний раз взглянуть на Книгу? Еще раз убедиться, что она надежно охраняется и по-прежнему недоступна для тебя? Вот она, смотри! Видишь сияние? Это защитные чары, и достаточно мощные, чтобы ни ты, ни твои прихвостни-колдуны не смогли дотронуться до нее даже пальцем! Только мне, мне одной Книга подвластна!
Царица Ветров поднялась из кресла и не спеша подошла к высокому пюпитру, на котором в призрачном голубом свечении лежала Книга Ветров.
– Я знаю, чего ты хочешь. Твоя цель – единоличная власть в Калунте, а захватишь ли ты ее с помощью морских братьев или воспользуешься войной на севере – тебе безразлично. Единственное, что тебе мешает, – моя сила!
Повелитель Берегов молчал, наблюдая за ней с выражением легкого сожаления.
– И даже если ты убьешь меня, это ничего не изменит. Мое место займет другая, и новая Царица Ветров будет стоять на твоем пути. Так было всегда, и так будет впредь. Тебе не помогут ни клинки морских братьев, ни нанятые чернокнижники! Смирись, Ааритайн, и твой сон станет спокойнее!
– И даже если ты убьешь меня, это ничего не изменит. Мое место займет другая, и новая Царица Ветров будет стоять на твоем пути. Так было всегда, и так будет впредь. Тебе не помогут ни клинки морских братьев, ни нанятые чернокнижники! Смирись, Ааритайн, и твой сон станет спокойнее!
Ааритайн тоже встал, пожал плечами.
– Я всего лишь передал тебе слова морских братьев, Инмесфея. Все намного проще: братство предлагает помощь и ничего не просит взамен. Если в ней нет необходимости – что ж, так тому и быть. Я не стану настаивать.
– Ты не можешь настаивать. – Протянув руки сквозь свечение, Царица Ветров взяла Книгу и насмешливо посмотрела на него. – Не стоит играть, Ааритайн. Я знаю, что недавно ты заплатил огромную сумму, заручаясь поддержкой чернокнижника Маглоса из варварских степей. Говорят, он очень сильный колдун, но и ему не совладать со мной. По крайней мере до тех пор, пока не получит Книги, а уж о защитных заклинаниях и охране Дворца я позаботилась. Иди с миром, Повелитель Берегов, и пусть все будет как прежде.
Инмесфея небрежно взмахнула рукой, и тяжелые створки дверей распахнулись. В проем звучно шагнули гвардейцы караула. Не говоря ни слова, Повелитель Берегов резко развернулся и вышел, на прощание обменявшись с генералом Вайном мимолетными взглядами.
На протяжении всего времени, пока он в окружении телохранителей шел по переходам и галереям Дворца, пока салютовал, исполняя обязательный церемониал отбытия, почетный эскорт гвардейцев, пока подавали к парадной лестнице роскошные носилки с балдахином, Повелитель Берегов сохранял на лице мрачноватое и несколько озабоченное выражение ровно в тех пропорциях, какие предписывал дворцовый этикет. И только оказавшись за темными занавесями носилок, Ааритайн ре Сайнселл позволил себе торжествующе улыбнуться.
– Этого достаточно? Ты доволен? – негромко спросил он в пространство.
– Я узнал даже больше, чем надеялся, мой повелитель, – немедленно прозвучал ответ. Казалось, слова исходят ниоткуда, сразу со всех сторон. – Я увидел и услышал все, что требовалось. И я преклоняюсь перед вашей мудростью, милорд.
Повелитель Берегов рассмеялся.
– Да, не могу сказать, что это было просто. Я уж думал, никогда не сумею заставить старую дуру взять Книгу в руки.
– Но вам это удалось, милорд. И теперь я знаю, как срабатывают защитные заклинания. Я почувствовал их, милорд. А остальное… она проболталась сама.
– Ты сумеешь справиться ее чарами?
– Да, милорд. Потребуется некоторое время, чтобы изготовить талисманы… но это не слишком долго.
– Я возлагаю на тебя большие надежды, Маглос. И знай: награда тоже будет велика.
– Да, мой повелитель…
Ощущение близости собеседника стало таять, затем исчезло. Колдовство рассеялось.
Ааритайн ре Сайнселл глубоко вздохнул и мечтательно прикрыл глаза, погружаясь в собственные мысли. Еще совсем недавно он и подумать не смел тягаться в могуществе с самой Инмесфеей, Царицей Ветров, но теперь все стало иначе. Старая ведьма еще будет молить его, истинного властителя Калунты, о пощаде… если доживет. Конечно, способность Маглоса на протяжении получаса видеть и слышать глазами и ушами Повелителя Берегов стоила жизней трем туземным рабам, да и тот грудной ребенок, которого слуги Ааритайна купили вчера у портовой шлюхи по указанию колдуна, вряд ли дожил до рассвета, однако таковы издержки большой политики. Прибегать к помощи некроманта – занятие грязное, но для непривередливых возможности воистину беспредельны… Повелителя Берегов Ааритайна ре Сайнселла совесть не мучила никогда.
3
Весело звякнув, две золотые монеты легли на чисто выскобленный стол. Что еще я мог для нее сделать? Только добавить к ним последнюю, третью, но тогда уже завтра вечером мне будет нечем заплатить за ужин. Я подавил благородный порыв мыслями о горячей похлебке. Все, что было в моих силах, я для этой женщины сделал.
Вдова Твердолобого стояла неподвижно. За подол простого застиранного платья цеплялись двое ребятишек, мальчик и девочка. Детям было лет по пять, не больше. Глазенки обоих смотрели на меня удивленно и доверчиво. Вряд ли дети понимали, кто я и зачем пришел. Девочка, белокурый ангелок с розовыми щечками, озорно улыбнулась и спряталась за материн подол. Коренастый парень, весь в отца, напротив, ничуть не стесняясь, вышел вперед. Я едва заметно усмехнулся. Сам до стола едва достает, а храбрости на десятерых хватит. Если выживет, будет славным воином.
Я вообще до последнего не знал, что у Твердолобого есть семья. И жена, молодая, красивая. Чего только в Твердолобом нашла. Небось могла за торгаша выйти, жила бы припеваючи. А теперь поздно плакать, с детьми-то кто подберет?
– Как он погиб? – несмотря на боль и скорбь, голос ее звучал мягко и почти нежно. Почти.
– Он умер героем. Сражался с дюжиной врагов, многих убил и победил бы, если бы не предательский удар в спину. Его похоронили на высокой скале, и тридцать лучших воинов пели погребальную песню.
На моем лице застыла торжественная скорбь. Ответ я придумал и выучил заранее, знал, что она наверняка спросит. Зачем ей правда? Я не собирался рассказывать, что та схватка в далеких северных предгорьях была настоящей мясорубкой, что недоумок герцог позволил коннице баронов обойти нас с флангов, что почти вся дружина погибла под копытами горячих баронских коней в первые же минуты схватки. И я, и Твердолобый, и другие, сумевшие вырваться из окружения, пытались бежать к горам, но до спасительных лесистых склонов добрались единицы. Я не стал говорить, что был рядом с Твердолобым, когда он упал на камни и стал молить баронских прихвостней о пощаде. Кому теперь нужна правда? На его месте мог оказаться любой. Твердолобый не был трусом, как не был трусом никто из нас. И, как остальные, он не был виноват в том, что мы проиграли ту битву.
Я вздохнул. Когда-то в драке на Черной реке Твердолобый спас мне жизнь. Две монеты и несколько слов о великом воинском подвиге были не слишком большой платой за это.
– Ты должна гордиться своим мужчиной. Он умер как настоящий воин, – сказал я. – Память о нем останется в легендах.
Она молча кивнула. На лице, еще не тронутом морщинами старости, не отразилось ничего. Говорить было не о чем, все, что я мог предложить, – пара золотых. По правде сказать, ночью после той злополучной битвы я спустился к холмам, забрал меч Твердолобого, его перевязь, кошелек и кое-что еще у тех парней, что лежали поблизости. Часть добра я продал в уцелевших замках, кое-что менял на еду и ночлег. К тому времени, когда на горизонте показались шпили Калунты, я окончательно оказался на мели. Последние пять монет удалось выручить вчера за венчальный перстень Твердолобого. И мне, и вдове сейчас требовались деньги, а не воспоминания.
Дело было сделано. Молча повернувшись, я пошел к двери.
– Подожди, воин… – странно изменившиеся интонации ее голоса заставили меня обернуться. Вытолкнув детей в соседнюю комнату, она нерешительно шагнула ко мне.
– Наверное, ты устал с дороги… отважный солдат. Я могла бы помочь тебе… расслабиться.
Она и впрямь была очень ничего. Мягкие светлые волосы, падающие на высокую грудь, чистая кожа, ласковый голос. Я облизнул пересохшие губы и кивнул. В этом нет ничего такого. Твердолобый мертв, ему теперь все равно, а детей придется кормить этой женщине. Это не я придумал. Она сама выбрала самый быстрый и надежный способ.
– Хочешь, я сделаю так, чтобы тебе было хорошо? – Она приблизилась вплотную и положила руки мне на грудь. – С такого храбреца я не возьму много… Хочешь?
Я даже не знал ее имени. Было в этом что-то дерьмовое… и все-таки я сбросил плащ и отстегнул перевязь.
Было неплохо. Когда я положил на стол последний золотой, она расстаралась вовсю, я же утешал себя мыслью, что это все равно ее деньги.
Когда я вышел на улицу, уже вечерело. Я так и не спросил, как ее зовут. В окне мелькнуло лицо белокурой девочки, дочери Твердолобого. Прижавшись к мутному стеклу, она смотрела, как я ухожу. Почему-то вспомнилось, как пару лет назад в разгромленном урочище лесных варваров Твердолобый несколько часов подряд насиловал такую же светловолосую крошку на глазах ее отца-вождя, добиваясь, чтобы тот рассказал о тайном схроне с золотом. Ничего тогда у нас не вышло. Вождь молчал наглухо, только подвывал по-звериному, когда Твердолобый особенно старался. А может, и впрямь не было никаких сокровищ, одни сказки. Девчонка к утру померла, а упрямого вождя посадили на кол. Пустое было дело.
Я пошел прочь от дома с голубой крышей. На прощанье вдова Твердолобого, искательно заглядывая в глаза, предложила заходить еще, и я обещал. Я солгал ей. Возвращаться я не собирался. Вряд ли у меня скоро появятся лишние монеты, да и нет в ней ничего особенного, чтобы платить золотом. Хотя монету я, наверное, все равно отдал бы. Совесть бы заела.