— Кто б сомневался, красноглазый, — Тестомес с некоторой опаской похлопал демона по плечу. И вовремя отдернул руку, завидев блеснувшие клыки. — Да что вы все тут такие нервные?
— Я все слышал, — произнес рябой латник, выходя из склепа. — Не подумайте чего, я не подслушивал. Просто ребята проснулись и решили, что, коль такое дело, мне теперь у них за старшего быть. Ну, я пошел вам сказать, увидел, что вы совещаетесь, и не стал мешать. Короче, я красиво говорить не умею, но вот чего хочу сказать за всех моих воинов. Стоунхенд — это наш родной город, и мы будем за него драться с кем угодно. Даже если нас потом свои же повесят.
— Глупо, — пожал плечами Тестомес. — Но, как ни странно, я эту глупость разделяю. Просто очень надеюсь, что мне удастся что-то сделать, пока Никс не сдал город Ингару.
— Тогда остается продумать план совместных действий, — вздохнул Снайпер. — Если, конечно, в ситуации, когда двадцать человек против двадцати тысяч, вообще реально что-то придумать.
* * *— Он пытался убить меня огненными стрелами! И я, кутруб побери, не собираюсь умирать, когда мое тело вновь стало совершенным!
Ингар стоял возле окна и смотрел на то, как разгорается восход на фоне зубчатых башен Стоунхенда — просторный второй этаж захваченного храма Высших как нельзя лучше подходил для этого занятия. А еще он наблюдал, как пираты сноровисто собирают штурмовые лестницы и осадные машины, созданные по его чертежам. Если б не его разум и не всепоглощающая жажда мести, ничего б этого не было. Главари разрозненных кланов никогда бы не решились напасть на хорошо укрепленный город, который защищают сильные маги и многочисленный гарнизон профессиональных воинов. Но пришел он, случайно нашедший на затерянном острове Моря Снов секрет магии Огня. И вот сейчас тысячи пиратов, до этого воевавших друг с другом, одной слаженной командой решают одну большую проблему.
Его проблему.
Мысленно он охватил свое войско и мягко послал команду работать активнее. Люди зашевелились, забегали еще быстрее. Хорошая мотивация это отлично, но еще лучше, когда она подкреплена капелькой магии.
Он неторопливо развернулся и взглянул на свою случайную ночную находку, после первого полета уже успевшую страстно отблагодарить своего спасителя, что, несомненно, давало ей право на попытку вынести ему мозг. Девчонка-оборотень была чудо как хороша. Настолько хороша, что Ингар, как всякий талантливый маг, практически полностью равнодушный к женским чарам, разок не удержался. Впрочем, ничего сверхъестественного не произошло. Магия дарит гораздо большее наслаждение, чем удовлетворение примитивных инстинктов. Поэтому сейчас Ингару было забавно наблюдать, как девчонка пытается закрепить достигнутое, используя приемы, которые, наверно, древнее самой Розы Миров.
— Щит, который ты поставил передо мной, трещал по швам, когда в него вонзались огненные стрелы! Ты понимаешь, что я чуть не погибла по твоей милости?! Какого кутруба ты улыбаешься?
Ингар подумал, что, будь у него побольше времени, вполне можно было бы поиграть в игру, которую пыталась ему навязать эта волчица. Странно конечно, с виду она настоящий воин. Но даже женщине-воину порой хочется почувствовать себя просто женщиной…
К сожалению, сейчас было не то время и не то место, чтобы проигрывать сцену из дешевой мелодрамы. Поэтому Ингар неторопливо подошел к медвежьей шкуре, на которой сидела Хелла, присел на корточки, протянул руку и взял девушку за горло.
— Нельзя убить того, кто уже умер, — тихо произнес он. — Я прирастил обратно твою оторванную голову, подарил окоченевшему трупу немного своего огня, вернув в него тепло, после чего призвал из-за Темного порога твою мертвую душу. Ты чувствуешь себя живой, но, поверь, это не так. Неупокоенные мертвецы, поднятые из могилы, тоже считают себя людьми, и ты не многим от них отличаешься. Я мог бы просто управлять тобой, дергая за невидимые нити, словно куклу, но у меня и без этого слишком много забот. Поэтому либо ты делаешь то, что я скажу, либо я прямо здесь и сейчас оторву тебе твою симпатичную и глупую головенку, вернув все на свои места.
Во время этого монолога Хелла попыталась разжать пальцы мага, сомкнувшиеся на ее шее. Но увы, это было даже хуже, чем стальной волчий капкан, который сильный оборотень вполне может сломать. Ладонь мага была холодна, словно вытесана из камня, и едва уловимо пахла могильной землей. С таким же успехом можно было попытаться разорвать объятия гранитной скалы, обрети она гибкость и вздумай вдруг обвиться вокруг шеи.
При этом Ингар улыбался красивой, немного печальной улыбкой, которая так шла к утонченным, аристократическим чертам его лица. И внезапно Хелла поняла, что не видела в жизни ничего более ужасного, чем эта улыбка мага, убивающего без малейших чувств, эмоций, переживаний. Так любой человек ловит и давит мелкую мошку, мелькающую перед глазами, а потом равнодушно смахивает с ладони крохотное раздавленное тельце и тут же забывает о нем…
Убивать людей таким образом не умела даже она. Все-таки любой оборотень отчасти человек, и для убийства себе подобного ему нужен хоть малейший повод — ярость, голод, самозащита, наконец…
Этому магу повод не требовался. Для него что мошка, что человек — одинаково. Сожмет пальцы, посмотрит, как, оторвавшись от раздавленной шеи, падает вниз голова, словно перезревший плод с ветки. Потом улыбнется задумчиво, стряхнет с пальцев размолотые в кашу позвонки и пойдет по своим делам, тут же забыв о трупе.
Хелла задрожала. Впервые в жизни.
Видимо, почувствовав эту дрожь, пальцы мага слегка разжались.
— Я… все поняла, — прохрипела девушка, с трудом проталкивая воздух через полураздавленное горло. — Я ошибалась…
— Хорошо, — кивнул Ингар. — Клянешься ли ты повиноваться мне?
— Клянусь…
— Ты забыла кое-что добавить.
— Клянусь… господин.
— Вот это совсем другое дело, — ободряюще улыбнулся маг.
Хелле показалось, что он улыбался все время. То еле заметно, то широко, открыто, но чаще задумчиво… Нет, лучше не надо. Все, что угодно, но только не эта улыбка, от которой у девушки почему-то начинали дрожать колени.
— Сейчас ты спустишься вниз, на площадь, и проследишь, чтобы эти неотесанные пираты как следует почистили наши крылатые тела как снаружи, так и изнутри. Ненавижу, когда приходится ложиться в лужу слизи, — воссоединение прекрасно происходит и без этого. Потом узнай, есть ли в лагере больные, которые не могут ходить. Я выращу из них дополнительную броню для груди, головы и брюха. В следующий раз нам придется подлететь поближе к городу. Возможно, что тогда магические щиты не выдержат, и я не хочу, чтобы Никс разворотил наши тела из своего чудо-оружия.
Рука разжалась. Хелла от накатившей слабости упала, схватилась за горло, закашлялась. Хоть Ингар и утверждал, что ее тело мертво, тем не менее девушка продолжала дышать и чувствовать боль.
Маг придирчиво осмотрел Хеллу, корчащуюся на медвежьей шкуре, после чего удовлетворенно кивнул и махнул рукой:
— Встань и иди.
Кашель мгновенно прекратился. Словно кто-то невидимый и невероятно сильный подхватил девушку, поднял на ноги, развернул и чувствительно толкнул в спину по направлению к двери.
— Да, господин…
— Вот и умница.
Хлопнула дверь. Маг развернулся обратно к окну. Одна кукла, пусть даже очень способная и красивая, — ничто. Теперь, когда ей преподан урок, она будет слушаться как миленькая. А вот те двадцать тысяч кукол, что обложили город, — всё. И они требовали постоянного внимания. Конечно, на все эти фокусы уходит кутрубова прорва магии, которую потом придется долго восстанавливать, но Стоунхенд стоит того. Ведь после победы он станет плацдармом для захвата графства, а потом, возможно, и всего Центрального мира…
Хелла вышла наружу.
Прямо перед входом в храм, растопырив чешуйчатые лапы, замерли два дракона. Один побольше — черный, словно грозовая туча. Второй поменьше — цвета тумана, который порой надолго зависает на кладбищах, не в силах выпутаться из частокола могильных памятников. Жуткую тварь Ингар создал для Хеллы из тел мертвецов, подняв для этого целое кладбище живых трупов. Спины драконов от основания шеи до хвоста были глубоко рассечены, и сейчас несколько пиратов, засучив рукава, ковырялись в огромных ранах, ведрами выгребая оттуда черную слизь.
По телу девушки пробежали мурашки. Эти застывшие горы мертвого мяса казались намного страшнее обычных драконов, рожденных из яйца. Страшная, извращенная магия, когда колдун вначале собирает на себя чужую плоть и кости, создавая летающую рептилию, а после может свободно выйти из тела чудовища в человеческом облике и уйти по своим делам. Правда, как Ингар объяснил Хелле, если надолго оставить рукотворного дракона без дела, он просто разложится, как обычный труп.
А еще тела таких драконов не рекомендовалось покидать без особой надобности. Потому что, если потом захочешь влезть обратно в покинутого монстра, потребуется подпитка живой плотью…
— Эй вы, поживее там! — крикнула девушка, ощущая, как от этого крика по ее телу прошла волна удовольствия. Все, что она делала на благо хозяина, было ей невыразимо приятно. Как же ей хотелось испытывать это чувство снова и снова! Но в то же время, несмотря на удовольствие, навязанное ей чужой магией, глубоко внутри себя она оставалась волчицей-оборотнем, свободолюбивой, дикой, необузданной, не связанной ничьей злой волей. Теперь вопрос был только в одном — что сильнее: магические путы Ингара или желание Хеллы разорвать их раз и навсегда?
Она подошла ближе.
Рожи пиратов при виде ее озарились мерзкими ухмылками. Они тоже испытывали удовольствие от выполнения приказов Ингара, но это не мешало им лапать жадными взглядами великолепное тело девушки.
— Нравится? — поинтересовалась Хелла у ближайшего разбойника, застывшего на месте с вонючим ведром в руках.
— Разрази меня молния, красавица! — прищелкнул языком пират с квадратными плечами, статью смахивающий на причальную тумбу. — Удовлетвори мое маленькое желание, и я отдам тебе восемь золотых — все, что у меня скоплено на старость.
— Оставь их себе, красавец, — страстно прошептала Хелла, покачивая бедрами, приблизившись к моряку. — Оставь их себе… потому что твоя старость никогда не наступит.
Ее пальцы с острыми, крепкими ногтями, больше похожими на когти, легко пробили толстую кожу на шее. Резким обратным движением оборотень вырвала дыхательную трубку и кусок пищевода, похожий на обезглавленную, окровавленную змею.
Пятеро пиратов, увидевшие это, застыли в изумлении, даже не подумав схватиться за свои сабли. Слишком необычной, быстрой и страшной была смерть их товарища. Только что стоял, облизываясь на девушку, — и вот уже бьется в агонии возле ее ног, тщетно пытаясь зажать руками жуткую дыру под подбородком.
— Кто следующий? — промурлыкала Хелла. — Стойте смирно, и никто из вас не пострадает.
Пираты закивали, словно фарфоровые болванчики, что продают на рынках узкоглазые торговцы из далеких восточных стран. Все, кроме одного, самого молодого, который в ужасе смотрел на то, что было зажато в руке оборотня, и медленно отступал назад. По глазам видно, что еще мгновение — и он заорет, бросившись бежать куда глаза глядят.
Плавным, текучим движением Хелла скользнула вниз, к умирающему, словно собираясь сказать ему что-то очень важное. Но не беседы с незадачливым ухажером интересовали девушку, а его короткая и широкая абордажная сабля с прямым клинком и хорошо развитой гардой, напоминающей плетеную металлическую корзинку для кулака.
С легким шипением оружие покинуло ножны и оказалось в руке девушки. Правда, ненадолго.
Со звериной грацией Хелла метнула саблю, словно дротик, и лишь после этого неторопливо выпрямила длинные ноги. На ее губах блуждала задумчивая улыбка. Сейчас больше всего на свете ей хотелось посмотреться в зеркало — такой же эффектной получилась эта улыбка, как у Ингара?
Но пираты смотрели не на девушку, а на своего товарища, стоящего рядом с ними. Абордажная сабля вошла ему в рот, разворотила лицо, проломила затылок и вонзилась в деревянный столб уличного масляного фонаря. От страшного удара капля горящего масла выплеснулась из плошки и упала на щеку несчастного…
Но тому было уже все равно. Он стоял, пригвожденный к столбу, словно бабочка, и ужас навечно застыл в его широко раскрытых глазах.
— Надеюсь, теперь всем все ясно, — тихо и скучно произнесла Хелла. — А сейчас идите во-он к той осадной машине. Медленно. Молча. И не оглядываясь.
Четверо здоровенных мужиков синхронно кивнули и пошли куда сказано. Не оглядываясь. Молча. Медленно, хотя по их напряженным спинам было понятно, что им очень хочется ломануться вперед со всех ног.
— Вот так, — ухмыльнулась Хелла. — И без всякой магии. Потому что страх смерти работает лучше любого колдовства.
И направилась к дракону.
По мере приближения к серой, неподвижной массе, возле которой валялись ведра, измазанные черной слизью, девушке становилось все больше не по себе. Когда Ингар рассказал Хелле, что делать, а потом поднял из земли толпу мертвецов, ей не было страшно. Она только что вернулась в мир живых, и на многое ей было наплевать. Страшно стало потом, когда мертвая плоть, словно старая одежда, слетела с первого трупа и прилипла к ее телу.
Потом были второй, третий… двадцатый… Потом она сбилась со счета, хотя ей очень хотелось считать. Это отвлекало от ужаса, переполнявшего ее. В воздухе метались куски черного мяса, кости, оскаленные черепа, при прикосновении к ней рассыпавшиеся в пыль, из которой формировались новые кости — скелет дракона, которым становилась Хелла…
А потом страх прошел, уступив место восторгу ощущения собственного тела, еще более прекрасного и совершенного, нежели ранее. И полет, воспринимаемый этим телом как нечто само собой разумеющееся…
Правда, продолжался он недолго. До тех пор, пока по невидимому магическому щиту, висящему перед ней, не начали лупить огненные стрелы. Тогда Ингар скомандовал возвращение, и сам круто повернул назад, чуть не срезав ей голову крылом, похожим на когтистое лезвие бритвы…
Она прекрасно помнила, как летела назад, оглушенная ударами невидимых стрел, потерянная, напуганная. Получалось, что непобедимая мощь драконьего тела — иллюзия, что и его, созданного из мертвой плоти, вполне можно разорвать прямо в воздухе при помощи древнего оружия, выкопанного магами из грязи веков…
Так что ну ее к кутрубам, эту войну за идеалы Ингара. Когда в распоряжении женщины есть два прекрасных тела, ей больше ничего не нужно от этого мира. Конечно, Хелла была благодарна магу Земли за все. И она сдержит слово — никогда не забудет о том, что Ингар для нее сделал.
А насчет того, что она тогда сказала… «Теперь мое тело, душа и жизнь принадлежат тебе, господин». Надо же было сморозить такую глупость. Ни то, ни другое, ни третье никогда не принадлежало до конца ни одному мужчине, что бы она им не говорила. Впрочем, это справедливо для всех женщин и для всех мужчин, населяющих Розу Миров. Слабость и красота женщин позволяет им как раздавать дорогие подарки, так и забирать их обратно, когда вздумается. А сильным мужчинам приходится лишь мириться с этим фактом. На то им и дана сила, чтобы терпеть женские слабости.
Такие вот философские размышления вернули Хелле уверенность в себя. Любая женщина, когда сильно боится, способна сама себя накрутить как до слез, текущих ручьями из прекрасных глаз, так и до молний, которые эти глаза будут метать, словно темные грозовые тучи. Вот и сейчас Хелла, закусив губу до крови, мощно оттолкнулась ногами от земли — и оказалась на спине дракона, прямо над длинной, глубокой, рваной раной, тянущейся от шеи до хвоста.
В просветы между позвоночником и ребрами вполне мог протиснуться человек гораздо более габаритный, чем девушка-оборотень. Миг — и она уже внутри дракона. Оставалось только, как учил Ингар, лечь прямо на легкие гигантской рептилии, закрыть глаза и представить, как закрывается длинная рана над твоей головой и как твое тело медленно срастается с телом дракона, растворяется в нем, становится одним целым с ним…
Понятно, что для любого магического действия такого рода требуется энергия и материал. Души убитых пиратов все еще метались возле остывающих тел, пытаясь осознать, что же такое с ними произошло. Захватить эти сгустки энергии для Хеллы не составило особого труда.
А потом пришло время мертвецов поделиться своей плотью. Широкую и длинную рану на спине дракона необходимо было срочно закрыть — Ингар мог с минуты на минуту обнаружить отсутствие Хеллы, поэтому приходилось торопиться.
Плоть слетела с трупов, словно густая листва, сорванная ветром с деревьев. Клочья окровавленного мяса быстро залепили рану на спине дракона, став с ней одним целым…
Два скелета — один валяющийся на земле, другой пришпиленный саблей к столбу — равнодушно смотрели пустыми глазницами, как взлетает в небо серый дракон. Мертвые кости трудно удивить чем-либо — если, конечно, к делу не подключится мощный маг Земли…
…Ингар, погруженный в сложный процесс управления огромной армией, краем глаза заметил серую тень слева, на миг закрывшую собой небо.
— Твою душу… — только и смог выговорить он.
Слишком часто сильные мужчины совершают типичную ошибку в отношениях с женщинами, и могущественный маг Земли не был исключением. Тот, кто повелевает многочисленными толпами народа, не в силах предположить, что женщина, которая только что валялась возле его ног, может подняться и просто уйти, проигнорировав своего властелина, словно обычного простолюдина.