Через полчаса Леня уже сидел за своим компьютером и листал базу данных ГИБДД.
Бирюзовый «Фольксваген» с нужными ему номерами был зарегистрирован именно на гражданку Стриженок Ольгу Федоровну, тысяча девятьсот шестидесятого года рождения, проживающую в доме четырнадцать по улице Красных Печатников.
– Как, Лолка, у тебя нет настроения покататься? – спросил Леня, спиной почувствовав взгляд своей боевой подруги. – Правда, не на «Бентли», а на чем-нибудь поскромнее…
– Накаталась уже на сегодня! – проворчала Лола. – У меня есть настроение принять ванну с душистыми солями и съесть что-нибудь легкое и изысканное… например, салат из морских гребешков…
– Жаль! – вздохнул Маркиз, поднимаясь со стула. – Гораздо приятнее, когда делаешь то, что хочется, но иногда наши желания не совпадают с нашими же возможностями. Есть еще, Лолка, такое слово «надо»! Гримируемся и едем на улицу Красных Птичников… тьфу, Печатников! А ванна и легкий салат из морских расчесок будут по возвращении!
– Вот всегда так! – Лола раздраженно топнула ногой. – Сначала он не прислушивается к моим советам, а потом, когда из-за собственного ослиного упрямства попадает в неприятности, заставляет меня делать всю черную работу!
– Я тебя тоже очень люблю! – отозвался Маркиз со своей самой обворожительной улыбкой.
В конце концов, к числу Лолиных многочисленных достоинств относилось терпение и умение понять, когда нужно остановиться, прекратить капризничать и послушно выполнять Ленины команды. Так что она тяжело вздохнула и принялась за работу.
Через час на улицу Красных Печатников въехала неброская бежевая «Тойота», в пассажирах которой ни один из гостей или участников конкурса музыкальных дарований имени Свадебного марша не узнал бы пузатого спонсора и его длинноногую секретаршу. За рулем «Тойоты» сидел крепенький разбитной мужичок лет сорока с воинственно топорщащимися кошачьими усами и рыжим вихром, выбивающимся из-под кожаной кепки. Рядом с ним вольготно устроилась краснощекая грудастая деваха с мелко завитыми бесцветными волосами, в распахнутой шубе из китайской собаки.
Немного не доезжая до дома номер четырнадцать, водитель «Тойоты» огляделся по сторонам и, неожиданно крутанув руль, врезался в фонарный столб. Раздался душераздирающий скрежет металла, посыпались осколки стекла, но водитель нисколько не расстроился. Он выбрался из машины, помог своей спутнице и направился к четырнадцатому дому.
– А домишко-то так себе! – проговорила Лола, открыв дверь подъезда. – Ни домофона, ни даже кодового замка… и дверь-то на ладан дышит! Судя по ветхости, на нее пошла доска от Ноева ковчега!
– Очень может быть, – охотно согласился Маркиз. – Как-то вся эта роскошь плохо вяжется с норковой шубкой от миланского дизайнера и новеньким бирюзовым «Фольксвагеном»…
– Вот и я о том же, – подхватила Лола, карабкаясь по выщербленным ступеням и брезгливо сторонясь от грязных перил. – Еще и лампочки все до единой вывернуты… Как мы в таких потемках найдем нужную квартиру?
– Это не самая большая проблема. – Леня щелкнул зажигалкой и осветил номер. – Если квартиры здесь расположены по порядку, то нам нужно подняться еще на этаж… Кстати, не знаю как там, а здесь – явная коммуналка.
Действительно, на двери, которую осветил бледный огонек зажигалки, располагались один над другим то ли шесть, то ли семь звонков. Пока не погас огонек, Лола успела прочитать надписи на двух табличках: «Елизавета Лисохвостова» и «Ник. Вас. Костоедов, патологоанатом».
Выше этажом на двери гордо красовался единственный звонок, рядом с которым находилась тщательно начищенная медная табличка с надписью «Стриженок О. Ф.», выполненной славянской вязью.
– Ну что ж, – Маркиз остановился и протянул руку к звонку, – кажется, мы добрались до цели. Если верить надписи, наша шустрая дама проживает именно здесь.
– А меня все-таки терзают смутные сомнения, – проговорила Лола, оглядевшись по сторонам.
За дверью раскатилась заливистая трель звонка, и почти тут же послышались торопливые шаркающие шаги и надтреснутый мужской голос:
– Иду уже, иду! Подождите минуту!
Действительно, не прошло и минуты, как дверь квартиры распахнулась, и на пороге появился сутулый, весьма потертый человек неопределенного возраста, в длинной вязаной кофте и вытянутых на коленях так называемых тренировочных штанах. Редкие седоватые волосенки неплотно прилепились к шишковатому черепу незнакомца, на носу покачивались очки, кое-как склеенные на переносице черной изолентой.
– Вы из жилконторы? – осведомился незнакомец, вглядываясь в лица посетителей. – Что-то я вас не узнаю… Вы по поводу протечки?
– Нам нужна гражданка Стриженок Ольга Федоровна, одна тысяча девятьсот шестидесятого года рождения, – строго, с оттенком официальности в голосе произнес Маркиз. – Судя по табличке, она здесь проживает…
– Судя по табличке, здесь проживаю я! – взвизгнул хозяин, высунулся на площадку и суетливо потер медную табличку грязным носовым платком. – Стриженок Орест Францевич, к вашим услугам! А Ольга, эта жалкая, ничтожная личность, эта скользкая дрянь, не имеет на эту квартиру никаких прав! И нечего подсылать ко мне своих эмиссаров!
– Нас никто не подсылал! – Маркиз повысил голос и вдвинулся в прихожую, потеснив тщедушного хозяина. – Наоборот, мы разыскиваем гражданку Стриженок в связи с ДТП!
– С чем? – переспросил Стриженок, и очки его хищно блеснули в полутьме захламленного коридора.
– В связи с аварией, – пояснила Лола, выглянув из-за Лениного плеча и сдув опустившуюся на глаза бесцветную прядь. – Впилилась, зараза, в нашу машину и слиняла с места аварии! Хорошо хоть свидетель нашелся, номер ее запомнил! По номеру мы вас и нашли!
– Она за все ответит! – сурово проговорил Маркиз. – И не пытайтесь ее покрывать! Это ни к чему не приведет!
– Можете поглядеть на нашу машину! – со слезой в голосе добавила Лола. – Под окном у вас стоит! На ней теперь ездить невозможно, разве что в деревню за картошкой, а была ведь совсем новенькая! Мы на ней и пяти лет не откатались! Это же надо совесть иметь!
– И не пытайтесь ее покрывать! – повторил Маркиз. – Она ответит по всей строгости закона!
– А я и не пытаюсь, – с неожиданным оживлением отозвался хозяин квартиры и даже потер руки. – Пройдемте со мной… я очень заинтересован в том, чтобы эта мерзавка понесла ответ… по всей строгости… А скажите, при этой аварии никто не пострадал?
– Никто, к счастью… – быстро ответила Лола.
– Жаль. – Стриженок скривился. – Очень жаль… а то ее можно было бы привлечь к уголовной ответственности… Вот сюда, пожалуйста. – Он двинулся по полутемному коридору, заставленному какими-то коробками и ящиками. – Осторожно, не наступите на эту коробку… здесь хранятся особо ценные экземпляры…
– Экземпляры чего? – поинтересовался Леня, переступая через коробку и придерживая под локоть Лолу, которая едва не налетела лбом на притаившийся в темном углу платяной шкаф.
– Экземпляры экспонатов, – непонятно ответил Стриженок и выбрался из коридора в большую комнату, почти лишенную мебели, но зато плотно заставленную такими же, как в коридоре, ящиками и коробками. – Присаживайтесь сюда… – И он придвинул гостям две табуретки, выкрашенные масляной краской цвета «тучи над городом встали». Сам он уселся на фанерный ящик и подогнул одну ногу.
– Дело в том, – гордо сообщил он, – что я – музейный работник. Хранитель, так сказать, нашей истории.
– И что же вы – всю нашу историю храните в собственной квартире? – вежливо поинтересовался Маркиз, чтобы поддержать разговор.
– А что же делать, если больше никому она не нужна! – с тяжелым вздохом произнес Стриженок. – Если никого, кроме меня, она больше не интересует! Я больше двадцати лет проработал в музее, а теперь, в это торгашеское время, музей закрыли и меня выставили на улицу! А все потому, что в это время все продается и покупается! Все из-за таких людей, как моя бывшая жена!
– Ваша бывшая жена – это Ольга Федоровна? – догадался сообразительный Маркиз.
– Разумеется! – с пафосом воскликнул хозяин и поджал под себя вторую ногу. – Мы с ней давно разошлись! Я не хочу иметь ничего общего с этой подлой, меркантильной личностью! У меня есть в жизни другие, высокие интересы! – Он гордо окинул взглядом комнату. – Когда-нибудь наступит другое время, когда люди снова начнут интересоваться своей историей, и тогда они вспомнят обо мне! И я скажу тогда: вот оно, все это я сохранил ценой невзгод и лишений!
– Надо же, как интересно! – вздохнула Лола и пошире распахнула собачью шубу: в квартире Стриженка было жарко и душно.
От этого неосторожного движения накладной бюст примерно восьмого размера несколько сместился. Лола поправила его небрежным движением локтя. Стриженок закашлялся и вылупил глаза, потеряв нить разговора.
– Так вы не поддерживаете отношений со своей женой? – проговорил Маркиз, пытаясь подтолкнуть разговор в нужном направлении.
– С бывшей женой! – уточнил Стриженок.
– Как же с бывшей? – не сдавался Маркиз. – По имеющимся документам, вы с Ольгой Федоровной не разведены и она прописана… то есть зарегистрирована по этому адресу…
– Это она нарочно! – взвизгнул Стриженок. – Она лелеет коварные планы отсудить у меня половину квартиры! Но ей не видать этой жилплощади как своих ушей! Квартира необходима мне для хранения исторических ценностей! Я потому и не развожусь с ней, что она хочет при разводе отнять у меня площадь… но ей не видать ее! – повторил он, для верности топнув ногой. При этом ближайшая к нему коробка развалилась, и на пол посыпались толстые глянцевые журналы. Леня скосил глаза и прочитал на обложке название «Лектор-пропагандист».
– Вот так каждый раз! – плаксивым голосом проговорил Стриженок и кинулся собирать рассыпанные экземпляры. – Стоит мне разволноваться, как происходит разрушение упаковки… упаковка, понимаете, некачественная… Финансирование прекращено… конечно, следовало бы хранить все эти бесценные экспонаты в специальных металлических контейнерах, но где их взять? А эта мерзавка, я имею в виду бывшую жену, подсылает ко мне людей с посулами и угрозами… Скажите честно, – Стриженок подозрительно взглянул на Леню, – вас не она прислала?
– Говорят же вам: нет! – Маркиз скривился, как от зубной боли. – Мы сами ее разыскиваем в связи с ДТП…
– Расколотила, блин, нашу машину и смылась! – добавила Лола.
Она подняла с пола один из журналов и принялась им обмахиваться.
– Что вы делаете! – взвизгнул Стриженок, выхватывая у нее журнал. – Это же восьмой номер за семьдесят шестой год! Тот самый номер, где была опубликована классическая статья профессора Семихвостова «Звериный оскал капитализма»! Это единственный экземпляр в стране! Все остальные утрачены!
– За неимением в те годы туалетной бумаги, – вполголоса вставил Леня.
– Что вы сказали? – подозрительно переспросил его Стриженок.
– Я поинтересовался, в каком же музее вы работали?
– Как, разве я вам еще не сказал? – Стриженок приосанился и гордо сообщил: – В музее истории агитации и пропаганды! Между прочим, я был там старшим научным сотрудником!
– Небось и кандидатскую степень имели?
– А как же! Я защитил диссертацию на тему «Методика проведения лекций о международном положении в оленеводческих колхозах Крайнего Севера»…
Глаза его подернулись мечтательной дымкой воспоминаний, и он вполголоса добавил:
– Как меня встречали на местах, когда я приезжал для сбора фактических материалов! Как встречали! Лучший номер в гостинице, обкомовский паек, машина с шофером! Приезжаю в лекторий – стол накрыт, а на столе – оленина, красная рыба, моченая брусника…
– Бойцы вспоминают минувшие дни, – тихо проговорил Маркиз.
Лола, которая совершенно упарилась в китайской шубе, снова поправила съезжающий на сторону бюст и раздраженно проговорила:
– Нам про вашу моченую оленину не очень интересно. Нам бы лучше адресок вашей жены…
– Вот так относится молодое поколение к истории своей страны! – с пафосом произнес Стриженок. – Вас совершенно не волнует наше прошлое! А адреса Ольги я не знаю и знать не хочу! Я не желаю даже дышать одним с ней воздухом!
Лола хотела сказать, что тоже не очень хочет дышать одним воздухом с Орестом Францевичем, потому что воздух у него в квартире был на редкость сухой и пыльный от обилия «экспонатов», но решила смолчать, чтобы не настроить против себя раздражительного хозяина.
– Так вы не знаете ее адреса, – огорченно протянул Маркиз. – Выходит, мы зря к вам приехали…
– Адреса не знаю, – подтвердил Стриженок. – А вот телефон, по которому с ней можно связаться, у меня есть. Записывайте… Я не могу допустить, чтобы эта хищница, эта подколодная змея вышла сухой из воды! Найдите ее и добейтесь примерного наказания! Чтобы ей было неповадно…
Стриженок вытащил из ящика, на котором сидел, растрепанную записную книжку в красной обложке с надписью золотом «Участнику тридцать четвертой конференции пропагандистов Министерства холодильной промышленности» и раскрыл ее.
– На какую же букву она записана… – бормотал он, переворачивая страницы. – Ах, на «З»…
– Почему на «З»? – полюбопытствовал Леня, приготовившись записывать телефон.
– Потому что змея подколодная! – ответил Стриженок.
– Ну и как тебе такой муж? – спросил Леня, выходя из подъезда.
– Круто! – честно ответила Лола. – Особенно если принять во внимание внешний вид Ольги Федоровны и ее упакованность по полной программе, включая шубу и машину.
– А как художественно мне наврала! – восхитился Маркиз. – Это же надо – такого типа представить директором крупной фирмы!
– А может, у нее теперь другой муж? – с сомнением спросила Лола.
– Вряд ли. Она сказала, что с мужем прожила всю жизнь, и к тому же этот Орест Францевич проболтался, что он фактически со своей женой не разведен.
– Вообще-то ее можно понять, – решительно произнесла Лола, – если бы у меня был такой муж, я бы от него тоже ушла!
– Да ты бы за такого никогда не вышла! – с досадой сказал Леня, отпирая многострадальную «Тойоту». – И нечего тут проявлять несвоевременную женскую солидарность!
– Нечего затыкать мне рот и командовать! – вспыхнула Лола. – И вообще, куда мы теперь денемся на этой развалюхе? До первого перекрестка, где гаишник стоит?
– Это точно, ездить на такой машине нельзя, – вздохнул Леня. – Ну, залезай, хоть позвоним, а там уж решим, что делать.
Лола, сверившись с бумажкой, что дал им бывший сотрудник музея, аккуратно набрала номер, послушала немного, в ту же минуту лицо ее как-то странно сморщилось и побледнело. Она отбросила от себя телефон, как будто это была дохлая мышь, и забилась в угол машины.
– Ой! – проговорила она севшим голосом. – Ой-ой-ой… Мамочка!
– Ну что еще такое, – возмутился Маркиз. – Тебя телефон укусил? Что там ответили?
Лола беззвучно открывала рот, силясь что-то сказать, как щука в сказке про глупого мышонка, но звуки никак не хотели выходить из ее горла.
– Лолка, возьми себя в руки! – воззвал Леня. – Сейчас не время капризничать!
Лола сердито сверкнула глазами и протянула ему трубку. Леня тяжко вздохнул и снова набрал номер.
Сначала в трубке заиграла какая-то тягучая классическая музыка, потом женский голос приятного тембра проникновенно заговорил:
– Вы позвонили в бюро ритуальных услуг «Вечный покой». Прежде всего позвольте выразить вам соболезнования по поводу понесенной вами тяжелой утраты! Мы скорбим вместе с вами по утере близкого человека! Но живым – живое, так что не следует отчаиваться и опускать руки! Помните: главное сейчас – это помочь упокоиться вашему родственнику или близкому человеку. И сделать это надо по самому высшему разряду, чтобы ему, наблюдающему за вами оттуда, с небес, не было мучительно стыдно за вас.
– Хм… – кашлянул Леня, и невидимая женщина тут же перестроилась на деловой лад.
– Кто у вас умер? – спросила она нормальным голосом.
– Но я… – Леня несколько растерялся, – я только хотел узнать…
– Наши расценки? – обрадовалась женщина. – И сроки? Тогда вам лучше всего будет приехать к нам и все выяснить на месте. Дело в том, что сейчас действует весенняя скидка…
– На покойников? – удивился Маркиз.
– На ритуальные услуги, – гораздо суше ответила сотрудница похоронного бюро с поэтическим названием «Вечный покой».
– Но я только хотел узнать, как мне связаться с Ольгой Федоровной Стриженок, – брякнул Маркиз.
– Такая у нас не работает! – Теперь в голосе сотрудницы не было ничего неземного – обычный хамский голос.
– Не может быть! – воскликнул Леня. – Вы точно знаете?
– Абсолютно уверена! – И сотрудница бюро ритуальных услуг бросила трубку.
– Одно из двух, – сказал Леня, спрятав телефон в карман, – либо этот старый блокнот агитатора нам наврал, либо…
– Не может быть, чтобы наврал, – возразила Лола. – При всех его остальных недостатках он человек кристальной честности, других в музее пропаганды и агитации не держали. И телефон он записал правильно, он только с виду такой дурак, а на самом деле соображает.
– Значит, в ритуальных услугах хорошо знают его голос и только с ним связывают Ольгу Федоровну, – вздохнул Леня. – Вот что, Лолка, нужно ехать в эту похоронную лавочку и разбираться на месте – это единственный след. Скажем, что хотим похоронить тетю…
– Тетю? – завопила Лола. – Да ты с ума сошел, типун тебе на язык! Ты желаешь плохого моей родной тетке Калерии Ивановне?
– Да что ты! – испугался Леня. – Я к ней очень хорошо отношусь! Ну, какую-нибудь другую тетю…
– У меня полно теток в городе Черноморске, и все они, слава богу, живы и здоровы! – кипятилась Лола.