Характер Вадима уже со школьной поры напоминал морского ежа с замашками берсерка. Контуженного голым задом неосторожного ныряльщика. И если родители на протяжении его учебы в школе и техникуме еще как-то пытались пригладить его иглы, врачуя потом царапины на душе рижским бальзамом, то выход в люди, то есть в самостоятельную жизнь, ознаменовался чередой неприятных открытий. Правда, не сразу.
По знакомству удалось устроиться на неплохую работу. И тут же наш герой ушел на съемную квартиру, чтобы, наконец, ощутить свободу от родительского ига.
Иго даже согласилось оплачивать аренду жилья: нервы всяко дороже. Потом Вадим решил жениться. Иго попыталось робко возразить – мол, а как же высшее образование? Ты же собирался! Но тут в поддержку жениха единым фронтом выступили невеста и ее родня: сначала жениться, а потом учиться! Знаем мы вас: там, в институте, незамужние студентки толпами блындают, коленками сверкают, мигом окрутят парня, а у нас тут свое дите на выданье. И даже вроде как немножечко на сносях. Иго вздохнуло, благословило чадо родительским хусымом и оплатило свадьбу на восемьдесят персон.
А спустя год, с интервалом всего в пару месяцев, и жена, и работодатель сделали Вадиму ручкой. Мол, если ты такой весь из себя уникальный и невъ… пардон, нон-коитальный, что же тебе в кунсткамере не сиделось? Давай, до свиданья. Вены можешь не резать, этот фокус ты уже когда-то проделывал, тебя из-за него еще в армию не взяли. И психиатр проявил к тебе интерес, жаль только, что умеренный.
Ах так – возмутился разведенный и безработный Вадим. Ну вы у меня попляшете! И пошел вешаться. В спальне уже два дня как бывшей жены. Получилось не очень: ремень-то выдержал, а вот люстра отказалась принимать участие в акте воспитательного суицида. В итоге пришлось удирать от бывшей с синяками на голове и оригинальным кулоном на шее. Но впечатлений хватило, чтобы отказаться от такого способа свести счеты с жизнью. Тогда Вадим решил спрыгнуть с крыши многоэтажки. И даже сумел на эту крышу забраться, но дальше дело не пошло: организм отказался принимать участие в происходящем. Ноги отчаянно тряслись, руки мертвой хваткой вцепились в ограждение, дыхание перехватило почище, чем от ремня на люстре. Мол, если ты, дорогой, решил поиграть в птичку, то пусть лучше это будет дятел. Очень редкой нелетающей породы. Парень понял, что и этот раунд продул мирозданию вчистую, и пошел сдаваться.
Доктору он так и заявил: мол, жить не хочу, так что срочно делайте что-нибудь, а то будет третья попытка. Оксана Владимировна согласилась, что третья попытка – это уже перебор, что у мироздания тоже нервы не железные, и села писать направление в стационар. И тут Вадим спросил:
– А отдельную палату мне выделят?
– Это еще зачем?
– То есть как – зачем? У вас же тут ПСИХИ ЛЕЖАТ! А ко мне нужен индивидуальный подход! Если вы мне все это не обеспечите, то я…
– Стоп-стоп-стоп. Насколько я поняла, выставлять условия и предъявлять требования вы уже научились. Теперь настало время следующего урока. Тема – умение слушать собеседника и подчиняться обстоятельствам. Так вот слушайте. Во-первых, палату вам выделят. Наблюдательную. С индивидуальным постом. Без внимания всяко не останетесь. Во-вторых, что касается контингента. Не советую называть их психами – хотя бы из тех остатков чувства самосохранения, что вы не успели растерять. У людей проблемы с душевным здоровьем, а что касается характера – половина из них против вас просто лапушки. И в-третьих. Вы же все равно пытались суициднуть. Вот положа руку на сердце – вам не по фигу, где лежать?
Демон электричества
Отношения человека с бытовой техникой сложны и многогранны. Одни с ней на ТЫ, другие на ВЫ, третьи на ЕТИ ЕЕ МАТЬ. Предполагается, что она должна облегчать жизнь. Собственно, она так и делает – ровно до того момента, пока не решит, что теперь ваша очередь за нею ухаживать. Кто-то от нее без ума. Некоторые настолько, что приходится вызывать барбухайку.
Николай Иванович вырос на принципах диалектического материализма, марксизма-ленинизма и пролетарского интернационализма. То есть инженером. То есть – человеком, твердо убежденным, что ежели буржуи какую технику придумали, то наш человек завсегда способен ее разобрать, собрать, а из лишних деталей, которые остались после оперативного вмешательства, сделать радиоприемник и приборчик для выжигания по дереву.
К электричеству Николай Иванович привык относиться как и положено инженеру. Какое, на фиг, движение свободных электронов? Кто их видел? Есть постоянный ток, с его плюсами и минусами. Есть переменный: ноль фаза, нет-нет да и шандарахнет. Все прочее – от лукавого. Вот вы, когда открываете холодильник в поисках холодной водки, задумываетесь о втором принципе термодинамики? То-то. Не говоря уже о том, что холодная водка сама по себе херит этот принцип на корню. Что значит «Невозможен процесс, единственным результатом которого являлась бы передача тепла от более холодного тела к более горячему»? Да вы хлопните рюмашку-другую, а потом обсудим!
Но однажды электричество показало Николаю Ивановичу свою истинную сущность. Демоническую. Началось все с того, что провода стали странно себя вести. Они постоянно попадались на глаза: вот они мы, тут, рядом. Куда ни кинь взгляд – наткнешься на провод. Один так и норовит попасть под ноги, другой свисает из розетки, прикинувшись шлангом, третий заполз за диван и ВЫЖИДАЕТ.
Следом за проводами в процесс включилась бытовая техника. Нет-нет, она работала исправно, но КАК-ТО ИНАЧЕ. Словно задумала какую-то пакость, но изо всех сил старается не подавать вида. Ждет удобного момента. Ничего, мол, хозяин, рано или поздно ты повернешься спиной. Или заснешь. В итоге по квартире Николай Иванович передвигался так, что позавидовал бы любой отряд ОМОНа на зачистке территории: все время держа подозрительные места под прицелом. И спать стал урывками, да и то не всякую ночь.
Недели через три противнику выжидательная тактика надоела, и он пошел в атаку. По проводам побежало чистое, эссенциальное зло. Оно прорывалось наружу рыжеватыми сполохами, оно заполняло все пространство тихим трансформаторным гулом, от которого немели руки и подкашивались ноги. Провода ожили и поползли, извиваясь, по потолку и по стенам. «Берут в кольцо, – подумалось Николаю Ивановичу. – Сейчас подползут поближе и начнут душить.
Картина про Лаокоона и сыновей в авангардном исполнении».
Думаете, он сдался или убежал? Ага, сейчас! У любого нормального жителя России в доме есть топор. Даже если он живет не в избе, а в многоэтажке. Зачем? Потому что в хозяйстве без топора никак. Этого противник в расчет не взял, потому исход схватки был предрешен. Потери противника впечатляли: убитый телевизор, располовиненное радио, четвертованная стиральная машина и тяжелораненый холодильник. Его Николай Иванович для верности перемотал скотчем – мало ли что может выскочить из недр! Потом была сделана вылазка в стан врага, к электрическому щитку. Подъезд был обесточен, топор слегка оплавился, зато теперь можно было основательно заняться проводкой.
Спецбригада подоспела одновременно с полицией и МЧС. Николай Иванович как раз аккуратно упаковывал порубленные провода в большую хозяйственную сумку. Он попенял прибывшим на опоздание:
– Вас пока дождешься! В одиночку пришлось биться!
– Господи, что здесь было? – ошарашенно оглядел поле боя участковый полицейский.
– Дьявол. Рыжий. В каждом проводе – и повсюду.
– Чубайс, что ли? – недоверчиво спросил санитар.
– Я его имени не спрашивал, я с ним бился! – гордо заявил Николай Иванович.
– Ну как, победил? – спросил участковый.
– Ну вроде бы. Во всяком случае, больше не показывается.
– Наверное, пополз раны зализывать, – предположил Денис Анатольевич. – Интересно, почем теперь киловатт продавать будет. Ладно, мужик, собирайся, поедем с нами.
– Это куда еще? – подозрительно спросил Николай Иванович.
– В психбольницу.
– Так я что, по-вашему, совсем того?
– Судя по выбору противника – совсем. Впрочем, можешь оставаться: тут с тобой участковый жаждет поговорить. А потом тот, рыжий, придет в себя и пришлет назгулов из Энергосбыта. Будь уверен: тебе мало не покажется. Ну так что?
– Не-е, лучше в дурдом. Уговорили.
Чингачгук-оглы
Меня порой спрашивают, прочитав байку: а что было дальше? Ну что ж. Некоторые истории и в самом деле имеют продолжение, достойное того, чтобы о нем рассказать. Однажды я уже писал о Ларисе и об ее непростых отношениях с ZOG. С той поры прошло чуть больше полугода, и нервы у соседей снова не выдержали. Были собраны подписи (самая большая и размашистая – от соседа снизу, потом поймете, почему), телега ушла в суд, тот дал санкцию – и привет Денису Анатольевичу.
К вопросам фортификации Лариса на этот раз подошла более ответственно. А куда деваться? Соседи (точнее, подменыши из агентуры сионистов-оккупантов) окончательно обнаглели. Правда, первые недели, когда она только выписалась из психбольницы, выжидали. Видимо, надеялись, что там ей сделали промывку мозгов. Ха, не на ту напали! Убедившись, что настоящего патриота исправит только декапитация, они сменили тактику и включили психотронные генераторы на режим умерщвления. А сосед снизу решил совместить приятное с полезным: днем умерщвление, ночью – ну вы сами догадались, не маленькие. Его не смогли остановить ни железные двери, ни наглухо заделанные окна, ни монтажная пена в вентиляции. Не иначе сделал тайный люк у себя в потолке.
К вопросам фортификации Лариса на этот раз подошла более ответственно. А куда деваться? Соседи (точнее, подменыши из агентуры сионистов-оккупантов) окончательно обнаглели. Правда, первые недели, когда она только выписалась из психбольницы, выжидали. Видимо, надеялись, что там ей сделали промывку мозгов. Ха, не на ту напали! Убедившись, что настоящего патриота исправит только декапитация, они сменили тактику и включили психотронные генераторы на режим умерщвления. А сосед снизу решил совместить приятное с полезным: днем умерщвление, ночью – ну вы сами догадались, не маленькие. Его не смогли остановить ни железные двери, ни наглухо заделанные окна, ни монтажная пена в вентиляции. Не иначе сделал тайный люк у себя в потолке.
У соседа было какое-то труднопроизносимое имя явно южного происхождения, запомнить которое Лариса так и не смогла, поэтому называла его просто и незатейливо: Чингачгук-оглы, Шустрый Сперматозоид. Так вот к этому Чингачгуку-оглы у нее накопилось много вопросов. И большой такой счет за систематическое надругательство. А поскольку ни на какой контакт, кроме полового, Шустрый Сперматозоид не шел, Лариса твердо решила этот тайный люк обнаружить. И навестить соседа с теплым дружественным визитом. Сняв линолеум и проведя статистический анализ трещин в бетонной стяжке, она вычислила приблизительные координаты места проникновения и взялась за работу.
Вы не представляете, на что способен человек, имея под рукой молоток, зубило, такую-то мать и четкую мотивацию! И вот однажды, придя со своей сионистской оккупационной работы, Чингачгук-оглы обнаружил в потолке дыру, на полу под ней – кучу… эээ… смрадной органики, а рядом – записку с грузиком (чтобы далеко не улетела): «ПРЕВЕД, СОСЕД!» Теперь вы понимаете, кто был в первых рядах инициаторов повторной госпитализации?
Как и в прошлый раз, дверь вскрывали сотрудники МЧС. Процесс штурма фиксировала на камеру журналистка из местной газеты. Ровно до того момента, когда из открытой, наконец, квартиры не выскочили семь разъяренных кошек. Заработав боевую царапину, девчонка хлюпнула носом и спряталась за спину санитара. Ребята выделили ей марлю и спирт (применять по усмотрению), успокоили – мол, легко отделалась, в прошлый раз этими кошками в нас бросались, это теперь они хоть и сердитые, но без системы самонаведения – и двинули внутрь.
Как и ожидалось, дверь в спальню снова оказалась на месте. Только новая, еще крепче той, что вышибали в прошлый раз. Та, старая, теперь закрывала вход в кухню. Проведя эхолокацию посредством пробного «куку» и получив положительный матерный отклик, спецбригада кивнула МЧС: вскрываем спальню.
Когда и эта преграда рухнула, штурмовой сводный отряд на всякий случай отошел на пару шагов: мало ли что прилетит на этот раз. Не прилетело. Лариса была очень занята: она пыталась расширить отверстие в полу до размеров своего таза, который подло противился срочной эвакуации на этаж ниже. Санитары перехватили молоток с зубилом, а Денис Анатольевич подошел к краю дыры.
– Салям алейкум, уважаемый!
– Е… то есть ваалейкум ассалям! Где эта фурия?
– Сейчас поедет с нами.
– А ты не радуйся, Шустрый Сперматозоид! Я вернусь, и мы продолжим! – рванулась к лазу Лариса.
– Я твой мозг рентген видал, женщина! Давай уже лечись как следует! – напутствовал ее Чингачгук-оглы.
– Ведите, сионисты проклятые! – Она гордо вскинула голову и зашагала к выходу между двух санитаров.
– Ошибочка вышла, – возразил Денис Анатольевич. – Мы из другой организации. Из совсем другой.
Всю дорогу до приемного покоя Лариса развлекалась тем, что пыталась дотянуться ногой до кого-нибудь из санитаров. Или хотя бы доплюнуть. Пришлось ее хорошенько зафиксировать. Когда вязали последний узел, ее вдруг озарило:
– Я все поняла. Вы из конкурирующей организации. Фашисты, вон оно что…
В приемном покое дежурил начмед. Лариса пару минут зачарованно смотрела на его фельдфебельские усы, после чего жалобно протянула:
– Дяденька главный фашист, отпустите меня, пожалуйста, домой! Я больше так не буду, честное слово!
– Боюсь, Чингачгук-оглы не переживет такого скорого возвращения, – сказал Денис Анатольевич. – Пожалей мужика.
Последнее желание
В тот день спецбригада сбилась с ног, а барбухайка недвусмысленно намекнула водителю, что еще одна такая смена – и она отдастся автослесарю. Видимо, Саша, местная дурдомовская достопримечательность, все же успел пожелать Денису Анатольевичу что-нибудь доброе и от всей своей широкой больной души. Просто, как водится, невпопад. А мироздание возьми и прислушайся.
Пока отвозили в областную психбольницу буйную пациентку (это отдельная история, как-нибудь расскажу), диспетчер успела сгрызть весь свой дорогущий маникюр и уже примерялась головой к какой-нибудь стенке покрепче. Впрочем, сами виноваты – нечего отправлять единственный на город экипаж вместе с доктором аж за сотню километров.
За время отсутствия накопились вызовы, и один из них был настолько срочным, что, будь у полиции вертолет – они бы его прислали. А поскольку вертолета не было, полицейские честно попытались придать барбухайке ускорение по телефону. Но не сильно преуспели.
Прибыв, наконец, на место, Денис Анатольевич обнаружил толпу зрителей и несколько машин полиции и МЧС у подъезда шестнадцатиэтажки. На перилах самого верхнего балкона сидел парень и вел оживленную дискуссию с людьми в форме.
– О чем это они? – спросил доктор полицейского.
– Этот (далее последовала исчерпывающая характеристика человека, появляющегося на свет через своего рода врата и всю жизнь несущего на челе отпечаток их створок) собирается прыгать.
– И давно собирается? – деловито уточнил доктор.
– Третий час (неопределенный артикль).
– А чего не прыгает?
– Переговоры ведет (уточнение сексуальной ориентации).
– С кем?
– С нашим начальником и с психологом.
– Пойти, что ли, послушать? – задумчиво произнес Денис Анатольевич.
– Ага, и снимите его уже (полицейский уточнил адрес чьей-то матери, готовой приютить несчастного)!
Зрители, большую часть которых составляли жильцы дома, живо обсуждали происходящее. Кто-то уже заключал пари на то, чем закончится дело, кто-то успел сгонять за пивом и расположиться поудобнее, остальные довольствовались семечками и сигаретами. Инициативная группа, из числа радикально настроенных, время от времени принималась громко скандировать:
– Пры-гай! Пры-гай!
– Чего это они? – удивился санитар.
– Да это Димка, наркоман и барыга, – охотно пояснила старшая по подъезду. – Видать, с кралей своей поругался, та полицию вызвала, вот он и чудит. Не, этот не прыгнет. А жаль, прости господи.
Поднявшись на нужный этаж, спецбригада застала процесс переговоров в тупиковой стадии. Капитан тоскливо и недвусмысленно поглядывал на табельное оружие, эмчеэсники замерли у балконной двери, готовые по сигналу прыгнуть и схватить парня за ноги. Дима сидел на перилах и слушал психолога. Та, стоя в проеме двери, проникновенно пыталась убедить его в собственной уникальности, важности и нужности обществу.
– Ага, точно, вот местные наркоманы-то обрыдаются, – хмуро заметил капитан. – Кто ж им крокодила бодяжить будет!
Бросив укоризненный взгляд на полицейского, психолог собралась было продолжить пламенную речь, но ее прервал Димка:
– Ладно мне по ушам ездить! Я у тебя что просил? Дозу и шприц. Гони их сюда, и мы продолжим разговор!
– Но мы же не можем! Нас тогда самих посадят! – чуть не заплакала психолог.
– Спроси, может, согласится на водку и сигареты? – мрачно поинтересовался капитан.
– Тащите, – махнул рукой Дима. – Что за страна! Начали торговаться с миллиона наличными и до чего докатились? Только чтоб сигареты были хорошие!
– Сейчас-сейчас, гонца уже заслали! – обнадежил капитан.
– Слышь, капитан, – Денис Анатольевич повернулся к полицейскому, – пусть гонец купит хорошую сигару. Потолще. Потом объясню зачем.
Когда запыхавшийся сержант принес все необходимое, Денис Анатольевич взял бутылку и попросил психолога освободить плацдарм.
– Держи, – протянул он бутылку.
– А сигареты?
– Сейчас принесут. Сигару. Гаванскую. Из отборного табачного листа. Свернутого на темном бедре страстной кубинки. – Кажется, параллельно с Димой судорожно сглотнули капитан и оба эмчеэсника. – Ты хлебни пока, а то табачок забористый, на трезвую голову идет туговато.
Дима открыл бутылку и залпом отпил треть. Поймал восхищенный взгляд доктора – дескать, силен – и снова приложился к горлышку. Денис Анатольевич подождал еще минуты три, принял из рук капитана сигару и протянул парню. Отступив на полшага назад, он сделал знак эмчеэсникам – мол, готовьтесь. Ждать долго не пришлось. Димы хватило на треть сигары. Потом он позеленел, качнулся… и рухнул на руки подоспевших спасателей.