Мрак чуть крупнее, шире в плечах, грудь вздута могучими мышцами, но ощущается, что наросли сами по себе, есть люди, что не заботятся, чтобы их наращивать упражнениями, им все дается легко: дружба мужчин, внимание женщин, добыча в лесу, даже в покере выпадают нужные карты. Он и выглядит благодушным от осознания силы, как физической, так и душевной, всегда готов поделиться, вот и Тигги подобрал и пригрел, как потерявшегося щеночка, в то время как его друг, по словам Тигги, равнодушно и даже как будто бы брезгливо ждал в сторонке. Олег — аристократ, который предпочтет позвать полицию, просто из нежелания пачкать руки о бродяг, в то время как Мрак и с королями будет на «ты», а короли примут это как должное.
И в то же время в Олеге больше другой силы, которую Тигги, конечно же, ощутить не может. Эта сила не только не расходуется в обыденности, но даже не проявляется. Как в деревне могут смотреть на приехавшего из города погостить академика как на никчему и неумеху, если тот не умеет плетень починить, грабли наточить, косу направить.
Тигги перехватила взгляд подруги, спросила потихоньку:
— Как тебе они? Что-то в них есть странноватое…
— Что?
— Иногда мне кажется, что они оба меня настолько хорошо понимают, что даже… я просто не знаю!.. Вот и сейчас кажется, что каждое мое слово слышат. Мне Мрак очень понравился, я от него просто балдею! А как тебе Олег?
Виктория пожала плечами.
— Одна знакомая бухгалтерша говорила, что, когда годовой баланс сходится, это такое ликующее чувство, что никакой оргазм не сравнится. Так вот, у меня вообще много чего выше заурядного оргазма.
— А незаурядного?
Виктория посмотрела на подругу внимательно, та сконфузилась, пробормотала:
— Ну ладно тебе, ладно.
— Все оргазмы одинаковы, — сообщила Виктория хладнокровно. — Это все просто, примитивно, хоть и приятно. Но есть радости и повыше… Олег меня привлекает странным ощущением, что знает намного больше, чем я. И умеет больше. Нет, правда, просто чувствуется, что знает больше. Удивительно, да?
Тигги покачала головой, глаза округлились.
— Конечно! Ты мне иногда кажешься совсем страшной. Нет, не подумай чего, ты очень красивая… по-своему, но у тебя внутри нет женственности, ты вся из железа. А этот Олег такой мягкий и грустный… Ты заметила, какие у него глаза печальные?
Виктория удивилась.
— У Олега? Да это не человек, а компьютер!
— Нет, — ответила Тигги убежденно, — он добрый. Меня интуиция разве подводила? Нет, ты скажи!
— Не подводила, не подводила, — буркнула Виктория. — Есть у тебя некоторое чутье… как у перелетных птиц, оленей или перепончатокрылых. Но если по уму, то Олег — айсберг.
— С чувствительной душой, — упрямо сказала Тигги. — Он, по-моему, в жизни очень много страдал. Из-за женщин.
Виктория фыркнула:
— Ну еще бы! У тебя если страдания, то обязательно из-за мужчин или женщин!
— А у тебя из-за неразделенной любви к Родине? — отпарировала Тигги. — Лучше уж вот такие… Ладно, вернемся, а то еще чего подумают. Это я старомодная, а ты чересчур продвинутая.
Виктория поморщилась, у кого-то «продвинутая» комплимент, у кого-то оскорбление, а у Тигги просто неодобрение, она по мягкости характера просто неспособна на оскорбление.
Глава 10
Пока женщины шушукались, Олег внимательно рассматривал Викторию. Хотя Яфету говорил уверенно и напористо, но сам далеко не так уверен в своих словах, как старался выглядеть. Человек двадцатого века очень не похож в области морали на человека века Древнего Египта или ацтеков, но между древним египтянином и современным киберпанком сотни поколений, каждое изменяло человечество чуть-чуть, почти незаметно, а сейчас вот только в одном поколении ожидается разрыв между «человеками» и «зачеловеками» куда больше, чем между кроманьонцами и специалистами по электронике.
Красивая уверенная женщина, по ряду признаков она уже шагнула за грань «нормального» человека. И всеми фибрами души стремится шагнуть, даже прыгнуть, еще дальше. Но как вот такая, типичная представительница техносекса, даже не техносекса, а просто остервенелая технофилка, будет относиться к людям, что остаются по разным причинам за порогом?
Он дотянулся мыслью до ее очков, кивнул себе, так и знал: мир, на который она смотрит, полностью покрыт системой фильтров, которые тоже начинались с простейшей системы целевыделения в военной технике, так раньше отмечали танки, системы ПВО, самолеты и все прочее на экране радара, относящееся к противнику, а теперь это выросло до динамического редактирования. На всех домах благодаря ее очкам горят надписи, сообщающие все об архитектуре, о корпорациях, работающих внутри, сквозь стены видны опорные балки, опускающиеся и поднимающиеся лифты, системы обеспечения, антенны на крышах окружены голубоватым сиянием: одни сильнее, другие слабее, это учитывается поток радиоизлучения…
Это называется усовершенствованной реальностью в отличие от виртуальной реальности, ибо виртуальная — всего лишь развлекухи да полигоны, в то время как усовершенствованная помогает взаимодействовать с миром, каждый видит в нем больше того, что сама обыденная реальность видеть позволяет.
Не выходя из ускоренного режима, он дотянулся до Тигги, заглянул в ее очки, ахнул. Благодаря ее фильтрам над городом сверкает прекраснейшее северное сияние, колышутся изумрудные и багровые занавеси, позвякивают исполинские люстры над миром, милую Тигги не обескураживает, что за северным сиянием выгнулась двойная радуга: неправдоподобно яркая, блещущая даже не в семь, а в двенадцать цветов. По небу то и дело проносятся хвостатые звезды, вместо одного солнца сразу три, одно из них ярко-зеленое, видны ласковые подмигивающие звезды… Дома цветные, раскрашенные, люди милые и приветливые.
Как же они дружат, мелькнула мысль, у них же нет ничего общего, чего-то я недопонимаю в отношениях между людьми. Виктория рядом с нею просто киборг какой-то…
В Интернете множатся сайты, где энтузиасты в изобилии выкладывают самодельные системы усовершенствованных реальностей, уже сталкивался с явлением, когда какие-то принимались такими большими группами людей, что из самоделки становились разделяемой реальностью, а это качественно иной уровень. Их мир, основанный на событиях и фактах реального мира, все-таки подкрашивает и представляет его в соответствии с запросами, вкусами и желаниями этих людей, а они все-таки разнятся… К примеру, у байкеров и любителей канареек совсем разные требования к миру, у байкеров даже светофоры горят по-другому, а у любителей канареек всюду летают птички и слышатся нежные трели.
Конечно, байкеры не рискнут увидеть вместо красного зеленый, но зато снабжают светофоры надписями, а весь город у них расписан картами и стрелками, везде надписи и предупреждения, где можно развивать скорость, где нельзя, а где близко ГАИ с радаром.
Женщины вышли из кухни, разговаривая, Виктория заметила пристальный взгляд Олега.
— Что-то случилось?
— Да так, — пробормотал он ошарашенно, — конечно, любой человек может жить в любой сказке, которую сам же и нарисует, но… больно страшноватая у вас сказка!
Тигги посмотрела на них поочередно, сказала торопливо:
— Барсик, Барсик!.. Иди ко мне, котеночек!.. Пойдем, я тебе игрушку дам…
Торопливо подхватила щенка на руки, унесла, а Виктория продолжала смотреть на Олега настороженно и внимательно, в серых глазах проступило легкое замешательство.
— Вы все рассмотрели? Действительно все?
— Надеюсь.
— Удивительно, — проговорила она все еще в замешательстве.
— Почему?
— Больно быстро. Но это не важно, если моя УРка обеспечивает меня более адекватной информацией, чем глаза и уши, то не предпочтительнее ли она реальной? Моя УРка заботится обо мне, избавляет от миражей, открывает множество сведений, позволяет смотреть внутрь зданий, снабжает информацией… А разве получение знаний не основное назначение науки? Так что это идеальное средство дополнительных сведений, которые никогда не лишние. А еще и плюс сенсорное восприятие мира.
Он пробормотал:
— Извините, Виктория, я о другом. Вам не страшно в таком мире? Слишком уж он…
— Технологизированный?
— Да. Я сравниваю ваш мир с миром, который видит Тигги.
Она прямо взглянула ему в глаза.
— Олег, можно вам задать один вопрос?
Он ощутил тревогу, ответил с осторожностью:
— Можно. Но ответ не гарантирую.
С дивана, где в позе падишаха развалился Мрак, донеслось мощное фырканье. Виктория помолчала, сказала тихо:
— Тогда спрашивать не стану. Понимаю, что не станете показывать, каким видите мир вы.
Он умолк, не зная, что сказать, всегда проблемы разговаривать с женщинами, все-таки его мир покажется, мягко говоря, жутким и такой продвинутой технофилке, как Виктория. Человек еще не готов видеть даже атомарную структуру мира, не говоря уже о состоящем из элементарных частиц. Он сам чуть не рухнулся, пока принимал такую картину, но и то переходит на нее лишь изредка, в случаях острой необходимости. Даже зрение у него чаще всего в узком «человеческом» диапазоне, не включает уже привычное ему тепловое зрение, рентгеновское, а также на гамма-лучах и еще восемнадцать других, для которых еще и термины надо придумывать, а ему достаточно лишь сделать небольшое волевое усилие, чтобы ими пользоваться. В то же время Виктория продвинулась по направлению к его видению мира так далеко, как ни один человек, а это говорит если не в ее пользу, то в пользу его возникшей сумасшедшей идеи.
— Олег, можно вам задать один вопрос?
Он ощутил тревогу, ответил с осторожностью:
— Можно. Но ответ не гарантирую.
С дивана, где в позе падишаха развалился Мрак, донеслось мощное фырканье. Виктория помолчала, сказала тихо:
— Тогда спрашивать не стану. Понимаю, что не станете показывать, каким видите мир вы.
Он умолк, не зная, что сказать, всегда проблемы разговаривать с женщинами, все-таки его мир покажется, мягко говоря, жутким и такой продвинутой технофилке, как Виктория. Человек еще не готов видеть даже атомарную структуру мира, не говоря уже о состоящем из элементарных частиц. Он сам чуть не рухнулся, пока принимал такую картину, но и то переходит на нее лишь изредка, в случаях острой необходимости. Даже зрение у него чаще всего в узком «человеческом» диапазоне, не включает уже привычное ему тепловое зрение, рентгеновское, а также на гамма-лучах и еще восемнадцать других, для которых еще и термины надо придумывать, а ему достаточно лишь сделать небольшое волевое усилие, чтобы ими пользоваться. В то же время Виктория продвинулась по направлению к его видению мира так далеко, как ни один человек, а это говорит если не в ее пользу, то в пользу его возникшей сумасшедшей идеи.
— Я смотрю, как видите, — ответил он осторожно, — без очков.
Она улыбнулась:
— Спасибо, что не сказали, что пользуюсь наркотиком. Он спросил шокированно:
— Я мог бы сказать?
— Вы нет, — подчеркнула она, — но уже создано движение за полное запрещение УР. Не слыхали?
— Пропустил, — ответил он. — Что я за ворона? Это непростительно!
Она сказала быстро, удивленная такой резкой реакцией:
— Да перестаньте, никто не может знать все на свете. Это движение только-только проклюнулось, вчера выступили за полный запрет, ибо УР якобы всего лишь технологический аналог химических наркотиков! Да-да, подобно наркотикам искажает реально-подлинную картину мира. Он покачал головой.
— Нет, я так не считаю, — ответил он так мягко, что удивился сам. Повторил, прислушиваясь к своим словам: — Да, не считаю… Эта усовершенствованная реальность… хотя термин неверен, точнее бы — усовершенствованное восприятие, ведь речь не о самой реальности, а о восприятии ее… но это так, мелочи.
— Не мелочи, — возразила она живо, — вы абсолютно правы!
— Спасибо.
Тигги осторожно заглянула в комнату, вроде бы Виктория и Олег еще не подрались, удивительно, как они могут вот так сидеть и разговаривать, Виктория уже через две минуты любого мужчину характеризует как тупого грязного павиана, после чего перестает его замечать, а сейчас вот сидят и разговаривают очень серьезными голосами с серьезными лицами.
Оглянулась, Мрак развалился на софе и рассматривает ее с ленивой насмешливостью.
— Что, нашла коса на камень?
— Да, — призналась она несколько растерянно, — Виктория его еще не убила!.. Хотя он тоже немножко такой… такой…
Она запнулась, подбирая слово, Мрак подсказал:
— Умный?
— Да. И строгий.
— Это да, — вздохнул Мрак. — Мы с ним ровесники, но я так ничему и не научился. Просто жил, во мне нет таких кладезей знаний, как в Олеге. Он сперва долго всему учился, потом сам что-то измысливал, а во мне накапливалась только житейская мудрость, да и то сама по себе. А вот он, гм…
Коричневые глаза рассматривали ее с ласковой снисходительностью. Тигги покраснела, выпрямилась, чтобы груди приподнялись, пусть смотрит лучше сюда, у нее великолепная грудь, все мужчины говорят в один голос, спросила несчастным голосом:
— А я кажусь тебе дурочкой?
— Ты же красивая, — утешил ее Мрак.
— Значит, дурочка? — сказала Тигги с вызовом. — А ты знаешь, что я один из трех ведущих специалистов по мокрой подписи? Да не в нашем микрорайоне, а в мире?
Мрак вытаращил глаза, подумал, переспросил:
— По… чем-чем? По мокрой майке?
— По мокрой подписи, — повторила она громче. — У тебя пробки в ушах? Я вижу, волосатые!..
Мрак торопливо кивнул:
— Да-да, а кто спорит, я того самого в рыло. Верю-верю, ты ведущий специалист по этой самой… мокрой. Но вообще-то какие-то странные у вас специалисты. На фига эту подпись мочить, прости за такое грубое слово?.. Или это не специалисты мочат, а… другие? А вы только исследуете эту подмокшую, намоченную, намокшую подпись?.. Как патологоанатомы, да?
Она смотрела с улыбкой полнейшего превосходства.
— Остри-остри. Он взмолился:
— Прости профана, но я никогда еще не был таким серьезным! Что такое мокрая подпись?
Она сказала милостиво, но чувствовалось по ее тону, взгляду, вздернутому носику, что другого бы стерла в порошок, только для него, Мрака, делает исключение, но пусть не наглеет, это она сегодня такая добрая, да и потому, что сам Мрак ничего, клевый мужик:
— Ты хоть что-то слышал о рукописании?..
Мрак подумал, подвигал складками на лбу, взглянул исподлобья, настороженно, так ли понял, а то понять можно по-всякому, у него уже с десяток вариантов вертится на языке, и все не при женщинах, поинтересовался:
— Это когда рукой… буквы?
— Да не просто рукой, — ответила она с нажимом, — рукой можно и на клавиатуре набивать. А когда берешь рукой вот так… и пишешь буквы! Раньше так целые письма писали. Представляешь, выводили букву за буквой. Целые слова. А из них составляли фразы, предложения.
Мрак взглянул широко распахнутыми глазами, рот разинул, переспросил:
— Неужели так было?
— Представь себе, — подтвердила она победно. — В старину так целые книги переписывали! Библиотеки из таких книг. Нет, ты такого вообразить не сможешь!
Он содрогнулся, сказал поспешно:
— Нет, конечно. Что за дикость, что за дикость! По мокрому, говоришь, писали?
— Нет, бумага бывала сухая… наверное, я всю технику досконально не прорабатывала, но чернила были в самом деле мокрые. Это просто как грязь на бумаге, понимаешь? Ну, на экране дисплея, понял?.. Брали сок какой-нибудь особо чернящей ягоды, черники, наверное, этот сок набирали в авторучки, но она хоть и «авто», но все равно приходилось водить рукой, выписывать, вырисовывать буковки! Это трудно сейчас представить, когда нажимаешь клавиши с готовыми буквами, а раньше… Но тогда вот так, водя пером по бумаге, просто передавали информацию, а сейчас это целая наука о характере пишущего и даже адресата, это познание личности автора, проникновение в его интимный мир, ведь от того, как держит перо, как черкает, пишет ли с нажимом или без, можно многое узнать о человеке, ибо такое вот письмо очеловечивает сам процесс передачи информации через написание букв. Это соприкасается с церковно-ритуальным, ибо можно рассматривать и как хореографию, разновидность танцевального искусства руки, и как нечто сакральное, прикосновение к высшему… Мрак кивал обалдело.
— Это очень важная дисциплина, — сказала она сурово. — И становится все важнее именно в этом новооткрытом качестве проявления тактильно-жестикуляторных свойств, как рудимент человеческого в нашей почти что уже нечеловеческой цивилизации, а скоро уже точно нечеловеческой. Ведь от мокрой подписи, wet signature, окончательно избавились еще в начале века, лет десять-двадцать тому, заменив ее электронной, цифровой идентификацией…
Мрак ахнул:
— Десять-двадцать лет назад? Господи, как давно! Действительно, дикари, дикари…
Виктория и Олег с балкона рассматривали город, Виктория повернулась и прямо взглянула в зеленые глаза мужчине, в котором, к своему удивлению, все еще не отыскала слабых мест.
— Рассказываете вы хорошо… как и фокусы показываете. Но все-таки как подключаетесь к Интернету? Если даже очками Не пользуетесь.
Олег развел руками:
— Я же сказал, испытываем кое-какую аппаратуру. Вернее, имплантаты. То, что вы носите в очках, у нас с Мраком… внутри. Пока что, надо сказать, результатами довольны.
Виктория вскрикнула с пылкостью:
— Вот бы мне в вашу группу!.. Я бы с таким счастьем все это испытывала!
Олег ощутил то состояние, что раньше называли холодком по коже, словом, внутреннее предостережение, когда разум еще не сообразил, что и как, должен все перебрать по логическим звеньям, чтобы прийти к какому-то выводу, а инстинкт на основании многочисленных ударяний мордой о столб уже кричит: берегись, опасность!
Ее глаза горели восторгом, она смотрела на Олега с завистью, сразу превратившись из надменной директрисы в ждущую чуда девочку, что увидела Деда Мороза с большим мешком на спине.
Мрак на радиоволне спросил Олега:
— Ты что задумал?
— Можем проверить, — ответил Олег, не отрывая взгляда от счастливого лица Виктории, — некоторые предположения…
— Какие?
— Самые фундаментальные, Мрак. От которых просыпаемся по Ночам в кошмарах.