Кроме того, в самом начале правления Николай II пытался привлечь к обработке деловых бумаг друзей. Так, великий князь Александр Михайлович, муж младшей сестры царя, рассказывал, как они все вместе после обеда занимались просмотром представленных Николаю II докладов164.
Со временем Николай II втянулся в работу. Да и его супруга, императрица Александра Федоровна, всячески поддерживала максималистские настроения в представлениях о границах самодержавной власти. При этом сама она имела личного секретаря.
Последнюю попытку Николая II завести помощника можно датировать концом 1905 г. В тяжелой внутриполитической ситуации царь искал сильного человека, на которого он мог бы опереться в период революции. В октябре 1905 г. Николай II назначил на должность дворцового коменданта генерала Д. Ф. Трепова, который вошел в российскую историю под прозвищем «генерал-патронов-не-жалеть». Именно этот генерал на протяжении первой половины 1906 г. выполнял секретарские обязанности при императоре. Видимо, об этом сразу же стало известно не только ближайшему окружению императора, но и либеральной оппозиции. В газетах появились карикатуры на Трепова и Николая II, в которых генерала называли «Треповым I». И в результате царь был вынужден объясняться. Он написал записку вдовствующей императрице-матери Марии Федоровне, в которой сообщил, что «Трепов для меня незаменимый, своего рода секретарь. Он опытен, умен и осторожен в советах. Я ему даю читать толстые записки от Витте, и затем он мне их докладывает скоро и ясно. Это, конечно, секрет для всех!» Это весьма характерный документ. Тут и желание опереться на твердого человека. И попытка читать «толстые записки» С. Ю. Витте, которому Николай II не доверял. И желание сохранить положение Трепова в секрете.
О роли генерала Трепова в конце 1905 – начале 1906 г. писали многие современники. Жандармский генерал А. В. Герасимов отмечал, что Трепов «постоянно соприкасаясь с царем, будучи посредником между ним и министрами… пользовался огромным влиянием и играл крупную политическую роль»165. О степени влияния Трепова свидетельствовали и его постоянные доклады царю. За все время правления Николая II ни один дворцовый комендант не встречался с ним так часто, как Д. Ф. Трепов. Как следует из дневниковых записей Николая II, в декабре 1905 г. царь заслушал шесть докладов Трепова, в январе 1906 г. – пять, в феврале – восемь, в марте – двенадцать. Это время было пиком его политического влияния. Министр финансов В. Н. Коковцев упоминал, что Трепову «государь положительно доверяет, в нем можно иметь либо деятельного пособника, либо скрытого, но опасного противника. Трепов имеет бесспорное влияние на государя, и к его голосу государь прислушивается более, нежели к чьему-либо из всего дворцового окружения»166.
Однако звезда генерала закатилась к лету 1906 г., когда на политическом небосклоне Петербурга появился П. А. Столыпин, на которого Николай II и сделал ставку. А в начале сентября 1906 г. генерал Д. Ф. Трепов скоропостижно скончался.
Аргументация «запрета» на секретарей была та же, что и во времена Александра III: секретарь мог прямо или опосредованно влиять на монарха, мог силою вещей сделаться необходимым. Кроме того, следует учитывать и личностные особенности Николая II. Он был очень закрытым человеком, не желавшим, чтобы его намерения и оценки становились известны кому-либо. Императрица Александра Федоровна, весьма ревниво относившаяся к самодержавным прерогативам мужа, также не желала делить свое влияние на него с каким-то секретарем. И чиновники, окружавшие царя, были едины в неприятии возможного секретариата. Дворцовый комендант В. Н. Воейков прямо указывал, что министр императорского двора В. Б. Фредерикс «поддерживал царя в этом решении, не желая вторжения постороннего лица между государем и его первым слугою»167.
По воспоминаниям лиц, входивших в ближний круг, Николай II был до такой степени педантичен в исполнении своих обязанностей, что сам ставил печати на письма. Только при большой спешке Николай II поручал эту второстепенную обязанность своему камердинеру. При этом камердинер должен был представлять свою работу, чтобы царь мог убедиться в ее исполнении168. Впрочем, некоторые официальные документы и письма писались канцеляриями. Так, руководитель собственной его императорского величества канцелярии А. С. Танеев составлял рескрипты сановникам. Министр двора – официальные письма членам царской семьи. Министр иностранных дел по должности ведал корреспонденцией с иностранными монархами169.
Часть 4 Окружение российских монархов
Глава 1 Жилые половины в императорских резиденциях
Жилая половина императорской семьи в Зимнем дворце при Николае I
Императорские дворцы представляли собой огромные комплексы, где в различных условиях размещались тысячи людей: одни жили в подвалах дворцов в комнатах-общежитиях, другие занимали десятки роскошных комнат.
Для Романовых пышный дворцовый антураж был естественным в повседневной жизни, их представление о самодержавии органично сочеталось с необходимостью поддержания богатства и пышности царского двора.
Императорские резиденции были традиционно поделены на зоны, каждая из которых выполняла свои функции. Безусловно, сердцем дворца являлась та часть, в которой обитала императорская семья, а ее обслуживали сотни людей, сосредоточенных в хозяйственных и служебных помещениях дворцов. Личные, жилые комнаты императорской семьи являлись своеобразными квартирами, которые именовались половинами. Они включали в себя несколько групп помещений: парадные апартаменты, личные и служебные помещения. При этом парадные покои, имевшие представительскую функцию, в состав половин входили не всегда.
Таким образом, дворцовыми половинами назывались комплексы жилых помещений с единым архитектурно-декоративным решением, связанные общим назначением или владельцем. Это были личные покои императорской семьи, отделенные от парадных залов, своеобразная среда обитания первых лиц империи, со своими традициями и порядками, которые сознательно культивировались и передавались из поколения в поколение. Образ жизни первых лиц на их дворцовой половине также служил сознательному формированию определенного имиджа владельцев. При смене владельца границы половины, как правило, сохранялись, но это не мешало производить полный ремонт с заменой декоративного убранства.
В Зимнем дворце половины сформировались еще в XVIII в. В первой четверти XIX в. были произведены некоторые изменения и в топографии, и в архитектурном убранстве, однако самые серьезные перестройки дворцовых половин произошли во второй четверти XIX в., в период правления Николая I.
После пожара Зимнего дворца в декабре 1837 г. относительно уцелел первый этаж, а второй и третий выгорели. Сам Николай I оценивал произошедшее следующим образом (запись от 3 января 1838 г.): «Надо благодарить Бога, что пожар случился не ночью… Эрмитаж мы отстояли и спасли почти всё из горевшего дворца. Жаль старика, хорош был. надеюсь к будущему году его возобновить не хуже прошедшего, и надеюсь без больших издержек. Одно здешнее дворянство на другой же день хотело мне представить 12 миллионов, также купечество и даже бедные люди. Эти чувства для меня дороже Зимнего дворца; разумеется, однако, что я ничего не принял и не приму: у русского царя довольно и своего»1.
Дворец восстанавливали авральными темпами, практически круглосуточно, и к апрелю (к Пасхе) 1839 г. работы в целом были закончены. Семья Николая I переехала в Зимний дворец в ноябре 1839 г.
В процессе восстановительных работ была произведена некоторая перепланировка дворцовых половин. Традиционными для размещения личных покоев императорской семьи оставались три этажа северо-западного ризалита Зимнего дворца. На втором этаже находились покои императрицы Александры Федоровны, а на третьем – жилые покои появились впервые в 1826–1827 гг., когда здесь устроили половину Николая I с его знаменитым кабинетом, планировка которого сохранилась и после пожара. Первый этаж северо-западного ризалита отвели под комнаты великих княжон Ольги и Александры. Ольга Николаевна в своих воспоминаниях писала: «Помещения для нас, детей, были в нижнем этаже, под апартаментами родителей».
Такая планировка в сочетании с созданием здесь вертикальной, сквозной коммуникации от первого до третьего этажа – лестницы с подъемной машиной – наметила существенную для жизни царствующей фамилии тенденцию к локализации ризалита, которая развивалась до 1880-х гг.2
Все три этажа северо-западного ризалита в литературе именуются единой половиной, где жила императорская семья. Вместе с тем деление на детские покои (первый этаж), покои императрицы (второй этаж) и комнаты Николая I (третий этаж) позволяет также называть их самостоятельными половинами, поскольку они имели особое функциональное назначение, четкую топографию и специфическое декоративное убранство, отвечавшее личным вкусам их владельцев.
В период правления Николая I в семейной жизни монархов наметились противоречивые тенденции. С одной стороны, полностью сохранялась традиция публичности в личной, приватной жизни императорской семьи. Так, во время пребывания в петергофской Александрии императорская чета сознательно и привычно демонстрировала идиллию семейной жизни: окна в Коттедже не закрывались и не занавешивались; кадетам, которых периодически приглашали в Александрийский парк, позволялось заглядывать в окна и наблюдать за повседневной жизнью императорской семьи. Вероятно, психологически это было тяжело, но сам император и его жена воспринимали эту публичность как неизбежную и очень важную часть своей «работы», к которой они относились ответственно.
С другой стороны, начиная с 30-х гг. XIX в. в императорской семье постепенно стали намечаться иные поведенческие стереотипы, связанные с осознанием потребности разделения быта и ритуала официальных и светских приемов, изменением самого понятия частной жизни и наполнением его новым содержанием.
Покои императрицы Александры Федоровны на втором этаже Зимнего дворца служили продолжением парадной анфилады Невской линии. Парадная часть апартаментов императрицы включала в себя три гостиные: Малахитовую (ныне зал № 189), Розовую (№ 187) и Малиновую (№ 186); там же располагались две столовые: Арапская (№ 155) и Помпейская (№ 188). Наряду с представительскими залами половину императрицы составляла и личная часть апартаментов: кабинет3 (№ 185), Синяя спальня (№ 184), Розовая уборная (№ 183) и будуар (№ 182). Все эти личные помещения были перепрофилированы в ходе ремонта 1895–1896 гг., и ни одно из них не сохранилось до настоящего времени. Еще одну часть половины императрицы Александры Федоровны составляли служебные помещения, к которым относились Проходная комната (№ 180), Большая столовая (№ 178, 179, 961), Бриллиантовая (№ 176) и ванная комнаты (№ 670). Необходимо отметить, что деление половины на парадные, личные и служебные помещения было относительным. Примером тому служит ванная комната императрицы, которая была отделана архитектором А. Брюлловым с пышной мавританской роскошью и подробно описывалась в череде парадных залов дворца. Вместе с тем мемуаристы упоминают, что ванная комната Александры Федоровны служила для приемов близких ко двору людей.
Набор помещений на половинах свидетельствовал об определенном «домашнем статусе» каждого члена семьи. Так, на этаже императрицы Александры Федоровны располагались три парадные гостиные; на этаже Николая I – две, а у великих княжон на первом этаже – одна парадная гостиная на двоих. На остальных половинах гостиных не было. У наследника Александра Николаевича своя гостиная появилась только после женитьбы в 1841 г. Аналогично обстояло дело и со столовыми: на этаже императрицы – три столовых, а на остальных этажах императорской половины столовых не имелось вообще. Столовые императрицы были местом сбора большой семьи.
Из перепланировок императорской половины следует отметить появление второго кабинета Николая Павловича, который оборудовали на первом этаже северо-западного ризалита Зимнего дворца.
Говоря о жилых половинах правителей, необходимо упомянуть о традиции, бытовавшей почти 200 лет в императорском Петербурге: после переезда в пригородные резиденции или по возвращении в Зимний дворец в обязательном порядке проводился обряд освящения жилых помещений – придворное духовенство служило молебен, после которого священник кропил комнаты4.
Жилая половина императорской семьи при Александре II
Как правило, с началом нового царствования или после женитьбы цесаревича на дворцовых половинах происходили серьезные изменения. Так, в 1841 г. после женитьбы старшего сына Николая I цесаревича Александра Николаевича для его семьи была оборудована квартира в юго-западном ризалите Зимнего дворца – там находились преимущественно комнаты цесаревны, а впоследствии императрицы Марии Александровны.
Одна из камер-юнгфер Марии Александровны оставила довольно подробное описание этих комнат. По ее словам, квартира, предназначенная молодым в Зимнем дворце, выходила частью на Адмиралтейство, а частью – на Дворцовую площадь. Комнаты цесаревича находились напротив Адмиралтейства, начиная с балкона с зеленой палаткой, где царская фамилия обыкновенно смотрела разводы.
Каждый из хозяев собственной половины, располагая определенным, стандартным набором помещений, мог их обустраивать, следуя своим вкусам и предпочтениям, в соответствии с индивидуальными представлениями о повседневном комфорте. Так, в начале 1840-х гг. решающее слово при планировке и оформлении интерьера играло мнение Николая I и Александры Федоровны. Однако впоследствии, особенно после 1855 г., интерьеры во многом изменились, и решающее слово принадлежало уже новым монархам.
Жилые помещения на половине Александра II, расположенные вдоль Темного коридора, включали в себя шесть комнат: бильярдную, приемную, учебную, кабинет, камердинерскую и библиотеку. К этим помещениям примыкала еще одна камердинерская комната, над которой была размещена антресоль. Рядом с камердинерской находилась буфетная5.
Камер-юнгфера императрицы в своих мемуарах отмечала, что в кабинете цесаревича в алькове за колоннами находилась спальня. Однако на дошедших до нас шести акварелях, изображающих кабинет Александра II в разные годы, никакой спальни в алькове не просматривается. Кушетка в кабинете была, но она стояла либо у стены с колоннами, либо позади рабочего кресла императора. Хотя то, что Александр II часто использовал рабочий кабинет как спальню, особенно начиная с 1860-х гг., – неоспоримый факт. Мемуаристка оставила описание библиотеки, или второго кабинета: «Эта комната была огромная, заставленная по стенам высокими шкафами красного дерева с надписями на каждом, какого отдела находятся в нем книги, и столами, заваленными бумагами, планами»6. На одном из шкафов стоял черный бюст папы Григория XVI.
Примечательно, что ранее, в конце XVIII в., на месте половины Александра II проживал будущий император Александр I, а его спальня впоследствии превратилась в кабинет Александра II. Кабинет же Александра I в начале XIX в. находился там, где впоследствии, в конце того же столетия, был расположен кабинет Николая II. Непарадная жизнь Александра I проходила в комнатах, занятых в 1895–1896 гг. Николаем II в бельэтаже7.
Личные помещения императрицы Марии Александровны, жены Александра II, находились в юго-западном ризалите. Ее окна выходили на Дворцовую площадь и Адмиралтейство. Перечень ее личных комнат включал в себя стандартный набор из уборной, ванной, опочивальной комнаты, будуара, кабинета, Золотой гостиной, столовой, буфета, камер-юнгферской и ванной комнаты на антресолях – всего 10 помещений. Интерьеры всех этих комнат были полностью утрачены в последующие годы.
Камер-юнгфера императрицы подробно описала все помещения своей хозяйки: «Первая комната была уборная, в два окна; стены покрыты драпировкой из розового дама, разукрашены снурками и кистями; портьеры, занавесы и вся мебель покрыты той же материей; чехол на туалетном столе и покрывало на зеркале – из цельного брюссельского кружева на розовой подкладке, прибор туалетный и зеркало серебряные… Впоследствии переменили розовую обивку на светло-лиловую и предпочли соединить уборную и кабинет в одной комнате; в этом новом кабинете в последнее время императрица Мария Александровна постоянно находилась, а секретаря принимала в первоначально устроенном кабинете.
Вторая комната, в одно окно, с матовым стеклом, была ванная. Белая мраморная ванна отделялась от остальной части комнаты драпировкой из синего сукна, и вся мебель крыта им же.
Третья – очень большая спальня; три окна выходили на маленький дворик, а в другой стене, в выступе дворца, – одно окно, из которого через площадь видна Нева. Стены, занавесы вокруг кровати, покрывало, валики на кровати, занавесы у окон, портьеры, диваны, кушетки, табуреты, стулья с очень высокими прямыми спинками, корзина для подушек, экран у камина – все крыто дама василькового цвета с белыми букетами; вся названная мебель и еще два трюмо, витрины для бриллиантов, шкафики у кровати, столы, парадный туалетный стол с золотым туалетным прибором, киот со столиком для молитвенника и скамейкой для колен были отделаны черепаховой фанеркой с инкрустацией.
Четвертая комната – кабинет: стены и мебель крыты светло-голубым дама с белыми узорами; задняя стена полукруглая, и по всей стене полукруглый диван; перед ним с одного конца стояли столик и кресла, с другого – стулья и табуретики, посредине комнаты довольно близко к дивану – кушетка, на которой великая княгиня постоянно отдыхала. На кушетке лежал валик длиною % аршина, на розовом чехле надета батистовая вышивка и обшитая кружевами наволочка: его подкладывали под спину, а маленький такой же валик клали на подушку кушетки под голову. Письменный стол стоял у стены около двери, ведущей в спальню… В противоположной стене – камин. Библиотеки не было вовсе. Впоследствии с правой стороны круглого дивана была сделана небольшая дверь, скрытая под драпировкой, ведущая на лестницу в нижний этаж, в комнаты детей; по стенам этой лестницы устроены были полки для книг; лестница освещалась днем и ночью карселевскими лампами, так как была устроена внутри стен и была совершенно темная.