Наверняка это была простая лесть, но как же хотелось принять ее за настоящее восхищение! И румянец, покрывший нежные щеки Семнехкаре, ему шел. О причине, вызвавшей румянец, Нефертити старалась не думать, ее собственные глаза блестели ярче звезд.
Неизвестно, куда завел бы разговор, вернее, те чувства, которые испытывала сама царица, но на дорожке, ведущей к пруду, появилась неугомонная Мутноджемет. Красавицу не смущало, что ее не ждали, сестре позволительно то, что не дозволено другим придворным.
– Тебе понравился царевич Семнехкаре? Правда, красивый и умный мальчик?
Нефертити заставила себя улыбнуться:
– Красоту царевича и его вежливость я оценить успела, а вот его ум – нет, ты не позволила.
– Еще будет время! – махнула рукой Мутноджемет. – Пойдем, нас ждут. Царевич теперь будет все время рядом с тобой, – Мутноджемет подмигнула Семнехкаре, – мать будущей жены нужно обхаживать не меньше, чем саму невесту.
Нефертити была и раздосадована, и рада одновременно, когда сестра прервала их разговор, еще немного, и она сама начала бы краснеть, как Семнехкаре. Кивая царевичу в знак своего расположения и разводя руками, мол, вынуждена подчиниться напору Мутноджемет, она с ужасом думала, как бы это нелепо выглядело – красная как вареный рак царица рядом с юным царевичем, женихом ее собственной дочери! Нет, она сократит встречи со Семнехкаре до минимума, только в присутствии огромного числа придворных, и никаких разговоров наедине!
Пока они были одни, Мутноджемет разглагольствовала:
– Хорош, правда, хорош? Даже жалко, что такой красавчик достанется твоей Меритатон! Она у вас сонная. Сама бы так и проглотила! Неф, ну почему в наши времена рядом не было таких красавчиков? И почему у нас мужья…
Нефертити стало смешно, она хлопнула сестру по руке:
– Прекрати! Он нам в сыновья годится!
Та пожала плечами:
– Ну и что? Я вон тоже гожусь Хоремхебу в дочери, это кого-то волнует? Но как он на тебя смотрел…
– Как? – испугалась царица.
– Неф, ты красивая женщина, не забывай об этом.
– Ты с ума сошла, это будущий муж моей дочери!
– Вот это и жаль…
Семидесятидневный траур по умершей царице Тийе уже закончился, можно бы и возвращаться в Ахетатон, но Нефертити не спешила. Причин нашлось несколько.
В Ахетатоне по-прежнему соправительницей была ненавистная Кийе. Там жил Эхнатон. Осознав, что совершенно не желает видеть мужа, царица ужаснулась. Конечно, она много натерпелась от него за последние годы, но перед тем было столько счастливых лет…
А еще… но об этой причине Нефертити старалась не думать вообще.
Она взяла с собой в Фивы детей – трех младших девочек. В Ахетатоне остались только две старшие. Почему-то сейчас Нефертити радовалась, что Меритатон не приехала. Малышам путешествие доставило огромное удовольствие. Кроме того, теперь при ней постоянно был Тутанхатон. То, что мальчик будет жить у Нефертити, решилось как-то само собой, Мутноджемет возражать не стала, видно, понимая, что сестре уж очень тошно.
Когда приехал Семнехкаре, Тутанхатон прилип к нему, не отходя ни на шаг. Они сразу подружились, невзирая на возраст, царевич учил племянника стрелять из лука, катал на колеснице, даже взял с собой на охоту.
Поэтому не встречаться с будущим мужем своей дочери у Нефертити никак не получалось, Семнехкаре ежедневно бывал у них во дворце, и его голос то и дело слышался вперемежку с восторженными воплями сына Бакетамон.
У Нефертити внутри росла паника: слышать царевича, видеть его красивое лицо, знать, что он рядом, и быть спокойной никак не получалось, тем более сам Семнехкаре всячески старался то попасть на глаза царице, то вообще остаться с ней наедине. Это могло сойти за простое желание понравиться матери своей будущей супруги, если бы не взгляды, которые кидал царевич на Нефертити!
Заметно, что Семнехкаре воспитывался у Хоремхеба. Бравый вояка мало внимания уделял дворцовому этикету и всяким приятным вещам. Это сказывалось, мальчик не слишком приучен к лести и правилам поведения в обществе женщин.
Нефертити не могла понять, хорошо это или плохо. Неиспорченный красивый молодой человек был интересен, но он станет легкой добычей придворных дам и наделает много ошибок. Услышав такое рассуждение, Мутноджемет расхохоталась:
– Нефертити, так возьми его под свою опеку! Кому, как не тебе, позаботиться, чтобы муж твоей дочери не наделал глупостей?
Нефертити изумленно уставилась на сестру:
– Сама Меритатон и позаботится.
– Глупости! Меритатон не той породы!
– Какой еще породы?
Мутноджемет взяла сестру под руку, чуть провела в сторону по дорожке сада, внушая:
– Ты взрослая и опытная, научи Семнехкаре вести себя с придворными так, чтобы никто не посмел над ним смеяться. Кроме того, ты должна научить его править.
– Кто тебе сказал, что пер-аа сделает его своим соправителем?
– А ты на что?! Посмотри, лучшего соправителя не найти: послушен, хорош собой, ласков… А?
Мутноджемет долго соблазняла царицу выгодой такого варианта развития событий. Через некоторое время Нефертити поверила, что действительно лучше и быть не может. Она убедит пер-аа, что Семнехкаре должен жениться на Меритатон, такова была воля его матери царицы Тийе, а также что царевича необходимо сделать соправителем, чтобы он смог взять часть забот на себя, во всяком случае, тех, что связаны с выездом за пределы Ахетатона. Все получалось так логично и красиво, что царица обрадовалась. В глубине души Нефертити понимала, что есть еще одна причина – ей самой очень хотелось почаще видеть красивого царевича. Но уж об этом она старалась даже не думать.
А Мутноджемет, убедившись, что ее задумка сработала, довольно хмыкнула: ну, Эхнатон, теперь берегись! Главное – найти противному уроду хорошую замену. Нефертити явно понравился молодой царевич, теперь дело за малым. Она так и сказала самому Семнехкаре:
– Я все сделала, что смогла. Теперь твоя очередь.
Царевич густо покраснел.
– Да не красней ты! Влюблен, так действуй! У царицы муки одиночества, пользуйся минутой.
Осторожно выскользнув из комнаты, Нефертити снова отправилась в Большой дворец, почему-то очень захотелось еще раз ощутить себя маленькой девочкой. Здесь за ней никто особо не следил, разве что верная То-Мери, но та делала все незаметно, не мешая хозяйке наслаждаться свободой.
На Фивы уже опустился вечер, огни во дворце почти не горели, только кое-где зажжены разноцветные светильники из алебастра, придавая помещениям самый причудливый вид. Но Нефертити не было нужды ярко освещать дворец, она и так помнила каждый коридор и смогла бы пройти с закрытыми глазами…
В малом тронном зале кто-то был. Ей стало страшно, а через мгновение царица в панике едва не бросилась прочь, но вовсе не из-за испуга – у второй колонны, разглядывая изображение на стене, стоял… Семнехкаре! Услышав легкие шаги, царевич оглянулся и тоже замер. Теперь бежать глупо. Они стояли, разделенные несколькими шагами, и молчали…
Первой нарушила тишину Нефертити, она попыталась изобразить удивление:
– Что ты тут делаешь один?
Царевич словно проснулся, радостно рассмеявшись:
– Я здесь часто бываю с детства. Здесь есть забавная уточка с утятами, пойдем, покажу!
Нефертити послушно вложила пальцы в его руку, отметив силу и ласку мужской ладони одновременно. Стало ясно, что эта рука никогда ее не отпустит. Сердце билось так, что стук, казалось, слышен на весь тронный зал. Она знала, о какой уточке идет речь.
Действительно, Семнехкаре показал ей те самые желтые комочки, спешащие за матерью. Царица тихо рассмеялась, кивнув на поцарапанного охотника:
– Твоя работа?
Семнехкаре чуть смутился, словно она застала его за порчей рисунка, опустил голову.
– Знаешь, я в детстве тоже мечтала выколоть ему глаза, чтобы не смог попасть!
Теперь рассмеялись уже оба, и стало так хорошо и покойно, как было когда-то рядом с Эхнатоном.
Ближайший светильник довольно далеко и почти не освещал уточку и охотника, но оба знали, что они там. Нефертити даже не поняла, как получилось, что Семнехкаре притянул ее к себе, она запрокинула голову, и большая синяя корона упала, освободив волосы. Роскошная грива почти укутала всю спину женщины. Царевич обомлел:
– У тебя такие волосы…
– А ты думал, я лысая? – улыбнулась Нефертити.
Дальше происходило то, что было категорически невозможно, он зарылся лицом в эти вкусно пахнущие волосы, потом нашел ее пухлые, истосковавшиеся по поцелуям губы, потом его губы скользнули ниже на красивую шею, потом еще ниже… От губ не отставали и руки…
Снова видеть чьи-то влюбленные глаза, слышать взволнованный голос, понимать, что это из-за тебя, понимать, что тебе не просто поклоняются как царице и красивой женщине, а любят и желают… После больше чем года откровенного пренебрежения мужа Нефертити снова накрыла волна любви и обожания. Это всколыхнуло такие чувства, которых она сначала попросту испугалась.
Даже если бы Семнехкаре был некрасив или глуп, он разбудил Нефертити. Но царевич красив и умен. Умен не умом государственного мужа или философа, а скорее просто умом хорошо воспитанного мальчика. У него не было придворного лоска, который мог оттолкнуть Нефертити, не было откровенного желания власти, зато было восхищение жизнью и ею самой – именно то, чего царицу лишил супруг.
Сказалась ли тоска по прошлому или тоска одиночества, но Нефертити влюбилась! Она понимала все: что в Ахетатоне ее ждет муж (или не ждет?), что Семнехкаре предназначен для дочери, что он моложе… Понимала и ничего не могла с собой поделать. Даже если суждено всего день быть счастливой, этот день принадлежал ей! Как и прекрасный молодой человек. А она ему. И наплевать на все: на царское достоинство, на предательство мужа, на будущую обиду дочери, в которой Неф не сомневалась, она хотела хоть на миг снова быть счастливой и была такой!
Женщина в Нефертити победила все остальные ее ипостаси – царицу, супругу, мать, образец для подражания. В объятиях Семнехкаре она стала богиней, причем богиней любви. И где-то там, у подножия вершины, на которую богиню вознесла любовь, копошились Кийе с ее потугами стать Главной царицей, муж, который предпочел ей другую, все человеческие пороки – зависть, злоба, ненависть… Нефертити снова была свободной, и снова благодаря любви.
Эхнатон всегда твердил, что миром правит любовь. Нефертити всегда с ним соглашалась. И теперь ей было жаль супруга, променявшего такое прекрасное чувство на обыкновенную страсть, а самой себе женщина даже… слегка позавидовала!
То-Мери если и не видела, то все слышала, а потому зорко охраняла влюбленную парочку, пока те не насладились друг дружкой.
Немного придя в себя, Нефертити ужаснулась: как теперь появиться перед той же служанкой?! Где-то в стороне валялась знаменитая синяя корона, калазирис внизу порван, волосы растрепаны… Смущенный Семнехкаре пытался ей помочь, но потом притянул ее к себе снова:
– Я знаю другой выход, пойдем, проведу, никто не заметит.
Она усмехнулась:
– Ты забыл, что я родилась и выросла в этом дворце? Я не хуже тебя знаю все выходы.
– Нет, не знаешь!
– Знаю!
– Его сделали после твоего отъезда в Ахетатон. – Семнехкаре властно притянул ее к себе, заглянул в глаза, казавшиеся при тусклом свете алебастрового светильника совсем темными. – И не смей со мной спорить!
И Нефертити с восторгом подчинилась. Она чувствовала, что эти руки не дадут увильнуть, сбежать, но в то же время не обидят, не оскорбят. Сердце царевича билось гулко, прижатая к его груди царица невольно слышала эти толчки, и от этого все сильнее кружилась голова. Видно, и у него тоже…
Семнехкаре действительно провел ее новым переходом почти до самых дверей комнаты, но выходить в коридор не стал, остался в темноте, чтобы не скомпрометировать царицу. И все же на прощание снова приник к ее губам.
– Завтра, как стемнеет, там же…
– Ну уж нет! – возмутилась Нефертити. – Не хватает заниматься любовью на полу тронного зала!
– Ты… – его голос дрогнул, – не хочешь?
Она с трудом сдержала смех, зашептала на ухо:
– Хочу! Ты знаешь, где была комната Бакетамон? Третья, если считать от левого входа. Там все осталось по-прежнему и есть ложе. Там…
– Да!
– Иди, – махнула она рукой. – Иди, иначе мы не расстанемся до утра.
– Я согласен до утра.
– Иди!
То-Мери уже была на месте и сделала вид, что попросту не заметила отсутствия хозяйки и того, что у нее не в порядке одежда.
– Ну и что ты прикидываешься, что ничего не знаешь?!
– Ваше величество, ванна готова.
– То-Мери, ты видела?
– Я ничего не видела, Ваше величество, но рада, что вы рады.
– Ты можешь все рассказать пер-аа… он наградит тебя…
То-Мери обиженно поджала губы:
– Я не заслужила недоверия царицы!
И Нефертити вдруг обняла служанку за плечи:
– Прости, не заслужила! Это я заслужила порицания, но ничего не могу с собой поделать!
– Ваше величество заслужило счастье, а каким оно будет, не важно.
– Важно, То-Мери, очень важно. Это счастье украдкой и на короткое время. Он будущий муж дочери, не стоит об этом забывать. Пойдем, мне пора принять ванну…
Все последующие дни почти до самого отъезда То-Мери покрывала хозяйку, зорко следя, чтобы никто не догадался о ее связи с царевичем. Пусть это счастье ненадолго, но пока оно было, отказываться глупо – так считала служанка. Так, видно, считала и хозяйка.
В Фивах у Нефертити состоялась еще одна встреча, собственно, и определившая ее возвращение в Ахетатон. На встрече настояла… Мутноджемет.
– С тобой хочет поговорить Хоремхеб.
– Зачем я нужна твоему мужу, тем более сейчас, когда почти не имею власти?
– Ты Главная царица.
– Хороша Главная царица, которую и во дворец-то почти не пускают!
Глаза Мутноджемет неожиданно сузились.
– Хотела бы я знать, как поступила бы на твоем месте Хатшепсут?
– Хатшепсут, как ты помнишь, когда ее лишили власти, удалилась и доживала свои дни в одиночестве.
– Ты хочешь так же? Но до своего изгнания Хатшепсут успела многое и трон уступила законному наследнику, а не бегемотихе из гарема! А ты? Только покрасовалась на балконе рядом с мужем?
– С чего ты взяла, что я хочу править? – проворчала Нефертити.
– Нет? Ты мечтаешь, сидя в своем саду, наблюдать, как разваливается огромная страна? О дочерях подумала? Каково им при такой мачехе?
– Мутноджемет, Анхесенпаатон рвется отомстить Кийе за мое унижение.
– Называй все своими именами, сестрица. Твоя дочь мечтает уничтожить эту царицу. И правильно делает! Ты можешь передать мои слова пер-аа, и тогда он велит скормить меня крокодилам, но я все равно скажу то, что думаю. Эхнатон и без того был хорош со своими потугами стать божеством, а уж когда связался с этой бегемотихой, то окончательно забыл, что Кемет не кончается за пограничными камнями Ахетатона! Поговори с Хоремхебом, он многое тебе скажет, чего ты не видишь в своем саду… Да еще и проливая слезы по неудачной любви!
В другое время Нефертити обязательно огрызнулась бы, услышав про любовь, но сейчас почему-то больше задумалась о словах сестры, что Кемет – это не только Ахетатон… Если уж сестрица озаботилась положением дел, значит, они и правда неважные.
– Очнись наконец, Нефертити, иначе эти двое погубят Кемет окончательно!
Царица встречала Хоремхеба всего несколько раз, тот всегда в войсках. Нефертити подозревала, что и сама Мутноджемет видит мужа не чаще, но не слишком этим опечалена.
Разговор получился длинный и весьма тяжелый.
Даже Мутноджемет не знала, о чем говорил ее муж с царицей, но и она поняла, что все слишком серьезно, если Нефертити даже забыла свое увлечение царевичем Семнехкаре и озаботилась делами Кемет.
– Царица, пер-аа, да будет его имя вечно, знает о положении дел вне Ахетатона?
– Знает, ему докладывают советники.
– Кто, Туту?
Нефертити удивилась: чем Туту хуже других? Но Хоремхеб задал еще один непонятный вопрос:
– Откуда в гареме пер-аа Кийе?
– Она не в гареме, ты отстал от жизни, Хоремхеб, Кийе теперь не просто царица, она соправитель пер-аа!
– Я знаю, – совсем нахмурился военачальник. – Потому и спрашиваю: как она появилась в гареме? Пер-аа знает, откуда она?
– Откуда?
– Кийе хеттка, об этом в Ахетатоне известно?
Нефертити задумалась, потом покачала головой:
– Хоремхеб, я была рядом с пер-аа много лет и хорошо знаю, что повлиять на его решения почти невозможно, даже Главной царице. Кийе, даже если она хеттка, ничего не сможет сделать против его воли.
– Ты в этом уверена? Она соправитель, какие дела идут через нее?
– Почему тебя так заботит Кийе?
– Прочитай. – Хоремхеб протянул царице два папируса.
Пока она читала, все больше мрачнея, военачальник молча наблюдал. Наконец царица подняла на него глаза:
– Что сейчас творится в Тунипе и Симиру?
– Их больше нет, царица.
Нефертити долго молчала, глядя вдаль, Хоремхеб ждал. Вдруг она потребовала:
– Позови ко мне Рибадди!
– Он ждет, госпожа.
Рослый военачальник пал ниц перед царицей, Нефертити махнула рукой:
– Встань и расскажи все честно. Только не лги и никого не обвиняй зря!
Бывший правитель Библа рассказал, как погибли города, не дождавшись помощи от Кемет, как всех обманул предатель Азиру, которому покровительствует пер-аа, что постепенно одна за другой области отходят хеттам, и если не принять мер, то… Но ни одно послание ни из Тунипа, ни из Симиру, ни из Библа до пер-аа, похоже, не доходит, зато Азиру переписывается с фараоном постоянно и постоянно лжет ему. Никто не верит, что пер-аа может собственными руками отдавать подвластные города хеттам, даже если он ненавидит воевать. Неужели пер-аа обманывают его визири?
В Ахетатоне враги, они вокруг пер-аа, и неизвестно, что будет с Кемет, если их не остановить! Отпустив Рибадди и Хоремхеба, Нефертити долго сидела в раздумье.