Обычная практика: выдать дурочке авансом некую сумму, а потом накручивать расходы на наряды и содержание, чтобы она имела постоянную задолженность и не могла уйти даже при желании. Формально это не являлось рабством, но на практике сводилось к полной кабале.
Виконт вгляделся в гладкое лицо собеседника. Его лоб пересекала едва различимая голубая линия, похожая на татуировку. Себастьян видел такие и раньше – у шахтеров. Угольная пыль забивалась в заживающие порезы, оставляя несмываемую отметину до конца жизни. Кейн, очевидно, все же поползал некоторое время под землей перед тем, как отправиться в Лондон.
– А как звали поклонника, желавшего выкупить Розу? – спросил Себастьян.
– О’Брайан. Люк О’Брайан.
– Кто он такой?
– Думаете, я вам все так и выложу? – сверкнул белозубой улыбкой Кейн.
– На самом деле я удивлен, что вы мне так много рассказали.
Кейн рассмеялся, не отрываясь от рисунка.
– А Роза хотела уйти к этому О’Брайану? – не унимался виконт.
Художник не поднимал взгляд от мольберта.
– Как ни странно, нет.
– Почему?
– Она не говорила.
– Она не говорила или вы не скажете?
Послышалась тяжелая поступь на лестнице. Секундой позже в комнату вернулся боец Кейна и, завидев Себастьяна, прищурил глаза.
– Проблемы, мистер Кейн?
– Никаких проблем, – миролюбиво заверил виконт, выразительным жестом засовывая руку в карман сюртука и нащупывая там небольшой кремневый пистолет. – Я уже ухожу.
Телохранитель перевел взгляд на руку непрошеного гостя. Челюсти верзилы сжались, но он остался стоять, где стоял.
– Доброго вечера, джентльмены, – улыбнулся Себастьян и поклонился молчаливой женщине на оттоманке. – Мадам.
* * * * *
Черри ждала виконта на тротуаре у «Черного дракона».
– Ты не пострадала? – спросил мужчина, опуская крону в протянутую ладонь.
– Я-то? Не-а. Позабавилась. А вы получили, что хотели, от этого фокуса?
Себастьян оглянулся на таверну как раз вовремя, чтобы заметить отпрянувшую из освещенного фонарем круга массивную тень.
– Не уверен.
ГЛАВА 13
Схватив пухлой белой рукой флакон с нюхательной солью, Георг, принц-регент Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии, поднес снадобье к носу.
– Персиваль сообщил нам, что в Йоркшире произошло очередное нападение, – простонал он. – Луддиты!
Глубоко вдохнув, принц вздрогнул – Джарвис не был уверен, от действия ли солей или от мысли о луддитах.
– Ведут себя, как дикари, – продолжал Георг. – Закрывают лица. Разбивают машины. С этим нужно что-то делать!
– Уже произведен ряд арестов, – заметил барон, мысленно посылая премьер-министра ко всем чертям. Что нашло на Персиваля, что он попотчевал этой историей регента? – К сожалению, низшие сословия по-прежнему заражены французским бунтом. Они полагают, что могут изменить уклад в обществе, возвыситься над высшими. Однако чем увереннее продвигаются наши войска на континенте, тем скорее луддиты и иже с ними осознают ошибочность своих заблуждений.
– Да, но разве мы продвигаемся на континенте?
– Продвинемся, – решительно пообещал Джарвис.
Регент неспокойно поерзал на подушках. Громадная порция крабов в масле и четыре бутылки портвейна после вчерашнего ужина вызвали у принца самые тревожные симптомы: несварение желудка, покалывание в руках и ногах, путаность сознания. В сочетании с обильным кровопусканием доктора Гебердена недомогание привело к тому, что Георг мог только ковылять между своей кроватью и кушеткой в гардеробной и чувствовал себя совершенно обессиленным. К несчастью, не настолько обессиленным, чтобы не принять премьер-министра.
– Персиваль принес мне экземпляр своего последнего памфлета, – добавил принц. – Кажется, он обнаружил в Библии тревожное пророчество. Что-то о новой дьявольской силе, поднимающейся на западе. Брошюра там, у окна, – Георг неопределенно махнул унизанной перстнями рукой в сторону маленького столика.
Как правило, Джарвис старался не обращать внимания на периодические попытки премьер-министра разъяснить промысел Божий. Религия занимала подобающее место в общественном устройстве, примиряя народные массы с судьбой и обеспечивая покорное принятие низшими господства вышестоящих. Но литературные потуги премьера зашли слишком далеко.
– Только не говорите, что Персиваль сравнил с новой дьявольской угрозой наши бывшие колонии в Америке!
Регент опять приложился к флакону:
– Он опасается, что так может статься.
– Ну что ж, уверен, прочту с интересом, – заверил принца Джарвис.
Зажав раздражающее сочинение под мышкой, вельможа откланялся и оставил покои его королевского высочества.
Прислонившись к дальней стене королевской прихожей, стоял высокий, мускулистый мужчина. Как только барон пересек комнату по направлению к коридору, ожидавший пошел рядом, приноравливая шаг.
– Касательно обсуждаемого ранее дела, – проронил полковник Эпсон-Смит.
– Идемте со мной, – бросил Джарвис, поворачивая в коридор.
Поступь спутников эхом отдавалась в похожем на пещеру пространстве.
– Кажется, кто-то еще заинтересовался этим случаем, – негромко сообщил агент.
– Кто? – не сбавляя шага, спросил барон.
– Девлин.
– Девлин? Откуда у него интерес к этому делу?
– Он отказывается объяснить. Кроме того, справки наводит какая-то женщина.
– Женщина? – Джарвис резко повернулся, и то, что Эпсон-Смит увидел на лице собеседника, заставило полковника на шаг отступить.
– Я пока не установил, кто она, милорд. Но поговаривают, что некая знатная дама задавала вопросы в одном из меблированных домов в Ковент-Гардене и…
– Забудьте об этой женщине! – рявкнул Джарвис, продолжая путь.
Эпсон-Смит склонил голову и зашагал следом:
– Как изволите, милорд. А Девлин?
Барон остановился при входе в собственный кабинет.
– Милорд! – нервно вскочил в стойку худощавый секретарь.
Джарвис швырнул ему памфлет премьер-министра и отрывисто приказал:
– Сожгите это.
– Слушаюсь, – отвесил секретарь испуганный поклон.
Полковнику же Джарвис сказал только:
– С лордом Девлином я сам разберусь.
ГЛАВА 14
Хирургическая палата Пола Гибсона находилась в древнем строении из песчаника у подножия Тауэр-хилл. Рядом стоял его дом, тоже каменный, но маленький и плохо ухоженный, поскольку Гибсон был холостяком. Домоправительница доктора, миссис Федерико, отказывалась сделать хоть шаг в комнату, где стоят стеклянные банки с человеческими органами – предубеждение, которое, по сути, ограничивало ее деятельность кухней, столовой и прихожей.
– Свиной зародыш, – пояснил Гибсон, увидев, что внимание Себастьяна привлек небольшой пурпурно-розовый завиток, плавающий в сосуде на каминной полке в гостиной. – Я использовал его для сравнения на лекциях по анатомии.
– А-а, – понимающе протянул виконт, наливая бренди в два стакана и протягивая один другу.
– Я говорил миссис Федерико, что это свинья, – продолжал хирург, с благодарностью принимая напиток. – Только она все равно отказывается здесь убираться.
Переложив кипу бумаг и книг с потертого кожаного дивана на пол, Себастьян сел.
– По-моему, ей уже следовало привыкнуть.
– Некоторые люди никогда не привыкают.
Девлин не был уверен, что сам смог бы притерпеться к столь небрежно расставленным по всему дому частям человеческого тела, но придержал это сомнение при себе.
– Сэр Уильям передал тела погибших женщин «Обществу друзей» для погребения. Служба состоится завтра вечером. К сожалению, квакеры отказались разрешить мне вскрытие. Но позволили более тщательно осмотреть трупы, – сообщил доктор.
– И?
– Полагаю, ни одна из жертв не погибла из-за пожара.
Гибсон оперся культей левой ноги о табурет, наклонив голову, чтобы скрыть гримасу боли, исказившую суровые черты. Себастьян знал, что временами боль делалась настолько невыносимой, что друг днями напролет предавался сладкому дурману дарованного опиумом забытья.
– Они все были уже мертвы – или почти мертвы, когда дом подожгли. По крайней мере, я предполагаю, что его подожгли, – добавил доктор. – Доказательств нет.
Себастьян поднес бренди к носу и вдохнул пьянящий аромат.
– Сложно утверждать наверняка, – продолжал Гибсон, – но я бы не сказал, что убийства были совершены в гневе. Кто бы это ни сделал, он действовал методично. Налетчики, должно быть, убивали женщин по очереди, переходя от одной к другой. На трупах не было лишних ран.
Виконт молча кивнул. На войне они видели, как мужчины, охваченные убийственным безумием, снова и снова наносили удары по телам, из которых давно ушла жизнь.
– А что ты можешь рассказать о застреленной?
– Боюсь, немного. Тело сильно обгорело. По зубам я бы предположил, что ей было не больше двадцати. Стройная, довольно высокая. Похоже на твою Розу Джонс?
– Когда она работала в «Академии», то называла себя Розой Флетчер.
– Думаешь, это ее настоящее имя? – приподнял бровь Гибсон.
– Может, и нет. Джошуа Уолден считает, что когда-то ее звали Рейчел.
– Хоть не плебейские Молли или Лиззи, – ухмыльнулся хирург.
– Нет. Кем бы эта девица ни уродилась, она получила хорошее воспитание. Всплывшие факты наводят на мысль, что причиной резни в приюте Магдалины стало ее присутствие.
Себастьян почувствовал на себе пристальный, изучающий взгляд друга.
– Почему ты занялся этим?
Виконт медленно отпил из стакана:
– А ты заметил еще кого-нибудь, заинтересованного в раскрытии этого преступления?
– На улицах Лондона постоянно убивают женщин, Себастьян.
– Но не так.
Гибсон какое-то время помолчал. Затем спросил:
– Это из-за Джарвиса, правда? Один из способов ткнуть ему пальцем в глаз?
Губы виконта медленно сложились в улыбку.
– Отчасти.
– А мисс Джарвис известно о том, что твои мотивы не вполне благородны?
– О, разумеется, известно. На самом деле, она рассчитывает на это.
Доктор передвинулся, пытаясь отыскать более удобное положение для искалеченной ноги.
– Сегодня в Ковент-Гардене я повстречал мисс Болейн. Она остановила свою карету и заговорила со мной.
Себастьян сделал большой глоток бренди и ничего не сказал.
– Спрашивала о тебе, – не унимался хирург. – Хотела знать, как ты.
– И что ты ответил?
– Соврал. Заверил, что у тебя все хорошо.
Себастьян сделал еще глоток:
– Она больше не мисс Болейн.
– Но ведь Кэт по-прежнему выступает на сцене по этим именем.
Конечно, это было так. Но Себастьян старался не позволять себе думать о ней, как о мисс Болейн.
– Я сообщил ей, что ты снова расследуешь убийство, – добавил Гибсон.
Раньше Кэт это не понравилось бы, подумал Себастьян. В прошлом ее всегда беспокоило его участие в поисках убийц. С другой стороны, может, теперь Кэт уже не тревожится. Или тревожится, но по-другому… как сестра, а не как возлюбленная, которой была когда-то.
К облегчению виконта, друг сменил тему.
– Полагаешь, за преступлением может стоять этот хозяин борделя, Кейн?
Себастьян протяжно выдохнул. Он даже не осознавал, что задержал дыхание.
– По-моему, он более чем способен на это. Загвоздка в том, что не вижу ни одной причины, зачем бы ему уничтожать приют Магдалины.
– Но ведь Роза Флетчер сбежала? Судя по всему, она была ценным товаром.
– Ценным – пожалуй. Но не редкостным. В этом городе полно женщин, готовых торговать собой, чтобы выжить. Кейн мог повесить на нее долг, но можешь быть уверен, он никогда не позволил бы этому долгу стать запредельным.
– Беглянку могли убить в назидание остальным, – предположил Гибсон.
– Могли, – согласился Себастьян. – Но лишить жизни семерых, только чтобы добраться до одной? – покачал он головой. – Нет, думаю, тот, кто сделал это, был доведен до отчаяния.
– Либо очень зол, – добавил доктор. – А как ты собираешься искать пылкого О’Брайана?
Девлин допил бренди:
– Завтра поручу это Тому.
Гибсон, покачнувшись, поднялся на ноги и забрал у друга пустой стакан.
– Как могла эта барышня – образованная, знатного рода – как она могла прийти к такому концу?
– Кто-то предал ее, – ответил виконт, – и я не про того, кто ее застрелил. Ее предали гораздо раньше те люди, чьим долгом было опекать девушку и заботиться о ней.
– Интересно, знает ли семья Розы-Рейчел о том, что она мертва?
Себастьян поднял взгляд на свиной зародыш на каминной полке.
– Я бы сказал, это зависит от того, не они ли ее убили.
ГЛАВА 15
Себастьян стоял у окна своей спальни, пристально вглядываясь в еще спящие городские улицы, блестящие от росы булыжники мостовой и голубей, перепархивающих на коньке ближайшей крыши. В бледном румянце раннего утра густо чернели дымоходы лондонских домов, шпили церквей пронзали медленно светлеющее небо. Шаткая пора между ночью и днем, когда время словно приостанавливается, и, если позволишь себе, можно затеряться в прошлом.
Взявшись за раму, виконт распахнул окно и позволил ледяному воздуху уходящей ночи обжечь обнаженное тело. Мужчину согнали с постели видения, которые по-прежнему часто подкрадывались в часы беззащитного сна. Днем еще удавалось управлять своими мыслями, подавлять обуревавшие до сих пор неистовые желания. Однако сон делал его уязвимым. Вот почему Себастьян старался всячески его избегать.
Некоторые проводят всю жизнь в смутной дымке алкогольного опьянения, косясь в карты пустым, затуманенным взглядом. Выигрыш или проигрыш – в душе одинаковое безразличие. Но Себастьян убедился, что и ощущение внутреннего омертвения, и успокаивающая дымка – всего лишь иллюзия. Уловка, которой можно обмануть единственно самого себя.
Больше никого не одурачишь.
* * * * *
День выдался теплым и солнечным, благодатно сулящим долгожданную весну. Рано позавтракав, виконт вызвал в библиотеку своего юного грума.
Том вошел, волоча ноги.
– Я не нарочно! – с порога выпалил он.
Подняв голову от отчета управляющего имением, Себастьян нахмурился:
– Ты не нарочно что?
Повесив голову, мальчишка мял в руках кепку.
– Простите меня, хозяин. Честно, прям всем нутром раскаиваюсь.
– Если ты снова поджег Морею фалды его фрака…
– Нет! – вскинул голову Том.
– Благодарение Богу хоть за это.
Несмотря на все проявления неодобрения некоторыми поступками господина, Морей руководил довольно беспорядочным хозяйством лорда Девлина с умением и расторопностью бывшего сержанта артиллерии, и виконту было бы затруднительно его заменить.
– Тогда выкладывай, – велел Себастьян, не сводя глаз с провинившегося. – Что ты натворил?
– Я на кухне был, понимаете? С Адамом, который новый лакей. Мы маленько дурачились, а…
Тут и виконт услышал поднимающееся из нижней части дома волнение, возмущенные возгласы мадам Леклер, перемежаемые успокаивающими репликами Калхоуна.
– Ладно, потом объяснишь. Надо, чтобы ты отыскал кое-кого. Мужчину по имени Люк О’Брайан.
У Тома загорелись глаза от предвкушения.
– Думаете, он может быть замешан в убийстве?
– Думаю, может.
– А что за птица?
– Понятия не имею. Все, что я знаю об этом человеке – он частенько захаживал в бордель под названием «Академия на Орчард-стрит» возле Портман-сквер.
Грум нахлобучил кепку на голову.
– Будьте спокойны, найду голубчика.
– И еще, Том…
Мальчик обернулся в дверях.
– Будь осторожен.
Том блеснул щербатой улыбкой и убежал.
Шум из кухни нарастал. Отложив отчет управляющего, виконт поднялся. Он уже направлялся к холлу, когда услышал звук останавливающегося у входа экипажа. Выглянув в окно библиотеки, Девлин увидел в открытой дверце кареты модно одетую молодую даму.
Она была высокой и яркой: блестящие темные волосы, большой смеющийся рот. Красавица на мгновение замерла, солнечный свет мягко осветил милое лицо, и от одного ее вида у виконта перехватило дыхание. Себастьян смотрел, как гостья протягивает руку, элегантно обтянутую желтой лайковой перчаткой, и опирается на лакея, помогающего сойти. Девлина захлестнула волна стыда от воспоминаний о видениях прошедшей ночи, от воспоминаний и желаний, в который раз согнавших его с постели и до сих пор не дающих покоя.
Вот уже восемь месяцев, как эта женщина именовала себя миссис Рассел Йейтс. Но когда-то она прославилась как Кэт Болейн и была любовью всей Себастьяновой жизни.
Теперь же он звал ее сестрой.
ГЛАВА 16
Прислонившись спиной к незажженному камину, виконт ждал, пока Морей проводит посетительницу в библиотеку. Кэт вошла, принеся вместе с запахом холодного утра собственный аромат, и этот удар по самообладанию Себастьяна был настолько силен, что он только и мог стоять и смотреть, сцепив за спиной руки.
Гостья помедлила в дверях, повернув голову к дворецкому, пока тот откланивался, затем, встретившись взглядом с хозяином дома, вздохнула:
– Я и не ожидала, что ты будешь рад меня видеть.
Голос виконта походил на ржавое скрипение.
– Тебе не следовало приходить.
Кэт внимательно посмотрела в замкнутое лицо, слегка сузив голубые сен-сировские глаза от тревоги и собственной боли.
– Ты же знаешь, без веской причины я бы не явилась.
– Значит, что-то случилось. Что же?
Себастьян смотрел, как гостья стягивает тонкие лайковые перчатки и развязывает ленты бархатной шляпки. Когда-то эта женщина была центром его мироздания, единственной, кого виконт желал взять в жены. Однако восемь месяцев назад его жизнь рухнула под ударами жестоких открытий.