Но искать их мне пришлось долго. Я безуспешно перерыла всю сумочку, в кармане которой должны были лежать ключи, проверила карманы всей одежды, пересмотрела ящики, но, увы, ключей не было. Я их где-то потеряла. Остановившись посреди комнаты и обхватив ладонями голову, будто это помогло бы мне, попыталась вспомнить, когда в последний раз пользовалась ими. Но никаких мыслей насчет того, где я могла их оставить, так и не возникло.
Делать нечего, придется сидеть в ожидании Антонио взаперти. Я спустилась с книгой вниз, зажгла везде, где можно, свет, потому что дом продолжал внушать мне панический страх, особенно когда я вновь осталась одна. Может, попросить Розу жить в доме? Надо будет поговорить с мужем на эту тему. Хоть какая-то компания. Читая, я то и дело прислушивалась, не раздастся ли какой посторонний шум. Но нет, дом безмолвствовал. Он словно играл со мной в прятки: когда я ждала подвоха, все было спокойно, но как только расслаблялась, как, например, вчера, получала «сюрприз». В полной тишине, нарушаемой лишь тиканьем настенных часов, я наконец-то дождалась Антонио и, накрывая на стол к ужину, повинилась, что где-то потеряла ключи.
– Сделаем новые, – успокоил меня муж.
– Может, надо поменять замок?
– Нет, – ответил Антонио и спросил о моем самочувствии.
– Все хорошо. Правда хорошо, – с излишней бодростью ответила я. Говорить о вчерашнем мне не хотелось. Если Антонио вдруг вновь начнет спрашивать меня, зачем я «это сделала», сорвусь, разобьюсь в непосильной попытке доказать, что у меня и в мыслях не было кончать жизнь самоубийством. Но муж, правильно угадав мое настроение, не задавал никаких вопросов, касающихся вчерашнего вечера. Напротив, будто стараясь обойти щекотливую тему, расспрашивал о каких-то совершенно отвлеченных вещах: как прошел день, что мне снилось, какую книгу читаю и о чем она. Мы немного поговорили, а потом отправились спать. Несмотря на то что весь день я провела в постели, заснуть мне удалось довольно быстро, видимо, все же я была еще очень слаба.
Следующий день ознаменовался другим неприятным сюрпризом: к потере ключей добавилась и пропажа моих документов. Всех! Не только паспорта, но и документов, которые я собирала в Москве, чтобы подать здесь на вид на жительство. Очередь на подачу документов была огромная, прием осуществлялся по предварительной записи, нам с Антонио было назначено аж на январь, и до этого момента мои документы спокойно лежали в папке, которую я положила в ящик с бельем. Практически весь день я не выходила из комнаты, изучая новые уроки испанского и просто читая. И вот когда вечером решила принять душ, обнаружила, что из ящика с бельем исчезла папка! Когда она пропала? Видела ли я ее вчера? Не помню. Она всегда лежала на самом дне ящика, и вполне возможно, что исчезла не сегодня, а раньше. Я нервно перерыла все в своей комнате в надежде, что паспорт и папка с документами лежат в другом месте. Но нет, нет, нет. Спустившись вниз на кухню, я спросила у хлопочущей над приготовлением ужина Розы, не видела ли она пластиковую синюю папочку с бумагами на русском. Домработница не удостоила меня и словом, лишь отрицательно покачала головой. Мне ничего не оставалось, как броситься обратно в комнату и схватиться за мобильный телефон.
– Антонио! Ты не знаешь, где мои документы? – закричала я, не поздоровавшись.
– Кариньо, я сейчас занят, извини, – спокойно ответил он.
– Да, но перезвони мне потом, это важно!
– Хорошо, – ответил он и отключил вызов.
Бросив мобильник на диван, я нервно заходила по комнате. Потеряла ключи, потеряла документы. И если ключи – это дело поправимое, то документы… Куда мне теперь без них? Особенно без паспорта. Не выдержав давления стен маленькой комнатушки, я вновь сбежала вниз, чтобы еще раз попытаться расспросить Розу. Но уже не застала ее. Более того, отправляясь домой, она заперла дверь, и я уже второй подряд день оказалась под домашним арестом. Не забыть бы сказать Розе завтра, что я потеряла ключи, и попросить, пока мне не сделают новый комплект, не запирать дверь, если я нахожусь дома. Мало ли мне захочется прогуляться по саду! А тут сиди запертая… Опять.
Антонио не перезвонил. То ли был так занят, то ли замотался на работе и просто забыл о звонке. Я тоже не стала перезванивать ему. Но в его отсутствие успела торопливо исследовать незапертый ящик стола в его кабинете, благо Антонио еще не успел сделать замок в двери кабинета… Почему-то мне казалось, что документы взял муж, но забыл мне об этом сказать. Но, конечно, в том ящике, который Антонио все же не запер, ничего обнаружить не удалось. Теперь он, опасаясь моего повторного посягательства на его личную территорию, хранил в единственном незапертом ящике только ручки, скрепки, карандаши, блоки чистой бумаги для записей. И все.
Муж пришел домой с каким-то пожилым мужчиной – невысоким, с большими залысинами и длинным крючковатым носом. Одет этот сеньор был в темно-серый деловой костюм, а в руках держал кожаный кейс, из чего я сделала вывод, что это, видимо, его партнер по бизнесу.
– Ола, кариньо, – поздоровался со мной муж немного торопливо, словно выполнял формальность. – Все хорошо?
– Да, – ответила я, потому что поняла, что сейчас тревожить его своими проблемами не стоит.
– Даш-ша, это – сеньор Санчес, мой компаньон по работе, – представил он мне гостя. – А это – моя жена Даш-ша.
Сеньор отвесил мне обычный испанский комлимент «какая красавица» и расцеловал в обе щеки.
– Кариньо, я сейчас занят…
– Понимаю.
– Мы должны с сеньором Санчесом решить важный вопрос.
– Хорошо, – покладисто, как примерная жена, ответила я. – Пойду в свою комнату и займусь языком.
Однако же учеба не шла. Сложно учить спряжения глаголов, когда в голове вертится один вопрос: где мои документы? Как жаль, что Антонио сейчас занят и нужно ждать. Захлопнув учебник, я подошла к трюмо, на котором стопкой лежали непрочитанные книги. Сегодня я дочитала одну, а новую еще не начала. И когда я решала сверхважный вопрос, на чем остановить свой выбор – на модном романе молодой талантливой писательницы или перечитать любимый роман Мураками, неожиданно услышала за спиной кошачье мяуканье. Я оглянулась и, увидев уже знакомую мне кошку, от неожиданности вздрогнула. Неприятно было не только то, что зверюшка как-то пробралась в мою комнату, но и то, что ее разноцветные глаза невольно напомнили мне зеркальный кошмар.
– Мя-яу, – резко и требовательно произнесла кошка, явно чего-то от меня желая.
– Чего тебе, киса?
Я отложила книгу и присела перед кошкой. Вопреки моему ожиданию, она не отбежала от меня, как осторожные дикие кошки, и не приласкалась – как домашние. Подойдя ко мне, она неожиданно вцепилась зубами в рукав моей домашней курточки и по-собачьи потянула на себя.
– Что ты хочешь? – спросила я, выдергивая рукав из ее зубов.
– Мя-ав! Мя-ав, – настойчиво повторила кошка и, задрав кверху распушенный хвост, развернулась и направилась к двери.
– Мяв, – оглянувшись и увидев, что я не иду за ней, позвала меня снова.
– Ну пойдем, пойдем, – согласилась я, ожидая, что нахальная кошка поведет меня на кухню, чтобы я дала ей что-нибудь вкусненькое. Но кошка, важно прошествовав по направлению к лестнице, неожиданно остановилась перед кабинетом Антонио и шмыгнула в приоткрытую дверь. Я, воровато оглянувшись по сторонам, тоже подошла к кабинету и осторожно заглянула в проем. Антонио и его гостя там не было.
– Мя-ав, – требовательно раздалось из кабинета.
– Я не могу сюда войти! Муж рядом! – громко зашипела я по-русски кошке. Но зверюшка в ответ лишь нахально мяукнула. Я перевела дыхание, как перед прыжком в воду, и, чувствуя, что мое сердце готово выскочить из груди от страха быть вторично застигнутой на месте преступления, вошла в кабинет. Только выгоню отсюда наглую кошку и вернусь к себе.
– Ну, чего ты от меня хочешь? Зачем привела сюда? – так же шепотом спросила я у зверюшки, которая уже вспрыгнула на стул, где стоял кейс мужа, а на спинке висел пиджак. Видимо, прежде чем отправляться решать важные вопросы со своим гостем, Антонио занес свои вещи в кабинет. Кошка посмотрела на меня разноцветными глазами и принялась обнюхивать кейс.
– Пошли отсюда! – зашипела я на нее и испуганно покосилась на дверь. В любую секунду сюда может войти Антонио, и что тогда я ему скажу? Что выгоняю из кабинета кошку? Поверит ли он? Мое излишнее любопытство и так уже под подозрением.
– Кис-кис, – позвала я непрошеную гостью, но киска, как-то так неудачно потеревшись о кейс, к моему великому ужасу, с громким стуком уронила его на пол. Содержимое высыпалось, видимо, чемоданчик не был заперт и от удара раскрылся.
– Что ты наделала?! – в ужасе громко зашептала я.
– Мяу-у!
Ну что она еще могла мне ответить? Я бросилась торопливо собирать высыпавшееся обратно в кейс, а кошка тем временем вспрыгнула на стол, оттуда – на шкаф, на котором лежала стопка каких-то то ли журналов, то ли бухгалтерских книг.
– Что ты наделала?! – в ужасе громко зашептала я.
– Мяу-у!
Ну что она еще могла мне ответить? Я бросилась торопливо собирать высыпавшееся обратно в кейс, а кошка тем временем вспрыгнула на стол, оттуда – на шкаф, на котором лежала стопка каких-то то ли журналов, то ли бухгалтерских книг.
– Только попробуй еще что-нибудь рассыпать! – пригрозила я ей. Но в то же мгновение забыла о кошке, потому что, перевернув кейс, увидела выпавший из него пистолет.
– О господи… – прижала я руку ко рту. Оружие всегда внушало мне священный ужас. Зачем пистолет моему мужу? Он кого-то опасается? Или ему, как бизнесмену, просто нужно средство самообороны? На всякий случай… Натянув рукав на ладонь (насмотревшись детективных фильмов, уже знала, что чужое оружие лучше не марать своими отпечатками), я аккуратно взяла пистолет и положила его в кейс. И затем торопливо принялась собирать ручки, карандаши, блокнот, носовой платок.
И ключи.
Мои ключи, которые я якобы потеряла. Сомнений в том, что это были мои ключи, не было: я узнала брелок, который сама же и прицепила, сняв его со связки других, московских.
Антонио меня обманул. Он специально взял у меня ключи, а потом согласился со мной, что я их потеряла. Зачем? Чтобы не выходила из дома, чтобы сидела взаперти. С какой целью? Сейчас нет времени на раздумья, надо возвращаться к себе. Я сунула ключи в карман джинсов, вернула кейс обратно на стул и поднялась на ноги с тем, чтобы уйти из кабинета. Но тут к моим ногам, испугав еще больше, чем пистолет, шмякнулся какой-то пыльный пластиковый пакет. Кошка, о которой я уже успела забыть, опять «похозяйничала».
– Ты! Хулиганка! Просила же тебя больше ничего не трогать!
– Мяв, – бросила она мне презрительно, спрыгнула со шкафа и, невозмутимо задрав хвост, с чувством выполненного долга важно покинула кабинет. Я же, схватив упавший пакет, наполненный какими-то бумажками, похожими на газетные вырезки, сунула его за пазуху и пулей вылетела из кабинета. Потом верну на место, не хочу сейчас рисковать. Кошка предательски убежала из кабинета, лишив тем самым алиби перед мужем на случай, если тот застукает меня на его личной территории.
В своей комнате я, прислонившись спиной к стене, попыталась отдышаться, потому что доза адреналина, полученная в результате такой «кабинетной ревизии» практически под носом у мужа, оказалась слишком большой. А затем присела на диван, отвернувшись от двери, вытащила из-за пазухи пакет и с интересом раскрыла него. Так и есть, какие-то старые газетные и журнальные вырезки. Из любопытства я перебрала их: короткие заметки, которые читать и разбирать времени не было. Так, с ходу, понять, о чем в них говорится, сложно. Тем более что многие статьи были, как я догадалась, на каталонском языке, которого я не знала. Некоторые из статей сопровождались фотографиями, на коих невольно остановился мой взгляд. В основном это были фотографии молодого, лет тридцати – тридцати пяти, мужчины-испанца довольно привлекательной наружности. На одной фотографии мужчина был вместе с молодой девушкой славянской внешности. Я поднесла эту газетную вырезку ближе к глазам, стараясь получше рассмотреть девушку. Она, как ни странно, кого-то мне напоминала. Качество оставляло желать лучшего, фотография к тому же была черно-белая и очень старая, но профиль девушки был определенно мне очень знаком. И улыбка… Да, я знаю эту улыбку, очень хорошо знаю! Черт возьми, так не бывает, не бывает! Потому что, если бы не дата, стоявшая в колонтитуле вырезки, – восемьдесят шестой год, я бы точно решила, что на этой фотографии – я сама.
– Кариньо! – неожиданно раздался громкий голос мужа, сопровождающийся деликатным стуком в дверь. Я вздрогнула и, вскочив на ноги, сунула пакет с вырезками в свою сумку, которая попалась мне на глаза. И после этого ответила срывающимся голосом:
– Да!
Дверь приоткрылась, и заглянул Антонио.
– Любовь моя, можешь приготовить нам с сеньором Санчесом два кофе с молоком? Я очень тебя прошу. Мы будем в кабинете.
– Да, конечно.
И когда он ушел, отправилась на кухню.
Я подогрела молоко, достала поднос, две кофейные чашки, засыпала кофе в кофеварку… Все это я делала на автомате, мыслями находясь далеко от того, что делаю. Девушка с фотографии… Я прочитала ее имя в заметке – Ирина Дикарева. Так странно, так пугающе на меня похожая. Нет, ни в какое тайное родство с ней я не верю, вряд ли она приходится мне сестрой, тетей или кем там еще. Просто у нас одинаковый типаж внешности. И фотография в газете слишком некачественная для того, чтобы найти «десять отличий». Черно-белый печатный вариант уравнивал нас внешне. Но мне было как-то неприятно от того, что эта девушка, которая сейчас уже должна быть взрослой тетенькой, так на меня похожа. Я подумала о том, что, пожалуй, отправлю Вере эсэмэску с тем, чтобы та поискала в Интернете или еще каких других источниках, кто такая Ирина Дикарева. Может быть, подруге удастся найти какую-то информацию? Сомнительно, потому что и имя не редкое, и фамилия – встречающаяся. Но вдруг повезет? Верка умная, что-нибудь да придумает.
Размышляя о фотографии, я поставила чашки, кофейник, молочник на поднос и отправилась к Антонио.
– …Здесь все правильно? – услышала я голос мужа из кабинета.
– Абсолютно! Сделано чисто, – ответил со смехом сеньор Санчес. – Как всегда! Все подписи.
– Смотри, консул…
Я аккуратно перенесла центр тяжести подноса на одну руку и подняла было другую, чтобы постучаться, как услышала, что разговор зашел обо мне.
– Эта девочка… Как ее, Дача, да? – спросил Санчес. – Она и в самом деле…
– Это уже неважно, – ответил мой муж.
– Я бы выбрал другой способ, кардинальный. Ты знаешь, о чем я.
– Посмотрим, – сухо ответил муж. – Да, ты прав, это была ошибка. Может быть, этой ночью… Не знаю, еще не решил. Нужно подготовить все.
– Ты убьешь ее этим… – засмеялся Санчес.
– Любопытство кошку убило, – сухо ответил мой муж.
А я внутренне сжалась. О чем они?! О чем? Может быть, я плохо поняла? Да нет же, поняла все отлично, этот диалог был слишком короток и сух, не тонул в непонятных мне словах. Речь шла обо мне, точно. «Решить кардинально… Этой ночью…» Я чуть не уронила поднос. Перед глазами четко встала картинка с выпавшим из кейса пистолетом. Муж хочет меня убить? «Любопытство кошку убило». Видимо, своим желанием разгадать тайну дома я расковыряла какой-то нарыв. Выход один – бежать, только бежать. Немедленно.
Я постучалась, после ответа молча вошла в кабинет и поставила перед мужем, которого враз возненавидела, и его гостем поднос. Мне удалось «сделать лицо» – по моей улыбке они не заподозрили, что мне удалось подслушать и понять часть их разговора.
– Спасибо, кариньо. Я тебя люблю! – сказал мне вслед муж.
Черта с два любишь! Так любишь, что уже пистолет припас.
Я ничего не ответила, вышла и тихонько прикрыла дверь.
– Родриго… – возобновил вновь разговор Санчес.
– Родриго мертв! – резко оборвал его Антонио.
Времени дальше подслушивать у меня не было. Я вбежала в свою комнату, быстро переоделась в толстовку, накинула куртку, схватила сумку, поискала русский мобильник, но он куда-то запропастился. Думаю, что он тоже у моего мужа. Так же как и мои документы. А испанский телефон оказался бесполезным тем, что у него села батарейка. Нет времени заряжать. Без телефона. Без документов. С деньгами тоже швах: десять евро в кармашке сумочки. Деньги, как оказалось, тоже пропали, остались только эти, в кармашке. Ладно, неважно. Быстрей, быстрей. Какое счастье, что благодаря кошке я нашла свои ключи! Можно сказать, она спасла мне жизнь.
Я тихо спустилась вниз, открыла дверь и выскользнула на темную улицу. Свежий ветер ударил мне в лицо, взбодрил, высушил навернувшиеся от страха слезы и придал уверенности. Бежать!
XI
Я бежала так быстро, как, наверное, не бегала еще ни разу в жизни, но при этом мне казалось, что будто я топчусь на месте. Так бывает во сне, когда тебе снится погоня: преследователь близко, ты его видишь, убегаешь из последних сил, но твои ноги словно увязают в болоте, и как бы тебе ни хотелось, бежать быстрее не можешь. Так и сейчас, от страха, что Антонио бросился за мной в погоню и вот-вот настигнет, я чувствовала себя будто стреноженной. Каждая секунда – дороже золота. Никогда время не было таким дорогим для меня. И если бы мне предложили сделку: за каждую резервную секунду расплатиться годом жизни, я бы, наверное, отдала без сомнений десяток лет. За десять секунд, если бы они только спасли меня. Сейчас.
Без документов, без денег (десять евро, которые случайно оказались в моей сумочке, – не в счет), в чужой стране. Куда мне податься и что со мной будет – сейчас эти проблемы не казались для меня важными, их очередь еще не наступила. Мне бы сейчас убежать как можно дальше от этого страшного дома, человека, который был и все еще остается моим мужем и которого я сейчас смертельно боюсь. «Решай проблемы по мере их поступления», – советы мудрой Верки всегда кстати. Эх, знала бы моя подружка, в какой переплет я попала… Знала бы раньше, пять раз бы подумала, прежде чем соблазнять меня идеей импортного замужества. Если я останусь жива и когда-нибудь выберусь из этой ситуации, первое, что сделаю, – отговорю подругу от брака с иностранцем.