Вернувшегося в Серпухов Владимира Мария встречала бурно и радостно, с глазами, полными слез. Эта четырехмесячная разлука с любимым человеком извела Марию мучительной тревогой дальше некуда. Слух о нашествии Ольгерда и об осаде Москвы литовцами докатился до Серпухова вместе со смердами-беженцами, нахлынувшими сюда с берегов Москвы-реки. Мария денно и нощно на коленях молилась перед иконой Богородицы, моля Царицу Небесную отвратить от Владимира литовские стрелы и копья.
Такое поведение тверской княжны произвело неизгладимое впечатление на мать Владимира, которая изменила свое отношение к ней. Холодок недоверия и неприязни между свекровью и снохой постепенно улетучился. Две Марии стали тянуться одна к другой, объятые беспокойством за одного одинаково дорогого им человека.
По этой причине Мария Ивановна без особой радости выслушала признание сына, поведавшего ей о своих скрытных встречах в Москве с боярышней Кристиной. А когда Владимир открыл матери свой тайный замысел, направленный на то, чтобы объявить тверскую княжну бесплодной и дать ей развод, это Марии Ивановне и вовсе не понравилось. Она сказала сыну, что такой поступок сродни подлости и оскорбляет Господа, пред ликом которого Владимир и Мария венчались в храме.
«В то время, покуда ты миловался с Кристиной в Москве, твоя жена хранила верность тебе, ежедневно молясь о твоем благополучии пред образами! — недовольно выговаривала сыну Мария Ивановна. — Ты пленился красотой Кристины, но ведь она старше тебя на четыре года. И будет ли Кристина верна тебе, коль ты сойдешься с ней? Она привыкла к мужскому вниманию, и оно ей в радость. Подумай, сын мой, прежде чем порвать с княжной Марией. Князь Дмитрий это вряд ли одобрит».
Упоминание матерью князя Дмитрия рассердило Владимира, еще больше укрепив его в намерении поскорее избавиться от постылой тверской княжны.
«Себе-то Дмитрий выбрал невесту по сердцу, а мне он навязал в жены сущую кикимору, от которой воняет за версту! — мысленно злился Владимир. — Дмитрий за выгодой гонится, к тверскому столу подступиться хочет, до моих чувств ему дела нету! Не хочу я на поводу у Дмитрия ходить! Служить ему я готов, но в делах сердечных волен поступать по-своему. Я и сам князь!»
С первых же дней по возвращении в Серпухов Владимир принялся осуществлять то, что ему присоветовала Кристина, желавшая разлучить его с тверской княжной. Среди челядинок княгини Марии Ивановны была статная и красивая девица по имени Прокуда. Эту смазливую и бойкую челядинку Владимир негласно приблизил к себе, время от времени деля с нею ложе. Прознавшая об этом Мария Ивановна не стала пенять сыну на эту греховную связь, понимая, что он уже вошел в тот возраст, когда Природа настойчиво требует своего. В постели с женой у Владимира явно что-то не ладилось, поскольку по ночам из их спальни порой доносились то рыдания тверской княжны, то ее гневная перепалка с супругом, то грохот опрокидываемых стульев… Однажды Владимир вышел к утренней трапезе с расцарапанной щекой, а его жена и вовсе не стала завтракать в то утро, запершись в своей светелке.
Все попытки Марии Ивановны деликатно выведать причину этих ссор ни к чему не привели. Владимир угрюмо отмалчивался, а княжна Мария всякий раз, давясь слезами, заверяла свекровь, что у нее все хорошо в отношениях с Владимиром. Мол, не нужно обращать внимания на их размолвки, такое у многих супружеских пар случается.
Как-то раз княжна Мария, по своему обыкновению, била поклоны перед иконой Богородицы, шепча молитвы вперемежку с просьбами. Тверская княжна просила Царицу Небесную, чтобы та отвратила Владимира с греховного пути, повлияла на его разум. «Пусть Владимир перестанет совокупляться со мной непристойным образом, — молила княжна, сложив ладони одну к другой. — Пусть он не изливает свое семя мне в рот и тем более в задний проход, ибо это грех содомский! Я очень хочу зачать ребенка от Владимира, а он этого не хочет. Внуши ему иные мысли, Матерь Христова. Пусть Владимир возлюбит меня так же сильно, как я люблю его!»
Княжна Мария не догадывалась, что за дверью светлицы притаилась ее свекровь, умевшая бесшумно передвигаться по теремным покоям. Таким образом, Марии Ивановне открылась истинная причина ночных скандалов между Владимиром и его женой.
Будучи благовоспитанной христианкой, Мария Ивановна была возмущена до глубины души таким поведением своего сына. Ей сразу стал понятен коварный умысел Владимира, все ухищрения которого в супружеской опочивальне были нацелены на то, чтобы тверская княжна не смогла забеременеть. С бесплодной женой можно расстаться без помех, у всякого князя и боярина есть такое право.
Мария Ивановна решила действовать тем же коварным способом, желая разрушить замысел своего сына. Ей казалось, что Владимир подпал под воздействие чар боярышни Кристины, которая и завлекает его в свои сети. За спиной у Кристины стоят ее отец и ее дядья Вельяминовы, которые всегда были жадны до власти. Бояре Вельяминовы были бы рады втереться в доверие к Владимиру через родство с ним.
Наведавшись в гости к местной ведунье, Мария Ивановна уговорила ее приготовить сильное приворотное зелье. Этот колдовской любовный напиток Мария Ивановна собиралась тайком подлить в питье своему сыну, дабы таким способом зажечь в его сердце сильную страсть к тверской княжне.
В это же время вдруг примчался гонец из Москвы с повелением Владимиру во главе дружины двигаться в Новгород. Ливонские рыцари грозят новгородцам войной, поэтому князь Дмитрий шлет войско к Ильмень-озеру согласно договору о взаимопомощи, заключенному с Новгородом еще его отцом.
Так и не отведав приворотного зелья — у Марии Ивановны просто не было возможности неприметно подсунуть его сыну, — Владимир стал собираться в дальнюю дорогу. Очередная долгая разлука с женой его ничуть не огорчала. Наоборот, Владимир радовался этому походу, ведь в Москве его ожидала встреча с красавицей Кристиной.
Нежданно-негаданно в Серпухове объявился родной брат Марии Ивановны, Прокл Иванович. Лишенный московским князем стола галицкого, Прокл Иванович три года мыкался в городке Устюге. Имея нужду во всем и оставшись без слуг, Прокл Иванович прибыл в Серпухов, уповая на то, что сестра и племянник замолвят за него слово перед московским князем, который вернет ему галицкий удел. В прошлом Прокл Иванович плел интриги против московского князя, найдя себе покровителя в лице городецкого князя Бориса Константиновича, силой отнявшего Нижний Новгород у своего старшего брата. Не имея сил, чтобы тягаться с Москвой, Борис Константинович был вынужден уступить нижегородский стол своему старшему брату. Угодил под горячую руку московского князя и Прокл Иванович, лишившись Галича.
Мария Ивановна, по доброте душевной, уговорила Владимира, чтобы тот при встрече с Дмитрием выпросил у него прощение для Прокла Ивановича. «Сынок, твою просьбу Дмитрий без внимания не оставит, — сказала Мария Ивановна. — Пусть Дмитрий вернет твоего дядю в Галич или пусть позволит ему остаться в Серпухове».
Владимир хоть и сильно недолюбливал Прокла Ивановича за его недобрый нрав и гнусные делишки, однако он не посмел отказать матери в этой просьбе. Да и Прокл Иванович ныне представлял из себя жалкое зрелище, растеряв в скитаниях свою спесь и чванливость. По возрасту годясь Владимиру в отцы, Прокл Иванович тем не менее гнул перед ним спину, как слуга перед господином.
Дмитрий внял просьбе Владимира, позволив Проклу Ивановичу пожить в Серпухове до поры до времени. Об этом московский князь сообщил Марии Ивановне и ее брату через своего гонца.
* * *С великокняжеским гонцом Мария Ивановна разговаривала в присутствии брата, который волновался еще сильнее нее. У гонца при себе не было письма, волю московского князя ему было велено передать изустно. После привезенного гонцом известия у Марии Ивановны отлегло от сердца. Стало быть, ей не придется выставлять за порог родного брата, не придется попирать одну из основных христианских заповедей. Негоже христианину или христианке отталкивать от себя молящего о помощи.
Прокл Иванович на радостях едва не прослезился. Он крепко обнял и облобызал смутившегося гонца, назвав его «спасителем» и «счастливым вестником». Падкий на хмельное питье Прокл Иванович тут же попросил сестру, чтобы она отдала распоряжение челядинкам выставить на стол угощение для московского вестника. «Да вели своим холопкам, сестра, чтоб они про медовуху не забыли! — добавил при этом развеселившийся Прокл Иванович. — Пировать будем! Опрокинем по кубку за здоровье великого князя Дмитрия Ивановича!»
Прокл Иванович был старше своей сестры всего на два года, ему недавно исполнилось сорок лет. Свою жену и двоих детей Прокл Иванович схоронил во время морового поветрия. Жениться вторично Прокл Иванович не спешил, по своей натуре он был бабником, а холостяцкая жизнь лишь способствовала его фривольным похождениям. Даже находясь в изгнании в захолустном Устюге, Прокл Иванович и там ухитрялся творить плотские грехи с замужними женщинами и молодыми вдовами.
Прокл Иванович был старше своей сестры всего на два года, ему недавно исполнилось сорок лет. Свою жену и двоих детей Прокл Иванович схоронил во время морового поветрия. Жениться вторично Прокл Иванович не спешил, по своей натуре он был бабником, а холостяцкая жизнь лишь способствовала его фривольным похождениям. Даже находясь в изгнании в захолустном Устюге, Прокл Иванович и там ухитрялся творить плотские грехи с замужними женщинами и молодыми вдовами.
Ни особой красотой, ни мужественностью Прокл Иванович не выделялся. Ростом он был невысок, телом был довольно хлипок, короткие ноги его заметно косолапили. За это сестра дала ему прозвище Медведко. Свои пепельно-русые волосы Прокл Иванович подстригал в кружок, усы и борода у него были жидкие. Льстивая угодливость и мстительная озлобленность удивительным образом уживались в душе этого человека. Прокл Иванович был жаден, труслив и злопамятен. Друзей у него никогда не было, зато недругов всегда хватало.
Внешне Прокл Иванович имел мало сходства со своей сестрой. У Марии Ивановны лицо было овальное, с высоким лбом, с мягко закругленным подбородком, с широко поставленными большими глазами, с красиво очерченным ртом. А у ее брата лицо было вытянутое, с низким лбом, с заостренным подбородком, с непропорционально крупным носом, с тонкими губами и с близко посаженными к носу глазами.
Голос у Прокла Ивановича чаще всего был вкрадчивый и слащавый, его бегающие глазки никогда не смотрели прямо. Улыбка придавала благодушие лицу Прокла Ивановича, но то была лишь маска, за которой скрывалась двуличная натура этого князя.
Покуда Мария Ивановна бегала в помещения слуг, отдавая им необходимые указания, Прокл Иванович в это время отыскал в ее покоях две маленькие серебряные чарки и небольшой медный сосуд с хмельным медом. Вернувшаяся Мария Ивановна увидела, как ее брат и великокняжеский гонец, сидя за столом, что-то по-приятельски обсуждают, давясь смехом. Узрев на столе две серебряные чарки и медный сосуд с чеканными узорами в восточном стиле, Мария Ивановна переменилась в лице.
— Вы что же, выпили хмельной мед из этого кувшинчика? — дрогнувшим голосом воскликнула Мария Ивановна.
Прокл Иванович поднял на сестру блестящие глаза и с развязной улыбкой обронил:
— Ну выпили! И что с того? Тут было-то по три глотка на брата! — Прокл Иванович небрежно встряхнул изящный медный сосуд и со стуком опустил его на середину стола. — С этого даже гусь не захмелеет. Верно я говорю?
Прокл Иванович со смехом хлопнул гонца по плечу, тот согласно закивал лохматой головой, растянув рот в широкой улыбке.
Резко развернувшись, Мария Ивановна удалилась в соседнее помещение, затворив за собой дверь. Она была объята смятением и негодованием на брата, который, сам того не ведая, выпил приворотное зелье и угостил этим питьем совершенно постороннего человека. Теперь, если верить волховице, Прокл Иванович должен воспылать страстью к жене своего племянника, встретившись с ней одним-единственным взглядом. Великокняжескому гонцу такое не грозит, поскольку он сегодня же ускачет обратно в Москву, не увидев супругу Владимира даже краем глаза.
Кое-как взяв себя в руки, Мария Ивановна первым делом велела гонцу отправляться в обратный путь, сунув ему две серебряные монеты. Не слушая возражений брата, Мария Ивановна приказала старшей из своих служанок проводить гонца на конюшню, чтобы он сам выбрал свежую лошадь. Дорога до Москвы была не близкая, а конь, на котором гонец приехал в Серпухов, еще не успел восстановить свои силы.
Глава шестая. Благие намерения
Мария Александровна не скрывала своего удивления, когда к ней в Марьино приехала посреди зимы Мария Ивановна.
Две вдовствующие княгини расположились в жарко натопленной светлице для беседы с глазу на глаз. Нежданная гостья поведала хозяйке Марьинской загородной усадьбы, что она прибыла к ней по важному делу.
— Признаюсь, душа моя, не приглянулась мне поначалу твоя племянница, сосватанная тобой моему сыну, — молвила Мария Ивановна, сидя в кресле с подлокотниками напротив вдовы Симеона Гордого. — Не стану скрывать, в ту пору сердце мое лежало к боярышне Кристине, дочери Федора Воронца. Ныне же мое отношение к твоей племяннице переменилось, ибо я узнала ее с самой лучшей стороны. Уверена, сыну моему именно такая жена и под стать. К сожалению, Владимир продолжает заглядываться на Кристину и даже помышляет соединиться с нею законным браком. — Мария Ивановна печально вздохнула, поправив на своей груди золотое ожерелье.
После непродолжительной паузы Мария Ивановна рассказала своей собеседнице о том, что ее сын задумал развестись со своей женой, объявив ее бесплодной. Не утаила Мария Ивановна и того, что именно предпринимает Владимир для достижения своей цели.
— Чего же ты хочешь от меня, голубушка? — спросила Мария Александровна, внимательно выслушав свою гостью.
— Я хочу, чтобы ты сосватала для Кристины какого-нибудь знатного жениха, — волнуясь, ответила Мария Ивановна. — Лучше всего это сделать именно сейчас, покуда Владимир пребывает в Новгороде. В этом деликатном деле я могу уповать лишь на тебя, душа моя. Прости меня за то, что я так долго не встречалась с тобой, что не звала тебя к себе в гости. Сначала меня терзала обида, а потом жег стыд за то, что я плохо о тебе думала. — Мария Ивановна тяжело вздохнула, опустив глаза.
— Я рада, что ты навестила меня, — приветливым голосом промолвила Мария Александровна. — Постараюсь помочь тебе, милая. Но предупреждаю сразу: выдать Кристину замуж будет очень непросто, ибо эта девица шибко привередлива. Без помощи князя Дмитрия в этом деле никак не обойтись. Токмо князь Дмитрий может повлиять на отца Кристины.
Хлопоты Марии Александровны упали на благодатную почву. Дмитрий загорелся желанием сочетать браком Кристину и Остея, сына Федора Ольгердовича. Родня Кристины была настроена против Остея и его отца-литовца, памятуя недавние события Ольгердова вторжения. Вот тут-то Дмитрию опять пригодилось умение Марии Александровны находить подход к людям, воздействуя на них своим умом и обаянием. Федор Воронец дал-таки свое согласие на брак Кристины с Остеем Федоровичем. Дабы возвысить Остея в глазах родственников Кристины, Дмитрий отдал ему во владение Можайск.
Дмитрий, не терпевший в любых делах долгих отлагательств, сделал все, чтобы свадьба Остея и Кристины свершилась уже на третий день после помолвки. Свадебные торжества происходили в Москве. Затем Остей и Кристина уехали в Можайск.
Мария Ивановна была очень рада всему случившемуся. У нее восстановились прежние доверительные отношения с Марией Александровной. В ней зародилась уверенность, что теперь-то супружескому союзу ее сына с племянницей Марии Александровны ничто не грозит. Красавица Кристина не просто вышла замуж, но и перебралась из Москвы в Можайск.
Возвращаясь обратно в Серпухов после трехнедельной отлучки, Мария Ивановна не подозревала о том, что дома ее ожидает напасть, которой она сильнее всего страшилась.
* * *Духовник Марии Ивановны пресвитер Стахий был человеком лично ей преданным. По этой причине Стахий перебрался из московского Чудова монастыря во Владычный монастырь под Серпуховом, желая быть поближе к Марии Ивановне.
От Стахия Мария Ивановна и узнала ужасную новость сразу по возвращении из Москвы в Серпухов. Встретившись с матерью Владимира в стенах Владычного монастыря, Стахий рассказал ей, что на днях приходила к нему на исповедь ее сноха Мария, сознавшаяся в тяжком грехе. Оказывается, Прокл Иванович соблазнил Марию и та забеременела от него. Теперь Мария терзается стыдом и отчаянием, не зная, что предпринять и как отделаться от Прокла Ивановича, который продолжает донимать ее своими домогательствами.
После услышанного из уст Стахия у Марии Ивановны подкосились ноги, она опустилась на стул с поникшими плечами и бессильно упавшими на колени руками. Не верить Стахию Мария Ивановна не могла. И все же ей не хотелось ему верить! Ей казалось, что произошло нечто невозможное, чего никак не должно было случиться!
Внезапно Марию Ивановну пронзила мысль: «Приворотное зелье!» Ее душа мгновенно затрепетала, как сухой лист осины на осеннем ветру. Ведь это она принесла это колдовское питье в свой терем, собираясь из благих намерений напоить им Владимира. Однако злой рок распорядился иначе! Выходит, недаром говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад…
Очнувшись от мрачных раздумий, Мария Ивановна решительно поднялась со стула и, торопливо распрощавшись со Стахием, устремилась вон из его тесной холодной кельи на монастырский заснеженный двор. Там ее дожидались гридни, спешившиеся с коней, и крытый возок на ясеневых полозьях, запряженный тройкой серых длинногривых лошадей.