- Понял, - откликнулся Алексей.
- В общем, изучи дело. Потом доложишь, что и как.
Вячеслав Артемьевич махнул рукой, как бы говоря, что время беседы истекло, и Алексей, поднявшись со стула, направился к выходу.
И вот сейчас, внимательно просматривая собранные материалы, листая записи разговоров со свидетелями, Алексей испытывал тягостное чувство недоумения. Слишком случайными выглядели все эти смерти. Если бы они не были собраны в одно дело, то на первый взгляд между ними не было ничего общего. И все же тут прослеживалась определенная логика...
Вечером Алексею позвонили из "Белого грифа" и сообщили, что произошло еще одно убийство из этой "серии". Умер академик Сакальский, крупный специалист в области термоядерной физики. По ошибке принял не то лекарство. Полгода назад он женился на молодой женщине. В агентство обратилась его сестра, которой скоропостижная смерть брата показалась подозрительной. Алексей быстро записал продиктованный ему телефон сестры Сакальского Татьяны Львовны Артюновой - и через десять минут связался с ней. Во время короткого телефонного разговора одно обстоятельство насторожило его: Татьяна Львовна сказала, что ее брат последние годы активно участвовал в работе театрального фонда "Мольер".
Утром Алексей позвонил Кате, и они договорились, что он заедет за ней через полчаса.
После того как Алексей кратко ознакомил Катю со своим новым делом, она отвернулась и, прикусив губу, выдавила:
- Ты думаешь, это как-то связано с моим рас-следованием?
- Нет, но, возможно, эти дела пересекаются, и, расследуя одно, можно прийти к разгадке другого. Так иногда и бывает. Ты знаешь, что меня поразило, когда я листал дело? Ну, как бы сказать... свидетели описывают этих вдовушек как-то одинаково: блондинки, большие глаза, полноватые губы и никаких особых примет, словно их всех в одном инкубаторе выращивали.
- А фотографии?
- Нет их, - вздохнул Алексей.
- Почему?
- Видимо, сбегая, с собой прихватывали, чтобы никто разыскать впоследствии не мог. До замужества ничем не занимались. Двое или трое из них поступали в театральные училища, но провалились. Между прочим, Сакальский участвовал в работе "Мольера", ну, там, где ты была, - в театральном фонде.
- Странные люди там работают, - Катя вспомнила секретаршу, которая, закрыв глаза, печатала так, словно играла на рояле, и директора фонда, поджарого, энергичного человека. И секретарша, и директор упорно отрицали, что видели Юлию Миронову.
Татьяна Львовна Артюнова принадлежала к числу тех бойких дамочек, возраст которых определить нелегко. С равным успехом ей можно было дать и сорок пять, и пятьдесят пять лет. Когда она говорила, ее губы вытягивались, и со стороны могло показаться, что она что-то терпеливо, по слогам втолковывает неразумному ребенку.
Квартира Татьяны Львовны была наполнена ароматом свежего хлеба, кофе и сладких цветочных духов. Алексей не любил такого назойливого запаха, но приходилось с ним мириться, как и выслушивать горестные восклицания Татьяны Львовны по поводу растяпистости и непрактичности ее брата, которые и привели к такому ужасному финалу.
- А как вы думаете, это серьезно - взять и жениться почти что на своей дочери?! Неужели они (под словом "они", видимо, подразумевалась вся худшая половина человечества, то есть мужчины) не понимают, что этим молоденьким акулам что-то от них нужно? Где мозги? Был светилом в науке, а в жизни... Как умерла Карина, жена, так и сдал мужик. Надо было мне переехать к нему жить, присмотреть за ним повнимательней. Думалось, что справится с горем, найдет забвение в своих симпозиумах и ученых советах, так нет. Берите конфеты. Чаю еще подлить?
Комната Татьяны Львовны выглядела так, словно хозяева завтра же готовились переехать на новое место и поэтому принялись спешно паковать вещи.
Коробки разного размера стояли по углам небольшой квадратной комнаты, сумки с одеждой лежали на диване, а под ногами Кати валялся какой-то кирпич, который при ближайшем рассмотрении оказался словарем новогреческого языка.
- Жарко, - Татьяна Львовна, протянув руку, сняла с полки большую салфетку и принялась медленно обмахиваться ею. - Анэля, - обратилась она к пушистой белоснежной болонке, бодро вбежавшей в комнату, - сядь на коврике, у меня люди.
Болонка, чья челка почти закрывала ей глаза, с любопытством посмотрела на Алексея и потрусила в единственный свободный от хлама угол.
- Значит, новая жена была э... не совсем приятной женщиной?
Татьяна Львовна в ответ так энергично затрясла головой, что казалось, она скатится с плеч наподобие перезревшей дыни. - Естественно, - процедила она сквозь зубы, - просто интриганка, вот и все.
- Она не москвичка? - вставила Катя.
- Нет - то ли Брянск, то ли Рязань.
- А как к ней относился Игорь Васильевич?
Она пожала плечами:
- Как глупый мальчишка. Я, скажу честно, не испытывала особого желания общаться с его новой супругой, как и она со мной. Я видела ее всего раза три. Жеманная, сильно накрашенная, с большими руками.
Портрет Колосовой Веры Николаевны, в замужестве Сакальской, рисовался густой сажей, без малейших проблесков жизнерадостных красок. Алексей почувствовал досаду на выжившего из ума академика, который женился на свистушке из провинции и поэтому угодил в переплет.
- Вы что-нибудь подозреваете? - Алексей дипломатично кашлянул в кулак.
- Да она его и убила, а теперь остается в шикарной трехкомнатной квартире, еще дача есть в сорока километрах от Москвы, хорошая, двухэтажная, с паровым отоплением. Я там каждый клочок земли возделывала. Мы ведь с Игорем выросли на ней. Старое товарищество, давали землю в тридцатые годы, кто попало там не селился, только интеллигенция. Наш папа был очень известным цирюльником, обслуживал таких людей... Рассказать - не поверите просто! А теперь что будет с дачей - не знаю. Я от своих прав не отступлюсь ни за что. Буду проходить суды до победного конца. Я... - Как бы в подтверждение своих слов Татьяна Львовна энергично взмахнула рукой, сжавшейся в маленький, но твердый кулак.
- Понимаю... А вообще, Игорь Васильевич интересовался женщинами, простите за нескромный вопрос? - Алексей посмотрел на Анэлю, которая лежала в углу.
- Ну как сказать, время от времени, не без этого, но все в рамках пристойности, никаких скандалов, так, легкие увлечения.
- Вы живете одна?
- Нет, с сыном. Очень способный мальчик, учится в МГИМО, будет переводчиком испанского языка. Знаете, сейчас финансисты и переводчики требуются везде, выгодная специальность. Теперь другое время, чистые гуманитарии не в цене. Вот я кем только ни работала в своей жизни, Татьяна Львовна едва заметно вздохнула, - а в последние годы вернулась к старой профессии - перевожу с греческого и преподаю на курсах, на жизнь хватает и ладно.
Маленькие черные глазки Татьяны Львовны смотрели на Алексея с выражением досады и грусти. Алексея охватила легкая печаль. Как он мечтал в юности стать историком, как он грезил еще с детства подвигами спартанцев и рыцарскими турнирами! И где та, почти неземная, тишина библиотек, в которых он любил бывать?
- Анэля, - резкий голос Татьяны Львовны вернул Алексея к действительности, - ты чего лезешь к гостю?
Тут Алексей обнаружил лохматое существо у себя на коленях. Болонка, уютно свернувшись калачиком, явно намеревалась вздремнуть на его брюках.
- Пусть лежит, - тихо сказал Алексей.
- А театральный фонд "Мольер"? - Катя протянула руку к Анэле и погладила ее.
- Мой брат любил разностороннюю деятельность, в том числе увлекался историей театра. Он, по-моему, и со своей будущей женой в этом "Мольере" познакомился.
- Что?! - хором воскликнули Алексей и Катя и переглянулись.
- Во всяком случае, одна моя знакомая забирала внука из живого уголка и видела, как Вера выходила из этого фонда. А Игорь в последнее время бывал там на всяких вечерах и заседаниях.
- А больше он вам ничего не рассказывал? - Катя сосредоточенно грызла большой палец, забыв о всяких правилах приличия.
- Да нет, в последнее время мы не так уж часто с ним общались. Не очень хотелось нарываться на эту...
- Понимаем. - Алексей встал. - А Вера Николаевна сейчас дома?
- Откуда я знаю, раньше все по магазинам бегала в первой половине дня, во второй - валялась на диване. Ничего не могу вам сказать.
- Спасибо, мы вам позвоним, если возникнет необходимость.
- Да... Анэля, не путайся под ногами, иди на место!
- Вы переезжаете? - Катя подобрала платье, чтобы не задевать коробки.
- Все ремонт не соберусь сделать, второй год уже...
Проблема была понятной и родной. Катя с ужасом представила, как ей тоже надо будет все паковать, где-то доставать картонные коробки.
Она чуть не упала в узком коридоре, заставленном угрожающими железками, напоминающими водосточные трубы. К счастью, Алексей предупредительно подхватил ее под локоть:
- Понимаем. - Алексей встал. - А Вера Николаевна сейчас дома?
- Откуда я знаю, раньше все по магазинам бегала в первой половине дня, во второй - валялась на диване. Ничего не могу вам сказать.
- Спасибо, мы вам позвоним, если возникнет необходимость.
- Да... Анэля, не путайся под ногами, иди на место!
- Вы переезжаете? - Катя подобрала платье, чтобы не задевать коробки.
- Все ремонт не соберусь сделать, второй год уже...
Проблема была понятной и родной. Катя с ужасом представила, как ей тоже надо будет все паковать, где-то доставать картонные коробки.
Она чуть не упала в узком коридоре, заставленном угрожающими железками, напоминающими водосточные трубы. К счастью, Алексей предупредительно подхватил ее под локоть:
- Осторожно.
Облегченно вздохнув, они вышли на улицу, где только что прошел дождь и в воздухе была разлита летняя свежесть.
Вера Николаевна Сакальская упорно не хотела открывать. Катя с Алексеем дружно барабанили в дверь. В ответ - ни звука. Выглянула соседка. Ее лицо блестело от толстого слоя крема.
- Она с утра уехала.
- Куда? - поинтересовалась Катя.
- Не знаю, взяла большую сумку, - соседка разговаривала с ними через дверь, закрытую на цепочку.
- А она что-нибудь сказала? - Алексей отряхивал свои брюки, покрытые пылью.
- Да она высокомерная такая, никогда особенно и не разговаривала, цацу из себя строила. - На лестнице раздались шаги, и женщина быстро захлопнула дверь.
- Что-то здесь не так, - Алексей сел прямо на ступеньки лестницы и устало махнул рукой. - Нет, что-то здесь не так, - повторил он.
***
С утра было пасмурно. Катя решила прилечь на диван и разобраться со своими блокнотными записями, часто сделанными бессистемно и впопыхах. Прежде чем, вырвав листки, развесить их на стене (так Катя обычно делала, когда готовилась к экзаменам в университете), она принесла из кухни табуретку и, придвинув ее вплотную к шкафу, достала сверху рулон бумаги. Это была географическая карта мира, лежавшая здесь с незапамятных времен. Катя раскатала ее на полу и, сев на Африке, задумалась. Она любила карту мира, как своего самого лучшего и близкого друга. Часто, когда у нее было плохое настроение, она разворачивала карту и медленно рассматривала ее, скользя глазами по материкам и городам. В такие минуты ей казалось, что она находится не в московской квартире, а где-то там, в водах Индийского океана или в дебрях Амазонки.
- Театр "Саломея", - Катя легла на пол и прижалась щекой к карте, что я знаю о нем? Маленькая труппа, недружные актеры, хотя клянутся, что между ними нет никаких разногласий. Талантливый режиссер...
Что-то главное ускользало от Кати, но что? Московские театры, как в капле воды, отражали суматошное время. Старые придерживались классического репертуара, у них была своя публика, традиции, новые - стремились эпатировать, сделать шумную постановку, спекулируя на "голубой" тематике или запредельном сексе.
Но "Саломея"... Этот театр был похож на призрачный город, Фата-Моргану, которая иногда появлялась перед зрителями издали, переливаясь несуществующими огнями и блеском. Но когда к театру подходили ближе, он словно уходил под землю, его окутывала непроницаемая завеса молчания, недомолвок, а актеры мгновенно превращались в маленьких человечков, которые разбегались врассыпную при появлении чуждого им гостя. Театр жил по своим законам, невидимым постороннему взгляду. Катя вдруг вспомнила, как давно, еще в детстве, она однажды искала спрятанные от нее конфеты. Взрослые в доме - папа, мама, бабушка - знали, где они находятся, но в ответ на ее отчаянные расспросы отрицательно качали головами и заговорщицки переглядывались улыбаясь. Сейчас эта картина ожила перед ней... От нее явно что-то скрывали в театре, но скрывали ВСЕ! Поэтому нащупать крупицы правды в этих беседах и расспросах было трудно, почти невозможно!
И как гибель Мироновой и Касьянникова связана с убийством в партере?
Что же ей известно? Итак, Элла Гурдина родилась в Алупке, с малолетним сыном покинула город, судя по ее рассказам, скиталась по России. Перед тем как перебраться в Москву, работала в Твери. Гурдину называют диктатором, царицей, талантливым режиссером. Все это так. Но Катю с самого начала ее знакомства с Гурдиной не покидало ощущение, что эти слова не касаются ее сути, они слишком поверхностны - как скорлупа, которая не позволяет проникнуть в сердцевину. Никто не сказал о ней ничего такого, что высветило бы ее жизнь и поступки с иной стороны, показало бы Кате другую Гурдину. Можно было опять обратиться к Переверзенцеву или Мануйлиной, но Катя уже поняла, что они не скажут ничего, ни-че-го, они связаны негласной порукой молчания. Гурдина лгала, что у нее никого нет - ни родственников, ни детей. Правда, пока эта ложь не принадлежит к чему-то уголовно наказуемому. Она может выдвинуть разные мотивы и версии своего желания скрыть ото всех, что у нее есть сын. Катя вспомнила пророчески-страшные слова: "Единожды солгав, кто тебе поверит?"
Артур и Рудик, Рита и Анжела... Молодые актеры театра распадались на две масти - черную и белую. Это были как бы зеркальные двойники. Катя вспомнила, как в одной книге изображался трюк с картами - дама пик с помощью зеркала ложилась на даму бубен, антиподы становились единым целым. При мысли об Артуре Кате стало не по себе. Она чувствовала, что ее тянет к нему так, как не тянуло ни к кому и никогда в жизни.
Но кто же из них, кто - сын Гурдиной? Скорее Рудик - с его монотонным голосом и манерами мальчика-отличника. Обычно у известных родителей ужасно нудные и бесцветные дети. Как в старой поговорке: "На детях гениев природа отдыхает". "На Рудике она, по-моему, уснула", - решила Катя. И у обоих умерли родители. Ясно, что у одного из них - действительно, а у другого... Или это - роковое совпадение?
Рита и Анжела... Анжела ей нравилась больше, но и о ней она почти ничего не знала. Приехала из Вязьмы, с детства мечтала стать актрисой, но об этом мечтают многие девчонки, особенно в провинции. И все? Вся биография? Приехала, помыкалась и пришла в театр к Гурдиной. А по-моему, она ничего и не заканчивала! Катя взглянула на справку "Белого грифа", лежавшую перед ней на полу. Да, выступала в клубах и студенческом театре, потом - "Саломея". Катя вскочила и села, обхватив руками колени. Может быть, Гурдина знает, кто убийца, и покрывает его, боится за него? Может быть, это ее сын? Но разве стала бы она тогда обращаться в агентство? А почему бы и нет? Зная, что дело не будет раскрыто, решила соблюсти необходимую формальность.
Евгений Сандула - типичный позер, таких донжуанов, особенно во времена застоя, было хоть пруд пруди. Кате он показался недалеким и тщеславным. Пишет мемуары... для себя. Хотя вряд ли отдает себе в этом отчет. Наверное, думает, что читатели будут ломиться за его книгами в магазин "Библио-Глобус", как за очередным бестселлером Валентина Лаврова.
Но почему Анжела бросилась именно к Жене, почему?
Рубальский - "гасконец". Катя совершенно не могла представить его молодым, хоть убей, он оставался стариком, брюзжащим и самодовольным. Что нашла в нем Гурдина? После стольких лет пригласить этого старого дрючка в свой театр!
Лилия Георгиевна - мать, потерявшая дочь. Замкнутая и отстраненная. Когда она разговаривала с Катей, то была какой-то взвинченной. Правда, это, возможно, пресловутые "нервы".
Лина Юрьевна - верная помощница Гурдиной, которая не скажет ничего лишнего. Тень Гурдиной. Но часто такие преданные слуги и идут на все ради спокойствия своих хозяев. На все.
Солнце уже нагревало пол, так приятно было лежать и абсолютно ни о чем не думать, но усилием воли Катя вернулась опять к "Саломее" и неожиданно поймала себя на том, что уже давно перебирает актеров, как четки, пытаясь понять их...
И еще этот занавес, который дали слишком рано, но почему?
И вдруг Катя все поняла, как же раньше она не додумалась до этого? Кто-то знал о прибытии будущей жертвы в театр и решил предотвратить предстоящее свидание. А это значит, что убийца и тот, с кем хотел встретиться человек, убитый в партере, находятся сейчас здесь, в "Саломее", среди этих актеров, о которых она только что думала! Два противника на одном поле... Белый конь против черной королевы или белый король против черной ладьи. Вариантов много.
А улыбка на лице убитого означает, что он сначала воспринял все как невинный розыгрыш, театральную забаву. А когда понял, что с ним происходит, было уже слишком поздно.
Глава 9
- Слушай, ты прямо похорошела, - Лариска вертела Катю во все стороны, как манекен, - новый ухажер, что ли? Твой-то все носом в "бугре". Пребывание за границей Лариса называла "жизнью в бугре".
Катя была знакома с Лариской уже шесть лет. За свою недолгую трудовую деятельность Лариса успела поработать в трех журналах и четырех газетах. Причем она вела в них самую разноплановую тематику: от моды до проблем атомных станций. Кате можно было не тратить время на чтение газет и просмотр телепередач: все горячие новости столицы она сразу узнавала от Лариски, иногда даже с опережением в несколько дней.