Но он, генерал русской армии и чеченский абрек Алишер Салманович Мадаев это понимает. И если адмирал не может так защитить русский народ — его право. Но он — защитит народ чеченский. Так, чтобы при одной мысли о нападении на чеченца — у дикарей леденела кровь и отнимались руки. Он сделает так, как привык.
Отодвинув русских, генерал Мадаев прошел за оцепление. Помимо керамического ножа — у него был еще фамильный, горский кинжал за поясом.
Эта террористическая акция — была вызовом не только русской власти в Кабуле. Она была вызовом горцам, чеченцам, кавказцам, лично генералу Мадаеву. Потому что все знали, в отчие от русских чеченцы ничего не прощают. Если ты убьешь чеченца — чеченцы будут тебя искать, чтобы убить, а если не найдут, убьют кого-то из членов твоей семьи. Это не шутки, чеченцы поддерживают традиции кровной мести и никогда не отказывались от них, ни когда воевали с русскими, ни когда воевали за русских. Даже если убить чеченца в бою — это будет повод для личной кровной мести, понятие кровной мести у чеченцев строже, чем у пуштунов — у пуштуна убийство на войне это не повод для мести, хотя возможно это повод для новой войны. Чеченские спецбатальоны, сформированные русскими на Востоке пользовались ужасаюшей репутацией, нередко сопротивление прекращали добровольно, как только становилось известно, что сюда идет спецбатальон. И нынешней акцией — захватом пассажирского автобуса с чеченскими паломниками — пуштуны, или кто там его захватил — бросили наглый вызов, попытались сломать всю существующую систему существования мира. За такое — надо целые народы вырезать.
Но это позже. Сначала — надо разобраться с тем, что есть…
— Э, какого хрена…
Зураб, прилегший рядом с винтовкой немного отдохнуть — моментально оказался в боевой готовности
— Это что за хрен с горы тут…
— Сообщи.
— Красный один, Калине, наблюдаю военного, идет по направлению к автобусу. Запрашиваю инструкции.
— Калига всем, красный свет, повторяю — красный свет, человек в черной форме — друг, стрелять запрещаю…
— Калина, вас понял… — дисциплинированно отозвался Зураб
— Оружие — вдруг резко сказал осетин — первое окно!
— Калина, это Красный один, наблюдаю оружие, первое от двери окно, нацелено на друга, повторяю- нацелено на друга. Наблюдаю цель, белая чалма, могу поразить цель, повторяю — я могу убрать одну из целей.
— Черт… Калина всем, только наблюдать до получения дальнейших инструкций, только наблюдать…
— Вас понял… — Зураб пробормотал про себя — кто этот придурок и что нахрен происходит. Они что — того?
Торчащий из окна автомат дернулся — и до снайперов донесся треск очереди…
Генерал тоже видел автомат. Он не первый раз видел такое… Скорпион, модели шестьдесят первого года. Калибр девять миллиметров Ультра[36], старый патрон, оружием под который вооружались полицейские со всей Европы, до тех пор, пока не покатилась волна городской герильи, и полицейские не стали перевооружаться на армейские образцы. Патрон сейчас необычный, как и само оружие — но в Афганистане оно не новость, богемским оружием была вооружена личная охрана Короля, спецслужбы. С другой стороны — личная охрана есть личная охрана, а захватившие автобус бандиты есть захватившие автобус бандиты. Где одно, а где другое…
Автомат целился прямо в него, он видел это, но продолжал идти, размеренно и неторопливо. На нем не было бронежилета, и он не раз видел, как умирают раненые — но это его не останавливало. Там, где в люльку новорожденного кладут не куклу, а кинжал, там, где заветной мечтой пацана является пистолет — там совсем другие представления о трусости и храбрости. Это была не храбрость — генерал знал, что он не выстрелит. Он знал, как ведут себя загнанные в угол крысы, знал чего от них ждать….
Дуло автомата, короткое и курносое отклонилось вниз — и автомат плюнул огнем. Осколки бетона — брызнули по сапогам генерала, но он продолжал идти. Ибо опасна не та собака, которая лает, а та, что молча кусает. С тех пор, как он прибыл в Афганистан — он не участвовал ни в одних переговорах, ни в одной комиссии по примирению, не разговаривал с ни с одним афганцем, если не считать допросы. И если бы он был на месте того шакаленка — он всадил бы пулю в лоб тому, кто идет к автобусу. Потому что если можешь что-то делать — делай. А нет — подчинись судьбе…
Выстрелы!
Выстрелы были отлично слышны. Саша — резко выдохнул, и задержал дыхание на несколько секунд, изгоняя лишний кислород из легких. Затем задышал, неглубоко и нечасто, спокойно. Как раз так, как и должен дышать снайпер. В голове, в ушах ничего не было, кроме глухих ударов сердца, перекрестье прицела — замерло на самой верхушке белой ткани. По его прикидкам — так он попадет в центр головы.
Зураб в это время — докладывал. У него была винтовка и он был готов подстраховать — но основная его задача была следить и докладывать.
— Калина, вижу стрелка. Один стрелок, стреляет в сторону от заложников. Цель на прицеле, могу поразить цель.
— Калина всем, освободить линию! Красный один, что происходит, куда идет стрельба?
— Деда шено… Калина, стрельба в безопасном направлении, в безопасном направлении. Он стреляет в землю, повторяю — в землю.
— Красный один, вопрос, вы видите пострадавших, повторю — вы видите пострадавших?
— Калина, пострадавших не вижу, пострадавших не вижу. Стрельба прекратилась, он больше не стреляет.
— Калина всем, принять готовность один и доложить, принять готовность один и доложить
Готовность один — минутная готовность к штурму.
— Движение… — спокойно сказал первый номер.
— Калина, это Красный один, здесь движение, в автобусе движение.
— Калина, Всем тишина, Красный, опиши характер движения.
— Калина, движение в автобусе, наблюдаю одну враждебную цель, движется к выходу, повторяю движется к выходу.
— Красный, вас понял, отслеживайте.
В этот момент — на экране у офицера, следящего за возможностями снайперов — впервые загорелись три лампочки из четырех. Но решение так и не было принято — а через несколько секунд одна из них погасла. Возможность была упущена.
— Стой! Стой, иначе взорву!
Сначала — генерал увидел руку. Руку молодого человека, или даже подростка. Не сильную, скорее ее можно было назвать тонкой. Но в руке была намертво зажата граната РГД-5 с дополнительной рубчатой рубашкой поверх.
— Стой! Взорву! — в голос была паника
Генерал уже и так стоял — в нескольких шагах от открытой двери автобуса. Все казалось замерло — и раскаленный шар солнца на небе, напоминающий эпицентр взрыва Шмеля, и раскаленный воздух над набережной и пустая, грязная река Кабул.
Поняв, что генерал не двигается и подчиняется приказу остановиться — террорист выглянул из автобуса, затем вышел. Он был выше генерала на голову — но ничего кроме жалости не вызывал. Даже через повязку, которую он намотал на нижнюю часть лица подобно пирату — можно было разглядеть тощую, цыплячью шею. Он был тощим — но не гибким как хлыст, а именно тощим — болезненная худоба, совсем не похожая на такую у поджарых как охотничьи собаки горцев. На нем была одежда простого афганца, белая чалма.
О Аллах, ему двадцать то есть?
— Кто ты такой? Кто ты такой?! — он пытался контролировать ситуацию, но то и дело срывался на фистулу, показывая слабость.
— Я генерал-майор русской службы Алишер Мадаев — представился генерал — из тейпа Цечой, туккхум Орстой. А у тебя есть имя или ты хочешь умереть безымянным?
— Иншалла, мы все сегодня умрем! Мы все станем шахидами…
Генерал поморщился
— Я пришел сюда, чтобы говорить с мужчиной. Ты не мужчина, ты щенок. Иди, и позови кого-то из мужчин, иначе, клянусь Аллахом, я вытащу тебя за шкирку из этого автобуса и утоплю в этой реке…
— Иншалла, мы все сегодня умрем! Мы все станем шахидами…
Высококачественные видеокамеры передавали картинку с нескольких ракурсов на мониторы кризисного центра, развернутого в полицейском автобусе, остронаправленные микрофоны ловили каждый звук, даже звук дыхания, неровного и быстрого. Это был первый раз за сегодня, когда спецслужбам удалось записать видео и голос одного из террористов. Это крайне полезная информация для анализа. Звук включили так громко, что болели уши.
— Ну? — спросил Стасюк
— Это не лидер — ответил присутствовавший в салоне русский психолог, оказавшийся в Кабуле чудом. Он должен был вести семинар в Медицинской академии Кабула, и его чудом удалось быстро найти. В этой чертовой дыре профессиональный психолог — большое подспорье.
— И я сам понял это. Еще что?
— От двадцати до двадцати пяти, студент, но не медресе. Дариязычный, дари он знает с детства. Это его основной язык. Иншалла произносит неправильно. Истероидные реакции, обостренные стрессом, возможно, любое неадекватное поведение, он может выйти даже из-под контроля главаря. Умереть не готов.
— Ну? — спросил Стасюк
— Это не лидер — ответил присутствовавший в салоне русский психолог, оказавшийся в Кабуле чудом. Он должен был вести семинар в Медицинской академии Кабула, и его чудом удалось быстро найти. В этой чертовой дыре профессиональный психолог — большое подспорье.
— И я сам понял это. Еще что?
— От двадцати до двадцати пяти, студент, но не медресе. Дариязычный, дари он знает с детства. Это его основной язык. Иншалла произносит неправильно. Истероидные реакции, обостренные стрессом, возможно, любое неадекватное поведение, он может выйти даже из-под контроля главаря. Умереть не готов.
— Короче, восторженный идиот — подвел итог Стасюк — этого нам только не хватало…
Спецслужбами в ответ на рост террористических проявлений был составлен ряд домашних заготовок, в том числе по психотипам террористов. Восторженный идиот — горожанин, студент, до тридцати — тридцати пяти лет, твердой веры нет, к исламу пришел, начитавшись проповедей в Интернете и решивший «что-то сделать». Чаще всего ребенок одинокого или разведшихся родителей, в детстве имел проблемы со сверстниками, не умеет дружить. В джамаат пришел как раз из-за дружбы и чувства общности. Несмотря на слабую подготовку, часто бывает опаснее профессионального террориста из-за неадекватных, истерических реакций. Хороший объект для психологического давления с целью развала единства группы.
— Сфотографировали?
— Обижаете…
— Пробивайте по базам. По всем.
— Есть…
— Так… еще один. Еще один, внимание…
Этот — был уже главарем. Амиром. Одного роста с генералом, крепкий. Нет бороды — скорее всего в розыске, не успел отрастить.
— Ас саламу алейкум… — сказал террорист. У него был автомат Скорпион, который он держал на ремне, но под рукой
Генерал покачал головой
— Правоверный не должен давать салам неверному либо вышедшему из ислама человеку, и отвечать на салам неверного или вышедшего из ислама он тоже не должен. Это макрух, неодобряемое…
Генерал с ходу начал прощупывать террориста — все же он в свое время командовал одним из ГРАДов[37] и много чего знал. Террорист отреагировал на удивление спокойно.
— По-твоему я вышел из ислама? Кто ты такой, чтобы судить об этом?
— Я правоверный мусульманин, да будет Аллах свидетелем моим словам, видящий то, что я вижу собственными глазами. И хоть я и не обладаю степенью в фикхе, Аллах дал нам глаза, чтобы видеть и голову, чтобы думать. Ты поднял руку на мусульман, хуже того, ты сделал это в мечети. Что это, как не ридда[38], скажи мне?
— Ридда? Это говорит мне тот, кто убил больше мусульман, чем самые страшные из неверных?
— Так значит, ты знаешь меня?
Террорист кивнул
— Знаю. Ты черный генерал. Ты убил Супьяна и Абу-Хафса. Аллах — обрадуется, увидев твою кровь на мостовой.
— Да, ты прав, я убил Супьяна и Абу-Хафса. И еще многих. Думаю, скоро и ты присоединишься к ним в аду. Вы убийцы, насильники, исчадья ада, худшие из обитателей этого мира! Вы поднимаете руку на женщин, на детей, на стариков, вы отправляете детей подрываться, вы убиваете всех подряд, и большей частью невинных. Вы идете джихадом против собственного народа, вы обвиняете людей в неверии, в куфре, хотя сами не вставали на намаз Аллах знает сколько времени. Вашу руку ведет сам Шайтан. Но Супьян и Абу-Хафс резали своих, а вот ты допустил большую ошибку, бача. Ты пошел против моего народа. Ты поднял руку на мой народ.
— А когда кончатся месяцы запретные, то убивайте многобожников везде, где их встретите, осаждайте их. Это разве не про тебя и про твой народ. Вы считаете себя мусульманами, а сами поклоняетесь могилам и идолам и придаете Аллаху сотоварищей в виде ваших гнусных устазов, которые толкуют Коран как им вздумается. Потому — я не совершил греха, пойдя против вас.
— Как ты смеешь рассуждать про мой народ, обвиняя его в неверии и тем самым лжесвидетельствуя?! Как ты смеешь произносить имя Всевышнего, погрязнув в грехах! Клянусь Аллахом, сегодня ты совершил последний из них. Я пришел сюда не для того, чтобы разъяснять тебе постулаты веры, тем более что я не имею на это права. Ты поднял руку на людей моего народа, и клянусь Аллахом, ты ответишь за это. У тебя есть только один выбор, бача. Только один. Если ты сейчас отпустишь тех, кого ты держишь в автобусе, клянусь Аллахом, умрешь только ты один. Если же ты причинишь кому-то вред, клянусь Аллахом, за твои мерзкие дела ответят все твои родственники до последнего человека. Так будет, Иншалла…
Где-то в сторону гудел турбинами вертолет, да не один. Шум турбин приближался…
— Аллах, да спасет вас, погрязших в ширке…
— От тридцати до тридцати пяти, основной язык для него урду. Лидер среднего уровня, явно не полевой командир. Психологически стабилен, имеет сильную мотивацию, которая нам не известна, убежден в вере.
— Готов подорваться?
— Да, безусловно…
— Что со снайперами?
— Пока два на два.
— Черт…
Если бы этот псих согласовал действия — можно было бы рискнуть. Он у самого автобуса…
— Господин полковник, вертолеты…
Два вертолета Сикорского — неслись над Кабулом. По левую руку — был виден склон горы, прилепившиеся к нему дома, виллы. Под брюхом — река Кабул или «Кабулка», как ласково ее называли. Вертолеты были спасательными и принадлежали к сорок девятому авиакрылу особого назначения…
— Минута до высадки! — обернувшись, проорал командир, держащийся за поручень рядом с бортстрелком — принять готовность!
Работать с ходу они не собирались — надо сначала выяснить обстановку, составить какой-никакой план. Просто через кабульские пробки не пробиться, а им надо быть на месте как можно быстрее, ситуация может стать критической в любой момент. Поэтому — вертолеты должны были высадить их в подходящем месте, поблизости от места.
— Цель в зоне видимости — предупредил пилот
— Цель в зоне видимости!
Бойцы Альфы прильнули к иллюминаторам. Такое они не видели не раз, и не два — но взгляд сверху тоже может быть полезен для прояснения обстановки. Их двадцать четыре человека — ударная группа, способная решать любые задачи. Каждый — лучший из числа жандармерии, обладающий сразу несколькими военными специальностями. Об уровне подготовки группы — свидетельствует хотя бы то, что среди них вице-чемпион России по каратэ. Все отличные стрелки. Все готовы действовать. Как — пока непонятно. Скорее всего — одновременная атака с нескольких направлений, при поддержке снайперов. Не первый раз, к сожалению и не последний.
— Вижу!
Бойцы Альфы — увидели набережную, стальное месиво машин, людей. И автобус, отделенный от мира полосами ничейной земли, а около него — два человека.
— Иду на точку высадки, тридцать секунд!
— Построиться, тридцать секунд.
Сейчас сбросят на какую-нибудь крышу. Главное — ничего не забыть в вертолете, если забудешь — потом будешь чувствовать себя полным идиотом.
— Двадцать секунд!
И в этот момент — на набережной все взорвалось. Мимолетная вспышка, которая даже не улавливается глазом…
Ударная волна — настигла вертолет
— Держитесь.
Они были у самого здания, из-за взрыва потеряли высоту… какая-то зеркальная высотка. Один из альфовцев с ужасом увидел стрелков… совсем рядом… потом вертолет тяжело ударился чем-то но не винтами. Показалось, что они упадут, ничего не было видно из-за поднятой взрывом пыли — турбины взвыли на чрезвычайной мощности. Через открытую аппарель в хвосте был виден еще один вертолет, и он был все ближе и ближе… но тут пилот справился с управлением и вместо того, чтобы лететь вниз — они вдруг быстро пошли вверх. Подальше от этого ада…
— Какого…
— Все целы!?
Вертолет, «поймав воздух», на чрезвычайной мощности обеих турбин уходил вверх, в кабульское небо, оставляя внизу лишь черно-бурое облако на том месте, где только что был автобус и в нем двадцать шесть человек…
Проведенное расследование — пришло к выводу, что один из боевиков случайно привел в действие взрывное устройство, мощностью около семи килограммов в тротиловом эквиваленте. Так как оно было установлено в хвосте автобуса — его взрыв вызвал мгновенную детонацию заполненных газовых баллонов на крыше, увеличив силу взрыва.
Среди погибших был генерал Алишер Мадаев. Его хоронили в горной Чечне, на кладбище, принадлежащем его роду. Несколько человек — во время похорон приняли на себя кровную месть за него. Вопрос был — кому мстить…
Во имя Аллаха, милостивого и милосердного!
Шура амиров Ислам Виляйят Афганистан
Вся хвала Аллаху, Господу миров, мир и благословение посланнику Аллаха, его семье, сподвижникам и всем, кто следовал за ними до Судного дня!