В общем... Если честно, то для Павла было бы намного комфортнее, если бы Андрей оставался без сознания. Потому, что сейчас он чувствовал себя, как студент-первокурсник «отличник» на экзамене у заслуженного профессора – ты все знаешь, но очень боишься ошибиться и именно поэтому ошибаешься!..
Стар приложил пальцы к своему ларингофону и тихо проговорил:
– Третий, Пятый-Браво, ко мне!
Они появились через считаные секунды.
– Паша, – Андрей обратился к Стару, – делай привал... «Трещать» будем... Собирай «стариков»...
И опять был собран «малый военный совет».
– Паша! – Теперь Филин обращался к Водяному. – Жду доклада!
Несмотря ни на какие приказы начальства, несмотря на свое состояние, Андрей все равно оставался командиром группы. И это его требование не вызвало ни у кого ни малейшего удивления или, что было бы вообще странно, возмущения – командир сутки был в «отпуске», группой рулил «замок», но теперь все стало на свои места...
– Гонят нас морд сто пятьдесят... Ну или чуток поменьше уже...
– Насколько я понимаю в военных делах, вам была поставлена задача увести «хвост» в сторону от маршрута группы и ни в коем случае не вступать в «открытый бой»! – Филин взглянул на Стара, и тот в ответ кивнул.
– Так получилось, ком...
– «Так получается» только у сопливых, озабоченных пионеров! – Голос Андрея обрел былую жесткость. – Отпялил пионервожатую, а через пару месяцев отмазываться начинает: «Извини, так получилось!»... У тебя опыта, прапор, до самой кобуры, а ты в такие игры играешь! Что? До сих пор пионерская зорька играет?!
Водяной потупил взгляд, переглянулся с Вайпером, и:
– Ну... Мы подумали...
– Ты был командиром группы, Павел! Кто это мы? «Мы Николай Второй»?!
– Я подумал! – Водяной поднял глаза. – Я подумал, что если мы будем тянуть «хвост» активно, то это будет гарантией того, что они не пойдут за основной группой... Была спровоцирована перестрелка на «расстоянии руки»... Ну, и... Так оно и получилось... Они побежали за нами, как дебильные щенки-подростки за течной сукой... Мы их помотали немного и соскочили... Пусть теперь нас поищут!
– А Тень? Как получилось, что он ранен?
– Шальная пуля... Такое бывает, сам знаешь... И со мной, и с тобой было не раз... А Вовка молодец – держится огурцом!
– Ага! Зеленый и в пупырышках?!
– Зря ты, ком... Он – парень, что надо!.. После плюхи не только не отставал, а даже меня подменял пару раз и вел всю группу! Так-то...
– Ясно с этим... Что еще у нас «хорошего», господа разведчики?
– Продвигаемся почти по графику, – проговорил Стар.
– Сколько мы прошли уже, Паша?
– Около ста сорока километров.
– Значит, остается...
– Около сотки...
– И теперь все время только вверх, в горы...
– Именно...
– Приятные новости... – Андрей бросил взгляд на запястье Стара. – 12.20, 31 июня... Когда нас будут ждать «вертушки»?
– По первоначальному плану – 5 июля в 23.50. Теперь этот план остался запасным, на всякий случай...
– А что по основному?
– Мы идем сейчас по азимуту 192, на юг – юго-запад. По новому плану надо идти южнее по азимуту 176. Так мы сокращаем маршрут километров на 45—50, и ждать нас будут ровно на сутки раньше – 4 июля в 23.50. Только...
– Что, «замок»...
– Там идти сложнее... Там одни голые скалы... А у тебя, судя по всему, как раз за сутки до рандеву будет очередной приступ... Ты можешь не потянуть этот переход, Андрюха... А тогда все вообще теряет смысл...
– Ну, и что вы решили со Скорпионом?
– Пока ничего... Решили подождать твоего слова...
– Тогда идем новым маршрутом по азимуту 176!..
– Выдюжишь, капитан?
– Тут теперь даже не в этом дело, Стар... Людей надо выводить из этой задницы! Мы и так уже потеряли Гота... Тень «трехсотый»... Больше допускать потерь нельзя!.. Да и командосы эти... Не думаю, что они сообразят, что мы потопали по сложной дороге, когда есть легкая! Они же все последнее время с простыми трудягами воевали. Не поймут они нашего «маневрирования», Паша! Побегут по прямой, как и до этого бежали. А когда сообразят, то уже поздно будет! Пока поймут, пока «развернутся», пока следы найдут – мы уже на подходе к «вертушкам» будем... Так что... Идем оговоренным основным маршрутом... Возражения есть?
– Да нет... Все правильно, ком, – проговорил Водяной. – Только... Ведь ласты же завернешь! Как ты в таком состоянии в горы полезешь? На пяти тысячах и здоровому-то тяжело, а уж тебе-то...
– Не боись, «кусок», – усмехнулся Андрей. – Справимся! Как и раньше справлялись! Ведь невыполнимых задач, что?
Павел Городецкий, он же вот уже два года бессменный следопыт-минер группы Водяной, а в бытность свою старший прапорщик спецназа ГРУ, широко улыбнулся, вспомнив старый девиз:
– «Невыполнимых задач не бывает – бывает плохой спецназовец!»
– Вот мы и договорились!.. Время?!
– 12.30, ком!
– Ну, чего, пацаны, побежали? А то еще от сидения на сырой земле можно ненароком геморрой заработать вкупе с простатитом... А на кой нам, спрашивается, такой букет?
– Группа! Продолжаем движение по основному маршруту! – проговорил в «Фалькон» Стар. – Разобраться по боевому расписанию! Валим отсюда, мужики!.. Пошли!..
* * *...Анды...
Горы, горы... На самом деле только в горах начинаешь понимать, насколько мелок и слаб человек по сравнению с силами матушки Природы. Только здесь начинаешь понимать, насколько эта матушка может быть суровой по отношению к тебе. И если ты слаб духом, если ты слаб телом, то даже не пытайся испытать на себе ее характер! Сиди внизу, под ее «зеленой юбкой», грейся на солнышке и поедай за оба уха ее дары. Природа – она добрая и щедрая, она может накормить и напоить всех своих детей. Но если ты, из гордыни ли своей непомерной или в силу других каких причин, полезешь вверх и попробуешь потрогать своими руками ее высокую грудь, то тогда держись! Природа – она же женщина! Она всем сердцем любит своих детей, но очень строго, а порой даже сурово поступает с наглецами! Ей, как и любой другой женщине, надо дать привыкнуть к тебе, и только тогда, возможно, ты прикоснешься к истинному величию красоты. Красоты, которую никогда не увидишь внизу, «под зеленой юбкой», потому что она скрыта от любопытных и похотливых глаз сарафаном облаков...
И только здесь, высоко-высоко, за облаками, в этом заснеженном величии, по-настоящему и проявляется характер любого, кто рискнул бросить вызов этой «женщине»... Здесь, именно здесь по-настоящему и видно, кто на что способен, а главное, на что готов! Как говаривал про горы давнишний друг Андрея, его «вечный замок» еще по Отряду, старший прапорщик Игорек Барзов, он же Медведь, в узких кругах: «Здесь видно не только далеко, но и глубоко! Горы – это настоящий „детектор лжи“ для любого человека! Если есть в тебе что-то нехорошее, здесь оно всплывет наружу обязательно!..»... Ну, примерно как в песне Владимира Семеновича Высоцкого:
Только... Андрею всегда везло с друзьями. Да-да! Не подчиненными ему солдатами, а именно с друзьями! Потому что он, плохо это или хорошо, всегда бежал впереди паровоза, а когда отдавал приказ, то знал наверняка, что он сам смог бы его исполнить, а значит, смогут и его бойцы. Он жил по принципу «Делай, как я!», зная и понимая, что настоящий командир учит своих подчиненных только личным примером... Потому и не было у него никогда «подчиненных», а были друзья, готовые по первому зову прийти на помощь, зная, что он «одной с ними крови»... Так было в Отряде, так стало и в Легионе...
Отдавая приказ идти трудным маршрутом, Андрей знал заранее, что недовольных и возражающих не будет. Хоть и есть в разведке негласный закон о том, что на «работе» каждый имеет «право голоса», но он был уверен в своих бойцах. А они были уверены в нем и его правоте – если уж он, полуживой, собирается идти этим маршрутом, то неужели же остальные не потянут?! Нет, конечно, лица их посуровели сразу же, но не от недовольства! Просто теперь каждый настраивался на тяжелый многодневный переход, на нехватку кислорода, и, возможно, лютый мороз с продувающим, прожигающим насквозь, до самых костей, ветром...
3 июня, 14.20 Перевал Уальянго, 5430 метров над уровнем моря
Андрей все это время тянул из последних сил. Но сил этих оставалось все меньше и меньше... Малярия, эта его «болотная лихорадка», все больше и больше истощала его организм... Все последние сутки он шел только потому, что «Надо!», и, если честно, если бы сейчас он был один, без своей группы, то уже давно плюнул бы на все эти потуги выжить и остался смиренно дожидаться либо Костлявой Старухи с косой, либо командос Каймана, что было по сути то же самое...
А идти было тяжело!..
А идти было тяжело!..
Зима в перуанских Андах – это даже не на Кавказе или в Горном Бадахшане! То, что творилось вокруг сейчас, можно было сравнить только с зимой в высоких Гималаях, где Андрею довелось как-то побывать.
Мороз стоял градусов около 20. Нет, термометра с собой ни у кого, конечно же, не было – не туристы, чай, температурку мерить, но лицо, руки, да и все тело промораживало так, что сомневаться, сколько градусов мороза, не приходилось. Даже их специально разработанные для горноальпийских частей спецназа комбинезоны «Glacier» (или «Ледник», если по-русски) со своей задачей согревать справлялись едва-едва!.. Вот где было чудо научной мысли! Довольно плотная ткань была прорезинена изнутри, а между слоями довольно густо были проложены эластичные проволочки. В нарукавном кармане каждого бойца была небольшая металлическая коробочка, а в ней, в мягкой губке, находилось несколько алюминиевых колбочек размером примерно в треть обычного карандаша. Колбочки эти вставлялись в другую металлическую коробочку из прочнейшего титанового сплава, которая тоже была запаяна между материей и резиной напротив сердца... Вставил колбочку, и пошла какая-то химическая реакция. Что там происходило дальше и как, не понятно было ни одному из бойцов, да и не нужно им это было знать! Главное было то, что множество проволочек нагревались сами и согревали тело, а резина очень надежно сохраняла это тепло! Вот и все... Легко, надежно и, что самое важное, тепло!.. Только... Альпы – это не Анды!.. Здесь эти «ледники» не согревали, а попросту не давали окочуриться на морозе...
Они были похожи на пятнадцать пятнистых серо-белых гуманоидов, спустившихся на землю неизвестно откуда. Комбинезоны были чем-то похожи на аквалангистские, с таким же «капюшоном», только закрывающим от мороза практически все лицо, кроме глаз, – на глаза были надеты очки с темными стеклами, чтобы не получить «горную слепоту» от белого мерцания снега. Ну и все остальное: снаряжение, оружие и тому подобное военное «барахло»... Вот и идет себе что-то такое рябенькое, с головой без рта, носа и ушей, но с большими, круглыми, черными глазами, да к тому же и вооруженное до зубов!.. Жуть полная! А если таких гуманоидов пятнадцать?! Нужно, наверное, быть очень смелым человеком, чтобы при виде их не получить инфаркт!..
Да еще этот ветер!..
Он дул постоянно и сильно, но, бывало, иногда налетали такие неожиданно-резкие шквалистые порывы, что попросту сбивали с ног. В прямом смысле слова! Уже каждый из группы успел «побороться в партере» с этим ветром, а Андрей и подавно – за двое суток ветер ставил его на карачки раз десять, если не больше!.. Затуманенный болезнью мозг не успевал вовремя среагировать, и Филин валился с ног, сбитый ветром. Ему тут же помогали подняться, и лейтенант, уподобившись сломанному роботу с единственной программой в процессоре «Надо идти!», упорно шел дальше... А ветер постепенно набирал силу – начиналась метель...
...Приступ настиг Андрея раньше, чем он сам того ожидал.
Нет, он, конечно, понимал, что избежать его не удастся. Но и первый приступ еще там, на гасиенде Моралес, и второй случались уже под вечер. Он тянулся изо всех жил, пытаясь успеть пройти за это оставшееся у него время как можно больше! Хоть километр, хоть полкилометра, хоть сто метров. Тянулся, понимая, что те метры, которые он не прошел сам, его будут нести. А здесь, на такой высоте, при всех прочих условиях взгромоздить себе на шею еще около семидесяти килограммов[25] – это даже не подвиг, это вообще за гранью человеческих сил!..
Но нет. Болезнь брала свою дань все наглее и наглее и не давала никаких шансов на отсрочку...
... – Сколько времени, Паша? – Филин говорил в ларингофоны рации, которую снял с себя и отдал командиру.
– 14.20, ком! – услышал Андрей в ответ.
– Добро...
Он уже начал чувствовать, что его «болотная лихорадка» начала действовать не по его, Андрея, плану. Чувствовать по тому, как стал «менять» цвет окружающий белый пейзаж. Снег становился то желтым, то красным, а то и вовсе сине-фиолетовым...
«...Эх! Сука! Рано! Рано же! Ну, еще часа два-три! Ну же! Иди, капитан! Надо идти!..»
– Где мы, майор?
Язык опять одеревенел и превратился в непослушный кусок фанеры.
Стар попробовал ободрить лейтенанта, тоже почуяв неладное:
– Вон, впереди! Километров семь! Седловину между вершинами видишь?
– Угу! – он уже не мог выговаривать слова.
– Это перевал Уальянго! Часов за восемь дойдем! Слышишь, ком?
– Угу!..
– «Перепрыгнем» его, а там уже только вниз! – Голос Павла был делано веселый. – Последний «тридцатник» отмотаем за сутки, и все – точка рандеву!
Он забежал, если на такой высоте это переваливание с ноги на ногу можно назвать бегом, впереди Андрея и повернул его к себе лицом:
– Мы почти пришли, Андрюха! Держись! Это приказ! – Стар схватил его за плечи. – Ну, что? Дотянем?
– М-да... – только и сумел произнести Филин.
Последнее, что он запомнил, было то, как Стар «уплыл» куда-то вверх, в белую, бурлящую, снежную мглу...
«Все, Андрейка, – села батарейка!»...
Хотя...
Нет! Было еще одно воспоминание! Горячечный бред, не иначе...
...Большая, зеленая стрекоза, протяжно воя и громко хлопая крыльями, открыла свою большую светящуюся в ночи пасть, ожидая с нетерпением и дрожью, во всем своем уродливом теле, когда же, наконец, в нее, ненасытную, положат Андрея... Сон возвращался... Только теперь его «действующие лица» немного изменились – в пасть стрекозы его вложил не большой и лохматый зеленый куст, а два уродливых гуманоида с альфа Центавра...
Часть III «...Я вернулся. А зачем?..»
* * *
...С того дня начались его «хождения по мукам»...
По душевным мукам!
Следуя довольно суровому приказу генерала Жерарди, в Обань, где и находился Андрей в госпитале, каждый день с Корсики, из городишки Аяччо, с базы 2-го Парашютно-десантного полка (2 ПДП), где, собственно, и квартировал его отдельный учебный взвод, самолетом доставлялись двое... Двое «аксакалов» этого уникального взвода... Рвались, как он узнал позднее, поехать все и сразу, но приказ Паука был суров, как никогда, – двое!.. Двое, потому, что психика Филина, его восстанавливающаяся по крупицам память, могла не сдюжить количества полученной информации, а отправлять Андрея из отделения «интенсивной терапии» в отделение «психоневрологическое» не хотел никто, понятное дело...
Он начинал по-новому знакомиться со своими старыми друзьями... И... это было, если честно, не самым простым процессом...
Первыми буквально на следующий же день прибыли, и это было совершенно естественно, Стар и Вайпер... Потом Водяной и Джамп... Гранд и Стингер... Джагглер и Оса... Даже Питон, теперь уже заслуженный пенсионер Легиона, приезжал к нему из Марселя для того, чтобы «познакомиться»... А кое с кем он «знакомился» только по фотографиям, потому что их, его боевых соратников, уже было не вернуть никогда... Клим Белоконь и Мартин Хейнкель, а попросту Задира и Гот... И тогда он грустил... Все они, «аксакалы» его взвода, прошли за неделю перед его глазами. И со всеми он «знакомился» заново... И знакомство это, как правило, затягивалось часов на пять, пока лейтенант Савелофф попросту не выгоняла их вон... Благо звание «лейтенант» и приказ старшего по званию имели свой вес...
Тень... Вовка Кузнецов... Он так и не переселился в палату Андрея... Тут уже от него ничего не зависело, несмотря на прямой приказ Жерарди... В этом свою «сольную партию» сыграла Мари... Нет! В палате Андрея, конечно же, полностью оборудовали место для капрал-шефа Кузнецова-младшего! И он проводил на этом месте примерно часов двенадцать в сутки. Но только дневных часов! Тогда, когда действительно требовалась его помощь, Андрей вспоминал постепенно все, кроме иностранных языков, здесь был ступор, абсолютный барьер... А вот ночные часы, свободные от «посетителей» и медперсонала, Мари отобрала себе!.. По праву старшего по званию. Армия есть армия... На ночь, когда Тень уходил отдыхать в соседнюю палату, а это уже «выбила», вытрясла из главврача госпиталя, полковника медицинской службы, сама Мари – «чтобы был рядом, на всякий случай», – она брала дело в свои руки...
Мари...
Такая «абсолютная француженка»!.. Она была уверена и, наверное, не зря, что... «От всех болезней – всего полезней!»... Она совершенно не стеснялась и не скрывала методов своей «интенсивной терапии», потому что теперь уже было понятно всем, что лечить лейтенанта Ферри надо не только физически, но еще и душевно... Вот именно эту область и «отвоевала» себе лейтенант Савелофф... Она сумела доказать всем местным эскулапам, что сумеет это сделать... И взяла дело в свои руки... И не только в руки... Она старалась изо всех сил, желая побыстрее вернуть Андрея в нормальное, «человеческое», состояние...