Квадратные плечи мужика заметно съежились, пока он медленно открывал и закрывал рот. Если бы он оказался в стеклянном шаре, да подкинуть бы ему муравьиных яиц, кто бы смог отличить его от золотых рыбок? Когда он начал издавать еле слышные курлыкающие звуки, я понял, что шутка зашла слишком далеко. Поэтому быстро назвал себя и сообщил, что работаю на Ильмо.
– Мне хотелось бы поговорить с президентом Раттером, – весело сказал я.
– Его сегодня нет на работе, – рассеянно ответил мужчина.
– А директор по рекламе Мэчин?
– Это я. – Он пару раз прочистил горло, и его голос от пронзительного писка вернулся к нормальному баритону. – Поднимемся в мой кабинет?
Кабинет оказался на верхнем этаже. Его, как и бассейн, заполняли дутые пластмассовые изделия. Мэчин уселся за величественный письменный стол и поглядел на меня с опаской, словно в любую минуту я мог вытащить из заднего кармана банановоз.
– Не думаю, что смогу вам помочь, мистер Бойд, – заявил он наконец после долгого раздумья. – Во время начального расследования я сказал лейтенанту Шеллу, что не заметил ничего необычного за все то время, что мы были в ювелирном магазине Ильмо, когда девушки красовались в диадеме. – Он уныло пожал плечами. – А теперь еще это жуткое убийство Луизы Ламон! Это ужасно, мистер Бойд. Можно подумать, что печать проклятия лежит на конкурсе, организованном нашей компанией: сначала была украдена диадема, потом убита одна из финалисток…
– Судя по всему, Луиза Ламон была каким-то образом замешана в похищении диадемы. Поэтому можно предположить, что конкурс красоты был устроен именно ради этого похищения.
– Не понял. – Он выжидающе посмотрел на меня.
– Это вы придумали провести такой конкурс? – проворчал я.
– Нет, не я. Как ни странно, идея его проведения исходила от самого мистера Раттера. – На лице Мэчина появилась самоуничижительная улыбка. – Вы, мистер Бойд, наверное, подумали: хвост шевелит собакой? Должен признать, что это меня расстроило: такая хорошая идея могла бы прийти и в мою голову.
– И часто вашему президенту приходят в голову блестящие идеи по рекламе?
– Эта была единственной и, я надеюсь, последней, – пылко проговорил он. – После того что случилось, скорее в Санта-Байя выпадет снег, чем он додумается до новой рекламной затеи.
– Пэтти Ламон работает вашим секретарем? – поинтересовался я.
– Да. Но сегодня она не вышла на работу. – Его лицо помрачнело. – Я позвонил ей, как только узнал об убийстве. У нее, естественно, ужасное состояние. Сестры, насколько я понимаю, поддерживали близкие отношения между собой.
– Они даже работали вместе в одной компании в одно и то же время, – добавил я, стараясь быть вежливым.
– Да, – кивнул Мэчин. – Луиза была секретарем мистера Раттера и ушла лишь пару месяцев назад.
– После жестокого спора с ним, не так ли?
– Кто вам это сказал? – Его брови поползли вверх.
– Ее сестра. Это ведь правда?
– Да, правда. – С легким смущением на лице Мэчин зашевелился на стуле. – Но вы меня, пожалуйста, не цитируйте, мистер Бойд.
– О чем был спор?
– Не знаю. Я только слышал, как они вопили друг на друга. Потом она ушла, а он тут же ее уволил.
– Но позже позволил принять участие в конкурсе и даже попасть в финалистки?
– Совершенно верно. – Мэчин постарался сказать это нейтральным голосом.
– Но почему?
– Не знаю, мистер Бойд.
Некоторое время я пристально разглядывал его выразительное лицо, затем беспомощно пожал плечами:
– Мне, видимо, следует поговорить с мистером Раттером, а не терять время здесь с вами?
– Вы знаете, как это бывает, мистер Бойд? – быстро отреагировал он. – Вы просто забежали сюда и задали пару вопросов, а я работаю здесь постоянно.
– А Раттер – президент компании?
– У вас дар точно выражать мысли. – Он слабо улыбнулся.
– Не могли бы вы дать мне его домашний адрес, если, конечно, он у вас не засекречен? – проворчал я. – Тамара вручила мне только адрес компании.
– С удовольствием. – Мэчин записал его на листке из своего блокнота и протянул мне.
– Спасибо. – Я положил листок в бумажник. – Еще один вопрос: кому пришла в голову идея связать конкурс с диадемой из ювелирного магазина?
– Мне, – тут же ответил он. – Мне она показалась прекрасной.
Когда я проходил мимо стола секретарши с каштановыми волосами и пышными формами, она наградила меня неуверенной улыбкой.
– Буду думать о вас, милая, – галантно произнес я, – особенно по ночам, когда Тихий океан покачивает корабль, словно люльку.
– Пластмасса, конечно, может придать девушке хорошую форму, – ответила она, сосредоточенно сдвинув брови, – но не жарко ли будет летом?
– Нет, если вы предпримете долгую морскую прогулку.
Я оставил ее подумать об этом, и она всерьез задумалась.
В машине я посмотрел на адрес Раттера – его дом находился на юге Санта-Байя. Поэтому поездка должна была занять около часа, поскольку пластмассовый завод находился на севере города. Я остановился позавтракать на постоялом дворе, специализирующемся на блинах, в котором все официантки были одеты в полосатые бумажные халатики и страдали насморком.
Примерно в половине второго я был у дома Раттера, расположенного футах в тридцати над дорогой. Из него должен был открываться прекрасный вид на береговую линию и Тихий океан. Солнце ярко светило на безоблачном голубом небе, мягкий бриз веял с океана – был типичный калифорнийский день, словно взятый из туристической рекламы. Поднимаясь к дому, я насчитал сорок ступенек, думая, как бы не заработать инсульт в такой прекрасный день.
Сбоку от дома я заметил гараж на две машины, с бетонной подъездной дорожкой, а за домом – сверкающую голубую поверхность бассейна. Тщательно отполированный старинный бронзовый колокол громко загудел, когда я дернул за веревку, напугав сонного жука, который поспешно спасся бегством. Воздух был наполнен ароматом цветов. Я закурил сигарету и расслабился на крыльце, словно все время мира было у меня на ладони. Пробежали две или три минуты.
– Прошу прощения, – проговорил из ниоткуда ленивый женский голос. – У служанки выходной день, а я была в бассейне.
Я повернулся очень медленно, опасаясь, что созданная голосом иллюзия развеется, когда я посмотрю на его хозяйку, но одного быстрого взгляда оказалось достаточно, чтобы забыть о всяком беспокойстве. Передо мной стояла высокая загорелая брюнетка, отрешенно смотрящая на меня темными глазами. На ней был зелено-голубой сатиновый купальник, который мягко подчеркивал упругие формы ее фигуры, не нуждающейся в лести. Ноги ее были стройными бронзовыми колоннами, поддерживающими прекрасный храм Венеры в живой плоти.
Ее всепонимающие глаза наблюдали за моей реакцией, лениво принимая заслуженное восхищение. Они мигнули, заметив с одобрением мой профиль, затем вернулись к обозрению собственного совершенства.
– Меня зовут Майра Раттер. – Женщина произнесла это в форме объявления, которое, казалось, сопровождали звуки труб. – Вы представляете собой что-то интересное, вроде сбежавшего сексуального маньяка? Или нечто скучное, вроде уличного продавца?
– Я Дэнни Бойд и представляю собой нечто очаровательное, вроде частного сыщика. И до встречи с вами я хотел поговорить с вашим мужем.
– Джеймс поехал в аэропорт или что-то в этом духе, – холодно объяснила она. – Почему бы вам, мистер Бойд, не поговорить со мной? Я уверена, нам найдется о чем побеседовать – я вижу, как эгоизм изливается из ваших ушей. В качестве взятки могла бы вам предложить выпить чего-нибудь.
– Выпивка была бы вроде глазури на торте, – галантно заметил я. – То, что я вижу с моего места, уже достаточная взятка, чтобы меня убедить.
Майра Раттер покачала головой, не скрывая удовлетворения, и ее длинные блестящие черные волосы засверкали миллиардом отблесков.
– Никто не может иметь все, – проговорила она как бы для себя самой. – От человека с таким профилем не следовало ожидать еще и раскованности. Давайте пройдем к бассейну.
Я послушно последовал за ней, приковав взгляд к ритмичным колебаниям бесстыдно округленных зелено-голубых ягодиц.
– Вы не могли бы дышать потише, мистер Бойд? – насмешливо полюбопытствовала Майра, даже не повернув головы. – Я знаю, что перед вами открывается прекрасный вид, но через какое-то время вы к нему привыкнете.
Мы обогнули дом и попали во внутренний дворик с бассейном неопределенной формы, словно сконструированным новым Пифагором в тяжелейшем припадке белой горячки. На краю бассейна стояли пара стульев, столик и самая причудливая тележка для выпивки из когда-либо виденных мною. Она была сделана из хрома, резиновых колесиков и заставлена множеством бутылок. Тележка, очевидно, сама готовила лед, и я не удивился бы, если бы заговорила на четырех языках во время приготовления мартини.
– Мы называем это домом, – пояснила Майра Раттер, с удобством растягиваясь в пляжном шезлонге. – Наверно, потому, что это слово не хуже других трехбуквенных слов. Налейте себе сами, мистер Бойд, и заодно приготовьте и мне очень холодный стингер.
Я приготовил стингер и протянул ей, а потом налил себе виски со льдом и сел напротив нее.
– У вас тут прекрасно, – одобрительно сказал я, – но все же чего-то не хватает.
– Придется подождать до захода солнца, чтобы я могла показать вам фильмы для холостяков, – с безразличным видом отозвалась она. – Или вы что-то другое имеете в виду?
– Не вижу никаких пластмассовых штучек. – Я печально покачал головой. – Это совсем не в духе компании «Пулсайд пластикс». Вы меня удивляете: жена президента – и не заполнили весь бассейн пластмассовыми утками, слонами, плотами, лодками…
– Всей этой чепухой? – живо подхватила она и положила ногу на ногу таким образом, что ее правая коленка обжала левую. – Кстати, я только что вспомнила, что читала о вас во вчерашней вечерней газете, мистер Бойд, но не все, потому что в этот момент кухарка заворачивала в нее мусор. Удалось лишь понять, что мистер Ильмо нанял вас, чтобы найти украденную диадему.
– Быстро же вы читаете! – с восхищением заметил я. – Ухватили самую суть.
– И вы прилетели сюда из самого Нью-Йорка? О боже! – Ее темные глаза сверкнули насмешкой. – Что вы думаете о Калифорнии, мистер Бойд? Мне, конечно, нравится Нью-Йорк. Приятно посетить его, но жить в нем я не хотела бы. Вы уже побывали в «Диснейленде»?
– Он входит в мои планы, – любезно сообщил я, – но сейчас, когда увидел вас, начинаю сомневаться в целесообразности этой поездки на юг.
– Дэнни Бойд? – Майра попробовала эти слова на вкус, обкатывая их во рту, словно сомнительную устрицу. – Не очень-то мне это нравится. Мы сократим это до Дэнни – до половины плохого.
– Вот так-так, – поперхнулся я. – Хотите сказать, что я могу называть вас просто Майрой? Мне это нравится гораздо больше. «Майра» звучит значительно лучше, чем «Майра Раттер». Последнее похоже на звук машины, перерабатывающей мусор.
Она рассмеялась, и полные красные губы обнажили белые хищные зубы. Я удивился, как это ее муж оставлял такую прелесть в доме одну. Уж не сошел ли он с ума?
– Прекрасно, Дэнни, – согласилась она. – А теперь расскажите мне о диадеме. Она меня очаровала. Вы уже идете по горячим следам шайки или это проделал одинокий волк? Ой, кажется, я поняла! Это – вор-джентльмен, который все время ходит в белом шарфике и замшевых туфлях?
– Если хотите знать правду, – неохотно признал я, – это сумасшедший ученый, открывший таинственный крем, которым он намазывается целиком и благодаря этому становится невидимым и может проходить сквозь стены. К счастью, в его лаборатории я нашел забытый им кувшин с кремом.
– Каким образом это поможет вам его схватить?
– Схватить? – Я посмотрел на нее с презрением. – Вы что, сошли с ума? Я присоединюсь к нему!
Несколько секунд Майра изучала меня, глядя поверх стакана, потом спросила:
– Этого сумасшедшего ученого случайно зовут не Раттер?
– Не думаю, если только вы не знаете нечто, что неизвестно мне.
– Тогда зачем вы хотели поговорить с моим мужем, Дэнни?
– Этот конкурс красоты придумал он, – пояснил я. – Одну из трех финалисток убили прошлой ночью. Представляете, какое совпадение? Раньше она была его доверенным секретарем!
– Луиза Ламон! – напряженно проговорила Майра. – Ведьма! Ну, дождалась своего!
– Вы ее знали?
Она презрительно пожала плечами:
– Нет, спасибо моей доброй судьбе. Я только слышала ее голос по телефону. Эта противная девка ехидно сообщила мне, что спит с моим мужем, и предупредила, что если я не хочу, чтобы этот факт стал достоянием гласности, то должна ей заплатить кучу денег, а именно десять тысяч долларов.
– Она пыталась вас шантажировать?
– Святая невинность в вечернюю пору! – огрызнулась Майра. – А как это еще называется?
– И вы заплатили?
– Я сообщила ей, что ее ждет впереди, притом бесплатно, – удовлетворенно ответила она. – Сказала ей, почему ее отец всегда ходил в меховой шубе – это ведь постоянное одеяние шимпанзе – и как ее мать ухитрилась, заработать десять долларов за одну неделю: по пятачку за раз, что не так уж плохо. Потом поведала ей о ней самой…
– Иными словами, – поспешно перебил я мою собеседницу, чтобы укоротить ее рассказ, – вы не заплатили?
– Покончив с ней, я позвонила Джеймсу, – проворчала она. – Через пять минут после того, как я повесила трубку, он ее выгнал!
Виски было замечательное, не иначе как из штата Теннесси, и я с удовольствием потягивал его.
– Но он разрешил ей участвовать в конкурсе и даже стать одной из трех финалисток?
– Этого я не знала до недавнего времени. А когда узнала, то спросила об этом Джеймса. Иногда он бывает очень молчаливым.
– И он никак не объяснил свое решение?
– Просто дал мне по зубам, – небрежно бросила Майра. – В жизни Раттеров никогда не бывает скучных моментов, некрасивые – да, но не скучные.
Подобный комментарий не нуждался в ответе, и я даже не пытался его придумать. Я выпил еще немного виски, чувствуя, как солнце печет мою шею. Поэтому ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу воротничка.
– Вы одеты не для того, чтобы загорать, – сообразила она. – Пойдемте в дом, там прохладнее.
Мы вместе поднялись на ноги, и неожиданно ее темные глаза стали прозрачными, когда она пристально посмотрела на меня. Губы Майры разжались, и я почувствовал сильный жар, вырывавшийся из них. Она сделала два шага, разъединявших нас.
– Дэнни… – Ее голос был сиплым и одновременно победным.
Она протянула руки и довольно больно ухватила меня большим и указательным пальцами за мочки ушей, притянула к себе мою голову. Ее пухлые губы растянулись в улыбке, а через секунду острые белые зубки впились в мою нижнюю губу. Майра кусала меня достаточно долго, так что я уже думал, не закричать ли мне от боли. Потом внезапно отпустила.
– Приготовь нам напитки, Дэнни, – мягко попросила она, – и иди в дом. – И, не дожидаясь ответа, повернулась, а я снова погрузился в обозрение знойно колыхавшихся сатиновых форм, когда она направилась к дому.
Я наблюдал за ней, пока она не скрылась внутри, затем немного трясущимися руками приготовил напитки. В моем мозгу одновременно билось двадцать разных, но как-то связанных между собой мыслей. Потом я понес колеблющиеся стаканы, стараясь идти медленно, чтобы не пролить напитки, потому не так-то скоро добрался до двери.
Открытая стеклянная дверь вела с террасы в огромную, современно обставленную гостиную, а другая дверь привела меня в холл. Тут я услышал слегка приглушенный голос Майры:
– Дэнни! Я здесь!
«Здесь» оказалось комнатой для гостей с кондиционированным воздухом, опущенными занавесями, розовым ковром на полу и маленькими толстыми херувимами, нарисованными золотом на стенах. Зелено-голубой сатиновый купальник лежал на ковре, представляя резкий контраст с его цветовой гаммой. Майра стояла около огромного дивана, роскошно потягиваясь с вытянутыми вверх руками. Две белые горизонтальные полоски резко выделялись на ее бронзовом от загара обнаженном теле. Приподнятые груди с твердо торчащими сосками высокомерно бросали вызов всему человечеству, а я оказался его избранником с неожиданно выросшей жизненной силой.
Майра уронила руки вниз, профланировала ко мне и взяла один стакан из моих онемевших рук.
– Ты здорово задержался с напитками, – небрежно бросила она. – Что происходит? Боязнь сцены?
Я протянул свободную руку и медленно провел ладонью по линиям ее бока, затем глубоко выдохнул и восхищенно проговорил:
– Я слышал о Венере, рождающейся из морской пены, но кто бы мог подумать, что пластмассовая компания выдаст тоже нечто подобное?
– Это все натуральное, Дэнни. Ты быстро в этом убедишься! – Она лениво улыбнулась.
Виски оказалось ненужным на этот момент. Я поставил стакан на столик и быстро сбросил одежду. Стакан Майры, уже пустой, присоединился к моему полному, потом она разлеглась на диване, с одобрением наблюдая за мной.
– Только не говори ничего, Дэнни, – попросила она мягким голосом. – Если мне захочется музыки во время любви, я включу радио.
– О чем тут говорить? – хрипло отозвался я, шагая к дивану. – Погода в Калифорнии одинакова целый год, не так ли?
Однажды я играл в покер с четырьмя партнерами. Игра нам наскучила, и мы стали обмениваться малоприятным опытом. Один парень рассказал, как ему было трудно объяснить жене, что он принял служанку за нее, подумав, что это она забралась под кровать в поисках потерянной серьги, и игриво ущипнул ее в знак любви. Но жена так никогда и не поверила ему, а служанка дулась на него целых полтора месяца.
Теперь я тоже испытал нечто такое, что болезненно рассказывать даже старым приятелям за карточной игрой. Это случилось, когда я уже наклонился над диваном, и, скажу вам, чертовски неприятно оказаться в таком положении совершенно голым. В этот момент где-то в доме хлопнула дверь, и этот звук заморозил меня на месте. Затем послышались быстрые шаги, дверь комнаты распахнулась, и пару секунд, длившихся вечность, царила жуткая тишина.