– Привет, родная. Ты дома?
Зорина набрала в грудь воздуха и постаралась ответить как можно безмятежнее:
– Давно.
– У тебя все нормально?
– Все прекрасно, милый. А как дела у Пети? Нашел ли он загадочного мужчину со шрамами?
Скворцов заскрипел зубами:
– Нашел, да упустил.
Он рассказал Кате, что произошло в доме Липского.
– Прохоров потерял бдительность, – констатировала журналистка. – Давно это за ним не наблюдалось.
– По его словам, этот артист производил хорошее впечатление, – оправдывал коллегу Костя. – Согласился приехать к нам в отделение без всякого давления. И вдруг на тебе.
– Хорошо, что обошлось без жертв, – заметила Катя. – Только вот где его искать…
– Найдем, – твердо пообещал ей супруг. – У него вряд ли много денег. Уехать из города он не успеет. Мы уже перекрыли все ходы и выходы.
– Да, – в тон ему ответила Катя и вдруг спросила: – Костя, ты можешь узнать кое-что для меня?
– Конечно, любимая, что за вопрос, – удивился супруг. – А что именно?
– Пусть Петя свяжется с той администраторшей, с которой разговаривал в цирке, и узнает, когда у Липского началась репетиция, – сказала Зорина. – Сделаете?
– Он позвонит прямо сейчас, – пообещал Костя. – Но к чему такая спешка?
– Это важно, Костя, – проговорила супруга. – Пока не буду тебе ничего рассказывать. Нужно еще кое-что проверить, чтобы сложить два и два.
Скворцов не обиделся на ее скрытность. Он знал: порой ему трудно поспевать за логикой жены. Когда у нее складывался пасьянс, она сама подробно объясняла, что к чему.
– Как Полинка? – поинтересовался майор.
– Тоже хорошо. Сидит и ждет папу, – рассмеялась Катя. – А еще папу ждут фирменные пельмени.
– Закончим с оформлением бумаг – и я домой, – заметил Костя. – А вот, кстати, и Петя на горизонте появился. Ну все, любимая, пока прощаюсь. Обязательно позвоню, когда Петя что-то выяснит.
– Опять Петя? – послышался обиженный голос Прохорова. – Между прочим, раньше вы первый говорили: мол, гоняют только лейтенантов. Вот станешь старшим – не будешь мальчиком на побегушках.
– А мы все на побегушках, – парировал Скворцов. – Работа у нас такая. А задание, кстати, придумал для тебя не я, а Катерина Алексеевна.
– Для нее всегда рад стараться, – прокричал Петя.
– Петя, я тебя тоже люблю, – гаркнула и Катя. Скворцов заметил, что не нажал кнопку отбоя.
– Пока, дорогая. Как только – так сразу.
Впрочем, надолго пропадать ему не пришлось. Расторопный Прохоров узнал нужную Зориной информацию за пять минут.
– Еще раз привет, любимая, – иронически сказал Скворцов. – То, что ты просила, готово. Итак, репетиция в цирке началась в три часа. Кроме нее, в два состоялось небольшое совещание, где наш артист присутствовал. Это все, что о нем известно.
– Спасибо, – поблагодарила журналистка.
Костя хмыкнул:
– Может, ты уже готова сказать, он ли убийца?
– Не готова, – призналась Катя. – Пока у меня не все сошлось.
– Ну работай. Поцелуй за меня Полинку.
– До встречи, дорогой.
Зорина положила телефон на тумбочку и села в кресло возле манежика. Она напряженно думала. Итак, ее преследователь не Липский. Но тогда кто? Сейчас, когда страх немного прошел, Катя старалась успокоить себя: а был ли преследователь? Как у Горького, а был ли мальчик? Может, мальчика-то и не было? Во всяком случае, она никого не видела, когда села в такси. Вдруг ей показалось? Даже если от темного дерева отделился силуэт и пошел за ней, это вовсе не значит, что кто-то хотел свести с ней счеты. Вероятно, это житель района просто отправился домой или из дома. Эта мысль показалась Кате разумной. В самом деле, нельзя быть такой трусихой. Ноги перестали дрожать. Она прошла на кухню и заварила крепкий чай. Если Костик придет так скоро, как обещал, они поужинают и почаевничают. На смену страху пришел аппетит, и журналистка уже с вожделением поглядывала на накрытые полотенцем пельмени на разделочной доске. Поскорее бы пришел муж! Кроме аппетита, на смену страху явились и новые мысли. Зориной показалось разумным зайти на работу к Нине Лапиковой и поговорить о ней с ее коллегами. Разумеется, санаторская подруга Оксана сообщила немало интересного, но коллектив, в котором Нина трудилась не один год, вряд ли знает меньше. Тем более станция «Скорой помощи» находилась совсем недалеко от ее дома. Подумав, что завтра нужно снова привлечь кого-нибудь из бабушек, Зорина налила в чашку заварку и плеснула кипятку. «Если Костя не вернется в ближайшие полчаса, – подумала женщина, – то ряды пельменей поредеют». И в самом деле, не умирать же с голоду!
Скворцов пришел домой раньше. Услышав скрежет ключа, Катя поставила чашку с чаем на стол и бросилась в прихожую. Через секунду она уже обнимала мокрую от растаявших снежинок куртку мужа.
– А я решила полакомиться пельменями без тебя, – призналась журналистка.
– Не наговаривай на себя, – Константин выглядел усталым и недовольным, но улыбался. – Моя женушка никогда не оставит меня голодным.
– Никаких зацепок? – поинтересовалась супруга.
– Никаких, – признался Скворцов. – Кроме этого, Кравченко наверняка будет требовать, чтобы мы интенсивнее занялись поисками убийцы Пескарева. Говорят, он ездил к генералу и вернулся злой, как собака. Чувствую, завтра утром нас ожидает та еще оперативка!
– Сочувствую, – вздохнула Зорина. – Но давай на время забудем о делах. Я пошла варить пельмени.
Костя сглотнул слюну:
– Вот я и удивляюсь, почему ты еще стоишь здесь?
Журналистка круто развернулась, подражая военным, взяла под козырек и строевым шагом направилась на кухню. Константин надел тапочки и заглянул к дочери:
– А как моя маленькая?
– Па, – Полина протянула ему указательный палец. – Ри.
Ри – на ее языке означало «смотри».
– Одну минутку, только помою руки, – сообщил майор девочке. – Мне очень интересно посмотреть, как растут твои дочки. Ты же у нас растешь не по дням, а по часам.
Пока Катя возилась с пельменями, Полина показала отцу всех своих кукол, подаренных бабушками, с гордостью разглаживая пальчиками их нарядные платьица.
– Милый, иди кушать, – позвала Зорина, и Костя подмигнул дочурке:
– Пойдем, дорогая. Думаю, у мамы тоже есть для тебя кое-что.
Полина с удовольствием вышла из манежа и уцепилась за папину руку.
– А самой пройтись не хочется? – поинтересовался мужчина. Дочь лукаво поглядела на него голубыми глазенками и сделала несколько неловких шагов. К маме. Та приняла ее в свои объятия:
– До чего же прелестный у нас ребенок! Но пельмешки кушать она сейчас не будет.
Впрочем, девочка и не выразила желания разделить с родителями ужин. Она села в свой стульчик и вдруг широко зевнула.
– Ой, мы, кажется, хотим спать, – Зорина подскочила и бросилась к девочке. – Костя, ужинай пока сам. Я сейчас ее уложу.
– Мы с ней прочитали почти всего «Доктора Айболита», – сказал Скворцов.
– Понятно. Идем слушать про Бармалея.
Однако Полина не захотела слушать сказки. Она повернулась на бочок и сразу засопела.
«Устала», – решила журналистка, еще немного посидела с малышкой. Потрогала ее лобик и отправилась к мужу. Скворцов уже приканчивал вторую тарелку.
– Твои остыли, – сообщил он жене.
– Не радуйся. Поем и холодные, – усмехнулась Катя и взяла вилку. – Знаешь, я думаю завтра поехать на работу к Лапиковой.
– Разумно, – заметил муж, жуя пельмень. – Мне давно следовало послать туда Петю, однако в последнее время он нам был необходим.
– Скажи лучше, в этом не было особой необходимости, – бросила Зорина. – Каждый хоть немного надеялся, что женщина жива. Кстати, а ту несчастную, найденную расчлененной, кто-нибудь опознал?
Костя покачал головой:
– Даже никто не ищет. Это вообще очень странно. Между прочим, по этому трупу, кроме маленького шрама ниже пупка, тоже нет никаких зацепок. Павел опасается, что в нашем городе начал орудовать маньяк.
Журналистка быстро перекрестилась:
– Упаси боже! Его только нам не хватало.
– И не говори, – Скворцов нажал кнопку электрического чайника. – Но все же очень странно, что женщину не ищут. Михалыч говорит: судя по внутренним органам, она не похожа на алкоголичку, а значит, еще недавно была вполне приличной особой. У нее наверняка есть квартира, а значит, соседи, она наверняка работала, а значит, имеются коллеги. Я предположил, что женщина сирота и разведенка. Но даже при таких фактах у нескольких человек есть причина забить тревогу.
Зорина задумчиво водила вилкой по тарелке:
– В наше время наблюдается какой-то синдром человеческого равнодушия. И я не знаю, как с ним бороться.
Костя допил чай и встал:
– Знаешь, дорогая, давай-ка отправимся спать. Мы оба чертовски устали, а завтра, как всегда, нелегкий день.
– Я согласна с моим мужчиной, – женщина стала собирать тарелки со стола. – Ты иди прими ванну, а я помою посуду.
Костя покачал головой:
– Даже никто не ищет. Это вообще очень странно. Между прочим, по этому трупу, кроме маленького шрама ниже пупка, тоже нет никаких зацепок. Павел опасается, что в нашем городе начал орудовать маньяк.
Журналистка быстро перекрестилась:
– Упаси боже! Его только нам не хватало.
– И не говори, – Скворцов нажал кнопку электрического чайника. – Но все же очень странно, что женщину не ищут. Михалыч говорит: судя по внутренним органам, она не похожа на алкоголичку, а значит, еще недавно была вполне приличной особой. У нее наверняка есть квартира, а значит, соседи, она наверняка работала, а значит, имеются коллеги. Я предположил, что женщина сирота и разведенка. Но даже при таких фактах у нескольких человек есть причина забить тревогу.
Зорина задумчиво водила вилкой по тарелке:
– В наше время наблюдается какой-то синдром человеческого равнодушия. И я не знаю, как с ним бороться.
Костя допил чай и встал:
– Знаешь, дорогая, давай-ка отправимся спать. Мы оба чертовски устали, а завтра, как всегда, нелегкий день.
– Я согласна с моим мужчиной, – женщина стала собирать тарелки со стола. – Ты иди прими ванну, а я помою посуду.
Когда Катя, сделав все дела и приняв душ, пришла в спальню, супруг так же сладко посапывал, как их маленькая дочурка.
Глава 11
Снова попросив свекровь посидеть с Полиной, Катя отправилась на станцию «Скорой помощи». У невзрачного одноэтажного здания сновали люди в белых халатах. Зорина остановила маленькую плотную пожилую женщину с интеллигентным лицом:
– Скажите, а как мне найди бригаду, в которой работала Нина Лапикова?
Женщина улыбнулась:
– Вам повезло. Они как раз отдыхают после ночной смены и сейчас разойдутся по домам. Поспешите, и вы их еще застанете. Они во втором кабинете.
Зорина прибавила шаг и быстро прошла по пахнувшему хлоркой коридору к названному кабинету. В щель между стеной и дверью она увидела: пожилая шатенка и молоденькая девушка с веснушчатым лицом пили чай. Журналистка постучала. Ей ответил приятный грудной голос:
– Заходите.
Катя заглянула в комнату. Пожилая брюнетка приветливо улыбнулась ей:
– Вы что-то хотите?
– Мне нужно поговорить о Нине Лапиковой, – сказала Зорина.
Женщины тревожно переглянулись, и пожилая бросила молодой:
– Лилечка, тебе уже пора. Иди домой и хорошенько отоспись, а потом садись за учебники.
Рыженькая девушка, чем-то похожая на Петю, послушно выпорхнула из кабинета. Брюнетка обратилась к журналистке:
– Студентка, подрабатывает медсестрой. Многодетная семья, и ей в институте пошли навстречу. Иногда ее кто-нибудь заменяет, – она вдруг осеклась и махнула рукой. – О чем я, впрочем? Вы мне лучше скажите, где Нина. Она уже должна выйти на работу. Дома никого нет, телефон не отвечает.
– Нина пропала, – пояснила Катя, – поэтому я и пришла к вам.
Брюнетка скрипнула старым табуретом.
– Как пропала?
– Видите ли, – начала Зорина, – Нина покинула санаторий раньше положенного срока на целых десять дней и якобы отправилась домой, однако до дома не доехала.
Женщина прижала ладонь к губам:
– То есть как не доехала? Где же она?
– Сейчас ее разыскивает полиция.
Коллега Лапиковой кивнула:
– Так вы из полиции?
– Я журналист, но помогаю им, – ответила Зорина.
Женщина вдруг улыбнулась:
– А ведь я вас узнала… Кстати, читаю ваши статьи с удовольствием, – она протянула ей руку. – Извините, я не представилась. Врач, Белова Ксения Павловна. Мы с Ниной работаем в одной бригаде, – она пристально посмотрела на Катю. – Но если вы занялись ею, то это серьезно?
– Пропажа человека – это уже серьезно, – отозвалась журналистка. – Ксения Павловна, сейчас вы должны рассказать мне о своей напарнице все, что знаете. Поверьте, нам важна каждая деталь.
Брюнетка наморщила лоб.
– Ниночка была… – она щелкнула пальцами. – Ну почему я говорю – была? Ниночка обязательно найдется. Девочка просто загуляла, такое случается. Честно говоря, в ее положении ей давно бы уже следовало загулять.
– В ее положении? – удивилась Катя. – Что это значит?
Белова вздохнула:
– Коля женился на Ниночке не по любви. Только сразу она этого не поняла. Во-первых, Ниночка безумно влюбилась в Колю: красивый, образованный. Во-вторых, ей уже было достаточно много лет, чтобы перебирать женихов.
– Она когда-нибудь жаловалась на мужа? – поинтересовалась Катя.
Ксения Павловна замахала руками:
– Боже упаси! Я вообще не помню, чтобы Ниночка жаловалась даже на маленькую зарплату. Впрочем, это и понятно. Она жила для Коли и работала для Коли. Ниночка трудилась не покладая рук: ночные дежурства вошли у нее в привычку. И притом строжайшая экономия: в столовую Лапикова не ходила. Купит пирожок или коржик и ест с чаем за пять копеек. А когда я ей делала выговор, то она отшучивалась: «Я худею».
А куда ей худеть? И так фигурка – дай бог каждому. Кроме еды, она еще и на одежде экономила. Стыдно сказать, колготки не могла купить. Сапоги настолько прохудились, что страшно было смотреть. Хорошо, мы в белых халатах ходим, а если бы не белый халат, Нине было бы неловко перед мужчинами в нашем коллективе. Она постоянно ходила в одних и тех же джинсах и свитере. И то и другое – латаное-перелатаное. А муж, видимо, плевать на это хотел. Ему-то она одежду покупала: то рубашку к Двадцать третьему февраля, то галстуки, то шапку пыжиковую. А он ей – шиш с маслом на Восьмое марта.
– Значит, терпела, – констатировала Зорина.
– Иногда в коридоре или в этом кабинете плакала, – призналась Белова. – Я ее не раз в слезах заставала. Разумеется, она не отвечала на мои вопросы. Поговаривали, он ее даже бил. А она такой светлый человечек! Наша бригада даже разрешила ей дважды за год побывать в отпуске. Ведь она никогда до этого его не брала.
– Дважды? – журналистка наморщила лоб. – Кроме санатория Нина побывала еще где-то?
Ксения Павловна кивнула:
– Мы все удивились, когда она пришла сияющая и заявила: мол, супруг купил ей путевку в Турцию, кажется, в Анталию. Мы, признаться, сначала не поверили. Она ведь недешевая, эта путевка. Но Ниночка вернулась через неделю загорелая, фотографии, правда, не показывала, потому что фотоаппарата у нее не было, но красочно описывала курорт. А через четыре месяца в нашем профсоюзе появилась горящая путевка в «Дубки». С нашей станции поехать никто не смог, и мы предложили ее Нине. Она не отказалась.
– А вы не спрашивали Лапикову, каким образом ее мужу удалось приобрести путевку в Турцию? – спросила Катя.
Белова покачала головой:
– Не спрашивала. Согласитесь, неудобно как-то. Да и в конце концов нам какая разница! Девочка получила удовольствие – и ладно. Правда, – она замялась, – получила ли – уж не знаю. Первые дни после возвращения летала, как на крыльях, а потом стала мрачнеть и про Турцию больше не рассказывала.
– Понятно, – ответила Зорина, хотя ей было решительно ничего не понятно. – А вам было известно, что у Нины есть другой мужчина?
– Другой мужчина? – Белова приподняла брови. – Это вы о Вадике, что ли? Про него «другой мужчина» – это слишком громко сказано. Ниночка жалела его, говорила, что он очень ее любит, однако не собиралась уходить от Коли.
Журналистка придвинулась ближе к врачу:
– Скажите, а Нину кто-нибудь навещал на работе? Ну, например, человек, про которого она не захотела говорить? Или, может быть, сюда являлся кто-нибудь после ее пропажи и интересовался ею?
Ксения Павловна задумалась:
– После пропажи однозначно никого не было, а вот до… Не знаю, важно это или нет, просто мне показалось странным. Однажды к нашей станции подъехала красивая иномарка, кажется, джип. Оттуда вышел молодой, хорошо одетый мужчина. Видимо, до приезда сюда он созванивался с Ниной, потому что она ждала его и сразу выбежала во двор. Они немного поговорили, а потом мужчина умчался на своей «крутизне». Понимаете, по нему сразу видно, что он принадлежит к высшему обществу. Мне стало интересно, откуда Нина знает таких людей, но она мне ничего не ответила. Совсем ничего, понимаете? На общительную Нину это не было похоже.
Зорина насторожилась:
– Какого цвета был джип?
– Серебристого, – уверенно заявила врач. – Номер я не только не запоминала, но и не разглядела. А мужчина – высокий, лет тридцати, в кожаной куртке и черной кожаной кепке. Мне показалось, что и он не хотел, чтобы его рассматривали. Вот и все, что я могу вам рассказать.
Во дворе заурчала машина. Белова поглядела в окно и встала довольно резво для своих лет:
– Извините, девушка, но мне пора. Наш шофер сейчас развезет нас по домам. Знаете, после вечерней смены ноги подкашиваются. А тут еще живешь в другом конце города. В общем, – она улыбнулась, – если помогла – хорошо, если не помогла – простите. А нашу Ниночку все же отыщите. Весь коллектив вам спасибо скажет, – врач внезапно помрачнела. – Не хочется думать о плохом, про загул я так сказала, для самоуспокоения. Ниночка дорожила работой и никогда не пропустила бы и часа даже по уважительной причине, – Белова дотронулась до локтя журналистки. – Найдите ее, слышите?