Дом одноэтажный, простой, без затей, но добротный, стоял в глубине ухоженного, цветущего сада. Между деревьями росла ровно постриженная газонная трава нежно-зеленого цвета, остальное пространство занимали цветочные ряды. Ближе к самому дому, к крыльцу, она увидела растущие редиску, лук и салат.
Судя по тому, что ей никто так и не открыл, хотя она еще несколько раз звонила, в доме не было никого. Вероятно, Григорий тоже отправился в город.
Глафира вернулась в машину, села и уже отъехала на несколько метров от дома, как вдруг увидела небольшой серый микробус, который повернул к дому как раз с улицы Чапаева. Поскольку на этом отрезке пути больше не было жилых строений, за исключением домов, стоящих на параллельной улице, к которым можно было бы пройти огородами, Глаша свернула с дороги и спрятала машину в зарослях старых ив.
Как она и предполагала, микробус остановился как раз напротив ворот «Ивового дома». Дверца открылась, сначала вышел водитель, затем – худощавый, средних лет мужчина с волнистыми седыми волосами, больше смахивавшими из-за своей неестественной густоты на парик. Мужчина, очень энергичный, проворный, быстро достал ключи и отпер ими ворота, распахнул их. В это время водитель открыл кузов микробуса, и вдвоем мужчины достали оттуда… гроб!
Глаша достала платок и промокнула им вспотевшее от волнения лицо. Вот это да! В том, что она видит перед собой сторожа Григория, цветовода, она нисколько не сомневалась. Вот только для кого этот гроб? Довольно большой, деревянный, даже не обитый материей! Просто сколоченные доски!
Кого можно хоронить в таком незатейливом гробу? Только того, чьи официальные похороны с приглашенными родственниками и друзьями даже не подразумеваются! То есть в доме кто-то умер, и эту смерть предполагается скрыть от людей.
Может, этот Григорий убил свою хозяйку, а перед этим заставил ее подписать дарственную на дом? Почему бы и нет? Он так давно живет здесь, что возомнил себя хозяином. Может, хозяйка решила продать дом, и тогда Григорий может лишиться работы. Вот он и предпочел действовать, заполучить дом, убив хозяйку?
Мысли кружились вокруг гроба, покойника (или покойницы), Григория…
Хотя… Может, это вовсе и не гроб, а просто длинный ящик для рассады? Что она, Глаша, знает о садоводах, ящиках для рассады? Ровным счетом ничего. В загородном доме, где она жила с семьей – мужем и двумя сыновьями (мальчики были от первого брака Дмитрия), всем хозяйством, как и садом, занималась двоюродная сестра Димы – Надя.
И все же… Нет, нет! Никакой это не ящик! Это самый настоящий гроб!
Вскоре вернулся водитель, сел в микробус и уехал. Ворота Григорий запер, все стало тихо, словно Глаше все это действо с гробом вообще привиделось.
Но гроб-то был! И что теперь делать? Может, вернуться, позвонить и попытаться выяснить, зачем сюда привезли гроб? Но если Григорий скрывает смерть своей хозяйки (или кого-то другого), то разве он в чем-то признается? На территорию он точно не пустит, а ее, Глашино, появление и вопросы его только спугнут. Остается только надеяться на возвращение Ирены. Она-то общается с Григорием. Значит, Глаше надо бы встретиться с ней, поговорить, все объяснить… Но у Ирены сейчас голова занята совершенно другими проблемами, собственными! Чувствуя свою вину перед братом за то, что она позволила Лене сбежать из дома и скрыться в неизвестном направлении, она только разозлится на Глашу за то, что та пытается втравить ее в какую-то другую, чужую историю. Подумаешь – гроб! Да, может, у этого Григория околела любимая собака и он решил похоронить ее в гробу?
А что, если Григорий похитил Лену?!! Что, если его хозяйка выставила дом на продажу, у Григория, сторожа, таких денег, понятное дело, нет, вот он и решил украсть Лену, чтобы получить за нее выкуп?
А может… может, и Ирена тоже причастна к этому похищению? Или все они действовали заодно? Может, Лена тоже знакома с Григорием, ведь она часто бывала у тетки в Вязовке! Вот и составили план, договорились!
Но если все так и они все-таки не преступники, просто решили потрясти карманы Михаила Пирского, то откуда тогда взялся этот отрубленный палец?!!
Глафира решила позвонить Лизе и посоветоваться.
– О! На ловца и зверь бежит! – услышала она радостный голос Лизы. – Ты где? Еще в Вязовке? Давай возвращайся! У Геры Турова сегодня день рождения! Однако не мы, а он нам преподнес подарок!!!
– Лиза, надо поговорить…
– Все потом! Вот приедешь и сама все поймешь! Все, пока, жду тебя, Глаша!
9
Герман Туров, судмедэксперт, находился в некоторой растерянности.
Происшествие, которое случилось с ним этим утром, едва он принялся за работу, с одной стороны, огорчило его, с другой, как водится, – обрадовало.
К нему пришла одна его знакомая, Лера Крупенникова, с матерью которой он почти пять лет проработал вместе в лаборатории, и сказала, что у нее к нему есть очень серьезный разговор.
Лера была красивая двадцатилетняя девушка, жизнерадостная, с хорошим чувством юмора. Больше всего на свете любила анекдоты на темы смерти и гастрономические. Воспитанная мамой-судмедэкспертом, предпочтение отдавала черному юмору.
– Гера, привет! – Она стремительно вошла к нему в секционную, нисколько не смущаясь от того, что застала его в маске, перчатках, орудующего над очередным трупом. – Скажи, когда вы последний раз меняли замки в морге?
– Лера, детка, привет! Тебе не кажется, что такой приличной девушке, как ты, не следовало начинать день с вопросов, связанных с моргом?! Ты что, продаешь оптом английские замки? Или китайские? Если китайские…
– Гера, я не шучу. Вчера я похоронила свою подругу… Мне неприятно об этом говорить, но ее тело нашли на мусорной свалке… Ее изнасиловали и убили какие-то подонки.
Герман сразу понял, о ком идет речь, как понял и то, что на этот раз Лера не шутит. И как он сразу не заметил припухлости ее век? Конечно, она плакала, притом много!
– Марина Варфоломеева, да, это я работал с ее телом, – сказал он. – Значит, она твоя подруга? Мне очень жаль.
– Да… Возвращалась вечером от родственников, около нее остановилась машина, словом, увезли эти сволочи ее куда-то за город… Ужасная история! Вот так идешь по улице и не знаешь, доберешься ли до дома… Я вообще вечерами предпочитаю не выходить.
– Ты пришла узнать подробности?
– Нет-нет, вот этого мне точно не хотелось бы знать. Достаточно того, что я увидела ее в гробу! Но как же это все несправедливо, нелепо!!! Уф… Короче, Гера, это очень тяжело. Но я к тебе с другим вопросом… Послушай, в ее случае не было… как бы это поточнее выразиться… членовредительства?… Нет, не то! Спрошу проще: Гера, у нее были все пальцы на руках?
– Да, все. Что за вопрос?
– Понимаешь, тело забирала ее тетя, потому что Полина Андреевна, Маринина мама, никакая, она в лежку лежала перед похоронами, а на сами похороны ее накачали чуть ли не наркотиками, чтобы она хотя бы до кладбища доехала… Отец Мариночки в реанимации, у него сердце… Так вот, тетя приехала за Мариной, ее уже к этому времени одели, загримировали, все как положено. Положили в гроб, ну и никто не обратил внимания на то, что у нее нет одного пальца. Мизинца левой руки.
– И кто же заметил?
– Как кто? Я, конечно! Хотела цветы на ее груди поправить и вдруг увидела, что нет пальца… Зрелище страшное… Я маму потихоньку позвала, а у нее-то глаз наметанный, она сразу шепнула мне, что палец отрезали, когда она уже мертвая была. Что это вандализм и все такое. Уже в столовой, где проходили поминки, мама рассказала мне случай из своей практики, когда у мертвеца отрезали палец, вернее два пальца, чтобы преступники воспользовались ими, оставляя отпечатки на оружии. Ну и высказала предположение, что и у Марины тоже отрезали, чтобы как-то использовать.
– Понятно теперь, почему ты спросила про замок на входной двери морга. В сущности, в морг может зайти кто угодно и сделать тоже все, что угодно. Особенно в вечернее время, когда мы все расходимся по домам, а сторож, к примеру, пьет чай у себя в подсобке.
– Мама подсчитала, что палец могли отрезать примерно два дня тому назад. Потому что до этого, когда Марину приходили опознавать ее родители, у нее наверняка было все в порядке… Иначе бы они заметили. В порядке… – грустно усмехнулась она. – Если так вообще можно выразиться применительно к этому случаю.
Герман пообещал Лере разобраться, кто бы мог проморгать и допустить, что в морг вошел посторонний. Но, когда дверь за Лерой закрылась, он открыл холодильную камеру и с видом фокусника извлек оттуда «палец Лены». То, что этот палец не имеет никакого отношения к Елене Пирской, он выяснил еще рано утром, когда были готовы анализы. Визит же Леры расставил все по своим местам. Вряд ли в городе найдется еще один труп девушки с отрезанным мизинцем. Выяснять, действительно ли этот палец принадлежал Марине Варфоломеевой, смысла не было. Да это никому и не нужно. Но и в подобные совпадения он тоже не верил.
Решив обрадовать Лизу, что с Леной Пирской, скорее всего, все в порядке, он хотел уже позвонить ей и сообщить об этом, когда взгляд его упал на настенный календарь, и он вспомнил, что у него сегодня день рождения.
– Лиза, привет, это я! – радостно поприветствовал он ее по телефону. – Жду вас с Глашей в два часа на праздничный обед в честь моего дня рождения! И Дениса своего берите!
– По телефону, значит, сказать не можешь, не решаешься, – разочарованно протянула Лиза, явно переживавшая за судьбу Лены и сначала почему-то не обратившая внимания на веселый тон Германа. – Или… Постой…
Вот и ее нежный голосок зазвенел!
– Гера, ну, говори же!!! Это не ее палец? Не ее?
– Приезжай, все расскажу. Заодно и выпьем!
– Ладно, уговорил. Даже если ты выдумал свой день рождения только с тем, чтобы заманить меня к себе, я все равно приеду. И возьму всех своих. Тем более что и Глаша, и Денис славно поработали. Ну и заодно обсудим интересные события…
Гера сбегал в ближайший магазин, купил закусок, вина, вернулся, быстро накрыл на стол и стал поджидать гостей. Время шло, он сидел, курил в задумчивости, представляя себе, как сейчас придут его друзья, о чем будут говорить. И тут ему в голову пришло позвонить студенту-медику Славе Коротичу, который вот уже два года подрабатывал в морге, гримируя и бальзамируя покойников.
– Привет, Славка! Как поживаешь?
– Да нормально, – отозвался «гример», называющий себя гордо – «танатокосметолог». Судя по шумовому фону, Слава ехал на машине. – Вот, еду домой в счастье и радости! Купил себе, елы-палы, ноутбук!
– Поздравляю! Скажи, это ты гримировал девушку, вернее, тело девушки по фамилии Варфоломеева?
– Ах вон ты о ком! Да, я. Красивая была девочка. Ее лицо было сильно повреждено, и мне пришлось изрядно поработать над ним…
– Я не об этом, Слава. Скажи, когда ты работал, ты не заметил, у нее были все пальцы на руках?
– Что за вопрос?! Да, конечно. Этих извергов меньше всего интересовали ее пальцы, как ты понимаешь.
– Дело в том, что, когда ее хоронили, мизинец на левой руке отсутствовал.
– Ничего себе! Поверь, это не я, если ты об этом!
– Я понимаю. Когда ты закончил работу, ты сразу ушел или…
– Я провозился с ней почти два часа! Был поздний вечер, и я, конечно же, отправился домой.
– Дверь морга была открыта?
– Да, конечно. Обычно ее запирает сторож, Яков Михайлович. Ты думаешь…
– Думаю, что какое-то время дверь была не заперта и в морг вошел кто-то, кому понадобился ее палец.
– Но кому? Чертовщина какая-то?!
– Да нет, Слава, это не чертовщина. Просто кто-то отрубил ее палец, чтобы потом прислать одному человеку, у которого пропала дочь. Девочку похитили и попросили выкуп, а чтобы показать родителям, насколько все серьезно, прислали этот палец!
– Ну и дела! Тогда тебе точно надо обратиться к сторожу.
– Я так и сделаю. А ты никому не говори об этом, хорошо? Ну, пока, Слава! Еще раз поздравляю с покупкой ноутбука!
Яков Михайлович чаевничал у себя в подсобке. Баранки, варенье. Маленький телевизор был включен, шел фильм про войну.
– А, Гера? Заходи. Налить тебе чайку? У меня липовый!
Сторож был старичком с веселыми глазами и широкой зубастой улыбкой. Гера сам одалживал ему деньги на протезы.
– Михалыч, скажи, два дня тому назад, поздно вечером, сюда никто не приходил?
– Ты, наверное, хочешь спросить: не привозили ли сюда нового жмурика?
– Из секционной кое-что пропало.
– Ба! – Михалыч вытаращил глаза. – Что? Что может пропасть из секционной?
– Так приходил кто или нет?
– Да нет, конечно!
– А когда ушел Слава-гример, помнишь?
– Если честно, то нет… – растерялся старик. – Понимаешь, мне жена курочку жареную на ужин положила. Так я так наелся, что, признаться, прикорнул. А когда проснулся и посмотрел на часы, было уже половина первого ночи. Ну я встал, обошел свои владения, все тихо-спокойно, да и запер двери. Вернулся к себе, по телевизору как раз показывали футбол… Так я до трех часов его смотрел, а потом – на боковую! А что пропало-то? Какой-нибудь дорогой инструмент?
– Может, днем был кто чужой?
– Ну, приходили родственники одной покойницы, приносили одежду, я положил в шкаф, как водится. А с утра так вообще было много чужого народу. Студенты!
– Много студентов?
– Да человек семь-восемь, из мединститута. Хорошие такие девчонки… Все хорохорились, делали вид, что не страшно. Но одной, правда, поплохело. Так коллега твой, Семен Ильич, дал ей нашатыря да и уложил вот сюда, ко мне на диван.
– А ты где в это время был?
– Да здесь же и был.
– Куда-нибудь отлучался?
– Гм… Конечно, отлучался! Но буквально на пару минут, чтобы набрать в чайник воды. А что?
– Как выглядела эта барышня, которой стало плохо и которая оставалась в твоей каморке пару минут, в течение которых могла бы подсыпать в твой заварочный чайник снотворного?
Михалыч с тревогой взглянул на Германа:
– Ах вон ты куда клонишь, Гера! Что я могу сказать – ты ошибаешься. И знаешь почему? Потому что даже если эта барышня и замыслила усыпить меня, то откуда ей было знать, когда я буду пить чай?
– Тоже правильно. И что же получается? Так, постой… Ты ужинал когда?
– Часов в шесть или в половине седьмого, когда все ушли.
– И проспал до половины первого! Раньше с тобой такое бывало?
– Нет! – Сторож задумался. – Может, и правда мне в чай что-то подсыпали? Но кто, когда?
– Кто – мы пока не знаем, а вот когда – вычислить нетрудно. Вот если бы ты решил усыпить сторожа, то как бы это сделал?
– Ну, все сторожа любят выпить… Вернее, попить чайку. Если водочки или вина, то это проще простого – раз, и насыпал в бутылку! Но вот в заварочный чайник или в простой чайник…
– Скорее всего, в заварочный.
– Ой, погоди! Вот дурья башка! Я же пил чай из термоса! У меня же там липа заваривалась!
– Скорее всего, туда тебе и подсыпали снотворного. И сделали это не днем, когда были студенты, а вечером, потому что преступнику надо было, чтобы ты отключился как раз в промежутке между семью-восемью часами и полночью. Когда в морге никого нет и можно делать все, что захочется. Ты же сам говоришь, что никто не знает, когда именно ты будешь пить чай.
– Так, может, кто-то остался в морге после того, как все ушли? Вернее, все наши ушли, а кто-то чужой остался. И это необязательно та барышня, которая лежала у меня на кушетке. В принципе, в морг днем мог зайти, повторяю, кто угодно и спрятаться тоже где угодно. Да хоть во второй холодильной камере, которая отключена! Или в вентиляционном помещении? Или вообще в неработающем втором лифте!!!
– Вот и я тоже так думаю. Так как выглядела эта студентка?
– Обыкновенная такая, рыжая, в очках!
Послышались голоса, топот ног. Герман вышел из подсобки и увидел направляющуюся к нему делегацию. Впереди шла Глафира с большим букетом сирени. Потом Лиза, Денис. Все нагруженные пакетами, коробками!
– Поздравляем! – хором сказали они. Потом, вероятно, осознав, что находятся в морге, уже шепотом повторили: – Поздравляем с днем рождения!!!
– Сирень из Вязовки, – сказала Глафира, устраивая букет в большой вазе, которую нашла на террасе, где выдают тела. Вытряхнув оттуда искусственные цветы, которые должны были украшать часть последнего пути покойника из морга до кладбища, Глаша налила туда воды и поставила сирень.
Лиза тем временем с помощью Дениса выгружала из пакетов закуски: ветчину, сыр, рыбу, фрукты, шампанское.
Тарелочка с колбасной нарезкой, шпроты и маленький бисквитный торт, приготовленные самим именинником, показались более чем скромным угощением.
– А у тебя тут сегодня тихо, – сказала Лиза, когда приготовления к празднику были закончены и все расселись за столом. – Кажется, нам повезло! Ну что ж, Герочка, давай выпьем за тебя, за твои красивые синие глаза, твою улыбку, мозги и золотые руки! Мы тебя очень любим и ценим!
– Поддерживаю, – сказала Глаша. Обычно веселая, сегодня она выглядела несколько растерянной, словно ее что-то угнетало.
– С днем рождения, Герман! – произнес торжественно Денис, тоже мысленно находящийся где-то в другом месте.
Лиза, перехватив удивленный взгляд Германа, пояснила:
– Они в теме, понимаешь? Работают. У них головы забиты до макушки, и они пытаются все переварить…
– Я мог бы помочь, так сказать, попытаться посмотреть на все свежим, незамутненным взглядом, – предложил Герман. – Тем более что и моя голова сейчас занята кое-какими мыслями, связанными с отрубленным пальцем.
Все замерли, уставившись на него.
– Главное – этот палец не имеет никакого отношения к Елене Пирской!
– Минутку! – взволнованная Лиза достала телефон и набрала номер: – Михаил? Это Травина. Палец не Ленин. Поэтому успокойтесь. И, пожалуйста, позвоните Ольге, успокойте ее! Да пока не за что… Я вам потом перезвоню. Уверена, что скоро появятся реальные результаты. До свидания. – И, обращаясь к Герману: – Ну что ж, заинтриговал! Рассказывай!