– Ванька, ох и достанется тебе теперь от Витальича! – покачал головой, косясь на меня, коротко стриженный крепыш в зеленой майке-поло.
– Мда… – подал реплику второй приятель Ивана, чернявый и долговязый. – Пошли работать, Вано.
Но «Вано» не двигался. Он смотрел на меня, закусив нижнюю губу, не отрывая глаз, и почему-то я уже не могла качественно злиться. Обличительная речь таяла, не добравшись до адресата. Потому что этот белобрысый парень, только что обливший меня водой, улыбался. Будто он пришел ко мне под балкон не с воплями и брызгами, а с нежнейшей серенадой, и вот теперь, наконец, его дама вышла к нему…
– Простите, прекрасная донна! – будто подхватил он образ, пришедший мне в голову. И склонился в дурашливом поклоне.
– Мальчишка! – тут меня разобрал смех. Я схватила кувшин, стоящий на балконном столике. И вся вода, предназначенная для моих настурций, полетела вниз, на юнца. Он смиренно принял этот душ. Оглядев его еще раз с ног до головы, я язвительно усмехнулась. И отправилась на поиски полотенца.
За окном воцарилась тишина.
На плите вздыхал кофе, а я передергивала плечами и улыбалась. Ну каков же нахал!
Широкий разворот плеч, мокрый высокий лоб, слипшиеся от воды светлые волосы. Линии мышц выпуклые, в них видна уже сила, которая будет многих с ума сводить. Сколько лет этому Ваньке? Двадцать? Или меньше?
Таким, как он, нравятся создания летучие, словно рожденные на каблучках, такие мальчики рано начинают чувствовать истинную женственность и выбирают именно ее…
Кофе чуть не сбежал, но я оказалась на высоте – поймала. Крошечная керамическая чашечка, блюдо с прозрачными пластами сыра и хлебными полумесяцами… Наслаждение, а не завтрак. Сегодня я возьму плед и пару журналов и отправлюсь на озеро. Буду смотреть в небо, трепаться по мобильнику о чем угодно, только не о важном. Расскажу о сегодняшнем приключении подруге Ритке, пусть посмеется. Буду есть мороженое прямо на пляже. За мороженым пошлю случайного пляжного поклонника…
– Донн! – грянул дверной звонок. На лестничной площадке лучезарно улыбался молодой человек в летнем светлом костюме и при галстуке. В руках он держал какие-то бумаги.
– Здравствуйте! Вы хозяйка этой квартиры? Дина Олеговна? – Получив два моих кивка, посетитель бодро продолжил: – Наше дизайн-бюро «Креатив» производит реконструкцию и ремонт квартиры номер сто семнадцать, прямо под вами на первом этаже! Подпишите, пожалуйста, согласие на проведение работ. Мы гарантируем, что запланированные изменения не повлияют на конструкцию дома. Наши рабочие не будут производить шум с двадцати часов вечера до девяти часов утра.
– Какая радость, – скептически ответила я. – Зато ваши рабочие прыгают по газону, как юные бизоны, и поливают меня из шланга.
Тут я присмотрелась к визитеру. Так… А ведь волосы на затылке еще влажные.
– Ну-ка, признавайся, ты тоже там со шлангом баловался? – включила я тон строгой учительницы.
Он начал краснеть и закусил губу. Где-то я уже видела этот жест…
– И зовут тебя Иван, насколько я помню?
Он кивнул. Надо же, насколько преображает человека костюм и прическа. Едва узнала.
– Заходи, человек-катастрофа, – вздохнула я. – Давай свои бумажки.
Он зашел и начал искать нужный бланк. А я просто смотрела. На прямую спину, чуть выдающийся вперед подбородок, дивную линию скул, на чуть влажные светло-русые волосы. Все-таки в мокрых джинсах он смотрелся гораздо лучше… Его тонкие пальцы, наконец, выудили из вороха бумаг нужную, и я принялась читать.
– Так значит, вы у нас не каменщик и не маляр, молодой человек?
Он улыбнулся:
– Нет. Я из группы авторского надзора, один из создателей проекта.
– О-о-о. Теперь в дизайнеры набирают школьников и студентов? – съязвила я.
– Ну да. – Его улыбка стала шире. – Летом мы в качестве практики работаем в агентствах. Хотя я уже не совсем студент, в этом году получил диплом. Мне двадцать два, – гордо добавил Иван. – Считаюсь дееспособным по законам любой страны.
Я усмехнулась и неожиданно для себя вдруг спросила:
– Кофе будешь?
Спустя десять минут за чашкой ароматного напитка выяснилось, что Ваня с двумя друзьями спроектировал дизайн квартиры в стиле хай-тек, они пришли получить согласие жильцов и снять последние замеры для рабочих.
Значит, завтра мой отпуск омрачится строительным грохотом.
И даже клятвенные обещания милого молодого человека, что все будет тихо и чинно, не могли меня утешить. Лучше бы я поехала в Испанию.
– Ну хотите, я буду лично заходить к вам через день и уточнять, не мешают ли вам рабочие? – спросил Ваня.
Я хотела. Славный мальчишка.
Мне снились странные, будоражащие сны. В них я бродила по каким-то узким улочкам, где стены домов были сплошь изрисованы граффити. И все искала, искала…. Иногда в арках домов попадались люди – но все не те. Просыпаясь с неспокойным сердцем, я открывала глаза, смотрела на зелень в окне и улыбалась. Сегодня он снова придет.
Мы никогда не договаривались о времени. У Вани не было моих телефонов. Я тем более не знала, как с ним связаться. Из всех контактов у меня имелся лишь телефон босса фирмы «Креатив», того самого грозного Витальича, и то только потому, что номер был указан на бланке.
Я смотрела на себя в зеркало и ужасалась. Лето! Отпуск! И я – представьте себе – жду какого-то мальчишку в гости и отчаянно надеюсь хорошо выглядеть. Нет, это невозможно. У нас тринадцать лет разницы, о чем с ним можно говорить?
Я чувствовала, что еще немножечко, чайную ложечку общения с юным нахалом – и я влюблюсь.
– Ваня, а почему ты сюда приходишь? – застала я его врасплох, когда он, счастливо улыбаясь, протягивал мне пакет с мороженым.
Он помолчал пару секунд и спросил:
– Вам официальную версию?
– Официальную я и сама знаю. Для надзора за соблюдением правил проведения ремонтно-строительных работ, ага?
Ваня кивнул, усмехнувшись. Я вопросительно смотрела на него.
– Мне интересно, – просто сказал этот непостижимый парень. – Вы очень интересный человек, я раньше не встречал людей с такой биографией…
– Дурачок, – вздохнула я, – лето же. По всем правилам ты должен сейчас валяться на пляже. И кормить мороженым не меня, а свою девушку. А ты тут сидишь и слушаешь байки, которыми тебя кормит почтенная дама…
На этом месте он прыснул.
– Почтенные дамы другие, – сообщил мне Ваня.
Ивашка состроил брезгливо-капризное выражение, поджал губы и задрал брови куда-то к макушке. При этом оказавшись как две капли воды похожим на нашу заведующую бюро переводов Анну Леонидовну. Я не выдержала и захохотала.
Я чувствовала себя с ним девчонкой, его ровесницей, и это было так здорово – смеяться ни о чем не думая. Разве что о том, что сейчас мы будем снова пить кофе и болтать обо всем на свете.
– Тогда давай мы будем «на ты»? Раз уж я не тяну на роль почтенной матроны, – великодушно предложила я. – А то мне тяжек груз имени-отчества… Зови меня Дина.
– Давай… Дина. – Он покатал на языке мое имя.
Здорово, что меня зовут именно так – коротко и звонко.
– Кстати, к вопросу о девушках… – тут Ваня помрачнел. – Девушки нет, мы поссорились с ней месяц назад…
– Ну давай, рассказывай уже, – вздохнула я.
Он поведал мне древнюю как мир историю о том, что его юная подружка вы-брала другого. Более успешного. Я слушала и сочувственно кивала. И даже давала толковые советы. А сама в это время лихорадочно размышляла – ну надо же! Такой красивый парень – и свободен. И тут же спохватывалась: неужели мне не все равно, с кем встречается этот милый мальчик?
В одну из наших утренних встреч Ваня окинул глазами кухню и спросил:
– Дин, а ты не планировала делать ремонт?
– Как ты догадался? – усмехнулась я. – Как раз с кухни я и собиралась начать. Правда, пока не придумала, как она должна выглядеть…
– Слушай, а давай сделаем тут колониальный стиль? – загорелся мой гость. Тут же вытащил из своей папки пару листов бумаги и начал набрасывать идеи.
Я устроилась рядом и с наслаждением смотрела, как порхает по белому загорелая узкая кисть с длинными пальцами, в которых зажат карандаш. Его плечо было совсем близко, и голова моя кружилась от невозможности происходящего. От него исходила такая сила юности, что я не помню – сколько мне лет, зачем я здесь и почему мне категорически нельзя положить ладонь на это прямое плечо.
Я очнулась, когда Иван говорил об отделке:
– А вот здесь ты можешь выбрать панели из темного дерева, и тогда сюда отлично впишутся твои обожаемые индийские шкафчики. Смотри, наверху отделываем грубой штукатуркой и разделяем плетеной ширмой разделочные столы и плиту от столовой. Тебе нравится?
Идея была действительно интересной. Мы договорились, что сразу после сто семнадцатой квартиры они возьмутся за мою кухню. Оставалось ждать две недели, и я намеревалась провести их в исключительно приятном обществе. Ваня горел проектом, ежедневно приносил мне новые варианты и искренне радовался, когда мне что-то нравилось. Возможно, в его серых глазах наше общение выглядело простой дружбой. И он, как заблудившийся кот-подросток, просто прибился к теплому дому…
Идея была действительно интересной. Мы договорились, что сразу после сто семнадцатой квартиры они возьмутся за мою кухню. Оставалось ждать две недели, и я намеревалась провести их в исключительно приятном обществе. Ваня горел проектом, ежедневно приносил мне новые варианты и искренне радовался, когда мне что-то нравилось. Возможно, в его серых глазах наше общение выглядело простой дружбой. И он, как заблудившийся кот-подросток, просто прибился к теплому дому…
А я была почти что влюблена и чувствовала себя двадцатилетней, сумасшедшей и счастливой. Ритка, забегавшая пару раз в гости, сразу заподозрила неладное и требовала подробностей. Но разве расскажешь кому-нибудь, что влюбилась в мальчишку?! Если бы ему было хотя бы тридцать, все было бы таким простым. Мы общались бы на темы, понятные взрослым людям, и я бы чувствовала себя спокойно, как корабль в порту приписки. Но когда к тебе является юный нахал, поневоле начинаешь тяготиться каждым прожитым без него годом…
Однажды Ваня явился совсем рано и выпалил:
– Сегодня после обеда открывается феноменальная международная выставка в музее архитектуры. И у меня два пригласительных! Дина, пойдем?
Я согласилась, и он умчался по своим делам. А со мной случилось что-то вроде коллапса перед раскрытой дверью гардероба. Боже мой, что надеть? Последний раз такие муки я испытывала в выпускном классе.
На эту выставку я спешила, как на последнюю электричку – неудобно же опаздывать, если бежишь не на романтическое свидание! Но мое подсознание, наверное, думало иначе – и я, конечно, опоздала. Ваня озирался по сторонам на входе. Я подбежала к нему на носках, чтобы не слышно было щелканья каблучков, но он сразу заметил – и расцвел, засиял мне навстречу.
Мой спутник повел меня в недра музея, и мы сразу оказались в мире, полном макетов футуристических зданий. Выставка была прекрасной! Ваню многие из посетителей знали и постоянно окликали: «Вано!» Я уже знала, что так его зовут близкие друзья. Они пытались увлечь его с собой, хватая за руку и оглядываясь на меня. Но он отмахивался, снова и снова оборачивался ко мне и увлекал к очередному экспонату. И я чувствовала себя королевой на этом празднике жизни. Потому что лучшее, что происходило на этой выставке, происходило со мной!
Затем моего Ивашу отвлек один из организаторов выставки, и меня тут же подхватила под руку какая-то темноволосая красавица:
– Здесь здорово, правда? А вы тетя Вано? Или мама? Он такой чудесный, правда? Мы тут все в него влюблены…
Юная глупышка щебетала без остановки, а мне хотелось стряхнуть ее с руки, чтобы не слышать больше этого голоска, навязчиво и бездумно втолковывающего мне – милая, тебе не двадцать!
Когда Ваня вернулся, я ехидно улыбнулась этой молоденькой брюнетке и взяла его под руку. Мы вышли на улицу, и нас тут же окатило теплым июльским дождем. Шла гроза. Разверзлись хляби небесные и выплеснули на город месячный запас воды. Мы хохотали, убегая от потоков, и перепрыгивали лужи, держась за руки. В конце концов не выдержали и влетели в какое-то маленькое заведение, которое оказалось фотостудией. И церемонный старичок предложил нам сделать снимок. Ваня принял идею с восторгом, мы уселись вдвоем на узкое кресло, и… он обнял меня так тепло и крепко, словно делал это всю жизнь.
А потом мы бесконечно долго ждали на остановке, и он снова обнял меня, продрогшую от дождя. Его лицо было так близко, что можно было пересчитать ресницы. И внимательные голубые глаза смотрели на меня неотрывно. Я лихорадочно соображала, как выбрать правильное поведение в данном случае, но потом махнула на все рукой и прижалась к теплой груди.
Мы вбежали в подъезд, когда уже стемнело, и я, как обычно, лихорадочно рылась в сумочке, пытаясь отыскать ключи, а Иван вдруг взял сумочку из моих рук, прижал меня к двери и начал целовать так быстро и жарко, словно от этого зависело спасение его жизни.
Он отстранился и заглянул мне в глаза в неярком свете подъездной лампочки. Прошептал:
– Ты удивительная… Удивительная…
Потом, умудряясь не отводить потемневшего горячего взгляда, нашарил в сумочке ключи и открыл дверь.
Я шагнула в дом, словно в собственную юность – как будто это не моя квартира, а случайное пристанище для двух бесприютных влюбленных, которые пока и не знают толком, что же им делать с таким счастьем, свалившимся на их головы…
Ночью я проснулась, словно кто-то сказал мне на ухо: «Не спи! Тебе нужно сделать что-то важное!» С балкона тянуло влажным воздухом, шелестела тревожно листва, на столике у кровати с горой скомканных простыней горел ночник, накрытый шелковым платком. В комнате пахло терпко, словно кто-то сжимал в невидимых руках пучок горькой полыни.
«Что же произошло?» – спросила я себя. Просто я потеряла на время рассудок. Я всегда стремилась стать лидером. Так вот лидеры обладают холодным рассудком. Место руководителя бюро переводов практически у меня в кармане, зачем мне связываться с мелюзгой, отвлекаться на любовные аферы?
Лидеры не могут терять время на рядовых, пусть они идут своей дорогой. Я не должна сдерживать свой шаг, приноравливаться к горемыкам. Остановилась на часок поболтать с секретаршей – выйдешь из этого общения с мировоззрением секретарши. Остановишься на пару недель поиграть с Иваном – выйдешь с мировоззрением глупого мальчишки. У меня впереди большие планы, и быть «тетей» Вано мне не хочется.
– Мне надо куда-то съехать на время с этой планеты, – громко вслух сказала я сама себе.
Таков был итог моих размышлений.
Утром первым делом позвонила на работу и поинтересовалась, нет ли срочных командировок. Жизнерадостный зам Антон Васильевич обрадовался мне несказанно. Все в отпусках, и тут большой заказ на переводчиков в Болонью, на конференцию микробиологов. Вылетать через три дня.
Я спешила, зная, что мой мальчик тоже спешит, стараясь поскорее закончить все свои дела и вернуться ко мне. Но мне нужно было успеть раньше. Я села в машину и отправилась по срочным делам. Вначале забрала фото, еще влажные. Стараясь не смотреть, спрятала в сумочку. Теперь нужно отыскать агентство «Креатив» и переговорить с руководством. Дозвониться до Ритки и попроситься пожить на три дня. А потом – самое главное: пробраться в собственную квартиру, приготовить все к отъезду и оставить дом в порядке. Не реагируя на звонки в дверь….
Я оставила ключи руководителю фирмы «Креатив» Ивану Витальевичу. Подписала договор на ремонт кухни. С пожеланием, чтобы авторский надзор и общее руководство осуществлял Иван Романов.
Впереди – самолет. В моей сумочке лежит книга на немецком, а в качестве закладки – фото. Со снимка на меня смотрят двое – юноша и женщина. И они счастливы.
И пусть призрак моей сумасшедшей любви бродит по пустой квартире, дышит запахом моих духов и забытых на столике благовоний. Пусть Ваня переживет свою любовь один. И очнется, чтобы влюбиться в юную и легкомысленную. Потому что все в этом мире не напрасно – и наш с ним разрыв во времени тоже.
Пройдет несколько дней, может быть, недель. Сначала ему будет больно, потом – обидно. Потом он разозлится на меня – что к лучшему. Надеюсь, это не помешает ему выполнить свою работу как следует.
Кухня в колониальном стиле. Когда я вернусь, в доме будет совсем новое место, сияющее прекрасной отделкой. Ничего личного.
Стеклянное сердце
Они неотвратимо двигались навстречу друг другу, столкновение было неизбежным. По одной дорожке плыл он, красиво рассекая кролем голубые воды бассейна, по другой дорожке плыла она, подгребая частично брассом, частично по-собачьи. Удивительно, что через равные промежутки времени они встречались почти на одном месте посередине бассейна. Он делал широкий взмах рукой, окатывал ее голову в красной шапочке массой брызг, она, морщилась, отворачивалась, бормоча тихо проклятия в адрес «мужиков, которые плещутся в общественных бассейнах, как беспардонные моржи».
Спустя сорок минут он подплыл к лесенке, ведущей наверх, и быстрым броском вытолкнул свое загорелое тело на бортик. Все по тому же странному совпадению, сразу за ним подгребла к лесенке и она. Схватившись за поручни, ступенька за ступенькой она выносила из воды свое белое рыхлое тело в сплошном пестром купальнике. Издали она походила на яркий пышный цветок, растущий на ветке тропического дерева прямо над водой. Они сдали в одно и то же окошко жетончики бассейна, и в гардеробе ее полушубок и его дубленка оказались висящими рядом. Третье совпадение уже было невозможно проигнорировать – это выглядело бы как-то неестественно. Поэтому они вежливо улыбнулись друг другу. Он помог ей одеться, открыл перед ней дверь на улицу, там они остановились. Ветер швырнул им порцию колючей крупы в лицо, крепкий морозец пробрался до самых промытых тел.
– У меня здесь машина, – заикаясь, промямлил он, кивая на ближайшую стоянку машин, – подвезти?