Сексот - А. Аскетов

А. Аскетов Сексот

1

Кот — так его зовет любимая женщина, а в жизни Чибисов Андрей, старший оперуполномоченный Оперативно-поискового Управления ФСБ РФ, командир бригады наружного наблюдения плавно двигался в плотном потоке людей, умудряясь никого не задевать. Его упругая походка обычно привлекала внимание окружающих, выдавая в нем спортсмена. Сейчас это было абсолютно лишним — работа в 7 Управлении КГБ СССР научила его четко вписываться в окружающий городской пейзаж так, чтоб никто не проявлял к нему ни малейшего интереса. «Сексот» — секретный сотрудник, он был им всегда — такова работа. А её он знал, любил и умел делать так, как, наверное, никто в Управлении. В 410 спецшколе были (почему были, они и сейчас есть!) преподаватели экстра-класса. Такой школы нет даже в пресловутом ЦРУ…

…Напряжение в толпе росло, и в любой момент готово было взорваться, выплеснувшись в массовые беспорядки. Он знал это, не чувствовал, на чувствах работают жиголо, а именно знал. Это знание его не подводило никогда, и возможно, что именно поэтому он до сих пор был ещё жив. Скоро начнется работа, серьезная работа — охота на «волков», а он был охотником, городским охотником-волкодавом. И то, что пригорит[1], Кот знал, вот только легенды (чекист не врёт, чекист легендируется) для жены он придумать не успел, и это слегка удручало. Но это второстепенно. Он любит свою Кошку, а она отвечает ему взаимностью.

Ошибка в работе… Он не имел права на неё, цена ошибки — жизнь. За свою жизнь Кот перестал бояться давно, 29 февраля 1988 года в г. Сумгаите, в разъяренной толпе азербайджанцев, убивающих армян. Он очень хорошо знал цену ошибки. Нелепо погиб учитель и наставник не одного поколения сексотов — Логитов Борис Борисович (Быр-Быр), Вава — шумный и весёлый Володя Маритин, зарезанный шпаной в своей машине… Их подвели знания. Двенадцать человек, включая его, должны вернуться домой, и Кот должен проконтролировать этот процесс.

2

Звонок в квартире раздался неожиданно. Хряк лениво открыл глаза. Просыпаться так рано — на часах ровно полдень, было непривычно тяжело. «Какого чёрта?» — Подумал Хряк, в жизни Хойрякинов Алексей, в прошлом выпускник МГИМО, пять лет назад защитивший свою дипломную работу на «отлично». Ему тогда пророчили звездную карьеру в мире политики, но Алексей вопреки всем ожиданиям подался в коммерцию, неудачно вложил свой капитал в неприбыльный бизнес, прогорел и, ныне получивший официальный статус безработного, зарабатывал себе на жизнь любой подвернувшейся работой. «Кого там еще принесло?!» — Звонок раздался вновь, раздраженно-нетерпеливый, словно звонящий спешил и не мог себе позволить долго ждать. С трудом Хряк заставил себя подняться с постели, торопливо натянул оказавшиеся под рукой джинсы и поплелся к входной двери. Не глядя, щелкнул старым английским замком и толкнул дверь. На пороге стоял мужчина средних лет. Короткие темные волосы, едва подернутые проседью, были аккуратно зачесаны назад. Достаточно неброская одежда незнакомца никак не наводила на мысль о его статусе или профессии и вполне гармонично сочеталась с его такой же неброской внешностью. Лишь одна деталь выбивалась из всего этого совершенно обычного вида — на лице красовались удачно подобранные и явно дорогие очки-хамелеоны в золотой оправе.

Хряк оглядел незнакомца быстрым, цепким взглядом.

— Ну? — Издал он наконец хриплый звук, — Что надо? — Уточнил он свой первый вопрос.

Незнакомец держался очень уверенно и, несмотря на то, что стоял на пороге чужой квартиры, чувствовал себя хозяином положения. Одним движением руки, отодвинув Хряка с дороги он прошёл в квартиру, на ходу слегка приподнимая очки небрежным движением руки он бросил несколько беглых взглядов вокруг — на ободранные стены, кое-где обклеенные газетами, деревянную вешалку для одежды, съехавшую на бок под весом единственной куртки Хряка, две пары бывалых кроссовок, сиротливо притулившихся в углу, выцветшую, обсиженную мухами картину с едва угадываемым на ней натюрмортом и, не спеша прошел в комнату. Хряк на мгновение недоуменно застыл, держась за ручку входной двери, затем, оглядев лестничную площадку, поспешил последовать за неожиданным визитером. Входную дверь он оставил приоткрытой на всякий случай. Его начала слегка раздражать вся эта ситуация, но, заходя в комнату за незнакомцем, он решил, что сначала следует все же разобраться в причине такого странного визита, и хотя бы узнать, что нужно этому человеку: «Если он ведет себя так уверенно, — подумал Хряк, — значит, на то есть свои причины. Но он сильно пожалеет, если у него их нет…».

Тем временем незнакомец продолжал удивлять своей уверенностью, или даже самоуверенностью — по-хозяйски передвинув старое кресло в угол комнаты и предварительно расчистив себе на нем место, уселся напротив входной двери и внимательно посмотрел на Хряка.

Это уже перешло всякие границы терпения хозяина квартиры.

— В чем дело? — Наконец смог выдавить Хряк, интуитивно сдерживаясь от активных действий. Его сильно встревожило поведение этого человека. — Кто ты и что тебе нужно?!

— Хойрякинов Алексей? — Скорее утвердительно, чем вопросительно произнес мужчина.

— Ну. — С деланным безразличием проговорил Хряк, опершись о дверной косяк и сложив на груди руки. Он еще пытался сохранять самообладание.

— Я пришел по просьбе одного влиятельного человека. До него дошли слухи, что Вы находитесь в очень сложной ситуации…И если эта ситуация не разрешится в ближайшее время, Вас, Алексей, ждут крупные неприятности. Очень крупные. — Проговорил незнакомец с нажимом.

Только сейчас Хряк почувствовал, как кровь стучит в его висках и болью отдается в затылке, — последний выпитый вчера стакан коньяка был явно лишним. Его слегка затошнило. «Сейчас будет предлагать «халтуру» за прощение долгов. Он был почти уверен в этом, и заранее готов к такому предложению. Поэтому за долги свои особенно никогда не волновался — не было еще такого заказа, который он не сумел бы выполнить. Сумма его долга в этот раз была довольно приличная — пять косарей «зелени», включая проценты за задержку, что же предложит ему этот самоуверенный тип?

— Что нужно делать? — Задал свой привычный вопрос Хряк. Во рту пересохло, и он чувствовал, как его начинало мутить.

Незнакомец внимательно посмотрел на Хряка, словно оценивая его возможности. Этот пристальный взгляд уже начинал бесить и, если бы не его положение с деньгами и эта чёртова боль, он давно бы выставил за дверь самозванца! Незнакомец продолжал молча смотреть на него, неторопливо изучая малейшие движения Хряка, словно наслаждаясь его мучениями.

Хряк не выдержал.

— Пиво? — Предложил он, — коньяк? — Добавил поморщившись.

— Пиво, — подтвердил незнакомец.

«Еще бы, конечно пиво, — подумал «Хряк» выходя из комнаты, — коньяк…Чёрт его знает, откуда взялся этот злосчастный коньяк, кто притащил ему это паленое дерьмо!?» Хряк открыл холодильник и выудил запотевший от холода спасительный баллон. Стаканы стояли на столе. Он подставил их под струю горячей воды — неизвестно кто здесь вчера из них пил, и вернулся в комнату.

Первые глотки живительной влаги помогли Хряку прийти в себя. Жизнь возвращалась в каждую клеточку его тела, и даже незнакомец показался ему более дружелюбным парнем. Визитёр тоже с удовольствием сделал несколько глотков «Очаковского», — жаркий полуденный день давил своей знойностью и объединял на дворовых лавочках и возле бочек с холодным разливным квасом и пивом различные слои населения.

— Вот, — наконец сказал визитер, доставая сложенный вдвое листок, — читай.

Хряк взял в руки лист с отпечатанным на нём текстом и принялся читать. С каждой прочитанной строчкой лицо его хмурилось все больше и больше. Незнакомец терпеливо ждал, делая маленькие глотки из своего стакана, пока Алексей читал «инструкцию». Когда глаза «Хряка» перестали бегать по тексту и замерли на последней строке, незнакомец еще немного выдержал паузу, подождав, чтобы информация уложилась у него в голове, и коротко произнес:

— Две тысячи «гринов» за всё.

Хряк медленно поднял глаза на незнакомца. Ему часто делали заказы на мелкие работёнки, и он не гнушался ими: ни угоном заказанного авто, ни разгромом палатки бедного ПБОЮЛа, не заплатившего очередной «налог», ни хранением, ни перепродажей украденной с какого-нибудь склада оргтехники. Но этот заказ был слишком серьезным! На Хряка навалилось тягостное раздумье. Руки, державшие листок, стали влажными, на лбу блеснула легкая испарина. Хряк медленно опустился на корточки, прислонившись спиной к прохладной стене. Боль неожиданно начала возвращаться, постепенно сдавливая его голову все сильней, сердце гулко отбивало непривычно четкий ритм. Пора заканчивать этот разговор, он забудет обо всем, незнакомец найдет другого исполнителя, а он, Хряк, отработает свои деньги старыми проверенными «халтурами». Его напряженная рука с листком потянулась обратно. Незнакомец нисколько не удивился этому жесту, словно знал и ожидал именно такой реакции.

— Еще полторы сверху, — не меняя позы, произнес визитер, — за дополнительные хлопоты.

Рука с листком нерешительно зависла в воздухе и медленно вернулась обратно — к лицу «Хряка». Он принялся перечитывать текст, цепляясь взглядом за каждое слово, будто каждое из них могло подмигнуть Хряку, приободрить и подсказать верный ответ. А ответ был практически готов сорваться с его губ, но он удержал себя в последний момент.

— Хотелось бы знать, кому это нужно и для чего, — начал было он, но незнакомец поймал эту фразу и, словно то был мяч в его руках, послал последний, крученый пас в ворота исполнителя: — Еще полторы и никаких вопросов, только работа. Чистая работа…

«Добил… прижал…» А он ведь знал сумму, которую должен Хряк! Знал! Руки «Хряка» опустились, тело била мелкая дрожь, взгляд остановился в одной точке, которая, казалось, находилась даже не в этой комнате, а где-то далеко-далеко за её пределами — на месте будущего «алтаря для жертвоприношений»… Незнакомец запустил руку в карман своих обыкновенных брюк и выудил из него пачку стодолларовых купюр.

— Здесь ровно половина, — сказал он деловито, — вторую часть мы положим на твой счет в банке. Расписку брать не буду — ты сам знаешь, найдем, где бы ты ни находился.

— А гарантии? — Поторопился выпалить Хряк, едва успевая опомниться.

— Мы расписок не даем, да и с тебя не берем. Сделаешь дело — гуляй смело! — С усмешкой процитировал визитер.

Хряк только сейчас заметил, что незнакомец от официального «Вы» успел совсем незаметно для него перейти на «ты».

— Подождите, мне нужно подумать… — попытался он потянуть время, приходя в себя.

— Подумать тебе уже не поможет, Хряк, — произнес незнакомец, четко выговаривая каждое слово, — мысли у тебя хоть и светлые бывают, да вот только долги твои они не уменьшают. Сделаешь дело — глядишь, останется твоя светлая голова на плечах. — Визитер улыбнулся одними губами, поднимаясь из кресла…

Дверь со стоном закрылась за незнакомцем. Под ногами Хряка возмущенно скрипнула рассохшаяся половица. Он подошел к окну, провожая взглядом незнакомца, деловито севшего в ожидавший его под окнами автомобиль. Серая хромированная «Volvo» не спеша, словно большая неторопливая корова, завернул за угол…

— Я принимаю заказ, — произнес с усмешкой Хряк. Глаза его блеснули каким-то металлическим блеском, — и я сделаю это дело, можешь не сомневаться, ты, самоуверенный идиот!

3

Бригада рассредоточилась по толпе, отрабатывая свои сектора. Приданные силы — трое ребят из группы «А» — это боевики, готовые в любой момент прийти на помощь. В оперативной работе от них толку мало, но при силовом воздействии этих ребят «паленые волчары» скулят как двухдневные щенки, оторванные от соска сучки. Кот — старший группы, отвечал за весь коллектив, работающий в толпе. «Кот» всегда был уверен в своих людях, напрягали только сотрудницы — девчонки. К ним он приставил двоих из группы «А» присматривать, третьему была поставлена задача — быть в свободном поиске. Остальную часть бригады составляли довольно молодые ребята — «поколение, выбирающее Пепси», — так в шутку прозвал их Кот. Но за плечами каждого из этих ребят была нешуточная школа и уже полученный в… опыт. Эти отобьются! Кот не сомневался в этом, да и в любую минуту каждый из его команды будет готов придти на помощь. Кот это знал, не надеялся, а знал абсолютно точно.

Тангента[2] радиостанции привычно грела ладонь. Оружие Кот любил, но в толпе, если проколешься, ПМ не поможет. Порвут как Жучка грелку на счет раз, а умирать все же не хотелось — дома ждала Кошка, любимая и родная Кошка с целым выводком «котят». Вот и сейчас, готовясь к работе, он вспоминал её потому, что хорошие мысли всегда помогали ему собраться и сосредоточится на выполнении боевой задачи, как учили в Академии ФСБ. А то, что будут убитые и раненные, Кот уже знал. И что милицейские кордоны не смогут оградить граждан любимого города от ополоумевшей толпы. Будут и погромы, будут и жертвы…

Выследить зачинщиков и выйти на непосредственных заказчиков массовых беспорядков, а по возможности установить[3] и задержать — вот задача, стоявшая перед бригадой наружного наблюдения.

Кот предусмотрительно отключил свой мобильник — данная штука всегда имела привычку звонить в самый неподходящий момент. Кошка ругалась за это, но он всегда ссылался на плохое качество связи, и эта легенда воспринималась на веру. Когда Кот возвращался домой с очередного задания, она молча утыкалась в его плечо, а он крепко-крепко обнимал ее, прижимая к себе. Он знал, если что-то с ним случится, она узнает об этом первая. Но озвучивать эту мысль ей он не решался.

Захват известного преступника — это немного не то. По такому делу проводится целый комплекс оперативно-розыскных мероприятий, изучающих объект предполагаемого захвата, разрабатываются схемы, отрабатываются маршруты и намечаются места наиболее удобные для проведения захвата…. Здесь все было не так — полная импровизация и полное отсутствие информации об объекте было чревато неприятными сюрпризами, а вот исключить эти сюрпризы и помогали накопленные знания. За это Кот и любил и ненавидел свою работу, но в одном он был неизменен — без этой работы он уже не мыслил своей жизни.

…Напряжение толпы росло, все громче был слышен пьяный ор, все чаще кидали пластиковые бутылки, пока пластиковые, но скоро полетят и стеклянные. Кот уже ждал и этого.

Знание навалилось, сковывая разум и освобождая инстинкты. Он знал, что в толпе люди опускаются до примитивного состояния, которое характеризуется иррациональным поведением, доминированием бессознательных мотивов, подчинением индивида коллективному разуму. В толпе человек становится варваром, движимым инстинктами, он склонен к насилию, снижаются его интеллектуальные способности и чувство индивидуальной ответственности за свои поступки, эмоции выходят из-под контроля. Инстинкт толпы завораживает…

Не вмешиваться, ни во что не вмешиваться, фиксировать происходящее и сохранить свою жизнь вот ещё одна задача, поставленная перед бригадой наружного наблюдения, и бригада её выполнит.

Нажав на тангенте тональный сигнал в эфир, Кот почувствовал кожей, как сработали 11 вибриков[4], вызывающие разведчиков на связь.

— Внимание, вертолеты (вертолетами назывались стеклянные бутылки), беречь головы! Всем приготовится — начинается. Каждый отрабатывает свой сектор. Ни во что не вмешиваться, — напомнил Кот, и перекинул ремень фотомодели через голову, тем самым, освободив руки, они должны быть свободными.

— Двадцать два, два-два, понятно… Привычно, лениво, по — деловому, без суеты ответили одиннадцать голосов, и это успокоило, подкрепляя уверенность за свою бригаду. «Все шло «КыГыБычно», — подумал Кот.

«Брига-а-ада! — Вспомнились слова Саши Белого из одноименного фильма, — тебя бы сюда, глянул бы я на твои промокшие штанишки, и не осталось бы ничего, от дешевого передергивания затворной рамой ТТ. Кстати, и передергивать то толком не умеют, рука неправильно лежит на затворной раме, это профи враз видят. Наснимают фильмов про шантрапу, столько денег вбухивают, а толку… Столько покалеченных судеб молодых пацанов, превращенных дешевой киношной пропагандой в отморозков».

Кошка готовила дома ужин и ждала Кота. Дети старательно выполняли домашнее задание (завтра контрольная!) под внимательным присмотром Кошки. Дети хоть и старались быть самостоятельными, но лишний контроль никогда не помешает. До прихода отца нужно закончить уроки и освоить новую компьютерную игрушку — бродилку, подаренную им со строгими отцовскими наставлениями «только после уроков!». Телевизор, включённый на канале «Россия» скорее для фона, чем для интереса, подмигивал мягкими вспышками, демонстрируя очередное увеселительное мероприятие, проходящее в центре города. «Хорошо, что Кот уже не занимается оперативной работой и находится на дежурстве в Отделе», — думала наивная Кошка. Телефон для связи был под рукой — Кот сказал, что в Отделе есть только оперативная связь (ОС) и городской телефон отсутствует (еще одна маленькая легенда). Он купил ей мобильный телефон, чтобы Кошка в любой момент могла услышать голос родного Кота. Это её всегда успокаивало. В телевизоре кричала и улюлюкала толпа, явно взбодрённая и разгорячённая пивом и спиртным.

Начало было обычным, ничего не изменилось с февраля 1988 года, звук битого стекла означал начало массовых беспорядков — так потом пресса озвучит происходящее в центре Москвы. Ажиотаж толпы начинал набирать силу — огромное витринное стекло брызнуло тысячами маленьких солнц, клонившихся к закату. Завыли охранные сирены стоящих поблизости автомобилей..

— Началось! Ни во что не вмешиваться! — Выдал Кот в эфир.