Минут десять трепались о том, как ловят рыбу в Подмосковье, на Байкале, на Чёрном море, на Балтике.
Вдруг, Виктор–москвич сел на вёсла, а Денис под редкие, но сильные гребки начал громко петь под гитару. Все удивились, что Виктор Иванович прекрасно знал слова и довольно неплохо подпевал вторым голосом. А исполняли они Балладу о Садко и морском царе.
Купцы далёкой Индии
Решили спекульнуть.
Купив гондонов дюжину,
Отправилися в путь.
Припев:
Hу и ну, ну и дела,
(Здесь просто Денис провёл 3-раза по струнам)
Вот это спекуль, вот это да!
(А это проговаривал сиплым голосом)
Но день вдруг не задался,
Ветрила начал дуть.
На море шторм поднялся,
Кораблик стал тонуть.
Припев:
Hу и ну, ну и дела,
Вот это шторм, вот это да!
Сильней, не утихая,
Бушует Океан,
Как х… в пи… болтает
Кораблик по волнам.
Припев:
Hу и ну, ну и дела,
Вот это качка, вот это да.
В каюте класса первого
Садко — желанный гость,
Он бегает по палубе,
Вбивая х. м гвоздь.
Припев:
Hу и ну, ну и дела,
Вот это орган, вот это да!
Вот бросили все жребий,
И стало всем легко –
Нырять в пучину блядскую
Досталося Садко.
Припев:
Hу и ну, ну и дела,
Вот это жребий, вот это да!
Садко зашел в каюту,
Достал одеколон,
А для царя морского –
Пердячий граммофон.
Припев:
Hу и ну, ну и дела,
Вот это добрый, вот это да!
Садко с женой прощается:
«Ты сука не блядуй»
И вывалил на палубу,
7‑ми метровый х…
Припев:
Hу и ну, ну и дела,
Вот это тема, вот это да!
Садко идёт на палубу
И в Океан — бултых!
Мелькнула жопа с яйцами
И Океан затих.
Припев:
Hу и ну, ну и дела,
Вот это жопа с яйцами, вот это да!
Сидит Садко на дне морском,
Колотит жопой грязь,
А сзади потихонечку,
Е..т его карась.
Припев:
Hу и ну, ну и дела,
Ох как еб… вот это да!
А вот Садко, как вкопанный,
На дне морском стоит:
Пред ним, ебалом хлопая,
Плывёт сам Рыба–кит!
Припев:
Hу и ну, ну и дела,
Вот это рыбка, вот это да!
Садко, не долго думая,
Его по жопе — хрясь!
Скажи–ка, блядь поганая –
Как мне к царю попасть?
Припев:
Hу и ну, ну и дела,
Вот это блядь поганая, вот это да!
Кит пёрднул оглушительно –
Доедем как–нибудь.
Поссал, посрал, и тронулись
Они в далёкий путь.
Припев:
Hу и ну, ну и дела,
Вот это рыбка, вот это да!
А вот ещё картиночка,
Достойная пера — Малюточку–сардиночку
Е..т два осетра.
Припев:
Hу и ну, ну и дела,
Ох как еб… вот это да!
На этом месте Денис забыл слова, а Виктор Иванович не стал больше петь, а театральным голосом продекламировал несколько куплетов:
Матрос, на бочку взгромоздясь,
как следует пробздясь,
Завёл он речь такую:
«Товарищи матросы!
Нам царь морской забыл
подать на папиросы!
Ах, негодяй! Ах, он — подлец!
Пошли — насерим во дворец!»
Пришли, насерили, ушли.
В тот час царь с царицею по садику гуляли…
«Бэла! Бэла!
Не ты ли поднабздела?»
«Как смеешь ты
вести подобный разговор:
Ведь у меня уже
четвёртый день запор!»
«Не верю! Не верю!
Велю казнить засерю!»
Так пала она из–за кучки говна,
Величиной …с индийского слона.
…
— Да, Виктор Иванович! Никак не ожидал от Вас, что можете, вот так вот, запросто?! — не то с восторгом, не то с удивлением заметил Виктор.
— А ты думаешь, что я родился профессором и сызмальства учёный? Да я и по стойотрядам мотался, и медичек пользовал, и…
— А в жопах у них ковырялись? — перебил Виктор и грубо засмеялся.
— Да, Витя. Твоё хамство и твоя тупость не знают границ!
— Да я, это самое, только поинтересовался, а Вы уже так, вот…
— Ты бы лучше книги бы читал, — назидательно посоветовал Виктор Иванович.
— А вот эти стихи, значит, это самое, в какой книге написаны? — как ни в чём не бывало, спросил Виктор.
— Стихи эти я знаю со школьной скамьи. Это, скорее всего, устное творчество. Но автор известен.
— Да ладно? — удивился Денис.
— Иван Семенович Барков (1732–1768), дворянский сын, русский поэт и переводчик. Родился он зимой в 1732 году, а скончался от беспробудного пьянства в 1768 году.
— Ничего себе?! — удивился Виктор. — Откуда Вы это всё знаете?
— Если интересно, могу прочесть вам, ребята, маленькую лекцию об авторе этих и других замечательных строк? — спросил Виктор Иванович.
— А чего он ещё написал–то? — поинтересовался Виктор–москвич.
— Ой, да много чего. Луку Мудищева, например, — несколько растерянно ответил Виктор Иванович, который внимательно смотрел на воду, где, по всей видимости, попался на крючок жирный окунь. — Вон, смотри, какой красавец! Давай его сюда, — скомандовал Виктор Иванович.
Окунь был крупным. Он яростно бился, тщетно пытаясь соскочить с крючка. Так вот и в жизни: одни наживку заглатывают, другие её подкидывают. Кто–то учится на чужих ошибках, а кто–то на своих. Интересна перефразированная поговорка: дурак учится на своих ошибках, а умный учится всегда.
— Виктор Иванович! А расскажите, пожалуйста, про этого поэта, — попросил Виктор–москвич.
— Ну, так вот, значит, — начал профессор свою короткую, минут на 40, лекцию. — Закончил Иван Семёнович семинарию, затем состоял при российской академии наук последовательно: студентом, наборщиком, переписчиком, переводчиком.
— Что, значит, состоял? — перебил профессора Виктор.
— Работал. Состоял — это значит, работал, — объяснил Виктор Иванович. — Барков переводил преимущественно античных авторов, но растратил свой талант и силы неумеренным пьянством.
— Водочку любил, да? — спросил Виктор.
— А кто же её не любит? — усомнился Денис.
— Вы будете перебивать или слушать? — не выдержал профессор. — В 1762 году Иван Семёнович перевел на русский язык сатиры Горация, в 1764 году — басни Федора. Барков написал также «Житие Князя Антиоха Дмитриевича Кантемира», приложенное к изданию его «Сатир», изданных в 1762 г. Барков владел свободным, гладким и легким стихом, не уступая в этом отношении даже лучшим поэтам современникам Ломоносову и Сумарокову.
— Ничего себе?! А чего, они, типа, тоже могли такое? — спросил Виктор.
— Не понял? — удивился Виктор Иванович.
— Ну, это самое, как его, — пытался оформить мысль Виктор, но не мог вспомнить подходящих слов, — Ну, это самое, значит, они что, тоже такую байду лабали?
— Да, они тоже были реальными пацанами, — съязвил профессор.
— А, понятно, — и Виктор пару раз кивнул головой.
— Воздавая должное Баркову как поэту и переводчику, следует сказать, что громкую всероссийскую славу он приобрел своими, по выражению Митрополита Евгения Болохвитинова, «срамными» непечатными произведениями. Эти стихотворения расходятся по всей России в списках около двух столетий. Слава их так велика, что родился особый термин для произведений такого рода — «барковщина».
— А, это самое, как его? — начал вспоминать Виктор, — Баркашов — это не тоже самое, а?
— Ну, а ты сам–то как думаешь? — вопросом на вопрос ответил профессор.
— Ну, я не знаю, — неуверенно молвил Куркулин.
— Да, стихи у него были классные! — Виктор–москвич сделал сильный гребок и приподнял вёсла над водой, словно выполнил команду «Сушить вёсла».
— Однако, — продолжил Виктор Иванович, — кроме сквернословия, следовало бы отметить у Баркова простонародный юмор, реалистическую манеру и крепкий язык. В той борьбе, которая шла в литературе против высокого стиля, Барков тоже сыграл свою роль.
А вот умер Иван Семёнович в состоянии психического припадка в момент запоя, утонув в нужнике, перед смертью отметив свою судьбу в эпитафии: «Жил грешно и умер смешно». «Сочинения и переводы» его изданы в Петербурге в 1872 г. под редакцией некто Венгерова.
— В Венгрии, что ли? — решил переспросить Виктор.
— Дурень, в России, — язвительно ответил Денис, — это — Фамилия такая. Да, Виктор Иванович?
— Да, Денис, — спокойно поддакнул профессор. — Кстати, друзья, издание Венгерова сильно искажено опущенными местами. Полное издание без купюр и искажений вышло в Риге, в 1932 г. Полное собрание непечатных произведений Баркова хранится в Публичной Библиотеке Имени Ленина и имеет название «Девичья игрушка».
— Сейчас, между прочим, нет такой, — важно заметил Денис. — Российская государственная библиотека. Вот как она теперь называется! — не без гордости сообщил москвич.
— Да, правильно, — Виктор Иванович вдруг захотел рассказать ещё про Баркова и его творчество, но заметил, что его уже никто не слушает. — На Воздвиженке она, да?
— Наверное, — неуверенно ответил Денис, коренной москвич.
Часам к пяти водка и пиво закончились. Из закуски остался лишь маленький кусок колбасы, да чипсов на дне пакета. Руки у гребцов начинали болеть, а на ладонях появились мозоли. Пора было заканчивать рыбалку.
Подплыв к берегу, рыбаки заметили скучавшего и несчастного Антона. Как потом оказалось, он всё время бегал в туалет. Диарея поработила желудок настолько, что бедняга только и думал, как бы ему не обделаться.
У Виктора Ивановича были кое–какие лекарства, но эффект от них мог наступить лишь через пару часов.
Вытащив на берег лодку, условились встретиться в 20.00 у их коттеджа, чтобы закоптить рыбку. Москвичи обещали захватить с собой водку и девок.
Глава 12. Копчёная рыбка или лекарство от жизни
К восьми вечера москвичи пришли с гитарой и теми же девицами, Наташкой и Татьянкой, которых они попробовали накануне и которые им понравились.
Девушки были в той же одежде, что и на встрече с Антоном и Виктором, вели себя непринужденно и раскованно, словно были знакомы очень и очень давно.
— Ну, что, профессор, — решил пошутить Антон, — вроде бы все в сборе. Правда, это самое, нет только Вашей дамы?!
— О, точно! — быстро отреагировал Виктор.
— Да, уж, — задумчиво произнёс Виктор Иванович. — Она, наверное, сидит одна в номере и отходит от ужаса, который испытала в тот страшный день.
— Отходит, отходит, — повторив интонацию, добавил Антон и рукой показал в сторону женщины, наблюдавшей за компанией и прятавшейся за большими соснами. — Это она?
— Вот так номер? — удивился Виктор Иванович.
Костёр разожгли из досок, выломанных из полуразрушенных летних домиков, которые бездействовали после перестройки и лишь занимали место на базе отдыха.
Было темно и облачно. Дождь ещё только собирался, в воздухе пахло грозой.
Рыбы было на два захода, водки — дня на три, а Наташка с Татьянкой — на пять мужиков, из которых один мог лишь профессионально осматривать и диагностировать.
— Татьяна, — Антон позвал девушку к костру, на который поставил коптильню, — а пошли со мной в дом, я тебе кое–что покажу?!
— А что там? — спросила девушка.
— А увидишь, — ответил Антон и тут же обратился к проктологу. — Виктор Иванович! Вы, это самое, засеките 17 минут. Я тут с девушкой отойду, а Вы, если можно, проконтролируйте, пожалуйста, процесс. Хорошо?
— А ты пошёл показывать свой новый прибор? — быстро догадался профессор. — А успеешь за 15 минут?
— Не исключено, — весело ответил Антон и, взяв Татьяну за руку, повел за собой в дом.
Никто толком и не понял, что произошло. Наташа нарезала помидоры, москвичи сервировали, Виктор смотрел на костёр, а Виктор Иванович руководил молодёжью.
Через 17 минут профессор дал команду Денису, и тот снял коптильню с огня. Костёр разошёлся не на шутку. Пламя было таким сильным, что, казалось, горит дровяной склад.
Минут десять ушло на перезагрузку коптильни.
— Так, Витёк, ну–ка сходи в дом за солью, — скомандовал Виктор Иванович. — Нет, не ты, а другой. Надо же соль принести, а ты в доме не бывал и не знаешь, что где лежит.
— А кто где лежит–то? — удачно пошутил Денис.
— Я схожу за солью, — вдруг вызвалась Наташа и решительно зашагала в дом.
Виктор и Наталья зашли в дом, оставив дверь открытой. Прошли 5, а затем и 10 минут. Было по–прежнему тихо и никто из коттеджа так и не вышел.
Начали есть рыбу. Вкуснятина была ещё та! Копчёный окунь оказался слегка недосоленным, но в сочетании с зеленью, огурцами и помидорами, с душком ольхи и вишни, горяченький — это было райское наслаждение.
Водку почти не пили. Москвичи всё время косились на коттедж, ерзая на задницах так, словно сидели на углях. Уже и вторая порция рыбы закоптилась, а весёлой четвёрки всё не было и не было.
Виктор посмотрел на небо, взял гитару и начал аккуратно выводить старинный русский романс «Отойди от моей кобылы». Слова были настолько знакомы, что как–то само собой получилось, родилось маленькое трио. Денис не только подпевал, но и постукивал вилкой по тарелке, стакану и рюмке. А Виктор Иванович сначала тихонечко, а затем всё сильнее и сильнее начал отбивать ритм руками по столу.
Сейчас трудно объяснить, то ли совпало, то ли песня подействовала, но все четверо практически одновременно вышли из дома. Выходили молча. Очерёдность была следующей: Антон, Виктор, Татьяна и Наталья. Причём девушки опустили глаза вниз и шли как–то вяло, неуверенно, а Виктор то и дело правой рукой что–то поправлял в штанах, но не спереди, а то ли сзади, то ли даже с правого бока. При этом он чуть подпрыгивал и издавал тихий странный звук, похожий на старческое кряхтение.
— Ну, что, как идёт процесс? — поинтересовался Антон, который сразу взял себе большого окуня на тарелку, налил водки и начал глазами искать соль на столе.
— А соли так никто и не принёс, — иронично заметил Виктор Иванович.
— А что, девчонки, пойдём ещё раз, поищем? — предложил Антон девицам, которые то и дело поправляли на себе одежду, волосы,…
— И без соли неплохо, да? — заметил Виктор Иванович.
— Что–то у меня голова заболела, — пожаловалась Татьяна и только собралась выйти из–за стола, как её остановил Денис и вежливо, но с силой посадил обратно за стол.
— У меня есть хорошие таблетки от головы. Вот, — и он протянул девушке невскрытую упаковку импортного лекарства.
— А это что? — спросила Татьяна. — Так темно, что я ничего не вижу. А Вы не посмотрите, что это за лекарство такое? — и девушка передала упаковку Виктору Ивановичу.
— Так, давайте–ка прочитаем аннотацию.
Действующее вещество — калия цианид. Фармакологические свойства: Цианистый калий ® относится к группе блокаторов тканевого дыхания. Путь введения — пероральный.
— Какой–какой путь? — спросил Антон.
— Через жопу! — быстро вставил Виктор и громко загоготал.
— А вот и нет, — ответил профессор, — через рот. Эффект наступает через 5–15 секунд и продолжается неограниченное время. При пероральном применении взаимодействует с HCl желудка с образованием HCN и KCl. Хорошо всасывается в ЖКТ.
— А ЖКТ — это жопа? — опять сострил Виктор.
— ЖКТ — это желудочно–кишечный тракт. Понял? — Виктор Иванович делал вид, что читает по бумажке. Получалось это так естественно, что все внимательно слушали, прекратив жевать и пить. — Приём алкоголя и сладкой пищи замедляет всасывание препарата и наступление эффекта. Препарат равномерно распределяется в крови, связываясь с глюкозой, солями Са 2+ и серусодержащими соединениями. Легко проникает в клетки, где оказывает свой биологический эффект.
— Так что, пить нельзя? — перебил Антон.
— Если дослушаете, то всё сами поймёте, — посоветовал профессор и продолжил, — Период полувыведения — 30–40 лет. Препарат выводится с мочой, калом, гниющими тканями. Хорошо проникает через биологические барьеры, долгое время сохраняется в разложившихся тканях и досках гроба. В цинковых гробах сохраняется практически неограниченное время.
— Да, классная штучка! — цокая языком, сказал Виктор.
— А теперь, друзья мои, самое интересное, — Виктор Иванович сделал маленькую паузу, во время которой обвёл взглядом всех сидящих. Лица были сосредоточенными, никто не шевелился, внимание было максимально. — Показания к применению: Цианистый калий ® применяют для лечения хронической, длительно не прекращающейся жизни в любой фазе заболевания. Также назначается при маниакально–депрессивном психозе в депрессивной фазе для осуществления суицидальных действий, хроническом прогрессирующем невезении на поздних стадиях.
— Ох! Ни х… себе! — выпалил Виктор, который всё воспринимал за чистую монету.
— В хирургии применяют при острых разрывах близких отношений, душевной травме, острой потере смысла жизни. Как препарат выбора назначается для терапии любых заболеваний и осложнений во всех стадиях. — Виктор Иванович опять сделал паузу, после которой продолжил «чтение», но чуть тише, чем раньше. — Способ применения и дозировка: Цианистый калий ® назначают внутрь в начальной дозе 0,12 г. Препарат рекомендуется принимать по 1 капсуле, 1 дозированному порошку или 1 чайной ложке за 30 минут до еды. Стойкий клинический эффект наблюдается в 95–100 % случаев. При отсутствии желаемого эффекта дозу следует увеличить.