Поначалу пропадали только сталкеры, что ни у кого не вызывало ни вопросов, ни удивления. Хождение по Зоне сопряжено со смертельным риском. Гораздо больше изумления вызывает то, что человек выходит из Москвы живым, нежели остается в ней навсегда. Однако все чаще из Зоны начали поступать сведения более чем противоречивого характера.
На группу Ивана Надомного, который вот уже лет десять водил ученых в Периметр и обратно, было осуществлено нападение мародеров – случай зауряднейший. Иван даже не стал никого ставить в известность о единственной выбивающейся детали: отставшего от группы Влада Жарова, ассистента кого-то из профессоров, сразу не добили, а увели с собой. Обычно бандиты излишним человеколюбием не страдали, ведь необученного человека намного проще прикончить, нежели брать в плен и тащить с собой, беспрерывно следя за его безопасностью. Имелись, правда, случаи, когда пленников приносили в жертву Зоне, дабы привлечь к мародерской группе удачу, но этим занимались больные на всю голову отморозки и не слишком часто.
Наведение справок по поводу семьи и дальних родственников Жарова не выявило никаких зажиточных землевладельцев или олигархов. Даже если предположить, будто на ученого не напал столбняк от страха и он весьма находчиво наврал про троюродного дядю-банкира, который сделает все что угодно, лишь бы племянник вернулся к нему живым, целым и по возможности невредимым, никто в течение нескольких недель так и не потребовал выкупа.
Проще было предположить, что парень действительно оказался смекалистым и сумел заинтересовать бандитов, а потом погиб по дороге, напоровшись на какую-нибудь гадость, или получил случайную пулю, или, в конце концов, у него сдали нервы, он признался во всем и умер от бандитской руки. Иван помянул Влада Жарова стаканом водки и, выбросив из головы, забыл, как очередной ночной кошмар. Ровно до того момента, как увидел во время одной из вылазок. Живого, невредимого и вполне неплохо себя чувствующего.
Иван мог бы счесть неожиданное явление с того света одного из своих ведомых всем чем угодно – от подвижной аномалии до призрака или шуток эмиоников, однако подошедший и заговоривший с ним Влад не тянул ни на что иное, кроме реального человека. Он даже пожал Ивану руку, а потом проводил до границы Зоны, причем двигался так, как немногие сталкеры могли себе позволить, даже имея за спиной сотни ходок.
На прощание он сердечно поблагодарил Ивана за то, что взял его с собой когда-то, а потом бросил. Причем сделал это без сарказма – абсолютно искренне. По словам Влада, не случись с ним этого приключения, он никогда не осознал бы своего места в этом мире.
Вернувшись из той ходки и лично рассказав Шувалову о случившемся, Иван попросился в бессрочный отпуск. Каково же было удивление профессора, когда тот явился через неделю и в таком виде, словно все это время бомжевал на вокзале.
«Я только квартиру открыл, а он уже там», – рассказывал Иван и трясущейся рукой тянулся к стакану.
«Да кто же?» – не понял поначалу Шувалов.
«Влад Жаров!»
Предположить нервный срыв, опять же, оказалось проще. Тем более различного рода психические заболевания считались хроническими в сталкерской среде. Иван даже не спорил с теми выводами, что сделал профессор, обрадовался только, что за ним приехала не каталажка, а лично профессор Хазаров, светило психиатрии и давний друг Шувалова.
Так и стал бы Иван Надомный очередным сумасшедшим сталкером, повредившимся рассудком из-за чувства вины перед погибшим членом группы, а явление Влада Жарова – очередной страшилкой, если бы у Шувалова не взыграло любопытство и он не подрядил бы одного своего знакомого съездить домой к Ивану.
– Оказалось, квартира не пустует, – рассказывал Шувалов, – а наведывается в нее некий молодой человек, называющий себя племянником армейского друга Ивана. Живет не постоянно, бывает раз в две недели – цветы полить, пыль стереть, якобы хозяин его попросил. Вот только Ивану точно тогда не до комнатных растений было, да и не водились они у него уже давно. Он ведь месяцами отсутствовал, в таком ритме кактусы и те завяли бы.
– А по описанию молодой человек, разумеется, напоминал Влада?
– Более того, мальчишка, которого я туда посылал, с ним даже побеседовал.
– А…
– Нет, с Владом он знаком не был, и фотографию я показал ему уже постфактум. Он утверждал, что говорил именно с Жаровым.
– Зрители рукоплещут и падают в обморок, – задумчиво прокомментировал Ворон. – Когда эта история произошла?
– Полгода назад. Мы, разумеется, известили полицию, но после того разговора Влад больше не появлялся.
– И вы поделились со мной этой странностью лишь теперь?
– Я склонен верить в мошенничество. Даже сейчас. – Шувалов развел руками. – Квартирка у Ивана неплохая: трехкомнатная в элитной новостройке в Ромашково. Жил он один, вот кто-то, очень похожий на Влада, и нашелся: довел беднягу до нервного срыва, а мы его спугнули.
– Не вяжется. – Ворон покачал головой и, не глядя, подмахнул выползшие из принтера бумаги. – Мошенник, который наверняка готовился не один месяц, сбегает после разговора неясно с кем, даже не родственником? Да еще и представился не племянником, незаконнорожденным сыном или еще кем-нибудь, а родственником знакомого по армии, будто намекая, что на квартиру никоим образом не претендует.
– Тебе виднее, – вздохнул Шувалов, – я в иных материях разбираюсь. Мне, если честно, только ночной звонок Хазарова глаза открыл.
– Иван покончил с собой?
– Нет, просто исчез. Из закрытой клиники. Причем еще за день до этого бежать он не хотел и не собирался. Но дальше – больше. В понедельник третьего числа в пять часов утра контрольно-пропускной пункт Можайский объявил тревогу и сигнализировал о попытке прорыва со стороны Периметра. Наблюдатель зафиксировал несколько фигур, уверенно двигавшихся в сторону стены. Вначале предположили нашествие «матриц», но двигались те больно слаженно, не так, как трупаки обычно. Потом посчитали группой сталкеров, подпустили поближе и подверглись обстрелу. Камеры зафиксировали нападавших. Одним из них оказался Иван Надомный. – Шувалов замолчал. Вряд ли он наслаждался произведенным эффектом, скорее всего просто не знал, что еще рассказать.
– Какая прелесть, – протянул Ворон. – Теперь я по крайней мере знаю, кого проклинать, если при подходе к КПП в меня всадят с десяток пуль.
– Народ поговаривает о необходимости введения паролей и опознавателей.
Ворон кивнул.
– Что означает прекращение всякого «спасения утопающих», – хмуро сказал он. – Теперь любая сталкерская группа при выходе в незапланированном месте рискует гробануться по вине какого-нибудь слишком бдительного, наложившего в штаны лейтенантишки.
– Не злись, – попросил Шувалов.
– Не буду. Злостью здесь не поможешь. Надо идти в Москву и зачищать ее от этой швали. Подчистую зачищать.
До нападения существовал непреложный закон: кем бы ты ни был, по какой причине ни забрался бы в Зону, законно или незаконно твое в ней пребывание, ты всегда можешь выйти к любому из официальных КПП, расположенных на основных транспортных развязках бывшего МКАД, и получить помощь. С твоей личностью и полномочиями будут разбираться, но потом – в спокойной обстановке и уже по другую сторону стены. Однако теперь, с возникновением угрозы прорыва, причем неизвестных, внешне от людей не отличимых, этой практике мог наступить конец.
– Силовики предлагают свернуть все научные проекты и прекратить работу в Периметре, – пожаловался Шувалов, – закрыть и замуровать все КПП и подогнать танки. Я лично слышал предложение устроить бомбардировку Зоны.
– Из которой потом неизвестно что вылезет, – заметил Ворон. – Ты видел сомов в Чернобыле? Эта зверюга спокойно может утащить взрослого человека и без какой-нибудь мутации – так на радиации вымахала. А если к Москве, в которой каждый месяц отыскивают новую ранее невиданную тварь, ее применить, неизвестно что получится, но оно точно будет страшным и кровожадным. Лично я не сомневаюсь в этом ни одной лишней секунды.
– К тому же, самоустранившись, мы не только не сможем влиять на ситуацию, – Шувалов вздохнул, – мы и раньше не особо могли это делать. Но будем лишены всякого рода осведомленности. Сейчас мы сидим рядом с пороховой бочкой, за которой наблюдаем, и можем хотя бы крикнуть «ложись».
– Меня не нужно агитировать, Василий Семенович, – произнес Ворон серьезно. – Мы, пожалуй, пойдем, а вам я настоятельно рекомендую придумать какую-нибудь метку. Пусть это будет хоть голограмма, хоть чип под кожу, но такой, чтобы работал только на одном человеке, чтобы его никак нельзя было пересадить другому. КПП будет ориентироваться на сигнал, – и поднялся из кресла.
Шувалов всплеснул руками и рассмеялся:
– Помнишь, у нас уже была такая разработка? Ты тогда сказал, что не намерен позволять себя дырявить. Передумал? Ты пройдешь процедуру чипирования?
– Помнишь, у нас уже была такая разработка? Ты тогда сказал, что не намерен позволять себя дырявить. Передумал? Ты пройдешь процедуру чипирования?
– Пройду. – Ворон оглянулся на Дениса, и тот кивнул. – Мы оба пройдем.
Часть II
Глава 1
– Каждый год осень приветствует меня одинаково, – заметил Ворон, – вижу созвездие Ориона и по левую сторону от него – Сириус. Начинаю присматриваться заранее, но всегда это неожиданность. Вот и сегодня – утром вышел на балкон, а над горизонтом – они. Осень пришла.
Он стоял на балконе и вглядывался в рассветное небо. Ветер трепал черные волосы и ворот распахнутой рубашки, внизу шелестел сад, вдалеке застыли поля и медленная широкая река. Однако умиротворенный пейзаж, казалось, нисколько не успокаивал сталкера, наоборот, бередил душу и наполнял ее какой-то непривычной тоской.
– Игорь… – Денис встал рядом и тоже оперся на перила, глянул вниз на плитку, покрывавшую дорожку. Он уже был полностью экипирован. Собственно, они с Вороном давно выехали бы, но стоило дождаться группу сопровождения.
– Если бы ты видел мою смерть, то сказал бы, ведь так? – Ворон взглянул на него в упор и чуть прищурился.
Денис промолчал, стиснув зубы. Он сам не знал, как именно интерпретировать то, что видел во сне.
Они помолчали с минуту, и по истечении ее Денис все же спросил:
– Ты что-то чувствуешь? Что-то очень нехорошее?
– Я впервые иду в Периметр не как к себе домой. – Ворон усмехнулся. – Сколько раз бродил по Зоне, абсолютно уверенный в своем возвращении из нее. Знал, если нарвусь, то по собственной дури: чего-то не учтя или из-за невнимательности. А сейчас… может случиться так, что нам придется разделиться, и выходить будем по одному на разных КПП. Запомни главное: меня не искать. Будь я жив, я приду сюда рано или поздно. Если я не объявляюсь – значит так и надо. Если я погиб… то ты об этом узнаешь так или иначе.
Денис кивнул. Переубеждать или утешать не имело смысла. Он сам не ждал в будущем ничего хорошего.
– Свяжись с Романом, – продолжал тем временем Ворон, – он поможет тебе войти в курс всех дел. К Дмитриеву не суйся, а лучше всего уезжай куда-нибудь подальше. Денег хватит, чтобы обеспечить тебе безбедное существование, да еще наследникам останется.
Денис сжал перила так, что побелели костяшки пальцев.
– Я не боюсь смерти, – сказал Ворон, – и хоть по-прежнему не хочу ее, она все же более предпочтительна, чем возможность потерять себя. Я знал половину из тех сталкеров, кто сейчас находится в списке. Некоторые из них законченные негодяи вроде Стафа, другие прожженные циники, в их компанию даже бывший поп затесался, низложенный из-за идеи фикс, что Зона – царство дьявола на земле, и подобные сектантские идеи. Есть и вполне порядочные, интеллигентные люди, и те, кто просто по-быстрому хотел разбогатеть. Они разные, но поверь мне на слово, никогда не пошли бы добровольно на какие-либо эксперименты, слишком уж ценили себя и не доверяли другим. – Он немного помолчал, снова оборачиваясь к звездам.
– Игорь, ты единственный, кто может противостоять эмо-удару, ты особенный. Внутри тебя словно черная воронка, скрывающая твои чувства и мысли, – все же сказал Денис.
– Все когда-нибудь происходит впервые. – Он невесело усмехнулся. – Я очень постараюсь, чтобы не случилось ничего отвратительного или непоправимого, но если все же не справлюсь, не смей пытаться меня вытягивать, понял? Мы не должны погибнуть вдвоем, кто-то обязан выжить, и по всем законам природы эта роль отведена тебе, понятно? Я слишком эгоистичен, чтобы проходить через потерю, а для тебя это будет интересным опытом.
– Интересным опытом?! – Денису показалось, он ослышался. – Мне очень хочется снова дать тебе по физиономии.
– Как-нибудь в следующий раз.
Ворон усмехнулся и, хлопнув его по плечу, пошел спускаться, чтобы встретить долгожданных гостей. Вскоре шум моторов услышал и Денис.
– А может, ничего и не произойдет! – крикнул Ворон уже снизу.
– Может… – прошептал Денис.
То, что сделали с «Хантером», было одновременно и весело, и грустно. Вряд ли производители когда-либо предполагали, что джип будут использовать как танк, но Ворон решил предусмотреть всевозможные нюансы. Именно поэтому диски оборудовали шипами, бампера усилили для лучшего таранного удара, а шины покрыли некой неизвестной субстанцией. Разработчик давал на отсечение собственную руку, утверждая, что теперь их невозможно проткнуть ничем, кроме «витринки».
«Если эта дрянь сама не сожрет резину», – посмеивался Ворон, но в целом остался доволен.
Вдобавок автомобиль перекрасили. Теперь он щеголял камуфляжной расцветкой а-ля «наши в городе», а вдобавок, уже дома, сталкер расщедрился и навесил на него пару артефактов, обязанных отводить чужое внимание.
Они забрали машину еще вчера. И не слишком нравящуюся ему идею сопровождения Денис мысленно одобрил, как только они въехали в родное Пущино и на первом же перекрестке их едва не протаранил «КАМАЗ». Водитель божился, что до последнего не видел «Хантер».
– На фоне лесов-полей будем как бельмо на глазу, а вот в городе должны проскочить. – Ворон любовно погладил джип по переднему крылу.
– Жалко будет бросить.
– Ну, кто ж знает, – Ворон улыбнулся, – вдруг мы прибудем на место, обменяемся рукопожатиями, познакомимся, а потом развернемся и поедем обратно?
– Или Валентин все же вернется к жене, – подхватил Денис.
Два «Хаммера» кое-как втиснулись на небольшую дорожку, притормозили напротив ворот и посигналили.
– Едем. – Ворон сел в кабину и повернул ключ зажигания.
Денис не ко времени вспомнил взорвавшуюся камианету – для того, чтобы ее завести, следовало набрать на панели управления специальный код, – и вздохнул. Раньше он никогда не понимал людей, которые привязываются к автомобилям и даже выдумывают для них имена. Он даже считал это ненормальностью. Ворон соглашался с ним, но только на словах. В реальности же он перестал получать удовольствие от езды вообще и отказывался приобретать что-либо действительно скоростное и привлекательное. В гараже стояли две машины, которые показались бы пределом мечтаний любого автолюбителя, и мотоцикл «Хонда СБ1000Р», но сталкер на них не ездил, предпочитая скромный и медлительный «Хантер».
Груженный под завязку джип медленно подкатил к воротам. Те открылись неспешно и с характерным лязгом, пропустили и тотчас стали закрываться. Ворон щелкнул брелоком, ставя дом и ворота на сигнализацию, и, сняв с шеи серебряную цепочку, навесил на нее брелок в виде кулона. Получилась довольно стильная вещь, если не догадываться об ее функциональности.
Небольшой треугольник из посеребренного металла сам по себе казался украшением. Выходящие из углов прямые делили его на шесть областей, в каждой из которых был выгравирован знак соответствующей планеты: Меркурий, Венера, Земля, Марс, Юпитер, Сатурн. В зависимости от удаления от Солнца каждой планете присваивалось число от единицы до шестерки. Нажатие кода осуществлялось легким надавливанием на символ, тот реагировал на тепло и, возможно, что-то еще. Ворон часто шутил про распознавание отпечатка большого пальца и анализ ДНК, но секрета не раскрывал. Если комбинация подбиралась верно, в центре скрещивания лучей загоралась синяя лампочка. Ворон называл ее Антарес – по названию самой яркой звезды в созвездии, под которым он родился.
Денис часто думал по поводу того, что его напарник, совершенно нерелигиозный и несуеверный человек, тем не менее обожает всякого рода символику и мистификации. Сам Ворон посмеивался и напоминал о своем сталкерском прозвище: сороки и вороны постоянно тянут всевозможные вещи и захламляют собственное гнездо. Потом серьезнел и говорил, что в свое время слишком много изучил и неминуемо разочаровался в тонких материях и фанабериях, за которые люди раньше, а некоторые и сейчас готовы убивать себе подобных.
Нет большей глупости, чем ругаться из-за того, через какое плечо стоит плевать, особенно если не верить в сглаз. Тем паче не имеет смысла отравлять свое земное существование догмами и правилами, не несущими ни малейшей ценности или практической пользы.
«Я не пойду насильничать, грабить и убивать не потому, что меня за это покарает некое божество. Я просто считаю подобное поведение низостью и не вижу в нем ничего достойного», – говорил сталкер тем, кто пытался проповедовать в его обществе, а такие время от времени встречались: Ворон был знаком со многими, и в любой компании его ждали с распростертыми объятиями.
– Вот, возьми. – Ворон протянул ему цепочку. – Надень и не потеряй, пожалуйста, мне неохота ездить по гостям в поисках запасного комплекта.
– Но… – Денис собрался спорить, однако ему одного взгляда хватило, чтобы оставить любые попытки и даже не начинать. Он молча протянул руку, забрал и надел цепочку. – Если ты погибнешь, то я ни дня здесь не останусь.