Не спрашивай - Уэстлейк Дональд Эдвин


Дональд Уэстлейк Не спрашивай

От переводчика. В романе присутствует персонаж, говорящий с акцентом.

1

Они увязли в пробке на Вильямсбургском мосту, выехав из Нижнего Ист-Сайда Манхэттена. Они застряли в этом ворованном грузовике полном краденой мороженой рыбы под яркими лучами июньского солнца. На часах 13:30 и вечный ремонт на шоссе Бруклин-Квинс. По левой стороне от Дортмундера Стэн Марч жаловался на то, что нет подходящих дорог ведущих в Нью-Йорк:

— Если не снег на дороге мешает проезду, то обязательно ведутся дорожные работы.

По правой стороне от Дортмундера Энди Келп весело болтал о глобальном потеплении и как будет все-таки здорово без зимы. Кроме этого, Дортмундеру пришлось противостоять и кондиционеру, с которого капала вода прямо на его лодыжки. Холодные капли воды.

— Мои ноги замерзают, — заявил он, но никому до этого не было дела.

— Никто больше не будет мерзнуть, — заверил его Келп. — Ведь наступит глобальное потепление.

— Я не могу ждать, — произнес Дортмундер. — Ведь кости скоро потрескаются от холода, и я никогда не смогу больше ходить. Ледяная вода из кондиционера брызгает прямо мне на ноги. И я не намерен ждать глобального потепления.

— И вот что я скажу тебе про этот мост, — послышался голос Стэна Марча, — как только ты попал на этот мост, то уже вынужден ехать по нему. У тебя нет другого выхода. Ты не можешь съехать с него, повернуть обратно или сделать небольшой объезд. Если ты оказался на мосту, то ты будешь на нем до тех пор, пока не попадешь на другую сторону. И как я понимаю, мы так и не достигнем другой стороны моста.

— Хватит, — решил Дортмундер и наклонился вперед, чтобы внимательнее рассмотреть приборную доску.

В результате первой неудачной попытки заработали дворники — в любом случае лобовое стекло было грязным — но он быстро нашел кнопку с надписью А/С и выключил его. Однако это не сразу помогло. Судя по всему, внутри системы охлаждения собралось достаточно холодного конденсата, чтобы поливать Дортмундера дождем (или, по крайней мере, его стопы) вплоть до следующего века, которого по заверению Стэна они непременно дождутся стоя в этой пробке. Дортмундер попробовал повернуть свои ноги в сторону Келпа, но там оказалось слишком тесно. В любом случае Келп был «брыкливой лошадкой» и Дортмундер решил, что будет лучше вернуться к оттепели января.

Дюйм за дюймом они ползли по мосту посреди остального курящего, фыркающего и воняющего трафика. Дортмундер радовался тому, что внутри кабины царила приятная прохлада (видимо, из-за ледникового озера, образовавшегося на его ногах) и тому, что ни Келп, ни Стэн не настаивали на кондиционере. Подумать только, какой водопад, какой каскад он может низвергнуть за время всей дороги, если его включить. Как только они поехали на восток (или застряли в сторону востока), солнце оказалось позади них, поэтому грузовик был в тени. Приятная тень с водопадом.

Их поездка в Фэрпорт на южном берегу Лонг-Айленда должна была занять не более получаса, максимум. Однако почти все население города Нью-Йорка снарядилось в ярко-оранжевую экипировку и заявило, что будет стоять посреди каждой магистрали и объездной дороги и создавать видимость работы. Прошло почти четыре часа, прежде чем их трио на грузовике с рыбой заехало во двор «Фабрики по переработке океанических глубин». Там в их ворованный грузовик загрузили рыбу, добытую обычным способом (на лодке из океана), и в итоге они двинулись в сторону Нью-Йорка, где рыбный оптовик с нетерпением ждал их приезда.

Всё же нет. Когда Джордж из «Океанических глубин» щелкнул замком и поднял большую шарнирную дверь в задней части грузовика, то донесся такой сильный запах, что двое некурящих в офисе напротив, лишились чувств.

— Иисус Христос! — взмолился Джордж и толкнул дверь вниз.

Он отошел от грузовика и посмотрел возмущенно и с недоверием на своих сомнительных поставщиков:

— Вы выключили А/С? — возмутился он. — В такой жаркий день как сегодня?

— О, — вырвалось у Дортмундера, — глаза с обеих сторон уставились на него и сверлили дырки в его скулах. — Так вот почему в кабине было прохладно.


Домой из Лонг-Айленда они добирались железной дорогой в полной тишине. Грузовик бросили в квартале от станции. И когда они в последний раз оглянулись на него, то в их глазах явно читалось желание телепортировать машину на другую планету или в другой временной период. И это было неплохим желанием.

У Дортмундера чувство собственного достоинства возобладало над попыткой оправдаться перед своими бывшими друзьями. Ведь на его долю выпали холодная вода, лодыжки, отсутствие поддержки с их стороны, А/С четко обозначенный на кнопке. Ни Келп, ни Стэн не решились на разговор, поэтому троица провела весь путь до Пенсильванского вокзала, молча. Дортмундер оплатил стоимость всех трех билетов, что, так или иначе, он должен был сделать. Ведь Келп хмуро разглядывал мрачную картину пригорода через окошко, а Стэн сидел в своих больших «Брогансах» в проходе и смотрел подозрительным взглядом, пардон, пристально вглядывался в каждого проходящего мимо пассажира, как будто хотел ему пожаловаться на свою нелегкую жизнь. Дортмундер по-прежнему сидел в центре. И здесь, по крайней мере, не было холодной воды.


Было далеко за семь часов вечера, когда Дортмундер, наконец, открыл дверь своей квартиры на Девятнадцатой улице и вошел в кухню, где его верная спутница Мэй произнесла:

— Вот и ты, — и встала из-за стола, за которым она читала статью «7 способов быстрого продвижения в карьере» из журнала «Self» за прошлый месяц, и включила микроволновку, которую как-то ночью несколько месяцев назад принес домой Дортмундер. — Ужин будет готов через четыре минуты.

— Даже не спрашивай, — начала Дортмундер.

Но Мэй и не собиралась его расспрашивать. Одного лишь взгляда на лицо Дортмундера было достаточно, чтобы понять: его день прошел плохо.

— Пиво или бурбон? — только и спросила она.

— Определенно бурбон, — ответил Дортмундер и пошел в ванную умыться.

Когда он вернулся, она протянула стакан и сказала:

— Звонил Тини. Он хотел бы встретиться с тобой сегодня в десять в «Бар и Гриль».

— У него есть что-то интересное? — спросил Дортмундер, стараясь стереть из памяти инцидент с той рыбой.

— Я думаю да, — в голосе Мэй послышалось сомнение или даже смущение. — «Скажи Дортмундеру, что это именно то, чем он любит заниматься», — так он сказал мне.

— Это не предвещает ничего хорошего, — предположил Дортмундер, и микроволновка запищала, соглашаясь с ним.

2

Дортмундер вошел в «Бар и Гриль», когда часы показывали десять вечера. Постоянные клиенты были заняты обсуждением ежегодного автопробега под названием «Indy 500» и почему он получил именно это, а не любое другое название.

— Это потому, — объяснял первый клиент, — что они бегут в День Независимости.

Бармен Ролло куда-то запропастился, его нигде не было видно.

— Не правда, — ответил второй клиент. — День Независимости празднуют 4 июля.

Дортмундер подошел ближе к барной стойке в поисках Ролло. Первый завсегдатай попятился и уставился с агрессивным возмущением во взгляде на второго человека:

— Что за ерунду ты несешь? Четвертое июля — это четвертое июля!

Стремянка за баром была спущена, а подвальный люк открыт. Дортмундер присел и стал ждать.

— Четвертое июля День Независимости, — настаивал второй клиент со спокойствием хорошо образованного ученого. — А Indy 500 проходит в День Памяти, если ты хочешь знать.

— Тогда почему этот автопробег не называют Память 500?

— Место, где он проходит, — вмешался третий, но нет, он, по-видимому, был не совсем настоящим завсегдатаем, раз позволил перебить себя первому завсегдатаю, который с прежним спокойствием отстаивал свою точку зрения.

— Весь секрет названия Инди кроется в том, что назвали этот пробег в честь парня из фильма «Искатели утраченного ковчега». Он ведь великолепно справился с ролью водителя. Индиго Джонс, а прозвище Инди.

— А знаешь, — размышлял третий, — это только в этом году его зовут Инди 500, — да, это был именно он. — В следующем году, — открыл он тайну целому миру, — состоится Инди 501.

Все замолчали и призадумались.

— Его называют Инди, потому что… — произнес не постоянный клиент.

— Ты хочешь мне сказать, — обратился первый клиент к третьему, — что Инди 500 начался в 16 веке? Ты уверен, что у них тогда были автомобили?

— Они пользовались первые несколько лет колесницами, — пояснил третий клиент. Вот откуда был взят сюжет для фильма «Бен-Гур». Это как Супер Боул с номерами, экс-экс здесь и экс-экс там. Только они пользуются американскими цифрами. 500. 501.

— Индиана… — начал не постоянный клиент.

— Это не Индиго, — произнес второй клиент.

Первый повернулся, чтобы противостоять новым вызовам его

эрудиции:

— Что? Разве это не Индиго?

— У парня другое имя, — ответил второй завсегдатай. — Индиго это какой-то фрукт, похожий на апельсин или куинси.

— Точно, — согласился третий посетитель. — Моя первая жена печет пироги.

Первый клиент сделал очередной полуоборот на стуле и, приподняв бровь, обратился к третьему клиенту:

— Индиго пироги?

— И куинси пироги. И рубабайга.

Ролло тяжело поднимался по подвальной лестнице, отвинчивая пробку полной бутылки «Amsterdam Liquor Store Bourbon», который он называл «Наш собственный бренд». Когда он увидел Дортмундера, смотрящего на него сверху вниз, он остановился.

— По второй заказанной бутылке бурбона я понял, что ты должен прийти, — сказал Ролло.

— Энди Келп здесь? — Дортмундер подумал, что тот уже рассказал Тини о рыбе.

— Пиво и соль также, — добавил Ролло. — И две водки и красное вино.

— Две?

— Твой большой приятель притащил с собой какого-то парня, — ответил Ролло.

Он поставил мутную коричневую жидкость на стол, наклонился и с ворчание закрыл люк и убрал стремянку. Затем он вернулся к процессу открытия новой бутылки, которую он демонстративно извлек из подвала. Бармен торжественно поставил открытую бутылку и стакан перед Дортмундером и проинформировал:

— Я сказал им, что ты захватишь с собой еще одну бутылку.

— Спасибо, Ролло.

Постоянные клиенты были заняты теперь обсуждением новой темы. Нормально ли для мужчины, который женился один раз и все еще пребывал в браке, употреблять термин «моя первая жена». На эту тему высказались многие.

— Можно, но только не в ее присутствии, — поделился советом незавсегдатай, но никто не прислушался к его консультациям.

Дортмундер подхватил бутылку со стаканом и пронес их возле постоянных клиентов, направляясь в конец бара. Он прошел мимо дверей, украшенных фигурками собак из черного металла с надписями поинтеры и сеттеры, мимо телефонной будки с торчащими из разъема для монет проводами. Он добрался до конца коридора, где ручка на зеленой двери на несколько секунд поставила его в тупик. Но он быстро сообразил, как одновременно придержать одной рукой бутылку и стакан, а другой свободной рукой открыть дверь.

— …и больше никто и никогда не слышал его крик о помощи. Я думаю, что он все еще там.

Дортмундер, как только вошел в комнату, кивнул в знак приветствия и толкнул спиной дверь позади себя.

Говорящий выглядел почти как склон холма, оживший благодаря пластилиновой мультипликации. Он был похож на мужчину-монстра или на монстра-мужчину, и звали его Тини Балчер. Он выделялся среди других черным юмором или быстрыми ногами или всем вместе. В компании нормальных людей нормальных размеров и форм Тини Балчер выглядел… иначе. Он напоминал большинству простых смертных то необъяснимое нечто, в которое они верили, когда были еще совсем крохами. «Это» оживало ночью в чулане в спальной комнате. Когда они просыпались, было действительно очень темно во всем доме, и они лежали в постели и осознавали, насколько они были маленькими и беспомощными. Дверь в чулан была единственным предметом во всей Вселенной, которая приковывала их внимание. И они были твердо уверены, что стоит только подойти и потянуться за ручку и оттуда появится… Тини Балчер.

— Привет, Тини, — поздоровался Дортмундер и занял стул подальше от Энди Келпа, поставив бутылку бурбона между ним и собой.

— Здравствуй, Дортмундер, — ответил ему Тини, и голос его напомнил звук двигателя гидросамолета, у которого полетела прокладка.

Он тихо засмеялся, и звук был похож на хруст ломающихся небольших костей.

— Я слышал про твою рыбалку. Только рыбка попалась вонючая.

— Черт, черт… — выругался Дортмундер.

Сценой для этой добродушной попытки поддеть послужила небольшая квадратная комната с бетонным полом. Ящики с пивом и ликером выстроились ровными линиями вдоль стен, оставив лишь крохотное пространство в центре. Посредине его размещался виды видывавший старый стол круглой формы, накрытый испачканным зеленым сукном. Полдюжины стульев стояло вокруг стола и за исключение одного все были заняты. Единственный источник света — голая лампочка на длинном черном проводе — свисала строго по центру этого свободного «пятачка».

Пустой стул был повернут спинкой к двери, именно по этой причине он и не пользовался никогда особой популярностью. Именно на него Дортмундер был вынужден присесть. Слева от него расположился Стэн Марч, который даже без руля в руках выглядел так, как будто управлял машиной. Справа от Дортмундера Энди Келп наливал бурбон в свой стакан, а позади него, лицом к пустому стулу и двери, притаился Тини Балчер. Его массивная лапа сжимала крохотный стакан с чем-то напоминающий шерри-соду, но это был по сути микс водки и Кьянти, которое, как верил Тини, обладает тонизирующим свойством. Позади Тини, между ним и Стэном Марчем сидел незнакомец.

Еще одни стакан не-шерри-соды. Еще одна массивная лапа. Еще один мужчина-монстр. Не такой огромный, как Тини, ведь есть же деревни на западе, где не все такие крупные как Тини. Но этот парень был родом из деревни расположенной рядом. Его поблескивающая лысина наверху и густая черная борода внизу напоминали валун на вершине горы. Поверх черной рубашки с черными пуговицами была надета куртка наподобие тех, что носили военные, фасон Неру оливкового цвета, точь-в-точь цвет пруда, который давно не чистили. Пугающие своим размером узловатые руки с впивающимися в кожу кольцами выглядывали из украшенных вышивкой рукавов черного цвета. Маленькие, темные и задумчивые глаза располагались слишком близко друг к другу, а повыше, на хребтах скалистого лба застыла волосатая черная «гусеница» бровей.

Тини представил незнакомца:

— Дортмундер, это… — и он закашлял.

Дортмундер подался вперед, глядя настороженно:

— Кто?

— Это… — повторил Тини, ткнув массивным пальцем в новенького, и снова закашлял.

— Все, что я смог разобрать, — отозвался Келп. — Его зовут Грийк Крагнк.

— Только с акцентом, — сказал новенький с акцентом и коверкая слова, — на «ий».

— Хорошо, я буду стараться, Грийк, — ответил Келп и обратился уже к Дортмундеру: — Он не местный.

— Значит, ты разговариваешь со мной, — заметил Дортмундер.

Келп усмехнулся и пожал плечами.

— Ну, конечно, почему бы и нет? Разве могут каких-то пару рыбёшек разлучить друзей?

— Вполне могут, ведь ты рассказал о случившемся каждому встречному в этом мире.

— Да ладно тебе, Джон, — дружелюбно сказал Келп. — Ведь лучше рассказать веселую историю, чем хранить горький секрет?

— Ты даже не спросил моего разрешения на это.

— Дортмундер, — вмешался Тини низким и нетерпеливым голосом, — ты с нами или как?

— Я с тобой, Тини.

— И ты познакомился с моим кузеном.

— О, он твой двоюродный брат? Грийк Крагнк?

— Здесь, — торжественно объявил Грийк Крагнк и ткнул пальцем, который был больше похож на белую колбасу, чем на человеческий орган, в Дортмундера, — Он смог произнести!

— Я смог?

— Н-да, мой кузен, — подтвердил Тини. — Из моих родных мест. Мой, казалось бы, навсегда потерянный брат, можно выразиться так.

— Я заметил ярко выраженные семейные черты, Тини, — согласился Дортмундер.

— Как и большинство людей. В любом случае на моей родине возникли неприятности, поэтому Грийк наконец-то разыскал меня.

— И то верно.

— И вот, что я подумал. Если на земле моих прадедов происходят беспорядки, то почему бы не проявить, хоть немного верности, лояльности к ним, я прав?

Все молча согласились с Тини. (Все всегда соглашались с Тини).

Тини кивнул, соглашаясь сам с собой, и повернулся к Грийку:

— А теперь расскажи им всю историю с самого начала.

Кузен тоже молча кивнул, и лысина отразила блики света.

— Мы имуть имули кость, — произнес он.

Дортмундер, Келп и Марч сосредоточили свое внимание только на словах кузена и ждали больше информации. Но Грийк замолчал. Он лишь сделал решительный кивок головой и проглотил половину содержимого своего стакана.

Дортмундер не выдержал первым и спросил у Тини:

— Мне послышалось, что он произнес слово «кость»?

— Да, — подтвердил Тини. — Бедро Санта-Ферганы. (Как ни странно, но он произнес слово «бедро» правильно, с протяжной е, как в слове «женщина»).

— Кость? — переспросил Дортмундер.

— Это реликвия, — объяснил Тини. — Она принадлежала Святой. Это кость от Святой, поэтому она считается реликвией, — и он обратился за поддержкой к своему брату: — Я прав?

— Тик точно!

— А теперь вернемся к моей родине, — продолжил Тини, — они хотят…

Дальше