Только поднял бычок свою тяжёлую морду, облизал языком тёплые от парного молока губы, а Толюн уже за гору повернул. И не стало его видно.
БОЛЬШИМ ПЛОХО
Пока спускался Толюн к лугу, ветерок прогнал туман. Показалось солнце. Покатился по зелёному лугу солнечный луч, заскользил и нырнул в холодную речку. Поднялось солнце над лесом и заглянуло в крайний дом.
Проснулась Анюта. Глянула — брата рядом нет. Посмотрела под стол, залезла на печку, но и там его не было. Куда девался?
— Вот непутёвый! — рассердилась Анюта. Вышла на крыльцо и крикнула: Толюн! Э-э! Толю-у-ун!
Никто не ответил. Она ещё громче:
— Толюу-у-у-ун! Иди скорей, каша простыне-е-ет!
На другом конце села какой-то молоденький петушок ответил, словно передразнил: «Толю-кук-у-ун!»
«Куда это он убежал?» — подумала Анюта.
Беда с маленькими: за ними только смотри, а то убегут, и ищи их. Большим плохо. Большие всегда за маленьких в ответе. Ушёл Толюн. Нет его ни за домом, ни на пригорке, ни за пригорком. А вдруг он в речку упал, вдруг утонул?..
Забежала Анюта к бабушке Клане, а та ничего не знает.
— А в избе-то хорошо поглядела? — спросила бабушка. — Может, где наверху схоронился?
— Я весь дом облазила… — всхлипнула Анюта. — Убёг он.
— Куда же это он убёг?
— Не знаю.
— Погоди-ка, погоди! — всплеснула руками бабушка Кланя. — Ведь это он в лес утёк. Я ему вчера за грибами сказку рассказывала. А он-то: «Пойду, говорит, Лесовика разыщу». Я-то его пугаю, говорю: «Нельзя. Заблудишься!» Непременно он теперь пошёл Лесовика искать — убёг в лес.
— Как же, бабушка? Где теперь его найти? А мне в школу надо.
— Погоди, Анюта, погоди плакать. Денёк-то вишь какой светлый. Дождь-то не дожжит. Походит, побродит и домой вернётся.
— А если его в лесу медведь задавит?
— Ну чего ты. Вытри глаза-то. Не задавит. Медведь-то уж сытый. Ты вот что… Ты отцу с матерью ничего не говори. А то нам попадёт! Ты дома посиди — тишком.
Вернулась Анюта домой. Заглянула в печку, где горшок с кашей стоял.
«Не перепрела бы. Может, одной кашу поесть?»
Взяла Анюта ложку, да каша в горло не идёт. Бросила ложку, выбежала на улицу.
Куры по двору гуляют, разгребают кучки мусора. Им и дела нет, что Толюн пропал.
Подошла свинья к забору, почесала розовую спину и тут же улеглась. Захотелось ей на солнышке погреться. Солнышко осеннее, редко из-за туч показывается — когда же погреться, как не теперь.
И такой стоял тихий, прозрачный денёк, что казалось, будто все должны радоваться солнышку и ничего плохого не может случиться.
Побежала Анюта к дровянику. Открыла дверь: темной сыростью на неё оттуда повеяло…
— Толюн! — позвала она.
Никто не ответил. Заплакала Анюта и пошла искать пропавшего брата.
ЧТО ДУМАЛА ПЕНОЧКА-ТЕНЬКОВКА
Пеночка-теньковка вспорхнула на ветку и увидела маленького человека.
«Пень-тинь-тинь!» — испуганно закричала птичка.
Человек сошёл с дороги, поднял голову и двинулся прямо к дереву.
«Наверно, ко мне», — подумала птичка и на всякий случай перелетела на другое дерево. А человек не пошёл за ней — он замер около тонкой берёзы. По стволу полз жучок.
«А-а, он хочет съесть жука», — догадалась птичка. Но человек почему-то не стал есть жука. Он завернул его в берёзовый листик, положил в спичечную коробку и пошёл дальше.
Под высокой сосной устроилась семья маленьких грибков, маслят. Человек стал на четвереньки, долго смотрел на них, а потом осторожно стал вытаскивать их из земли — каждый грибок вместе с чёрной грибницей — и прятал их в карман.
«Ишь какой запасливый, как белка», — подумала птичка.
Пошагал человек дальше, а тут кочки стали попадаться — хлюп, хлюп под ногами. Наклонился человек и увидел ярко-красные ягодки брусники. Попробовал — понравились.
«Никак не наестся, — подумала пеночка. — Пасётся, как корова».
Маленький человек сначала собирал бруснику горстями, а потом, став на колени, пополз, выбирая спелые ягоды прямо ртом. Наелся человек брусники, утёрся рукавом, дальше пошёл. А под ногами листья так и шуршат. Красивые листья — жёлто-красные, и на каждом пять острых пальцев. Это клён их потерял. Человек взял кленовый лист и воткнул себе за ремешок на кепке.
«Хитрый. Как сойка хоронится. Хочет, чтоб я его не узнала», подумала пеночка.
А человек повернул в сторону, зашагал прямо к кустам папоротника. И полез напролом, точно большущий медведь.
«Куда же ты? Вернись!» — закричала пеночка-теньковка.
И долго над лесом разносилось её жалобное «пень-тинь-тинь! пень-тинь-тинь!».
КАК ТОЛЮН СДЕЛАЛСЯ ВЕЛИКАНОМ
Вышел Толюн из леса, а солнце уже совсем высоко поднялось. Тропинка повела его вдоль картофельного поля. Такое чёрное поле, в бороздах. А на одной из борозд Толюн увидел картошку — очень смешную: сверху у картошки росла ещё маленькая картошинка. И получился вроде как человечек: маленькая головка и толстое пузо. Толюн положил человечка в карман и дальше пошагал… А дальше ничего не запомнил: повернул куда-то, посмотрел на небо, посидел на траве, опять пошёл… И вдруг уткнулся в забор!
Под забором лаз — крохотная ямка. Крот, что ли, её вырыл, эту ямку? Толюн ещё немножко разгрёб, сунул туда голову, протиснулся и вылез по ту сторону забора.
Огляделся. Перед ним стояли деревья с белыми крашеными стволами. На деревьях Толюн увидел яблоки.
«Это колхозный сад, — подумал он. — Про него я в книжках читал». И ещё подумал: «Хорошо бы яблочко достать, да высоко висят». Потом увидел рядом с забором берёзку. Как она пролезла в сад? Может, тоже через ямку? А под берёзкой… Что такое? Под берёзкой лежало в траве яблоко. Толюн наклонился, поднял яблоко. Вот чудеса! Но это было не самое удивительное: по стволу берёзки цепочкой бежали вверх и вниз муравьи. Да и на земле сколько копошилось: кто тянул кусочек листика, а кто высохший стебелёк.
— Работнички, — сказал Толюн голосом бабушки Клани и покачал головой.
Он решил помочь муравьям. Взял веточку и начал их подталкивать. Испугались муравьи, попадали вниз.
— Ох, непутёвые! — засмеялся Толюн. — Не умеют, а уж на дерево лезут. Захочу, всех вас поскидаю!
Толюн сразу почувствовал себя огромным и могучим. Увидел, как двое муравьев ухватились за длинную веточку. Один муравей был побольше, попроворнее, и Толюн назвал его Никифором, а маленького муравья — Стёпкой.
— Эй, Никифор, поднажми! — скомандовал Толюн. — А ты, Стёпка, не отставай!
Прибежали на подмогу ещё двое.
— А ну, ребятки, дружнее! — подбадривал Толюн.
Услышали Толюна остальные муравьи, сбежались на подмогу. И самый маленький муравьишка тоже поспевает, лапками отчаянно загребает. Боится, без него не обойдутся. Толюн отпихнул маленького:
— Подожди, ещё не дорос.
Муравьи взялись дружно, потащили.
— Так её, ребятки! Ещё разочек! — кричал Толюн.
И вдруг рядом что-то зашуршало. Толюн притих.
— А ты как сюда попал? — раздался грозный голос. У калитки стоял дяденька с ведром.
Толюн бросился к лазу. И сразу же из великана обратился в маленького человечка. И этот человечек быстро протиснулся в ямку. Ботинки с налипшей землёй мелькнули под забором. И тут же исчезли.
УЛОВ
Выбежал Толюн на пригорок, а внизу — река. Кажется, знакомая. Пошёл стороной. Не дорогой, а лугом, и скоро до реки добрался.
На берегу с двумя удочками пристроился дедушка. Такой тёмный дед, точно старое дерево. Сидит не двигается. Подошёл Толюн, сел рядом на корточки и тоже не двигается. А на воде поплавки играют. И вдруг — тюрк! исчез поплавок. Дед как дёрнет удилище, брызги — в стороны, а уж в воздухе извивается на конце лески серебряная рыбка.
— Ух! — сказал Толюн.
— Что, видал? — довольный, спросил дед.
Толюн мотнул головой и потянулся к удилищу:
— Дай, дедушка, я тоже порыбачу.
— Ишь рыбак нашёлся! — заворчал дед, бросая рыбку в ведро с водой.
Толюн засопел от обиды.
— Ну ладно уж. — Дед наладил на крючок тёмно-красного червячка и протянул удочку Толюну. — Попробуй рыбацкого счастья. Вот тебе с козявочкой.
Толюн взял удилище и стал смотреть на поплавок. Прыгает поплавок, кружится, ныряет на течении. Толюн смотрит. Даже глазам больно.
Вдруг дед не своим голосом крикнул:
— Подсекай!
От неожиданности Толюн дёрнул удилище и повалился на берег. А рядом с ним рыбка прыгает.
— Это я её? — удивился Толюн.
— А кто же! С уловом тебя! — поздравил дед. — Брось-ка её в ведёрко.
— Не-е, я её в шапку! — сказал Толюн: рыбку-то он сам поймал, а если в ведро — кто узнает?
Дед засмеялся:
— Шапочку надень. Ветрено. А рыбке твоей мы найдём место. — Он бросил её в зелёную кружку с водой. — Хорошо порыбачили, а теперь домой надо собираться. Тебя как звать?
— То-люн.
— О, Натолий, выходит. А где проживаешь, Натолий?
«Хитрющий дед, — подумал Толюн. — Рыбку себе взял, а меня хочет домой отправить».
Толюн глядел в кружку, где, дёргаясь хвостиком, плескалась его рыбка.
— Ты чей же будешь? — опять спросил дедушка.
Толюн заморгал глазами. Он решил немножко схитрить:
— Я ничей, дедушка. А живу у птицы. У неё четыре крыла. Это такая большая птица-уродка.
— Как? Как? — вытаращил глаза дед.
— А так, — сказал Толюн. — У птицы такой длинный-предлинный хвост; как накроет она хвостом землю — сразу наступает ночь.
— Ночь?! — ахнул дедушка. — Ай-я-яй! Я и то гляжу — птичий сынок мне повстречался. Сразу не могу признать чей, по хохолку твоему рыженькому вроде петушиный, а по характеру — индюшиный. И где это я тебя видел? Не в соседней ли с нами деревне та птица живёт?
Толюн промолчал.
— Ну вот что. Надевай-ка шапчонку и пошли до дому.
Дед собрал удилища и зашагал к дороге. Что же Толюну — оставаться? Он надел кепку и пошёл за ним.
Солнце поднялось высоко. Крепко припекало. Бултыхалась рыба в ведре, скрипели мокрые дедовы сапоги. А Толюн держал зелёную кружку и всё время заглядывал в неё — боялся, как бы рыбка не выпрыгнула.
Некоторое время они шли молча. Толюн узнал дорогу. Далеко из-за бугра высунулась знакомая мельница.
— А скажи, птичий сынок, нет ли у тебя сестрички? — спросил дедушка. — Такой шустрой девчоночки в белом платке?
— Сестрички? — переспросил Толюн. Он решил быть теперь осторожным и хитрым, а потому ответил: — Не знаю.
— Ага, — улыбнулся дед. — Скажи, а если бы у тебя была сестричка, то как бы её звали?
— Анютка, — сказал Толюн.
— А в какой бы она класс ходила?
— В четвёртый.
— И дружно бы вы жили?
— Дружно, только она меня колотит, — пожаловался Толюн. — За волосы таскает. Маленьким-то плохо жить.
— Ну уж какой ты маленький, ты ведь делом занимался, рыбачил, сказал дедушка.
— Ага, — согласился Толюн. — Во какая рыбка — серебренькая!
И тут Толюн заметил, что навстречу из-за бугра поднимается Анюта. Платок у неё растрепался, из-под него торчали косички.
— Вон она, Анютка! — шепнул Толюн и спрятался за деда.
Анюта заметила брата и ещё издали закричала:
— Он-то разгуливает! А я с ног сбилась! Глазки обревела…
Подбежала она к Толюну, но колотить не стала и вдруг расплакалась:
— Он такой… С ним сладу нет. Я матери скажу…
— Ну, будет, — дедушка погладил её по голове. — Нашёлся твой Толюн.
— Мы с дедушкой рыбачили.
— Порядком наловили, — сказал дед. — Давай-ка я тебе в мокрую тряпицу немножко рыбки наложу. — Он поставил ведро, вытащил из кармана тряпочку.
— Не надо мне твоего улова, — сказал Толюн. — У меня свой есть, — и протянул руку с зелёной кружкой.
— Ой, какая маленькая! — сказала Анюта, заглянув в кружку.
— Это я её поймал. Правда, дедушка?
— Правда. Сам поймал. Ну, раз не хочешь делёжки, забирай свой улов.
— Спасибо, дедушка! — обрадовался Толюн.
Анюта взяла брата за руку и тоже сказала:
— Спасибо.
— Прощайте, ребятки! Теперь сами дойдёте.
Дедушка повернул назад к реке, а брат с сестрой пошли дальше по дороге. Вдруг Анюта остановилась.
— Дедушка! — закричала она. — Насчёт кружки не беспокойтесь! Я принесу. Я знаю, где вы живёте — в Красновке.
— Ладно уж! — махнул он рукой.
Дорога с бугра стала тихонько спускаться вниз. Толюн шёл осторожно и глядел на серебряную рыбку.
СНОВА ДОМА
— Анют, знаешь, я в саду был, — Толюн оттопырил карман, показал сестре яблоко.
— А тебя не поймали?
— Куда там! Убёг… А ещё в лесу грибы собрал.
— Грибы-то червивые?
Толюн мотнул головой:
— Не, крепкие. Таких тебе вовек не найти.
По дороге стали встречаться колхозники.
— Ну что, нашёлся? — спрашивали они.
В деревне уже знали о побеге Толюна.
— Нашёлся, — отвечала Анюта.
А Толюн всем показывал зелёную кружку с рыбкой:
— Это я сам поймал.
— Они с дедушкой из Красновки рыбачили, — объясняла Анюта.
— Ишь ты, хозяйственный какой, — хвалили Толюна. — Теперь вам подмога будет в доме.
— Он понятливый, — говорила Анюта.
И Толюн всем желающим показывал кружку, где плескалась рыба. Первая в его жизни, такая красивая!
— Смотрите, какая рыбка!
Вскоре показался ольховник и зелёный бугор. На зелёном бугре всё паслись две козы — Груня и Маня. Козы посмотрели на детей, замотали бородами, будто тоже хотели спросить: «Ну как, нашёлся? Мы-то его ещё рано утром видели…»
Толюн вдруг понял, как он соскучился по дому. И есть захотелось.
— А что, каша готова? — спросил он.
— Готова, — сказала Анюта.
На порог вышла бабушка Кланя. Она закрылась рукой от солнца.
— Ах ты озорник, а мы тебя обыскались!
Прослушав рассказ про рыбу и про дедушку из Красновки, бабушка успокоилась и сказала:
— Ну идите, ребятки, я вам грибочков принесла.
Ребята вошли в дом. И вскоре над крышей поднялся лёгкий дымок. Это бабушка Кланя принялась стряпать.