— Белокаменная растет и хорошеет, как всегда, — пожал плечами Ортега. — Что ей сделается?
— И то верно. «Москва моя, страна моя, ты самая любимая», — неожиданно приятным баритоном пропел полковник. — А «адмирал» как поживает?
— Кто? — переспросил Ортега.
— Ну, приятель мой, Андрей Кириллович.
— Майор Корнилов? А почему «адмирал».
— Именно потому, что Корнилов. Нахимов там, Истомин, ну, и Корнилов. Курсантская кличка, все пять лет обучения с ней проходил. Мы с ним крепко дружили, потом, когда звездочки получили, разъехались — он сразу в МУР, по направлению, а я сюда, домой, — частенько друг к другу в гости наведывались, причем больше я к нему, Москва все-таки. А как Союз распался, так мы с тех пор только по телефону и общаемся, по большим праздникам. Правда, я вот Интернет освоил, так что теперь время от времени «по мылу» перестукиваемся.
— У Андрея Кирилловича все в порядке. Велел кланяться.
— Тогда будем считать, что процедура знакомства закончена. Теперь к делу.
Полковник помолчал, собираясь с мыслями, затем вздохнул и оглядел присутствующих.
— Насколько я понимаю, Андрей Кириллович ознакомил вас с информацией, которую я ему передал, и кое-что из того, о чем я сейчас буду говорить, вы уже знаете. Однако, дабы не нарушать стройности повествования, позволю себе начать ab ovo. Не возражаете?
— Наоборот, — покачал головой Ортега. — Чем подробнее, тем лучше.
— Вы не будете против, если мы запишем нашу беседу? — Виталий показал собранный им прибор. — Конфиденциальность гарантируем.
— Пишите, конечно, — махнул рукой Барабаш. — И еще… — тут он немного помялся, — я, конечно, понимаю, что с некоторых пор на проблемы «полтергейстов», «НЛО» и прочей чертовщины стали смотреть гораздо проще, однако, если вам вдруг покажется, что я слишком,…, ну, …, увлекаюсь, постарайтесь отнестись к этому снисходительно, просто некоторые вещи в этой истории не укладываются в рамки обычных человеческих представлений.
Дарий фыркнул. Ортега метнул в него убийственный взгляд и повернулся к полковнику.
— Не волнуйтесь, просто рассказывайте. Поверьте, в своей работе нам постоянно приходится сталкиваться с явлениями, выходящими за рамки человеческого понимания.
— Вот и славно, — Барабаш явно приободрился. — Тогда я начну, а Модест Игоревич продолжит, — он перевел взгляд на профессора, и тот согласно кивнул.
— Все началось с того, что в конце восьмидесятых годов прошлого столетия в нашем городе, наконец, приступили к строительству метрополитена. Вопрос этот дебатировался в течение длительного времени, но к тому моменту городское население уже перевалило за миллион, да и ракетостроители сказали свое веское слово — шутка ли, центр аэрокосмической техники Союза, а метро до сих пор нет. Были, правда, предложения ограничиться скоростным трамваем, но это так, к слову. Ну, как водится, сказано — сделано. Провели дополнительные геологические изыскания, обновили проект, выделили фонды, создали управление «Метростроя», и работа закипела. Сразу заложили линию, которая должна была соединить западную и восточную окраины. Рыть начали от железнодорожного вокзала, в обе стороны одновременно — к массиву «Парус» и к Центру: предполагалось, что подземка пройдет под центральным проспектом. Город наш расположен на трех холмах, и проспект взбирается по склону одного из них, самого высокого, на вершине которого мы с вами сейчас как раз и находимся. Заглубляться пришлось хорошо, поскольку тут у нас гранитный щит. Словом, ветку на массив вывели быстро, там место ровное, а здесь пришлось повозиться. — Барабаш налил себе «Боржоми», залпом выпил и продолжил. — Метро ведь как строится: линию ведут, а в отмеченных заранее местах начинают возводить станции, ну и зарываться, конечно, вглубь. Вот и напротив горной академии заложили одну из таких станций, это место из окна видно.
Короче, рыли себе под проспектом, рыли, да и наткнулись на препятствие, которое я для удобства буду именовать Стеной. Я уже говорил, что здесь у нас гранита полно, так вот, эта самая Стена к граниту не имела никакого отношения — черная, блестящая, напоминающая обсидиан, но, как выяснили петрографы, даже отдаленно не состоящая в родстве с вулканическим стеклом. И ничем, главное, ее взять нельзя — ни алмазным буром, ни направленным взрывом, словом, ничем. Тут же примчались ребята с Короленко-1, работы были остановлены, строительство законсервировано на срок «до выяснения». Истинные размеры и форму Стены выяснить не удалось, однако геологи предположили, что она идет параллельно основанию холма и представляет собой кольцо. А может, и монолит, разные выдвигались гипотезы.
— Рентгеноструктурный анализ проводили? — осведомился Виталий.
— А как же, — слегка обиделся полковник. — У нас ведь здесь Национальная горная академия, правда, тогда она называлась просто горным институтом, старейшее учебное заведение в городе. Да и Киев с Москвой в стороне не остались, прислали своих специалистов. Исследования проводились в обстановке строжайшей секретности, курировал их сам Андропов, тогда он еще возглавлял КГБ СССР. Однако ничего эти исследования не дали, потом сможете более подробно ознакомиться с материалами, я их в электронном виде принес, на флэш-драйве. А если вкратце — я, конечно, мало что в геологии смыслю — то, похоже, материал Стены вообще не обладает никакой структурой. Ни кристаллической, ни аморфной, ну, что там еще есть? То есть, с точки зрения результатов анализа, этой Стены просто нет. Но физически-то она существует…
Полковник снова налил себе «Боржоми». Ортега бросил быстрый взгляд на своих бойцов — Виталий был сосредоточен, как никогда, даже подался вперед; Дария, казалось, повествование Барабаша не заинтересовало вообще, однако нав работал с ним не первый год и знал, что именно в таком состоянии масан способен отсканировать информацию и тут же разложить ее на составляющие для последующего анализа.
— Словом, выяснить ничего не удалось, строительство метро в этом направлении было прекращено, а, поскольку информация подпадала под высший гриф секретности, все участники исследований, включая бригаду «Метростроя», которая эту Стену обнаружила, дали подписку о неразглашении. Чтобы не будоражить общественность и обосновать прекращение прокладки метрополитена, городские власти официально объявили о нарушении тектонической устойчивости горных пород, что может привести к разрушениям и даже «уходу под землю» зданий и сооружений, расположенных вдоль планируемой линии подземки. Для придания правдоподобности наложили взыскания различных степеней строгости на ряд должностных лиц, и закрыли проект. Ну, народ, как водится, поворчал немного, да и успокоился, удовольствовавшись единственный веткой «Вокзал — Красный Камень», которая функционирует и поныне. А потом наступил август девяносто первого, Союз распался, и всем стало не до того.
Барабаш умолк.
— А исследования Стены тоже прекратились? — спросил Виталий.
— Ну, еще какое-то время ученые там копошились, под неусыпным взором чекистов, однако на это тоже требовались деньги, которых после обретения независимости не хватало на самые насущные нужды, не то, что на какую-то там науку, поэтому постепенно все свернули, доступ в штрек опечатали и поставили милицейскую охрану. Потом, правда, сняли и ее, ограничившись опломбированием входа и периодическими проверками целостности последнего силами инспекторов «Метростроя» и моего Управления.
— То есть, доступ к объекту сохранился? — уточнил Ортега.
— Сохранился, — подтвердил полковник. — Вход с законсервированной станции «Центральная», аккурат напротив «Детского мира». Я сейчас покажу.
Он извлек из барсетки многократно сложенную синьку и развернул ее.
— Вот, смотрите, участок от вокзала до Центра забили с обеих сторон, как трубку пробками. Для доступа к Стене оставили вход отсюда, с упомянутой мною станции «Центральная», — полковник ткнул пальцем в точку на схеме. — Опломбированные ворота находятся на нулевом уровне, затем до уровня на отметке минус двадцать четыре идет пандус, там планировался эскалатор. Чуть ниже, на отметке 26, пандус смыкается с горизонтальным штреком, «забитым», как я уже говорил, с одной стороны. Остаток штрека проходит на отметке 26, и через двести тридцать метров упирается в Стену. Вход в эту часть подземки перекрыт бетонными блоками, и попасть туда можно только через небольшую стальную дверь, также опечатанную.
— Эта дверь тоже проверяется? — спросил Ортега.
— Проверяется. Собственно говоря, из-за чего и разгорелся весь сыр-бор. — Барабаш глубоко вздохнул. — Дело в том, что сохранность ворот на нулевом уровне проверяется не реже раза в неделю. Состояние же двери на отметке 26 обследуется раз в квартал. Последняя проверка «26-го входа», как мы его называем, проводилась пять дней назад. И… Понимаете, есть такая категория людей, которые ухитряются пролезать сквозь любую щель. Как эти доморощенные «спелеологи» попали на 26 уровень — ума не приложу: «нулевой вход» был нетронут, «пробка» со стороны вокзальной части штрека тоже. Но факт остается фактом: пятеро сопляков в шахтерских касках проникли в штрек и, взломав засовы, забрались в закрытую часть. Там их и обнаружили. Вот, взгляните…
Полковник бросил на стол «веером» пачку фотографий, и Виталий почувствовал, как по позвоночнику пробежал холодок. Тела, запечатленные на фотографиях, просто не могли быть людьми; больше всего они напоминали тряпичных кукол, брошенных наигравшимися вволю хозяевами, только вот не бывает тряпичных кукол ростом с человека, одетых, словно в насмешку, в военный «камуфляж» и тяжелые горные ботинки.
— Трое парней и две девушки. — Барабаш снова вздохнул. — Опознать их удалось только по косвенным признакам, поскольку ничего человеческого в этих телах просто не осталось. Они вот уже месяц находились в розыске, как без вести пропавшие, это тоже облегчило задачу по их идентификации.
— А где тела сейчас? — голос нава звучал невозмутимо. Дарий, вдруг сделавшись необыкновенно собранным, подгреб фотографии к себе и принялся их внимательно изучать. Затем поднял голову и, перехватив взгляд Ортеги, отрицательно покачал головой. Значит, это не работа масанов, с облегчением подумал нав. Тогда чья?
— Тела в морге. О них знает ограниченный круг людей, с которых взята подписка о неразглашении. Родственникам мы пока не сообщали. — Барабаш как-то виновато взглянул на профессора.
— Кто вообще знает о происходящем? — осведомился Виталий.
— Губернатор, начальники СБУ и МВД области, — принялся перечислять полковник, — несколько особо доверенных офицеров Управления, специалисты и врачи, с которых я взял подписку. Профессор Медведченко. Всего двадцать четыре человека.
— Многовато, — медленно проговорил Ортега, думая о чем-то своем. — А что Стена? С ней ничего не произошло?
— Ничего, — качнул головой Барабаш. — Как стояла, так и стоит. Я лично туда спускался, вместе со следаками. Тут вот какое дело: тела-то мы нашли недалеко от двери, но, похоже, что к Стене ребята все-таки подходили.
— Так похоже, или подходили? — тут же отреагировал Виталий.
— Подходили. Пыли там за это время накопилось изрядно, так что отпечатки ботинок всех пятерых видны были отчетливо. Только тут вот какая закавыка. — Полковник смущенно запнулся. — Следы-то ведут только в одну сторону, к Стене, и обрываются метрах в пяти от нее. Штрек вообще прямой и широкий, почти до самой Стены тюбингами заложенный, тоннель, словом. Такое впечатление, что обратно ребята летели по воздуху. Или что-то их несло, не знаю… — Барабаш умолк, стиснув кулаки.
— «Гномы Мории в своей извечной страсти к сокровищам закопались слишком глубоко, и разбудили дремавший там Глубинный Ужас», — тихо процитировал Виталий.
— Чего? — полковник явно не читал Толкина.
— Это так, аллегория, — Ортега царапнул чела сердитым взглядом. — В каком состоянии входы сейчас?
— Оба опломбированы. Возле нулевого я выставил наряд, одел в рабочую форму. Маскировка исключительно для перестраховки, место строительство до сих пор ограждено довольно высоким бетонным забором, но нет пределов человеческому любопытству.
— Это все?
— К сожалению, нет, — тихо отозвался Барабаш. — За последние пять дней было обнаружено еще несколько тел, на этот раз на поверхности, примерно в таком же состоянии, как и эти, — он кивнул на фотографии.
— Где именно? — быстро спросил Виталий.
— Модест Игоревич, давайте теперь вы. — Полковник откинулся на спинку кресла. — Если что, я дополню.
Профессор кивнул, разложил на столе карту города, которую извлек из портфеля, и взял в руки «Паркер».
— Для начала проведем рекогносцировку, — начал он прекрасно поставленным голосом лектора. — Мы с вами находимся вот здесь, — он указал «Паркером» точку на карте. — Вход в станцию «Центральная» расположен в этом месте, о чем уже упоминал уважаемый Григорий Тарасович. Тоннель упирается в Стену на отметке 26 в этой точке, проекция которой на поверхность располагается несколько выше улицы Баррикадной.
— То есть, по сути, в самом начале склона, — уточнил Ортега.
— Совершенно верно, — кивнул профессор. — Если предположить, что Стена имеет форму кольца, а для этого есть все основания, выходит, что ею охвачена вот эта территория. — «Паркер» заскользил по едва заметной красной окружности, нанесенной на карту.
— Значит, центральная точка должна располагаться здесь, — показал нав. — Что там находится?
— Преображенский собор, — тут же отозвался профессор. Дарий вскинул голову и торжествующе улыбнулся. К счастью, внимание гостей было приковано к карте: улыбающийся масан — то еще зрелище.
— А может Стена представлять собой не кольцо, а, скажем, купол, или еще какую-либо фигуру вращения? — спросил Виталий.
— Наверное, может, — пожал плечами директор музея. — Или, скажем, полигональную пирамиду.
— А станция напротив горной академии? — не унимался крепыш. — Если ее рыли вглубь, неужели не наткнулись на что-либо подобное? Типа купола из того же материала?
— Возможно, просто не дорыли, — снова пожал плечами профессор. — Там теперь вместо станции разбита большая и уродливая клумба.
— Понятно, — Виталий почесал в затылке и что-то пробормотал.
— Игоревич, ты им про тела расскажи, — пробасил полковник.
— Григорий Тарасович, я как раз к этому и веду. Так вот, тела, о которых упомянул любезнейший полковник, были найдены вот в этих местах. — Профессор отметил несколько точек. — Если по датам, то первые два были обнаружены здесь и здесь, на следующий день еще два вот тут и тут, а еще день спустя — уже три тела, тут, тут и тут. Конечно, по двум точкам трудно сделать заключение, но похоже…
— … что радиус действия неведомых сил с каждым днем увеличивается! — подхватил Ортега, внимательно разглядывая карту. — Если только эти смерти действительно как-то связаны со Стеной.
— Если связаны, — согласился профессор и, сняв очки, принялся их протирать.
— Все это тоже есть на флэш-драйве, только подробнее, — заметил Барабаш.
Профессор вновь водрузил очки на нос и продолжил:
— Последнее тело было обнаружено ночью в пятницу, то есть позавчера. Антон Чередник, владелец и директор фирмы «Проминь». Его нашли неподалеку от автостоянки, где Антон собирался встретиться со своей женой и пойти поужинать в «Бартоломео». Это здесь. — «Паркер» ткнулся в точку, расположенную на самом берегу Днепра. — Как видите, радиус снова увеличился.
— Состояние такое же, как и у всех предыдущих тел? — спросил Гарсиа.
Вместо ответа полковник бросил на стол еще две фотографии. Сомнений быть не могло — несчастного Антона постигла та же участь, что и пятерых ребят в тоннеле.
— Кто его обнаружил? — тихо поинтересовался Виталий.
Профессор помолчал:
— Его жена, Анастасия, — наконец, произнес он. — Моя племянница.
— Ох, — выдохнул Виталий. — Простите…
— Ничего, все в порядке. — Директор музея достал большой платок и вытер лоб. — Она приехала примерно через полчаса после телефонного разговора с мужем, и обнаружила его машину с включенным двигателем. Охранник вспомнил, что Антон уходил в сторону пляжа. Они бросились туда и… вот… Настя сразу же позвонила мне, а я уже поднял Тарасовича. — Профессор умолк и судорожно сглотнул.
— Модест Игоревич один из тех, кто знал о существовании Стены с момента ее обнаружения, — негромко пояснил полковник. — Его сразу же привлекли, как специалиста-краеведа. И, кроме того, он мой близкий друг. Именно после гибели Антона я и решил обратиться за помощью к Корнилову. От безысходности, потому как понял, что своими силами ничего сделать не смогу, а на киевлян надежды мало — там у них своих проблем хватает. Если честно, даже не думал, что Андрюха чем-то действительно поможет, просто знал, что, по крайней мере, не станет крутить пальцем у виска. Как говорится, наобум стрелял. Так что, спасибо ему. И вам, даже если ничего из этого не получится.
— Модест Игоревич, вы, кажется, хотели еще что-то нам сообщить? — как можно мягче поинтересовался Ортега.
— Ах, да, — профессор вышел из задумчивости. — Не знаю, насколько это поможет. Дело в том, что город закладывала сама Императрица с подачи Фаворита в начале восемнадцатого века. Так вот, первый камень они заложили именно здесь, на вершине холма, где впоследствии предполагалось выстроить Храм Господень. Планировалось, что он охватит территорию, которую сейчас занимает Жовтневая площадь. — Модест Игоревич кивнул на окно. — Там до сих пор видны остатки опоясывающего фундамента. Вот на этом фундаменте строительство и замерло, по какой причине — неизвестно. Мне удалось обнаружить обрывок старого документа, в котором шла речь о том, что «водночас все работные люди побросали инструмент свой строительный и пуще ветра бросились бежать, а кто не успел, тот сгинул смертью лютой». М-да… Не знаю, насколько это соответствует действительности… Уже гораздо позже все-таки выстроили церквушку, тот самый Преображенский собор, о котором я уже упоминал — до сравнительно недавнего времени там располагался Музей религии и атеизма, и только в начале девяностых прошлого века церковь передали местной епархии… — Директор музея снова замолчал. Ортега посмотрел на Дария: масан сидел прямо, в его позе явственно читалось напряжение. Почувствовав взгляд нава, Дарий поднял голову и едва заметно кивнул.