- Каким курсом он идет? - крикнул пилот наблюдателю в передней кабине. Дождь, ветер и рев двигателей заглушили ответ Крикетта, но его недоуменный вид свидетельствовал, что о курсе «Бисмарка» можно только догадываться. Радар, установленный на «меч-рыбе», показывал приблизительное местоположение цели, но только не ее маневрирование. Чтобы узнать курс, следовало взглянуть на компас «Бисмарка».
И тут напомнил о себе пассажир, от которого приходилось ждать одних неприятностей. Сначала он просто возился у Перышка под ногами, потом, словно уловив его мысли, распластался на полу и зловеще задергал кончиком хвоста.
- Только не здесь! Не в воздухе! - крикнул Перышко, но было поздно: Бомбер уже приступил к делу.
Пилот, вцепившийся обеими руками в ручку и не снимающий ног с педалей, мог только бессильно браниться. Кот шарахнулся ему под правую ногу, навострил уши, ощетинился. Потом кончики его ушей выпустили крохотный разряд в самую середину пятна на полу кабины.
Удерживая штурвал одной рукой, Перышко сгреб кота за шкирку. Он бы вышвырнул его за борт, но что толку? Время уже было упущено. На полу кабины расцвели радужные круги, как раньше на переборке каюты.
Кот завопил. Пилот в ужасе вжался в сиденье, наблюдая, как у него под ногами разверзается и растет сквозная круглая дыра. Вдруг он сейчас вывалится из кабины вместе с сиденьем? Надо было обходиться с котом повежливее… Если исчезнет пилот, то стрелок и наблюдатель останутся в неуправляемом самолете. Предположим, Бомбер задумал устроить гадость пилоту, но они-то тут при чем?
Пока он лихорадочно размышлял, «меч-рыба» продолжала пронзать облака. Внезапно лейтенант заметил, что дыра, проделанная Бомбером, перестала расти, а туман в отверстии рассеивается. Он уже различал верх офицерской фуражки, погоны на плечах и руки в перчатках, лежащие на корабельном штурвале. Огромный, забранный стеклом, компас перед штурвалом показывал курс - 106 градусов, восток-юго-восток. Примерно то самое направление, в котором движется «Бисмарк»…
До Перышка дошло, что Бомбер предоставил ему именно то, что требуется, - обзор рулевой рубки линкора вместе с главным компасом. Стрелка компаса пришла в движение, правая рука рулевого двинулась вниз. «Бисмарк» закладывал правый поворот, чтобы уклониться от торпед, уже сброшенных первым звеном «меч-рыб».
«Еще немного, - пронеслось у пилота в голове, - и я всажу ему торпеду под корму, прямиком в винты!»
Стук по фюзеляжу за спиной заставил Перышко вздрогнуть.
- Ты что, с ума сошел? - заорал стрелок. - Решил искупаться?
Перышко увидел впереди пенящиеся волны. Несколько секунд невнимания - и пике стало слишком глубоким. Буквально перед самой гибелью он рванул ручку на себя. Волна зацепила гребнем торпеду под брюхом, но катастрофы не произошло: самолет лег на горизонтальный курс над самой водной поверхностью. Напрасно его обстреливала противовоздушная артиллерия «Бисмарка»: траектория снарядов пролегала гораздо выше.
Пилот снова заглянул в дыру. Показания компаса не изменились, маневр продолжался. Перышко прикинул, под каким углом сбросить торпеду, чтобы она угодила линкору в корму. Сохраняя прежний курс и скорость 75 узлов, он устремился навстречу окутанному туманом силуэту «Бисмарка». Лучше всего было бы подлететь к нему на расстояние 900 ярдов, но об этом приходилось только мечтать. Пальба по самому биплану не достигала цели, но крупнокалиберная артиллерия взялась бомбардировать море за бортом, и гейзеры воды, взлетающие в небо, вполне могли увлечь в пучину легкий летательный аппарат. Перышку пришлось выпустить торпеду с расстояния тысячи двухсот ярдов.
Бронзовый цилиндр плюхнулся в воду. «Смотри, не шарахнись в сторону!» - взмолился Перышко, обращаясь к вражескому кораблю. Прежде чем сделать разворот, он проследил взглядом белый пенный след торпеды, устремившейся к корме «Бисмарка».
Однако, глянув в дыру, он увидел, что на линкоре уже знают о новой торпедной атаке, услышал отрывистую команду по-немецки, отданную рулевому в переговорную трубу. Рулевой уже наклонился в сторону, чтобы набрать инерцию, необходимую для поворота тяжелого штурвала влево.
Перышко знал, что если маневр удастся, торпеда пройдет мимо цели: он запустил ее со слишком большого расстояния. «Бисмарк» же демонстрировал потрясающую для такого длинного судна маневренность и способность увертываться от торпед.
И тут Бомбер, сидевший на краю дыры, с воем бросился вниз. Такой сцены Перышко не видывал никогда: кот - десятифунтовая живая торпеда, оснащенная зубами и когтями - свалился прямо на голову немецкому рулевому. Офицер с криком вскинул вверх руки, бросив штурвал. Тяжелое колесо так и не совершило поворота, заданного рулевым. «Бисмарк» продолжал смещаться вправо.
Перышко высунул голову из кабины самолета и разглядел сквозь ветер и дождь свою окутанную дымом и брызгами торпеду, настигающую «Бисмарк».
До слуха пилота долетел радостный голос Паттерсона:
- Ура! Мы залепили ему прямо в зад!
Из дыры в полу кабины донесся оглушительный шум. Перышко глядел вниз, наблюдая у себя между коленями захватывающую сцену. Бомбер вел сражение с рулевым - офицер с трудом отбивался от яростной атаки зверя. Из переговорной трубы неслись крики, призывающие рулевую рубку к повиновению. Но крики в рубке были куда громче: офицер изрыгал проклятия по-немецки, кот оглушительно мяукал по-английски. Наконец рулевой изловчился, сгреб кота за шиворот и ударил о переборку. После этого офицер, тараща глаза от боли и недоумения, опять ухватился за рукояти штурвала, чтобы осуществить маневр, но штурвал заклинило в положении двенадцать градусов. Торпеда сделала свое дело!
А как же Бомбер? Не обращая внимания на Паттерсона, барабанящего по фюзеляжу кулаком и требующего выровнять полет. Перышко разглядывал немецкую рулевую рубку, надеясь найти Бомбера. Наконец он увидел кота: в его золотистых глазах читалось отчаяние. Увы, сам летчик не мог пролезть в дыру: для него она была маловата. Он схватил моток веревки, чтобы сбросить конец четвероногому другу, но пока распутывал узлы, дыра завибрировала и быстро затянулась.
Еще секунду-другую Перышко непонимающе дырявил взглядом пол кабины. Кота можно было спасти, лишь опустившись на палубу «Бисмарка». С тем же успехом можно сразу пустить пулю в лоб.
- Что такого интересного ты нашел у себя между ног? - крикнул Паттерсон, чуть не сорвав голос. - Очнись, нам пора домой!
Перышко пришел в себя. Молодчину Бомбера придется бросить на произвол судьбы.
Забытый пилотом и стрелком наблюдатель обернулся и, улыбаясь, подал пилоту записку.
Попадание подтверждено, - прочел Перышко. - «Бисмарк» крутится на месте. Наверное, заклинило винты.
Перышко показал ему поднятый большой палец и лег на обратный курс. Оказавшись за пределами досягаемости противовоздушных средств линкора, он приступил к набору высоты. Прощальный взгляд на «Бисмарк» улучшил настроение: линкор медленно вращался вокруг своей оси, захлестываемый волнами.
На обратном пути экипаж отличившейся «меч-рыбы» распевал победные песни. Перышко тоже голосил, но настоящей радости не испытывал: ему было невыносимо грустно вспоминать Бомбера, оставшегося во власти неприятеля. Рулевой шарахнул его о переборку рубки с такой силой, что, наверное, сломал хребет. Но тут уж ничего нельзя было поделать: самолет должен был вернуться на «Арк Ройял».
Авианосец по-прежнему подбрасывало на волнах, как щепку. Пилоту требовалась максимальная сосредоточенность, чтобы сесть с первого раза. Тот, кто садился перед ним, видимо, сосредоточился недостаточно, угодил на палубу в тот момент, когда корабль подкинуло волной, снес своему самолету шасси и проехался по палубе на брюхе. Техники едва поспели к поврежденному аппарату, чтобы не дать ему загореться.
Когда настала очередь Перышка заходить на посадку, палуба резко ушла вниз, и ему пришлось описать еще один круг. Новый заход - и удачная посадка.
Перышко вылез из кабины. Палубный персонал кинулся к его; «меч-рыбе» и потащил ее к люку лифта.
- Это был самый сумасшедший вылет в моей жизни! - сказал пилоту Паттерсон. - Я уже испугался, что ты разучился управлять этой калошей.
Перышко молча опустил голову и зашагал прочь, поливаемый дождем. Он знал: пытаться объяснить Паттерсону, что произошло в небе, - гиблое дело. Стрелок даже не знал, что пилот захватил в полет кота.
Среди тех, кто встречал поздравлениями вернувшихся на авианосец летчиков, был авиадиспетчер Шепард. По «Арк Ройял» быстро разнеслась весть, что две «меч-рыбы» из второго звена поразили «Бисмарк» в среднюю часть и в корму, причем кормовое попадание сделало немецкий линкор неуправляемым.
- Это же твое звено! - крикнул Шепард Перышку, пытаясь перекрыть гвалт. - Куда ты ему попал?
- Это же твое звено! - крикнул Шепард Перышку, пытаясь перекрыть гвалт. - Куда ты ему попал?
- В самую задницу! - гаркнул Паттерсон. - Это надо было видеть!
- Как тебе удалось? Кстати, куда подевался Бомбер? Как только ты улетел, он куда-то запропастился.
Перышко отвел Шепарда в сторонку.
- Поверишь ли, Джек, он летал со мной! Но назад не вернулся. Идем, я тебе все расскажу. Верить или нет - твое дело.
Они устроились в каюте Перышка и допили ром. Летчик поведал другу подробности случившегося.
- Ты, наверное, решил, что я свихнулся? Клянусь, все так и было! - Перышко взъерошил свои соломенные волосы. - Слушай, Джек, ты прочел гораздо больше научных книжек, чем я. Как ты считаешь, такие дыры или ходы действительно бывают?
Шепард почесал заросший подбородок.
- Не знаю, - ответил он задумчиво. - Чудаки в Фарнборо высказывают и не такие бредовые мысли. Но мне известно одно: ты - не фантазер. Я тебе верю.
- Я не могу себе простить, что бросил беднягу на произвол судьбы! С другой стороны, я никак не мог ему помочь.
- Попробуй подойти к этому так: ты вытащил его из моря, спас ему жизнь. Вот он и решил тебя отблагодарить.
Перышко вздохнул и посмотрел на Шепарда с грустной улыбкой.
- Спасибо. Я сразу воспрял духом. - Он повесил голову, зажал коленями ладони. - Знаешь, я уже по нему скучаю. Не уверен, что это был просто кот. Больше похоже на ангела-хранителя… Ну вот, еще немного, и тебе придется утирать мне слезы!
- По крайней мере, в одном отношении он точно принадлежал к кошачьим, - сказал Шепард с улыбкой, морща нос.
- Все равно мне хотелось бы его вернуть.
- Если это хотя бы немного тебя утешит, я предлагаю отметить кота за заслуги перед королем и отечеством, - сказал Шепард. - Я соберу в мастерской острые железки. Мы вырежем из днища консервной банки крест Виктории. Устроим достойную церемонию посмертного награждения. Устраивает?
Перышко согласился, что так будет лучше всего. Теперь, как только выдавалось свободное время, он торопился к Шепарду, чтобы колдовать вместе с ним над самодельной наградой. Но свободного времени было маловато: в пылу атаки летчики не разобрались, чьи торпеды поразили цель, а чьи прошли мимо, и теперь спорили до хрипоты. Например, невзирая на уверенность Паттерсона, что торпеда именно с их борта попала линкору под корму, эту победу с пеной у рта пытался приписать себе другой экипаж. Перышко, впрочем, в спорах не участвовал, поскольку твердо решил не рассказывать о подвиге Бомбера никому, кроме Шепарда.
Поздним вечером стало известно, что торпедная атака принесла желаемый результат. Сделав в море два бессмысленных круга, «Бисмарк» устремился на северо-запад, но виляющим курсом, свидетельствующим о поломке винтов. Это было беспомощное отступление, в результате которого немецкий линкор неминуемо напорется на британскую эскадру.
Капитан авианосца наградил экипажи обеих «меч-рыб» и поблагодарил за доблесть в бою. Перышко отнес свою ленту в каюту и запер в ящик, после чего снова занялся изготовлением креста Виктории для Бомбера.
Когда к нему заглянул Шепард, он уже укладывал готовый крест в коробочку из-под запонок. Учитывая дурные свойства исходного материала и трудности гравировки с помощью острых железок, изделие можно было назвать шедевром.
- Уверен, Бомбер гордился бы этой наградой, - сказал Шепард тихо, кладя руку летчику на плечо. - Весть о победе дошла до Адмиралтейства. Все твердят, что это чудо. У вас был один шанс из тысячи - и вы его не упустили. Это тем более убеждает, что твой рассказ - чистая правда. - Шепард помолчал. - «Бисмарк» окружен. Его уже ничто не спасет. Немцы не согласятся спустить флаг, так что линкор придется потопить. Исход настолько ясен, что на Би-Би-Си уже сочинили хвалебную песенку.
Перышко покосился на самодельный крест Виктории.
- Бомбер достоин настоящей награды, - сказал он еле слышно.
- Если Бомбер еще жив и находится на борту «Бисмарка», то времени у нас в обрез, - предупредил Шепард. - Лучше не тянуть с церемонией.
- Подождем еще несколько часов, Джек! - взмолился Перышко. - Вдруг негодник возьмет и вернется?
Шепард потрепал летчика по плечу и открыл дверь каюты. Внезапно со стороны кубрика раздался звон, грохот, ругань. Можно было подумать, что разом свалились все сковороды и кастрюли. Потом в коридоре послышались торопливые шаги. Шепард попятился. Следом за ним в каюту к Перышку ввалился краснолицый корабельный кок, задыхающийся от возмущения. Трудно было понять, как он не раздавил в огромном кулаке виновника шума - мокрого, забрызганного кухонным жиром кота.
- Твой замухрышка! - проревел кок. - Лучше не позволяй ему забираться на камбуз, не то я пожалуюсь капитану. - Свободной рукой кок вращал длинным черпаком. - Не знаю, как он туда забрался, но кавардак устроил будь здоров!
- Ничего, мы приучим его к порядку. - С этими словами Шепард забрал провинившееся животное у кока и аккуратно затворил дверь. Перышко вскочил с койки, тараща глаза.
- Бомбер! - Он отнял кота у Шепарда, поднял на вытянутых руках, как отец - любимое дитя, и уставился на зверюгу с недоверчивым восторгом. - Это действительно он, Джек!
Лейтенант сел, посадил кота на колени и осторожно ощупал.
- Может быть, ему сломали пару ребер, шарахнув о стенку, но в остальном полный порядок. Погоди, сейчас я его вытру…
- Что ему понадобилось на камбузе? - спросил Шепард.
- Наверное, искал мою каюту и заблудился. Торопился, должно быть, оттого и очутился в воде, а не сразу на «Арк Ройял». С «Худ» он тоже, видать, спрыгнул второпях. - Летчик с улыбкой почесал Бомбера между ушами. - Что ж, дружок, ты славно отомстил обидчикам!
- Поделом немцам! Пусть не обижают английских кошек, - подхватил Шепард.
Перышко зашелся от смеха.
- Интересно, они хоть поняли, что к чему? - спросил он, держась за бока.
- По-моему, надо немедленно провести церемонию награждения, - напомнил Шепард. - Ты придумал для кота звание?
- Тут и придумывать нечего. Бомбер, бывший корабельный кот линкора флота Его Величества «Худ», имею честь наградить тебя крестом Виктории и присвоить тебе титул талисмана второго звена «меч-рыб». - Перышко, затаив дыхание, достал из-за спины коробочку с самодельным орденом. - Поздравляю, бомбардир первого класса!
Перевел с английского
Аркадий КАБАЛКИН
ПУБЛИЦИСТИКА
Марина и Сергей ДЯЧЕНКО. КОТО-СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ
Теперь нам стала понятнее причина любви прогрессивного человечества к пушистым четвероногим. А вот киевским фантастам она, видимо, понятна уже давно: соавторы разработали даже собственную шкалу оценки сообразно привязанности к братьям нашим меньшим. Согласно этой систематике коллектив редакции журнала пребывает в полнейшей гармонии, чего и вам желает.
Классификация - излюбленная забава теоретиков всех времен. Не будучи теоретиками, а потому не претендуя на всеобщность и всеохватность, остановимся на рассмотрении некоторых представителей писательского цеха, применяя к ним систему индексов "К\С" - иначе говоря, систему "кот\собака", или котособачью систему.
Коты и собаки - извечные спутники человечества, дополняющие друг друга антагонисты, каждый из которых стал, в конце концов, символом определенного устройства личности. Всем известно, что коты в массе своей отличаются утонченным индивидуализмом, склонностью к мистификациям и тягой к психологическим играм, лукавством и вкрадчивостью, авантюризмом и безукоризненным чувством стиля. Собаки, напротив, великодушны, искренни, видят мир как систему иерархий, не способны к предательству и превыше всего ставят чувство долга. Люди, предпочитающие кошек собакам (либо наоборот), тоже различаются с точки зрения психологии; и потому нам показалось интересным проиндексировать современных авторов-фантастов по принципу "кот\собака".
Итак, определив носителей "кошачьих" свойств как обладателей индекса "К", а носителей "собачьих" свойств как обладателей индекса "С", приступим к формированию шкалы. Пусть левый конец шкалы соответствует максимальному значению индекса "К", а правый - индекса "С". Как же распределяются на этой шкале современные писатели-фантасты и их произведения?
На правом "особаченном" краю с полным на то основанием следует поместить Александра Громова - обладателя, без сомнения, развитого "собачьего" коэффициента. Свободное общество и тоталитарное общество, хорошая диктатура и плохая диктатура, иерархические связи и вертикальное устройство социума - и, конечно, тема власти - все это объект пристального изучения писателя. Стоит ли после этого удивляться, что кошка Батарейка, обитающая в квартире Александра Громова, во многом похожа на собаку (в частности, грызет провода)…