Тут случилось еще одно событие, которое немного встряхнуло устоявшийся ритм жизни Тима. Он уже давно перестал проявлять какое-либо усердие на уроках, ограничиваясь его имитацией, и преуспел в этом довольно-таки неплохо - телесных наказаний, по крайней мере, удавалось избегать. Он чувствовал, что делает большую ошибку, даже не пытаясь воспринимать то, что говорили учителя, но ничего не мог с собой поделать. 'Все равно толку никакого', - говорил он себе и отключался от происходящего в классе. Просто уже сил никаких не было смотреть на то, как другие ученики отвечают на вопросы, создают из ничего предметы, проламывают взглядом доски и творят прочие чудеса. Дух соревнования был совершенно неизвестен этим диким людям. Зато он был хорошо известен Тиму, что совершенно не способствовало улучшению его настроения. И Тим старался не обращать внимания на происходящее вокруг, потому что иначе ему становилось трудно сдерживать все нарастающую ненависть к окружающим.
На очередном уроке по Внушению Тим сидел за спиной Шанака, очередного подающего-большие-надежды ученика. Все-то у этого Шанака получалось, чтоб он треснул. Тим с ненавистью уставился в бритый затылок. Чтоб-ты-треснул. Вот сейчас по его затылку побежит трещина, потом она начнет ветвиться, начнут отваливаться мелкие крошки. Потом его череп разлетится с сухим треском, как раскаленный камень, на который плеснули ледяной водой.
Едва слышные шаги сзади быстро вернули Тима к действительности - учителя, возможно, и не умели читать мысли, но то, что ученик халявит, это они просекали моментально. Бывало больно. Тим уткнулся носом в лист бумаги, не стилом, всем своим существом вырисовывая очередную фигуру - а здесь вот такая за-го-гулина. Сай Ашан постоял рядом, явственно излучая недовольство, но прошел дальше.
Глубоко-глубоко внутри Тим облегченно вздохнул, но внешне этого не заметил бы самый искушенный физиономист - плавали-знаем. Кинул взгляд на Шанака. Разумеется, его синеватый затылок был цел-целехонек. И уж совершенно разумеется, широколицый даун в соседней комнате рисует даже рядом не ту фигуру, что лежит у Тима перед носом. Неожиданно на него накатила прямо жуткая ненависть на этого гребаного Хозяина, на эту гребаную школу, на этих... на всех этих долбанутых придурков, занимающихся всякими уродскими делами, и заставляющих Тима делать то, что он не может и никогда (мать вашу так, вы слышите - НИ-КОГ-ДА!) не сможет сделать. Ненависть была столь сильна, что Тим явственно ощущал, как она распространяется в стороны, как волны от брошенного в воду камня. Наверняка Сай Ашан это махом отследит - вон даже Шанак слегка вздрогнул, явно что-то почувствовал. Здравый смысл вопил во всю глотку, чтобы Тим немедленно перестал, но - Тим только стиснул зубы так, что начала крошиться эмаль - 'А вот х..!'
Что-то щелкнуло в разуме Тима и голос здравого смысла пропал, как выключенный. Он поднял голову резким движением, уже за одно только это движение его должны были лишить воды на сутки, а, столкнувшись с его взглядом, учитель наверняка повалит его на пол и станет топтать ногами, пока не превратит в кровавые ошметки.
Ну и пусть!
Но вид Сай Ашана, быстро приближающегося, почти бегущего (никогда еще такого не было!) моментально выбил из Тима всю его самоубийственную смелость и заменил ненависть таким же по силе ужасом. Тим немедленно уткнулся обратно в лист. За-го-гули-на. 'Мама, нет! Я больше не буду! Никогда, клянусь, мамочка'. (Но тоже - глубоко-глубоко) А внешне - еще за-го-гули-на. Не слышать шагов, никто сюда не идет, незачем идти - примернейший ученик рисует загогулины. Не идет, нет.
Не идет? Тим, как бы задумавшись, поднял взгляд и забыл опустить его обратно: учитель двумя руками поддерживал сползающего с лавки Шанака, а тот - что-то невнятно бормотал и качал головой. По проходу бежало двое неизвестно откуда взявшихся слуг.
Пьяно шатающегося Шанака увели, еще один слуга собрал Шанаковские письменные принадлежности, а Тим все сидел, уставившись в пространство и в мыслях его была совершеннейшая пустота - он мельком увидел лист, на котором Шанак должен был рисовать свои загогулины. Крупным почерком в несколько рядов там было написано: 'Идите на х..! Идите на х..! Идите на х..! Идите на х..!'. По-русски написано.
Впрочем, кроме Тима никто и внимания не обратил на происходящее - все также продолжали сидеть, уставившись в свои листки и с усердием водя по ним стилами. Хотя один человек внимание обратил - Сай Ашан очистил стену, на которой было написано задание на сегодня и, не торопясь, вывел: 'Тимоэ, концентрируйся на медиуме, а не на соседях'. Тим прочитал написанное, кивнул, склонил голову над листком и задумался. 'То с медиумом ничего не получалось, то вон чего. А почему? Ну, разозлился я чего-то здорово, это да. Может, разозлиться надо?' Попробовал возненавидеть сидящего в задней комнате медиума, но выходило плохо. Сегодняшний медиум не был знаком Тиму, но он тоже явно не родился таким. Уж больно натруженные были у него руки - шишковатые, мозолистые - руки крестьянина... или какого другого работяги, короче. Провинился, видимо, в чем-то перед хозяином, а то и просто - понадобилось учебное пособие, а виноватых под рукой не оказалось, вот и взяли первого попавшегося. И как такого ненавидеть, спрашивается? Вот если бы в той комнате сидел, скажем, Руша Хем, это другое дело. Может, представить себе, будто там сидит Хозяин? Нет, не стоит - вдруг усилия Тима как раз на Руша Хема и пойдут? А он-то - не ученик, он, небось, в обморок падать не станет, а сразу поймет, что к чему. Тим вздохнул, поднял взгляд и обнаружил на стене новую надпись: 'Эмоции излишни, любая эмоция снижает эффективность внушения. Направляй чистую волю'. Тим только плечами пожал - легко ему написать 'чистую волю'. А как, спрашивается, найти эту волю? С ненавистью проще - ее хоть как-то ощутить можно, понять, кого ненавидишь и насколько. Сам того не заметив, Тим сформулировал главную причину своих неуспехов - он просто не мог найти в себе эту пресловутую 'волю', отделить ее от эмоций и прочих ощущений. Но проще от этого не стало, и повторить свой успех ему не удалось, хотя он не халявил, а опять, впервые за последние дни, честно старался делать то, что велено. 'Ладно, хоть разобрался, в чем дело', - подумал Тим с некоторым огорчением, кладя стило и укладывая ровной стопкой исчерченные листки - на стене красовалась надпись 'Урок окончен'.
'Надо будет куратору рассказать, может он что-нибудь посоветует. Или пусть ихний маг какое-нибудь заклинание на мне применит, чтобы я эту волю чувствовать смог', - рассеянно думал Тим, двигаясь по направлению к своей комнате, - '...это если они меня до смерти плеткой не исхлещут за этого Манака'. Почему-то он был уверен, что Ашер Камо уже поджидает его, сидя на топчане. Поднявшись на второй этаж, Тим постоял пару минут в коридоре, набираясь смелости и, только услышав чьи-то шаги по лестнице, пошел к себе. Против ожидания, комната была пуста. Тим подождал минут пятнадцать, потом еще столько же, но куратор не появлялся. Тим совершенно извелся, и, не зная куда себя деть, принялся терзать обломком меча осточертевший брусок девственного железа.
Он увлеченно возился с бруском часа два-три, проковыряв его где-то на четверть глубины с обеих сторон. Первое время он прислушивался к доносящимся снаружи звуками, пряча брусок при малейшем шуме, но куратор все не приходил, а людей по коридору ходило все меньше и меньше - школа волинов готовилась ко сну. Поэтому Тим расслабился, и последний час работал практически без перерывов. Солнце уже клонилось к закату, когда Тим прервался, отложил обломок и в очередной раз попробовал согнуть брусок. В прошлый раз ему показалось, что чертова железка начала немного подаваться, но на этот раз ему это уже не казалось - брусок определенно гнулся. Тим возбужденно выдохнул, вскочил, упер брусок серединой в угол топчана и налег сверху обоими руками. Сначала ничего не происходило, потом брусок начал изгибаться, а потом прозвучало негромкое 'хруп' и Тим едва успел дернуться в сторону, чтобы не влететь лбом в топчан. Поднялся с пола и, не веря своим глазам, уставился на свои руки - в каждом кулаке было зажато по обломку бруска.
- Йес! - сказал Тим, потрясая обломком, - вот вам!
И тут же услышал шаги в коридоре. Почему-то стало очень страшно. Тим огляделся, заметил лежащий на топчане обломок меча, выронил железки из рук, схватил обломок и запульнул его в окно. С улицы донеслось негромкое 'дзинь' и почти тут же за спиной прозвучал голос:
- Я вижу, ты начал делать успехи.
Тим осторожно повернулся. Ашер Камо прошел мимо замершего Тима, нагнулся к топчану и подобрал один из обломков.
- Уверен, что теперь, когда ты поверил в свои силы, ты быстро... - начал куратор, куратор, вертя в руках кусок бруска, потом всмотрелся в торец и закончил невпопад:
- Ты сам его сломал?
- Да, - уверенно ответил Тим и внутренне улыбнулся, - 'А что, мне никто не помогал'.
И тут же услышал шаги в коридоре. Почему-то стало очень страшно. Тим огляделся, заметил лежащий на топчане обломок меча, выронил железки из рук, схватил обломок и запульнул его в окно. С улицы донеслось негромкое 'дзинь' и почти тут же за спиной прозвучал голос:
- Я вижу, ты начал делать успехи.
Тим осторожно повернулся. Ашер Камо прошел мимо замершего Тима, нагнулся к топчану и подобрал один из обломков.
- Уверен, что теперь, когда ты поверил в свои силы, ты быстро... - начал куратор, куратор, вертя в руках кусок бруска, потом всмотрелся в торец и закончил невпопад:
- Ты сам его сломал?
- Да, - уверенно ответил Тим и внутренне улыбнулся, - 'А что, мне никто не помогал'.
- Своими руками? - уточнил куратор, - не используя инструменты?
- Да, - сказал Тим, и только потом окончание вопроса дошло до него. 'Но ведь это не инструмент', - панически подумал он, - 'это просто обломок. Обломок оружия, а вовсе не инструмент'.
Ашер Камо взглянул на него пронизывающим взглядом, потом резко повернулся и вышел из комнаты. Тим дождался, пока шаги стихнут в конце коридора, потом прерывисто вздохнул и сел на край кровати. Под ногой ощутилось что-то твердое и угловатое. Тим вытащил из-под себя второй кусок бруска и уставился в бессмысленным взглядом в его торец. Только слепой бы не заметил, что брусок не просто сломан. Центр излома был овальной формы, зернистый и серый; а вокруг него шла блестящая полоса шириной в добрый сантиметр. Тим сглотнул, встал и подошел к окну. Как раз вовремя, чтобы увидеть освещенную вечерним солнцем фигуру, уверенным шагом движущуюся к углу дворика, образованного двумя зданиями. Ашер Камо подошел почти к самой стене второго здания, нагнулся и поднял с земли какой-то предмет, блеснувший мягким оранжевым отсверком. Обернулся и поднял голову - заходящее солнце светило куратору прямо в глаза, но Тим почему-то был совершенно уверен, что оно ничуть не мешало Ашеру Камо увидеть в темном окне своего непутевого ученика. Тим отскочил в сторону, затравленно огляделся и бросился наружу. Перед внутренним взором отчетливо стояла бессмысленная улыбка на лице Лайла.
На первом этаже он чуть не налетел на входящего куратора, но вовремя расслышал легкие шаги у входа, метнулся в ближайшую комнату и прижался к стене у входа, благодаря судьбу за отсутствие дверей и хитрую входную систему. Комната, очевидно, тоже была ученической - обстановка ее ничуть не отличалась от комнаты Тима, а на топчане, раскинув руки в стороны и запрокинув голову, кто-то спал. Тим задержал дыхание и прикрыл глаза. Судя по звукам шагов, Ашер Камо быстрым шагом прошел мимо и свернул на лестницу. Тим отлепился от стены и тут же на спящий на топчане человек вдруг зашевелился и приподнялся на локтях.
- Что? - спросил он сонным голосом.
- Спи! - жестко сказал Тим и выскользнул наружу.
От здания до ограды школы было метров сто, а от ограды до первых деревьев леса - еще примерно столько же. Даже дома, когда его не подгонял страх смерти (нет, даже хуже чем смерти) он пробегал двухсотметровку секунд за двадцать. Сейчас он явно бежал быстрее, но, подбегая к деревьям, Тим был уверен, что бежит уже минут пять. И что все учителя школы давно собрались во дворе и с усмешками глядят ему в спину. А Ашер Камо, разумеется, стоит рядом и не спеша раздумывает, что именно запустить ему вслед и в какую часть тела, чтобы не попортить будущее учебное пособие. Поэтому, забежав в лес, он не остановился, а продолжал нестись вперед, уворачиваясь от веток и перепрыгивая через торчащие корни. Подгоняемый страхом, он бежал, не разбирая дороги, еще долго, пока не споткнулся обо что-то и не рухнул в росший под ногами невысокий куст. Попытался подняться, но понял, что не может этого сделать - нет сил. Сердце колотилось, как будто прямо в горле, пот заливал глаза, а воздух, казалось, сделался твердым и никак не желал попадать в легкие. Тим пролежал ничком минут пять, дыша так, что его, пожалуй, было слышно километра за полтора, но сдерживать дыхание и не пытался. Через некоторое время пульсировавшие перед глазами красные круги поблекли, и шум в ушах стих. Тим осторожно выбрался из куста, успокоил дыхание и прислушался. Посидел на траве, потихоньку приходя в себя - похоже, погони не было. Звуков в лесу было предостаточно - в траве кто-то шуршал, кто-то, негромко вереща и попискивая, прыгал между деревьями, летали птицы и вопили вдали неизвестные животные. В другое время Тим бы напрягся - мало ли кто может там вопить и как этот кто-то относится к людям с гастрономической точки зрения? Но сейчас он куда больше опасался услышать другие звуки, поэтому шум вечернего леса его ничуть не пугал.
'Похоже, оторвался', - подумал Тим, тяжело вставая, - 'но надо идти. Чем дальше я уйду, тем лучше'. 'Уверен?' - ехидно возразил внутренний голос, - 'ща Руша Хем пожелает, чтобы тебя пришибло каким-нибудь кокосовым орехом, и так оно и будет, хоть ты за сто кэмэ утопай'. Тим осторожно посмотрел вверх, ничего опасного не обнаружил и упрямо пошел вперед, стараясь держаться открытых участков. К счастью, лес не был слишком густым, и идти по нему было не намного сложнее, чем по обычной российской роще средней полосы. 'Ну не орех упадет, так медведь загрызет. Или крокодил', - не унимался внутренний голос, - 'короче, как ни крути, хана тебе'. Но Тим не поддался - подобрал с земли тяжелую толстую ветку, обгрызенную с обеих сторон каким-то местным бобром, сразу почувствовал себя уверенней и зашагал дальше.
Вскоре стемнело окончательно, но лес и не думал затихать. Даже наоборот - он шумел все активнее и активнее. Какие-то зверьки, размером с крупную кошку, шныряли по кустам, ничуть не пугаясь Тима, и даже временами останавливаясь прямо у него на дороге и внимательно его разглядывая. И хотя были они невелики, от их взгляда Тиму становилось не по себе - таким взглядом покупатель разглядывает заинтересовавшую его вещь, которая, хоть и дороговата, но вполне ему по карману. Временами неподалеку пробегали с треском и хрустом какие-то животные поздоровее, с разных сторон доносились рычания, гортанные вопли и какие-то совсем уж неописуемые звуки, так что Тим все меньше боялся погони и все больше - хищников. А когда, распугав мелких попутчиков, его почти бесшумно принялось сопровождать что-то крупное, осторожной тенью крадясь по открытым участкам и, временами, посверкивая в кустах парой голодных светящихся глаз, Тим не выдержал. Подошел к дереву, бросил свою дубинку, и быстро, ежась от ощущения очень заинтересованного взгляда на своей спине, полез вверх. Добрался до развилки метрах в трех над землей, сел на ветку и посмотрел вниз. Луны на местном небосклоне не водилось, а света звезд было совершенно недостаточно, чтобы разглядеть происходящее внизу, но какой-то неясный силуэт Тим увидел. Кто-то неслышно покружился вокруг дерева, потерся об его кору, потом разочарованно уркнул и канул во тьму. Тим перевел дух, но слезать не торопился. И правильно сделал - крупные хищники только выходили на охоту. Тим не видел ничего под собой, но легко мог представить суть происходящего по разносящимся звукам - определенно, кто-то кого-то догонял и ел. Периодически неизвестные животные урчали и фыркали прямо под ним, пару раз Тим чувствовал удары по дереву. Он задавался вопросом, нет ли здесь хищников, которые умеют лазать по деревьям и, через некоторое время, ответ сам пришел к нему. Тим уже было слегка задремал - усталость брала свое, несмотря на то, что доносящиеся снизу звуки запросто можно было пустить фоном к какому-нибудь фильму ужасов, но в какой-то момент почувствовал ритмические содрогания ветки под собой и тут же проснулся. Посмотрел вниз, разумеется, ничего не увидел, но ему было достаточно и звуков - кто-то большой и шумный лез вверх, обдирая кору и негромко фыркая. Тим похолодел, покрылся мурашками и быстро полез выше, стараясь производить поменьше шума. Преследователь взрыкнул, дерево сильно дернулось, легкий ветерок прошелся по лодыжкам Тима - похоже, хищник попытался достать удирающую добычу, но промахнулся. Потея от ужаса, Тим быстро лез вверх, и остановился, только когда ветка под ним стала тонкой настолько, что начала опасно раскачиваться от его движений. Преследователь, однако, не унимался и лез следом. Был он явно тяжелее Тима, потому что ветка, на которой он замер, начала крениться и потрескивать, хотя хищник, судя по звукам, был еще далеко. Тим, не в силах сдерживаться, тихонько захныкал. Ветка словно только этого и ждала и, издав громкий хруст, стала быстро клониться в сторону. Тим закрыл глаза и заорал, ожидая падения и неизбежной смерти - либо от удара, либо в когтях хищников. Но тут падение остановилось - ветка зацепилась за стоящее рядом дерево. Тим замер, тяжело дыша и прислушиваясь - его преследователь тоже не шевелился. Так прошло секунд десять, потом снизу-сбоку послышались шуршащие звуки и дерево снова закачалось - хищник спускался. Надломленная ветвь, на которой висел Тим, похрустывала и тихонько ползла в сторону, но упасть так и не упала - снизу послышалось мощное 'шмяк!', потом сдавленный горловой звук и тихие удаляющиеся шаги. Тим сглотнул и обмяк.