Я фыркнул.
— Если так, то разве тебе не место рядом с ними? — спросил я, недобро поглядывая на дверь. Судя по шуму, наши незваные гости продолжали наводить в доме беспорядок. — Ну, присматривал бы за ними хоть немножко… Эйбер пожал плечами.
— Я отдал им мастер-ключ, он открывает все двери в доме. Я им не нужен. Они могут попасть всюду, куда только захотят.
— Я имел в виду: не стоит ли приглядеть за тем, чем они занимаются?
— Уверен, им бы это не понравилось…
— А если они найдут то, что так упорно ищут, тебе разве не хотелось бы узнать, что это такое?
— Хотелось бы, конечно. Но они мне ничего не скажут. А если найдут, меня, как пить дать, прикончат, лишь бы только я эту вещицу не увидел.
— Похоже, ты попал в точку, — признал я.
— И потом: отец — не дурак. Если он владеет чем-то ценным — таким, о котором мечтают все и каждый, — то уж он обязательно упрячет эту штуковину так, что только он один будет знать, где она лежит и как ее взять.
— Это как?
— Есть способы, — уклончиво ответил Эйбер и многозначительно кивнул.
Я мало что понял из такого объяснения. Я вздохнул и покачал головой. От нашей безумной семейки порой можно было чокнуться. Именно тогда, когда так нужен прямой ответ, его и не дождешься.
— Лорд Эйбер, — прозвучал с порога знакомый голос. — Лорд Оберон. Можно приступать?
Я обернулся и увидел Анари, пожилого мужчину в красно-белой ливрее. В Джунипере он служил у нас управляющим. Я вспомнил о том, что он прибыл сюда вместе с нами. Позади него выстроилось с полдюжины слуг, вооруженных швабрами, ведрами и прочими принадлежностями для уборки.
— Пожалуйста, — отозвался Эйбер.
Анари дал своему войску знак, слуги поспешили войти и проворно принялись наводить порядок. Они собрали разбросанное постельное белье, подмели пол, подобрали и расставили по местам опрокинутую мебель. Один из слуг унес опустевший наперник от перины, а еще двое собрали гусиные перья в чистые простыни и вынесли в коридор.
— Вряд ли я в ближайшее время сумею уснуть, — уныло проговорил я. Да, уснешь тут, когда в доме бесчинствуют адские твари, эти мерзопакостные лай ши`он, — пускай даже и такие, которые не имели откровенных намерений кокнуть меня. — А как ты думаешь, — спросил я у Эйбера, — как поступит отец, когда узнает об этом?
— Почти уверен, он не станет возмущаться. — Эйбер ткнул меня локтем в бок и многозначительно глянул на Анари и его помощников. — В конце концов, скрывать нам нечего.
— Это точно, — пробормотал я. Не имело смысла давать слугам лишний повод для тревоги и сплетен. Довольно было и того, что по дому шастают лай ши`он и все тут переворачивают вверх дном.
Мой брат изрек:
— Пожалуй, по такому поводу не грех выпить.
Вот с этим я согласился на все сто.
Эйбер протянул руку и со свойственным ему изяществом извлек из воздуха бутылку красного вина. На этикетке были изображены двое рыжеватых оленей, скачущих по темно-зеленому лесу. Эйбер откупорил бутылку, достал из ниоткуда два бокала, протянул один мне и налил оба почти до краев.
— Твое здоровье. — Я приветственно поднял бокал.
— За тайны, — предложил Эйбер, и мы с чувством чокнулись. Бокалы мелодично зазвенели.
— Чтоб их было поменьше! — добавил я.
Мы залпом осушили бокалы, усмехнулись друг другу и прислушались к непрекращающемуся разрушительному грохоту. Хлопали двери, трещала мебель. А потом прямо у нас над головами прогрохотали сапоги. Похоже, «гости» перебрались на верхний этаж.
В общем, обыск в отцовском доме продолжался.
К тому времени, когда грохот сменился отдаленными потрескиваниями и негромким постукиванием — то есть несколько часов спустя — мы приканчивали третью бутылку вина с рыжими оленями на этикетке.
— А что находится прямо над нами? — осведомился я. Язык у меня еле ворочался.
— Третий этаж. Жилые покои. Похоже, моя комната.
Мне стало тревожно.
— Небось, роются в твоих Картах и во всем прочем, что ты привез из Джунипера.
Эйбер ухмыльнулся.
— Ну, это вряд ли.
— Почему — «вряд ли»?
— Карты спрятаны. Надежно.
Я хмыкнул и позволил себе немного расслабиться.
— И отец точно так же поступил бы с тем, что этим подонкам хотелось бы разыскать.
— Вот именно.
И снова у нас над головами прогрохотали сапоги и явственно зазвенел фарфор. А потом от грохота сотрясся весь дом.
— Покажи мне, — сказал я.
— Что показать?
— Где твои Карты.
— Еще винца? — предложил Эйбер.
— А как же.
Он подлил мне вина — кажется, раз в двадцатый.
— Ты мне не скажешь, — рассудил я.
— Не-а.
Наступила пауза. Я поймал себя на том, что напряженно прислушиваюсь в ожидании очередного стука или звона. Но было тихо.
— Наверное, они перешли на четвертый этаж, — в конце концов провещился Эйбер. — Там — отцовское царство. Там он издревле проводит свои эксперименты.
— Эксперименты?
Эйбер ухмыльнулся.
— Ну… Так это можно назвать, чтоб его не обидеть. Большей частью, там всякий хлам свален. Всякая колдовская дребедень. Разные разности, которые он изучал, а потом отложил в сторонку. Тому, кто в этом не разбирается, не один год понадобится, чтобы допетрить, что там для чего.
— Ну а наши посетители, конечно же, там, скорее всего, все раскокают, да и все дела.
— Скорее всего, — кивнул Эйбер.
— И тебе все равно?
Он пожал плечами.
— Невелика потеря. Все самое ценное он переправил в Джунипер. Значит, все это уже у них в руках.
Уже у них в руках? Может быть, он знал больше, да не все мне рассказывал? Я спросил:
— Стало быть, ты думаешь, что эти адские твари — точно такие же, как те, которые заграбастали Джунипер?
— Лай ши`он? — Он нахмурился. — Да. Может быть… Не знаю. А ты так не думаешь?
Я пожал плечами и вспомнил о волшебном экипаже отца. А потом подумал обо все прочем, что видел в его лаборатории-мастерской: обо всех этих пробирочках, проволочках, о странно поблескивавших стеклянных шарах. Такую коллекцию магического инструментария надо было собирать всю жизнь, и я не сомневался, что отец будет горько сожалеть о ее утрате. И когда я мысленно представлял себе падение замка Джунипер, то отчетливо видел, как адские твари врываются в коридоры и комнаты, как крушат и топчут ногами все творения Дворкина.
Однако ни у кого из тех подонков, что напали на Джунипер, на груди не было знака в виде короны. Конечно, они могли замаскироваться… Нет ничего проще, чем спрятать нарисованный символ. Чуть дальше снова что-то прогрохотало.
— Четвертый этаж? — осведомился я, глянув на потолок.
— Похоже на то.
Я откинулся на спинку стула и допил остатки вина. По всей вероятности, обыск должен был скоро закончиться. А мне ужасно хотелось, чтобы это произошло поскорее и чтобы адские твари убрались.
— Давай, подолью.
Эйбер вынул из воздуха еще одну бутылку превосходного вина с парочкой оленей на этикетке. Я протянул ему свой бокал, он налил мне вина, и мы принялись потягивать божественный напиток в приятном безмолвии.
— Вот интересно, чем отец сейчас занимается, — через некоторое время изрек я. Побывал ли он уже у короля? А вдруг на него напали по дороге и убили?
Не случилось ли чего-то худшего? Но если бы с ним что-то стряслось, до нас уже непременно дошли бы вести… ведь дошли бы, правда? Эйбер хмыкнул и сказал:
— Готов побиться об заклад: ему веселее, чем нам.
Конечно, все дело было в количестве выпитого вина, но почему-то последняя фраза брата показалась мне подлинным шедевром юмора. Трудно было представить, чтобы отец сейчас напропалую веселился.
И где он сейчас находился? Не знать об этом было нестерпимо.
Потом мы выпивали молча.
Почему-то у меня было такое чувство, что наш отец, отправившись на аудиенцию к королю Утору, угодил в западню. Очень уж все казалось взаимосвязанным. Его выманили из дома приглашением к королю, и в итоге в доме остались мы с Эйбером.
Сколько времени прошло? В этом странном доме без окон, стоявшем посреди проклятого мира, невозможно было определить время суток. Отца явно не было уже несколько часов… а обычная аудиенция столько не тянется. В Илериуме аудиенции короля Эльнара редко продолжались более десяти-пятнадцати минут… Правда, порой подателей петиций он вынуждал ждать несколько часов.
Что случилось с нашим отцом?
Оставалось только надеяться на то, что он томится в какой-нибудь приемной в ожидании, когда его величество король Утор соизволит царственно кивнуть.
ГЛАВА 6
Время тянулось раздражающе медленно. Казалось, будто все и всё (включая и меня) застыли, как при игре в «замри», и теперь ожидали толчка, который вывел бы нас из неподвижности.
Вышедший из комнаты Анари вернулся, а с ним вошли двое слуг и безмолвно водрузили на кровать заново набитую перину. Следом вошла женщина и постелила свежие простыни и одеяло. Когда она обратилась к Анари, и он и она перешли на почтительный, чуть ли не подобострастный шепот. И еще они опасливо поглядывали в нашу сторону.
А мы с Эйбером их почти не замечали, поскольку оба были очень и очень сильно пьяны. Слуги ушли, и в доме воцарилось почти что зловещее безмолвие.
— Как думаешь… эти адские твари… то есть как их… лай ши`он …они уже убрались? — наконец полюбопытствовал я.
— Нет. Анари скажет нам, когда они уйдут. — Эйбер вздохнул. — Видимо, они на пятом этаже.
— А там у нас что?
— Комнаты прислуги.
После того, как мы прикончили пятую бутылку, я все-таки решил, что выпил слишком много. Меня охватило блаженное отупение. Все вокруг подернулось приятной дымкой, очертания предметов расплывались. Я не мог определить, вызвано ли это количеством выпитого вина или связано с нашим местонахождением, поскольку чувства у меня просто-таки вывернулись наизнанку с тех пор, как я сюда попал. Теперь я мало что нормально видел, чувствовал на ощупь или на запах. К счастью, употребленное вино избавило меня от терзаний по этому поводу.
У Эйбера тоже начал заплетаться язык. Несколько раз он вдруг начинал хохотать ни с того ни с сего — казалось, сам себя смешил. Я тоже смеялся вместе с ним — просто ради того, чтобы поддержать компанию. А еще мы то и дело обменивались банальностями. Я:
— А тебе не кажется… будто бы из стен кровь льется, а?
Эйбер:
— Не так, чтобы очень-то… казалось. А тебе, чего, так кажется, да?
Я (растерянно):
— Угу. Вот только теперь… кровь уже не так хлещет… как час назад.
— Понял.
Я откинулся на спинку стула и подверг все, что меня окружало, раздумьям, преисполненным высшей мудрости, какая рождается только на почве избытка алкоголя.
— Знаешь, что нам надо? — спросил я.
— Ч-что?
— Окна, вот что.
Эйбер так заразительно расхохотался, что чуть не свалился со стула.
— И ч-что тут такого смешного, а? — возмутился я.
— О-окна. Нету… ни-и одного.
— А по-очему?
— А так… безопасней.
— Ну… А как же тогда… разобрать… когда утро, а когда… ночь, а?
— И разбираться… не надо. Тут ничего… такого не бывает.
— То есть? Не темнеет, да? — изумился я.
— Ну… не так, как… в Джунипере.
Я призадумался. Подобное казалось невероятным, но если так рассуждать, то после отъезда из Илериума вся моя жизнь потекла настолько невероятно, что дальше некуда.
— А… Уже поздно? — с трудом удержавшись от зевоты, осведомился я.
— Очень даже. — Эйбер вздохнул и поднялся. — Пошли… провожу тебя в твою комнату. Наверное, ее уже и обыскали… и прибрали там… после обыска.
Я устремил на него взгляд, полный неподдельного изумления.
— А это… разве… не моя комната?
— Эта… жалкая каморка? — Он пренебрежительно фыркнул. — Ты, ч-что же, думаешь… вот такое, значит, гостепри…имство мы тут… так сказать… оказываем… ч-членам семейства, да? Да это просто… просто первая попавшаяся… комнатушка, куда тебя… папаша определил. Этажом выше… тебя ждут… подобающие покои. Пш-шли. Увидишь.
Он встал и покачнулся. Я тоже.
Комната резко пошла по кругу, а свист ветра, который в последнее время уподобился звуку далекого прибоя, нахлынул с новой оглушительной силой. Придерживаясь за плечо Эйбера, я мог с горем пополам держаться на ногах. Пошатываясь, мы вместе вышли в коридор.
— Можешь… разместиться… в покоях Мэттьюса, — простонал Эйбер, пригнувшись под моим весом. — Ему-то они… теперь вряд ли… пригодятся.
Тут я вдруг вспомнил… А куда подевалась Реалла? Наверное, вместе с другими слугами прибирает в комнатах после обыска. Нет, я не обиделся на нее за то, что она так и не принесла мне сухую одежду. Более важные дела… Эти вечные более важные дела…
Эйбер прошагал по коридору, повернул налево, потом — еще раз налево, а потом — еще два раза налево. По идее, при таком маневре мы должны были бы вернуться туда, откуда ушли, но почему-то оказались перед широкой каменной лестницей, пролеты которой уводили и вниз, и на верхние этажи. К скобам на стенах были подвешены масляные лампы. Источаемый ими свет собирался под потолком.
Я оглянулся назад. Коридор, как мне почудилось, сужался и сворачивался в кольцо — как бы сам по себе. Я напомнил себе о том, что с углами тут полная неразбериха. Здесь не было никакой возможности мысленно отследить собственные передвижения.
— Ну, ты как? По лесенке подняться, в смысле. А?
— Так это… Если ты подсобишь… запросто!
Эйбер поддержал меня, и мы более или менее благополучно добрались до следующего этажа.
Я обратил внимание, что и тут, как и говорил Эйбер, не оказалось ни единого окна. Почему-то это обстоятельство стало меня угнетать — хотя, быть может, мне следовало радоваться тому, что я не имею возможности выглянуть наружу. Я вспомнил Карту моей сестры Фреды, на которой были изображены Владения Хаоса. Одного взгляда на этот пейзаж хватило, чтобы у меня по коже побежали мурашки. Небо, подергивавшееся, словно живое существо, звезды, носившиеся по этому небу как им заблагорассудится, гигантские камни, сновавшие по земле сами по себе, пульсирующие и растекающиеся цвета. Нет, мне определенно надо было радоваться тому, что не приходится глазеть на эти картинки из страшного сна.
И все же из-за отсутствия окон я до некоторой степени ощущал себя, как в ловушке. Все напоминало некую игру, в которой победить в принципе невозможно.
Все время, пока мы поднимались по ступеням, я крепко держался за перила. Ступеньки попытались ускользнуть у меня из-под ног, но я выждал несколько секунд, сделав вид, будто хочу отдышаться. Эйбер, который и сам был пьян и пошатывался ничуть не меньше меня, ничего не заметил.
Наконец мы добрались до лестничной площадки на следующем этаже. И снова — кровоточащие стены, и снова — скобы с лампами, свет от которых стремился к потолку. Странно: я начал привыкать ко всем этим отклонениям, как к некоей норме.
Мой брат совершил пять резких поворотов влево, но и на этот раз мы не вернулись туда, откуда пришли, а оказались в незнакомом коридоре, перед рядом высоких дверей, украшенных изящной резьбой.
— Ну, как говорится, добро пожаловать! — выпалил Эйбер и сопроводил свое восклицание широким жестом. — Комнаты у Мэттьюса… так себе, конечно. У него… со вкусом всегда было… не очень. Но в целом… ничего.
Он остановился перед первой дверью слева и громко постучал.
— Здорово! — крикнул он. — Просыпайся давай!
— Зачем тебе вздумалось… — начал я и только хотел спросить, зачем это он барабанит в дверь комнаты человека, которого нет в живых, как вдруг довольно крупная физиономия, вырезанная посередине створки двери, зашевелилась, зевнула, трижды моргнула и словно бы уставилась на Эйбера.
— Приветствую вас! — проговорила она приятным голосом. — Эта комната принадлежит лорду Мэттьюсу. Как о вас доложить?
— Просто… в гости пришел, — ответил Эйбер. — А ты меня не помнишь, что ли?
— Ба! Да это, похоже, лорд Эйбер пожаловал! — проговорила дверь. Деревянная физиономия слегка прищурилась. «Близорукий он, что ли, этот тип?» — подумал я. — А вы подросли с тех пор, как мы виделись в последний раз. Добро пожаловать, мой милый мальчик, добро пожаловать! Потолковать с вами я всегда рад, но лорд Мэттьюс очень строго распорядился ни под каким видом не впускать вас в его покои без его разрешения, а иначе — это его подлинные слова — из меня настругают зубочистки.
Вот это да! Эйбера тут не жаловали! Почему-то меня это не удивило. Похоже, все члены моего семейства друг другу мало доверяли. Тут скорее можно было дождаться пинка под зад, чем доброго слова.
— У меня плохие новости, — проговорил Эйбер серьезно, без обиды. — Мой брат Мэттьюс умер.
— Нет! Нет! — вскрикнула физиономия на двери. — Не может быть!
— Боюсь, это правда.
— Когда? Где?
— Это случилось некоторое время назад, довольно далеко отсюда.
Физиономия плаксиво сморщилась.
— Надеюсь, он не мучался?
— Нет. Смерть была быстрой.
А вот тут он соврал. Мэттьюса запытали до смерти в башне, сложенной из костей. Но поправлять Эйбера я не стал… Это лицо, вырезанное на двери, оказалось очень чувствительным, а мне сейчас вовсе не хотелось утешать плачущую навзрыд деревяшку.
Дверь вздохнула. Взгляд деревянных глаз стал отстраненным, задумчивым.
— Он был славным подопечным. Представитель шестого поколения в вашем роду, которого мне довелось охранять с тех пор, как меня тут поставили… Кстати говоря, а как обстоят дела с седьмым поколением? Не появился ли кто-нибудь, кто мог бы поселиться в этих комнатах?