11:16:07 «НаSt[You]ш[email protected]»: Ты считаешь, я должна разорвать свои реальные отношения, ни разу не взглянув на тебя?
11:17:05 «Валера»: Я считаю, ты ничего мне не должна. Но, к сожалению, наши взгляды на отношения не совпадают.
11:17:12 «НаSt[You]ш[email protected]»: Раньше ты говорил другое…?
11:17:16 «Валера»: Может быть…
11:19:43 «НаSt[You]ш[email protected]»: А знаешь что? Я думаю, ты просто выложил не свою фотку и теперь боишься показываться мне на глаза! Такое сплошь и рядом в Сети.
11:20:26 «НаSt[You]ш[email protected]»: Ну что молчишь? Угадала?
Вот оно, то самое! У меня сердце радостно подскочило.
11:20:57 «Валера»: Да, угадала.
11:20:59 «НаSt[You]ш[email protected]»: Слабо себя настоящего показать?
А почему бы ей и не показать? Я смеюсь от счастья и облегчения, кажется, еще минута-две — и мой мозг будет вылечен.
11:21:02 «Валера»: Если хочешь.
11:21:04 «НаSt[You]ш[email protected]»: Сомневаешься?
Я ввела в строку поиска на Яндексе "некрасивый мальчик", быстро посмотрела с десяток фоток и остановила выбор на невысоком смуглом парне в очках, с копной белых кудрявых волос а-ля Пушкин и носом с горбинкой. По сравнению с модельной внешностью Валеры № 1 просто чмо.
Я отправила Насте фотку и принялась ждать. Ответ, к моему удивлению, не задержался:
11:25:14 «НаSt[You]ш[email protected]»: Ты славный. Думаешь, меня интересует только твоя внешность? Мне все равно. Ну так что, увидимся?
Черт побери! Надо было поуродливее найти! Что делать? Что делать? Что делать?
Я готова биться головой о стол.
11:26:53 «НаSt[You]ш[email protected]»: Ах да, я же пытаюсь усидеть на двух стульях… в этом тоже проблема?
11:27:01 «Валера»: Да.
Уф-ф. Время еще есть. Главное — без паники!
11:28:45 «НаSt[You]ш[email protected]»: Все верно! Это неправильно и некрасиво, мне самой неприятно. Завтра я скажу Антону, что между нами все кончено, и мы с тобой познакомимся по-настоящему, хорошо?
Сама не понимаю, что испытываю. Я в шаге от своей конечной цели. Казалось бы, должна танцевать от радости. Настя бросит Антона. Но мне только хуже. Я слишком много на себя взяла, бремя вины оказалось непосильным.
11:29:19 «НаSt[You]ш[email protected]»: Ты согласен? Не молчи!
Я закрыла глаза и уткнулась лбом в стол. Что бы я ни выбрала — сердце или мозг — одно без другого умрет. Так какая разница?
11:30:60 «Валера»: Да. Сделай это.
«Валера» вышел из Сети.
Утром я видела Настю в компании ее подружки Лены, они вместе шли в школу. Меня не заметили. Настя смеялась.
На душе полегчало. Весь день я наблюдала за поведением Антона, но тот выглядел абсолютно обычно, ни единого намека, что его бросила девушка.
Я сидела в столовой и пила компот. Галя с Юлей переписывали у меня домашку по биологии.
А может, Настя не станет его бросать? Увидела урода Валеру, разочаровалась и теперь пропадет с концами? Но то, как уверенно она мне это пообещала, говорило об обратном — и я терялась в догадках.
— А Петров-то, — презрительно фыркнула Юля, поднимая глаза от тетради и кивая на Леху, стоящего возле буфета в обнимку с двумя девицами из десятого.
Я лишь хмыкнула.
— Убила бы, — неодобрительно заметила Галя.
Мне смешно. Недавно и я так думала, что убила бы Настю, уничтожила, растерла в порошок и все такое, а на деле, кто кого уничтожает, вообще непонятно.
— Вероник, неужели тебе все равно? — недоверчиво выпучила глаза Галя.
Мне было все равно. Я еще удивляюсь, почему Петров меня никак не бросит. Поразительное терпение.
— Да все нормально, — заверила я.
В столовой появились Настя с Антоном, и мое внимание переключилось на них. Оба посмотрели на меня и прошли за дальний столик у окна. Тоша сел спиной ко мне, Настя разместилась напротив него, и я могла наблюдать за выражением ее лица. Оно казалось до странности спокойным, только веки и кончик носа отчего-то слегка покраснели.
Кажется, утром она была накрашена? А может, и нет.
У меня в сумке затрезвонил телефон, я вынула его и, увидев незнакомый номер, ответила. Звонок сбросили.
— Кто это? — поинтересовалась Юля, возвращая мне тетрадь.
— Не туда попали, — я положила тетрадку и телефон в сумку.
Подружки встали из-за стола и поторопили:
— Пойдем, биологичку бесит, когда опаздывают.
Я осторожно переместила взгляд на парочку возле окна, но и они тоже поднялись. Настя осталась стоять возле столика, а Антон, ни на кого не глядя, быстро зашагал к выходу из столовой.
Бросила! Она его все-таки бросила.
Наши с Настей взгляды встретились, та не помахала мне, как обычно, вместо этого опустила голову и отвернулась к окну.
Расстроена. Ее можно понять.
На биологии я наконец увидела перемену в поведении Антона. Он не смотрел на доску, а уставился в одну точку в своей тетради и о чем-то сосредоточенно думал.
У меня сердце сжалось от страха при мысли, что ему больно из-за разрыва с Настей. За весь урок он ни разу на меня не взглянул.
Из школы Антон с Настей вышли по отдельности, и мне пришла эсэмэска от Насти: «Я свободна. Встретимся завтра в парке, у трех скамеек. Я буду тебя ждать в шесть!»
Глава 13 Любопытная жестокость
На рейках скамеек, расположенных треугольником посреди просторной поляны, скакали капли. Они ударялись о деревяшку, подпрыгивали, стекали вниз и с громким шлепком падали на землю. Дождь монотонно стучал о клеенку зонта. Настя в коротенькой серебристой куртке сидела на скамейке, прижав к себе желтую сумочку, и смотрела на меня полными слез глазами. Капли дождя стекали по ее щекам, останавливались на какое-то мгновение на остреньком подбородке и капля за каплей разбивались о сумочку.
— Зачем ты так? — прошептала Настя.
— Прости… прости… — Я повторяла это слово как заклинание. — Прости, прости меня…
Девушка поднялась, и тут из-за ее плеча вдруг выступил Петров. Он засмеялся.
Я закричала: «Настя!» — и проснулась.
На часах было без пяти минут семь. Я не спала всю ночь. Совесть ела меня до шести утра, поэтому, когда прозвенел будильник, я его отключила и вырубилась.
Мама несколько раз заглядывала в комнату, но поняв, что в школу я сегодня не иду, поспешила на работу.
Проснулась я только в два часа дня, тогда-то и приняла окончательное и бесповоротное решение.
Я пойду на встречу с Настей и во всем признаюсь, иначе просто сойду с ума. Или уже сошла?
Настя добрая девушка, если я буду достаточно жалкой во время своего покаяния, возможно, она не станет ничего рассказывать Антону. Как же стыдно… и страшно.
Час проходил за часом, время стремительно летело навстречу вечеру. А солнце, точно в насмешку над моим мрачным, дождливым сном, лукаво смотрело в окно.
В пять я начала собираться. Долго стояла перед зеркалом, всматриваясь в свое бледное и, как мне казалось, наглое лицо. В конце концов надела черные узкие джинсы, белый джемпер, сапожки на каблуке, красное пальто и, по привычке, сделала высокий хвост.
До парка я ползла как черепаха, раза три была готова развернуться и сбежать домой, но что-то внутри подсказывало: если поступлю так, станет еще хуже. Я жаждала освобождения.
У трех скамеек никого не оказалось, я присела на одну из них, боясь, что, когда увижу приближение Насти, не выдержу и шмякнусь в обморок. Была бы у меня веревка, я бы привязала себя к этой чертовой скамейке.
Сердце клокотало где-то в горле.
Привет, я Валера! Так сказать? Все ли у меня дома? Хороший вопрос. Я росла без отца!
Вести мысленный диалог порой очень занимательно. В ситуациях, подобных моей, это вроде азартной игры. Можно делать ставки, какой диалог выпадет.
Я услышала, как захрустел под чьими-то ногами песок, и резко вскинула голову. Передо мною стоял Антон в синих джинсах и спортивной куртке. У меня внутри все застыло, сердце, кажется, прилипло к глотке и раздулось так, что я не могла вздохнуть.
Мы некоторое время пристально смотрели друг на друга, затем он обронил:
— Мальчик, который принес эклеры и записку, живет в соседнем подъезде.
Восемь слов за полтора года.
Столовая, красные глаза, сброшенный звонок. Так вот что это значило. Антон пожалел девочку, не позволил ей заблуждаться по поводу кекса (или правильнее сказать эклера?) Валеры. Она ему наверняка призналась, что любит другого, а Антон предложил показать, кого именно.
Мне нужно что-то говорить, но я смотрю на Тошу и молчу.
А он засунул руки в карманы куртки и опустил взгляд.
— Если ты знал все с самого начала, почему не остановил меня? — спросила и быстро прибавила: — Настя ведь не догадывалась!
Каре-зеленые глаза задумчиво воззрились на меня.
— Было любопытно, насколько хватит твоей жестокости.
Я сидела не шевелясь. Но видела перед собой не высокого красивого молодого человека, а маленького мальчика с мокрыми от слез глазами, державшего на ладошке мертвого птенца. Вороненок умер в своей чудесной клетке через три дня. Антон где-то похоронил его, я даже не знаю где. И вину перед нашими мамами взял на себя. Я, конечно же, плакала, а Тоша как мог утешал. Он сказал мне тогда, что на самом деле в гнезде сидели еще два птенчика и ворона не осталась одна. Но это ложь! Как и то, что я не виновата. Думаю, в конце концов он понял свою ошибку. Ему стоило не слезы мне вытирать, а потащить к тому дубу и показать, как отчаянно ворона-мать кружит над пустым гнездом…
Я сидела не шевелясь. Но видела перед собой не высокого красивого молодого человека, а маленького мальчика с мокрыми от слез глазами, державшего на ладошке мертвого птенца. Вороненок умер в своей чудесной клетке через три дня. Антон где-то похоронил его, я даже не знаю где. И вину перед нашими мамами взял на себя. Я, конечно же, плакала, а Тоша как мог утешал. Он сказал мне тогда, что на самом деле в гнезде сидели еще два птенчика и ворона не осталась одна. Но это ложь! Как и то, что я не виновата. Думаю, в конце концов он понял свою ошибку. Ему стоило не слезы мне вытирать, а потащить к тому дубу и показать, как отчаянно ворона-мать кружит над пустым гнездом…
Я не люблю вспоминать об этом. И не вспоминаю…
— Удовлетворил любопытство? — глухо спросила я.
Антон хищно улыбнулся.
— Я всегда знал, что ты избалована, но как изобретательна… — Он рассмеялся. — Отбить у меня девушку, молодец, Ник, ты была великолепна!
— Не слишком ли много комплиментов для одного дня? — Я хотела подняться, но осталась сидеть на месте.
— Накопилось. — Тоша сделал шаг назад и остановился, глядя мне в глаза.
Молчание длилось бесконечно долго.
Антон отступил еще на шаг и со вздохом произнес:
— Тебе стоило мне просто сказать… я так ждал. Но ты всегда выбираешь слишком сложные пути. Слишком!
Он постоял еще недолго и пошел по красноватому от заходящего солнца песку к выходу из парка. Я смотрела Антону вслед и продолжала сидеть на скамейке, точно привязанная теми самыми веревками, которых у меня нет.
Я была поражена — собой, им, нами…
Представлял ли кто-нибудь из нас, каково Насте — пешке на доске наших черно-белых чувств? Конечно! Но она, как и все остальные люди: его друзья, мои подруги, Петров, — лишь безликие фигуры на нашем пути друг к другу. Съесть пешку в игре — это правильно и необходимо! А вот в жизни?
Я стояла возле гардероба с Юлей, Галей, Мариной и еще шестью девчонками… Варей, Таней, Светой, Катей, Женей и Олей.
На самом деле выучить их имена оказалось совсем несложно!
Галя начиталась за завтраком анекдотов и теперь громко и с выражением рассказывала.
Я не сразу заметила Настю, она прошла мимо, а затем обернулась, и наши взгляды на мгновение встретились… Теперь — спустя столько лет — Антон все-таки заставил меня посмотреть в глаза той вороне. Потому что сам не мог больше видеть, как его обожаемая, капризная и жестокая девочка мучит очередную случайную игрушку.
О чем думают пешки, безжалостно скинутые с доски? Если на миг остановить игру, перевести сосредоточенный взгляд с фигур, все еще занимающих клетки на поле, и посмотреть на те, что валяются вдоль доски, можно понять одну простую вещь. Либо ты смотришь только на доску и выигрываешь, либо играть не стоит вовсе.
Настя отвернулась и ушла. Да и что она могла мне сказать? Что я повела себя некрасиво? По-детски? Жестоко? Глупо? Подло?
Думаю, ей хочется поскорее забыть обо всем. Мне тоже, только вряд ли получится. Это для Насти игра закончилась, для меня — еще нет.
Мимо пронесся Петров со своим дружком Дроном. Оба мне кивнули, но не остановились.
— Встречаемся сегодня у меня, — уведомила всех Юля.
— Вероника, — постучала меня по плечу Галя. — Ты придешь? Мы хотим…
— Нет, — я выдавила улыбку, — извините, у меня дела.
— Как всегда, — хмыкнула Марина и, скептически опустив уголки губ, заметила: — Самая занятая из нас.
Я неестественно засмеялась и пошла к кабинету русского и литературы. Учительница уже сидела за столом, заполняя журнал, — дверь в класс была открыта. Многие разместились за партами, Антон тоже пришел.
Мы одновременно кивнули друг другу вместо приветствия. Я приблизилась к своей последней парте, сердце гулко колотилось в груди, а голова слегка кружилась.
После полутора лет молчания все не может стать как прежде, точно по велению волшебной палочки. Внутри, в животе, комок из нервов, он прокручивается раз за разом, когда мой взгляд встречается со взглядом Тоши. И страх, что никогда, никогда уже не будет как прежде, подобно яду растекается по венам, заставляя сердце болезненно сжиматься. Комок нервов прокручивается в животе быстрее и быстрее, оставляя острое чувство безысходности и одиночества.
Раньше я думала: только бы мы заговорили! Мне казалось, это решение всей проблемы. Оказалось, заговорить мало, еще и тема нужна подходящая, потому что возведенная между нами стена слишком высока. Пройдет немало времени, прежде чем мы ее разберем, кирпичик за кирпичиком…
Начался урок.
Иногда, как прежде украдкой, я кидала взгляд на Антона. Он тоже на меня смотрел. И мне хотелось улыбаться, а еще — чтобы наступило лето, зазеленели деревья, прилетели ласточки, а в воздухе запахло скошенной травой.
Я представляла, как мы с Тошей пойдем в парк, к нашему дереву, будем есть сахарные трубочки, держаться за руки, а вечером, возвращаясь домой, щурить глаза на фонари и молчать… Нет! Молчать мы не станем, лучше разговаривать, пока от усталости не собьется дыхание. Ведь нам столько всего нужно друг другу сказать…
Глава 14 Два голубя
Когда сдан последний экзамен, выходишь из школы и сбегаешь по ступенькам, такое чувство, будто распахивается дверца осточертевшей клетки. Не верится, сердце стучит в предвкушении одновременно и весело, и страшно. В клетке привычно, кормят, поят, заботятся, а на воле трудности, самостоятельность, неизвестность. И все-таки теперь даже воздух как будто слаще.
На улице светило солнце, нежно-зеленая листва шелестела от теплого ветерка, блестел асфальт, чирикали птицы.
— Вероника! — кто-то крепко обхватил меня за талию.
Я обернулась и радостно улыбнулась Лехе.
Он несколько секунд смотрел мне в глаза, затем подался вперед, но я его опередила и, ускользнув от губ, чмокнула в щеку.
Наши отношения уже некоторое время назад сошли на нет. Сейчас он встречался с какой-то девчонкой из соседней школы, а пока пассия не видела, клеился к кому ни попадя. Аполлон, что с него взять?
Леха коснулся волосами моего лба и, неотрывно глядя на губы, пробормотал:
— «Или я хорош слишком для тебя, или ты такая неприступная?»[5]
Мы засмеялись.
— С окончанием, — поздравила я.
— Кино, прогулка, чай, кофе, пиво? — с наглой ухмылкой перечислил он.
— Прощай! — подмигнула я.
Кажется, он так до конца и не оставил надежды на взаимную страсть. Петров с сожалением выпустил меня из объятий и, окинув оценивающим взглядом, вздохнул:
— Жаль.
Я помахала на прощание пальчиками и заспешила домой. Быстро идти не хотелось, но давать Петрову повод стало бы ошибкой. Все-таки такие красавцы отказов не забывают. Помучается еще какое-то время, а по прошествии лет наверняка только меня и вспомнит на школьной фотографии, как девушку, которая почему-то так и не влюбилась в самого лучшего парня.
Любовь… с моей все по-прежнему слишком сложно.
Настя жива-здорова, улыбается и смеется — когда меня не видит. Встречаясь в школьных коридорах, мы отводим взгляды, а улыбка с ее лица всякий раз исчезает. Теперь это, конечно, в прошлом. Больше мы не увидимся. Надеюсь, у нее все будет хорошо. Все-таки она славная, у нас с Антоном хороший вкус.
Тоша сегодня сказал мне: «Поздравляю». Еще одно слово в копилку нашей безмолвной любви. К нему в приложении миллионы взглядов и несмелых улыбок. Мы здороваемся каждый день, однажды он спросил, какой у нас следующий урок. Я так растерялась.
А еще выкинула полосатую майку. Теперь думаю, что поспешила. Отныне больше нет места, куда мы с Антоном как приговоренные должны каждый день ходить, чтобы видеть друг друга. Выходные, каникулы — все это существовало и было пережито лишь потому, что впереди определенность, школа — новая встреча. Жить легче и приятнее, когда знаешь, чего ждать.
Раньше после сдачи экзаменов мы с Антоном ходили в кафешку. Называли ее «Зеленой», потому что стены, пол, потолок там были разных оттенков зеленого. Мы садились за столик возле водопада, заказывали себе по огромному куску шоколадного торта и высокому стакану шоколадного коктейля со сливками. Еще одна традиция.
Я остановилась перед своей парадной, взялась за ручку двери и ощутила, как в животе защекотало от приятных воспоминаний. Я недолго постояла в тщетной попытке перестать улыбаться, но не смогла.
А мне бы не помешал сейчас шоколадный торт!
Я открыла, а затем решительно захлопнула дверь парадной и пошла на остановку. Идти на каблуках до кафе было лень. С Тошей мы, конечно, всегда ходили только пешком. Но лишь потому, что с ним и десять километров — не расстояние. В одиночестве гулять по любимым маршрутам психологически трудно.
Маршрутка мигом домчала меня до нужного высотного дома, где на первом этаже находилось наше «Зеленое» кафе.