— Это ты выдоил молоко, вшивый ублюдок.
— Нет, — ответил Джадсон. — Я всю ночь спал.
— Ты. — Старик еще больше высунулся из окна, произнося слова одной половиной рта. — Я с тебя шкуру спущу.
— Это не я, это, наверное, туземцы из племени кикуйу ночью выдоили молоко, — возразил Джадсон. — А может быть, корова заболела.
Старику показалось, что Джадсон говорит правду.
— Ладно, посмотрим, как она вечером будет доиться, — сказал он. — А сейчас, Бога ради, сгинь с моих глаз.
К вечеру вымя у коровы наполнилось, и старик видел, как Джадсон надоил две кварты густого жирного молока. На следующее утро молока не оказалось опять, но к вечеру у коровы было полное вымя. На третье утро оно слова оказалось пустым.
После этого старик решил ночью постеречь корову. Едва начало смеркаться, он устроился у открытого окна, положил на колени старый дробовик двенадцатого калибра и стал ждать вора, который приходил по ночам за молоком.
С вечера образовалась такая темень, что различить корову оказалось просто невозможно, но чуть позже из-за гор показалась луна и стало светло почти как днем; холод был пронизывающий — хижина находилась на высоте семи тысяч футов, и старик, зябко поеживаясь на своем посту, плотнее кутал плечи коричневым одеялом. Теперь он ясно, почти как при дневном свете, видел корову и густую тень, отбрасываемую на траву акацией, из-за которой поднималась луна.
Всю ночь старик сторожил корову. Лишь один раз он поднялся со своего места и проковылял в комнату, чтобы взять второе одеяло, а остальное время не сводил с животного глаз.
За час до рассвета ее вымя было полным — в этом старик был уверен, ибо то и дело поглядывал на него и знал, что все это время оно постепенно наполняется молоком. До рассвета оставался час, луна висела низко, по в ее свете были хорошо видны и корова, и небольшая акация.
Вдруг старик встрепенулся — послышался какой-то звук. Звук повторился — шуршание травы под самым окном. Поднявшись с места, он перегнулся через подоконник и посмотрел вниз.
Крупная черная змея — мамба — длиной около восьми футов и толщиной с мужскую руку стремительно скользила прямиком к черной корове. Трение змеиного тела о мокрую траву напоминало шипение газа в горелке. Старик поднял ружье, намереваясь выстрелить, но почти сразу же, сам не зная почему, опустил его, снова сел и, не шевелясь, стал наблюдать за мамбой. Он ожидал, когда мамба нанесет удар.
Но змея не стала нападать. Она приподняла голову, качнула ею взад-вперед, затем потянулась к вымени и, взяв в рот один из коровьих сосков, стала сосать молоко.
Корова стояла как вкопанная. Не было слышно ни звука, в лунном свете отчетливо виднелись черная корова и грациозно изогнувшаяся черная змея.
Мамба высасывала молоко из вымени в течение примерно получаса, при этом ее тело чуть заметно пульсировало. Она прикладывалась поочередно ко всем четырем соскам, а закончив, медленно опустила голову и заскользила по траве в том направлении, откуда появилась.
Луна медленно опустилась на гребень горы Кении. И тут же из-за горного склона на востоке выглянуло солнце, а из своей лачуги вышел Джадсон с жестянкой в руке и сонной походкой направился к акации, волоча ноги по мокрой от росы траве. Старик с интересом наблюдал за ним. Джадсон наклонился, ощупал рукой вымя, и тут старик окликнул его. Джадсон вздрогнул от неожиданности.
— Опять нет молока? — спросил старик.
— Да, вымя пустое, — подтвердил Джадсон.
— Сдается мне, — медленно промолвил старик, — что молоко ворует все-таки парень из племени кикуйу. Я тут малость вздремнул, а проснулся, когда он уже улепетывал. Выстрелить не мог — он прятался за корову. Ну ничего, я подстерегу его этой ночью. Нынче он от меня не уйдет.
Джадсон ничего не ответил. Он поднял с земли жестяную банку и побрел к своей лачуге.
В следующую ночь старик снова уселся у окна караулить корову. В том, что мамба появится и в эту ночь, сомневаться уже не приходилось, но старику настолько хотелось еще раз увидеть, как она пьет молоко, что предвкушение этого удивительного зрелища доставляло ему удовольствие. Когда черная мамба проползла под окном, направляясь к его корове — это опять случилось за час до рассвета, — он перегнулся через подоконник и стал наблюдать за ней. Змея выждала несколько мгновений, притаившись под брюхом животного, приподняла голову, пять или шесть раз качнув ею взад-вперед, и взяла коровий сосок в рот. Опа пила молоко в течение получаса, пока не опустело вымя, и, плавно заскользив по траве, исчезла за хижиной. Старик начал беззвучно смеяться одной половиной рта.
Тут из-за гор показалось солнце, а из лачуги появился Джадсон с жестянкой в руке и сразу же направился к укутанному в одеяла старику.
— Случилось что-нибудь? — поинтересовался Джадсон.
— Ничего, — ответил старик, глядя на негр сверху. — Ничего не случилось. Я снова задремал, а этот сукин сын, пока я спал, пришел да и выдоил корову. Слушай-ка, Джадсон, — продолжал он, — мы должны поймать этого малого, иначе ты останешься без молока, что, впрочем, нисколько тебе не повредит. Но вора мы должны поймать обязательно. Стрелять нельзя — больно уж он хитер, все время прячется за корову. Стало быть, поймать его должен ты.
— Я должен поймать его? Как?
— Думаю, — произнес медленно старик, — тебе следует спрятаться возле коровы. Тогда ты сможешь его поймать. Сегодня же выроешь канавку возле того места, где пасется корова. Вечером ляжешь в эту канавку, а я прикрою тебя сеном и травой, так что вор тебя не заметит.
— Он может прийти с ножом, — возразил Джадсон.
— Нет у него никакого ножа, а ты возьмешь палку — больше тебе ничего не понадобится.
— Хорошо, — сказал Джадсон. — Когда он придет, я вскочу и огрею его палкой. — Тут он вспомнил… — Но мне же всю ночь придется слушать, как твоя корова хрустит, жуя траву, точно голыши перекатывая. Я не вынесу этого.
— Выполни все, как я тебе велю, и ни черта с тобой не сделается, — ответил старик.
Днем Джадсон вырыл себе яму, рядом с ней привязал к небольшой акации корову, чтобы она не бродила по полю. Настал вечер, и, когда Джадсон собрался залечь в свою яму, старик подошел к двери его лачуги и сказал:
— Прятаться сейчас нет смысла. Давай дождемся конца ночи, ведь воры вряд ли придут, пока вымя не наполнится молоком. Пойдем ко мне и будем ждать вместе, у меня теплее, чем в твоей вонючей конуре.
Джадсона еще никогда не приглашали в хижину старика, и он последовал за ним, радуясь, что теперь не придется всю ночь лежать на земле. На столе в комнате горела свеча.
— Завари чай. — Старик указал рукой на примус.
Джадсон вскипятил воду и приготовил чай. Они сели на деревянные ящики и стали пить. Старик шумно всасывал горячую жидкость. Джадсон дул на свой чай, осторожно отпивал и поглядывал на старика поверх чашки. Старик все так же шумно продолжал пить чай, и Джадсон сказал:
— Перестань.
Он промолвил это тихо, почти жалобно, при этом уТолки его глаз и рта начали подергиваться.
— Что? — не понял старик.
— Я не выношу этого звука — ты очень громко прихлебываешь чай.
Старик поставил свою чашку на стол и некоторое время безмолвно разглядывал Джадсона, потом спросил:
— Сколько собак ты убил за свою жизнь, Джадсон?
Ответа не последовало.
— Сколько, я спрашиваю.
Джадсон принялся вынимать из своей чашки чайные листочки и наклеивать их на тыльную сторону левой руки. Старик подался вперед.
— Так сколько же собак ты убил за свою жизнь?
Джадсон занервничал. Он совал пальцы в пустую чашку, вынимал листочек, прижимал его к тыльной поверхности руки и тотчас лез в чашку за другим. Когда количество листочков на донышке поубавилось и он уже не мог сразу отыскать их на ощупь, Джадсон склонился над чашкой и загля-пул в нее. Тыльная сторона его руки, державшей чашку, была усеяла мокрыми черными листочками.
— Джадсон! — крикнул старик. Половина его рта открылась и закрылась, точно губки клещей. — Так сколько ты загубил собак?
— Почему я должен отчитываться перед тобой?
Теперь Джадсон снимал чаинки с руки и клал их обратно в чашку.
— Мне хочется знать, Джадсон. — Старик говорил очень ласково. — Может, я бы тоже хотел этим заняться. Давай придумаем, как бы нам поразвлечься.
Джадсон поднял глаза. По его подбородку текли слюни, какое-то время они свисали с челюсти, потом упали на пол.
— Я убиваю собак только из-за звуков, которые они издают.
— Мне интересно знать, как часто ты это делаешь?
— Я делал это много раз, но давным-давно.
— А как? Расскажи, как ты с ними расправляешься. Как тебе больше всего нравится их убивать?
Джадсон не ответил.
— Расскажи, Джадсон. Мне очень интересно знать.
— Зачем рассказывать? Это секрет.
— Зачем рассказывать? Это секрет.
— Я никому не скажу. Клянусь тебе.
— Ну, раз ты обещаешь… — Джадсон придвинул к столу свое сиденье и шепотом проговорил: — Однажды я дождался, когда собака уснула, и бросил ей на голову большой камень.
Старик встал и налил себе чаю.
— Мою собаку ты убил другим способом.
— Когда она лизала свою лапу, звук был такой противный, что мне хотелось убить ее как можно скорее.
— Ты ведь даже не убил ее.
— Зато звук прекратился.
Старик подошел к двери и выглянул наружу. Было темно. Луна еще не взошла, его обдало чистым холодным воздухом. Небо кишело звездами, но на востоке уже слегка побледнело, старик наблюдал за тем, как эта бледность, расползаясь по небу, разгорается и превращается в яркий свет, а он отражается и впитывается росинками на траве высокогорного луга. Затем над горами очень медленно стала подниматься луна.
Старик повернулся и сказал:
— Теперь готовься. Кто знает, может, сегодня им вздумается нагрянуть пораньше.
Они вышли из хижины. Джадсон лег в неглубокую канавку, вырытую им возле того места, где стояла корова, а старик накрыл его сверху травой так, что над землей виднелась только голова.
— Я тоже буду присматривать, — сказал старик. — Из окна. Как только крикну, сразу выскакивай и хватай его.
Оп проковылял обратно, поднялся в комнату, закутался в одеяла и запял позицию у окна. Было еще рано. Почти полная луна поднималась все выше и выше. Она освещала снег на вершине горы Кения.
По прошествии часа старик прокричал в окно:
— Ты еще не спишь, Джадсон?
— Нет, — ответил тот, — не сплю.
— Корова все время хрустит, — пожаловался Джадсон.
— Пускай себе хрустит. Но если ты встанешь, я тебя застрелю.
— Ты меня застрелишь?
— Я сказал, что застрелю, если ты встанешь.
Оттуда, где стояла корова, послышались странные всхлипывания, точно ребенок старается сдержать рыдания, потом раздался голос Джадсона:
— Пожалуйста, позволь мне уйти. Она хрустит.
— Если ты встанешь, я выстрелю тебе в брюхо.
Всхлипывания прекратились примерно через час. К четырем утра стало очень холодно, старик поглубже закутался в одеяла и крикнул:
— Тебе там не холодно, Джадсон? Ты не замерз?
— Очень холодно, — послышался ответ. — По я могу терпеть, корова больше не хрустит, опа заснула.
— Что ты собираешься сделать с вором, когда схватишь его? — спросил старик.
— Не знаю.
— Убьешь его?
Последовала пауза.
— Не знаю. Я просто нападу на пего.
— На это стоит посмотреть, — сказал старик. — Наверное, это будет очень интересно. — Упершись руками в подоконник, он высунулся наружу.
Тут под окном послышалось шипение, он взглянул вниз и увидел черную мамбу, которая, слегка приподняв голову, стремительно скользила но траве к черной корове. Когда расстояние, отделявшее змею от коровы, сократилось до пяти ярдов, старик приставил руки ко рту и прокричал:
— Он идет, Джадсон, идет! Хватай его!
Джадсон высунулся из ямы и увидел мамбу. И мамба увидела его. На секунду или две она остановилась, отпрянула немного назад и приподняла переднюю часть туловища над землей. Последовал стремительный прыжок, мелькнуло черное тело, и послышался негромкий глухой удар — это змея поразила человека в грудь.
Джадсон издал пронзительный вопль, долгий и монотонный. Потом наступило короткое затишье. Джадсон медленно поднялся на ноги, разрывая на себе рубаху и ощупывая на груди место укуса. Он хныкал и постанывая, тяжело дыша широко раскрытым ртом. Все это время старик неподвижно сидел у раскрытого окна и не сводил глаз с происходящего на лугу.
После укуса черной мамбы развязка наступает очень скоро. Начал действовать яд. Джадсон грохнулся оземь и стал кататься по траве, выгнув спину. Он делал это совершенно молча. Будто бы человек неимоверной силы борется с великаном-невидимкой, который не позволяет ему встать и прижимает его колени к подбородку.
Джадсон стал цепляться руками за траву; затем оказался на спине, слабо подрыгивая ногами. Это были последние секунды его жизни. Он дернулся всем телом; еще раз выгнул спину, перекатившись при этом на живот, и затих. Он лежал лицом вниз, подогнув правое колено к груди и вытянув вперед руки.
Старик не отходил от окна. Даже после того, как все было кончено, он продолжал сидеть на своем месте. Под акацией произошло какое-то движение, и в свете луны появилась мамба, медленно приближающаяся к его корове. Змея проползла немного вперед, остановилась, подняла голову и застыла в этом положении, затем припала к земле и заскользила под брюхо коровы. Потянулась вверх, взяла в рот один бурый сосок и принялась пить, а старик все сидел и наблюдал за тем, как мамба сосет молоко, как медленно пульсирует ее тело, наливаясь жидкостью из вымени.
Мамба все еще мирно сосала молоко; когда старик наконец поднялся и отошел от окна.
— Можешь брать его долю, — сказал он тихо. — Мы не возражаем. — Произнеся это, он оглянулся и снова увидел изогнутое и как бы Приросшее к брюху коровы змеиное тело.
— Да, — повторил он, — никто не станет возражать.
Перевел с английского Г. ДМИТРИЕВПримечания
1
Неологизм, навеянный французским «конкет», что в буквальном переводе означает «завоевание» (не путать с кокеткой или конфеткой), который может обогатить лексикон отечественных плейбоев, придавшему французский шарм (здесь и далее прим. пер.)
2
Русский эквивалент — один глаз на Кавказ, а другой — на Монпарнас.
3
Панама — Париж (жарг.)
4
Drive — вести (англ.). В оригинале на фр. языке.
5
В газетах пишут, что ИХ общество на ступеньку выше НАШЕГО. Не знаю, но их первый этаж соответствует нашему второму.
6
См.: «От «А» до «I». (Название одного из романов Сан-Антонио.
7
Образное выражение, которое можно использовать для обозначения телефона, чтобы избежать повторов.
8
Помните, по-нашему, из трех.
9
Галери — крупнейший универмаг Парижа.
10
Cocktail party (букв, с англ.) — петушиный хвост парти. Возьмите стакан с коктейлем, опустите соломину и втягивайте через нее напиток. Посмотрите на себя в зеркало. Метафора не нуждается в дальнейших комментариях. Приняв коктейль и не забыв вернуть губам прежнюю форму, возвращайтесь к чтению этого шедевра.
11
НОЖДФ — Национальная железная дорога Франции.
12
Бос — илистая долина парижского бассейна между Шартром и лесом Орлеан. Здесь в основном возделывают пшеницу.
13
На первый взгляд, заранее (лат.).
14
Потому что (англ.).
15
Боже, храни королеву (англ.).
16
Не скальте зубы, бывает и хуже! Вы разве не слышали о монголке Фире, которая осталась с пузырем, потому что ее парень ее надул (авт.).
17
Сорт пива.
18
Дальше (англ.).
19
Вредной для его здоровья.
20
Руки вверх!
21
В тексте по-французски.
22
Палец (англ.).
23
Вы это заметили (авт.).
24
В мире (англ.).
25
Попробуйте его, дамы, и вы убедитесь в этом (авт.)
26
В обед (англ.).
27
Необходимо всегда заботиться о паблисити (авт.).
28
Для данного случая, специальный (лат.)
29
Старая Англия (англ.).
30
Смешанный (англ.)
31
Первый (англ.).
32
Полузащитник (англ.).
33
Для меня (англ.).
34
Просто мне надо было отлучиться по малой нужде (авт.)