На следующее утро мы отправились в путь, испытывая большую тревогу. Она еще усилилась, когда мы заметили человека с ружьем, следившего за нами с вершины холма. Невзирая ни на что, мы продолжили путь, и наблюдатель исчез из виду. К вечеру мы набрели на несколько юрт, одна из которых стояла в отдалении от остальных.
Мы подошли к ней и позвали людей. Навстречу вышла семья кочевников. С выражением ужаса на лицах они отказались принять пас и растерянно показывали пальцами на другие юрты. Нам ничего не оставалось, как идти дальше. Хозяева следующей юрты встретили нас на удивление приветливо. Они ощупывали наши вещи, помогали нам разгрузиться, что вовсе не свойственно кочевникам. До нас наконец дошло: это кхампы. Мы попались, как мышь в мышеловку. В юрте проживали двое мужчин, женщина и подросток. Пришлось делать хорошую мину при плохой игре. Во всяком случае, мы не теряли бдительности и надеялись на вежливость, дальновидность и дипломатию: бог даст, они помогут нам выбраться из трудной ситуации.
Мы уселись вокруг огня. Юрту начали заполнять посетители из соседних юрт, пришедшие поглазеть на иностранцев. Мы постарались сложить свои пожитки в одном месте. Хозяева оказались навязчивы и любопытны, как цыгане. Узнав, что мы паломники, они настойчиво рекомендовали нам взять одного из их людей, очень хорошего проводника, с собой в Лхасу. Проводник уговаривал нас следовать дорогой, пролегавшей немного южнее нашего маршрута. Она гораздо удобнее, утверждал кхамп. Мы с Ауфшнайтером обменялись взглядами. Мужчина был низкого роста, крепкого телосложения, с длинной саблей на поясе. Такой тип не внушал доверия. И все же мы приняли его предложение и оговорили плату. Ничего другого нам не оставалось. Начни мы возражать, бандиты, вероятно, расправились бы с нами на месте.
Постепенно посетители разошлись по своим юртам, и мы приготовились лечь спать. Один из наших хозяев очень хотел воспользоваться моим рюкзаком в качестве подушки, и мне с трудом удалось оставить свою вещь при себе. Наверное, кхампы подумали, что там лежит пистолет. Это нас вполне устраивало, и я постарался углубить их подозрения своим поведением. Наконец от меня отстали.
Всю ночь мы с Ауфшнайтером не смыкали глаз. Несмотря на усталость, нам не составляло труда бодрствовать, поскольку женщина беспрерывно бормотала молитвы. До меня дошло: она заранее просит прощения за преступление, которое ее муж намеревается совершить на следующий день.
Утром мы вздохнули с, большим облегчением. Сперва все казалось спокойным. Я обменял карманное зеркальце на мозги яка. Из них мы приготовили завтрак. Потом стали собираться. Хозяева с возбужденными лицами следили за каждым нашим движением и, похоже, хотели наброситься на меня, когда я передавал тюки Ауфшнайте-ру. Наконец мы навьючили своего яка, огляделись вокруг и, к своему облегчению, нигде не обнаружили нашего проводника. Семья кхампов настойчиво рекомендовала нам придерживаться южной дороги: местные кочевники якобы формировали там караван паломников, направлявшийся в Лхасу. Мы пообещали последовать их совету и поспешили убраться.
Не успели мы пройти несколько сотен ярдов, как я заметил отсутствие нашей собаки. Обычно пес следовал за нами безо всякого приглашения. Оглянувшись, мы увидели приближающихся к нам трех человек. Догнав нас, мужчины заявили: они, мол, тоже направляются к юртам кочевников-паломников, ориентируясь на возвышающийся в отдалении столб дыма. Мы сразу заподозрили неладное, так как никогда не видели столбы дыма над юртами кочевников. На вопрос о нашей собаке нам ответили: пес остался в юрте, и один из нас может сходить за ним. Тогда мы поняли их план. На кону стояли наши жизни. Кхампы намеренно задержали собаку, чтобы разделить нас с Ауфшнайтером, поскольку не отваживались напасть на двоих сразу. Возможно, их соратники ожидали нас в том месте, откуда поднимался дым. Если мы направимся туда, то столкнемся с гораздо большим числом врагов, и они легко с нами разделаются. Никто и никогда не вспомнит о нашем исчезновении.
Делая вид, что ни о чем не подозреваем, мы направились в прежнем направлении, бойко беседуя друг с другом. Двое мужчин следовали с обеих сторон от нас, а юноша шел позади. Бросая украдкой взгляды налево и направо, мы оценивали наши шансы на случай схватки. Кхампы были одеты в двойные дубленки – обычный наряд грабителей, предохраняющий их от ударов ножом. На поясе каждого бандита висела длинная сабля. Лица выражали полную невинность.
Что– то назревало. Ауфшнайтер предложил изменить направление пути, чтобы не угодить прямиком в ловушку. Продолжая разговор, мы резко повернули в другую сторону.
Кхампы от удивления замерли на месте, но тут же догнали нас и преградили путь. Суровым тоном они спросили, куда мы направляемся. «За своей собакой», – резко ответили мы. Похоже, наш ответ несколько охладил их пыл. Они поняли: мы готовы на все. Поэтому, посмотрев некоторое время нам вслед, бандиты поспешили убраться, вероятно торопясь рассказать о случившемся своим соратникам.
Когда мы подошли к юртам, нам навстречу вышла женщина, ведя собаку на поводке. После дружеских приветствий мы забрали пса и распрощались с тибеткой. Наш путь теперь лежал в обратном направлении. Двигаться вперед без оружия означало верную смерть. В результате довольно спешного перехода к вечеру мы достигли дома той дружелюбной семьи, с которой провели два дня. Они не удивились, выслушав нашу историю, и сообщили, что лагерь кхампов назывался Джак-Бонгра. Это название вызывает ужас во всей округе. После стольких злоключений провести спокойную ночь у хороших людей было для нас подарком богов.
На следующее утро мы обдумали новый маршрут. Ничего не оставалось, как направиться по самой трудной дороге через необитаемые места. Мы закупили у кочевников побольше мяса, поскольку в ближайшую неделю не рассчитывали встретить ни одной живой души. Чтобы не возвращаться в Лабрапг-Трова, мы решили преодолеть небольшой, но очень крутой подъем, надеясь выйти к нужной нам дороге. Оглянувшись на середине подъема, мы с ужасом заметили, что нас преследуют два человека. Это, несомненно, были кхампы. Вероятно, они нагрянули к кочевникам и узнали, в каком направлении мы ушли.
Что было делать? Никто из нас не произнес ни слова, но позже мы признались друг другу, что молча решили продать свои жизни подороже. Сперва мы постарались прибавить темп, но не могли идти быстрее, чем наш як. А он, как нам казалось, двигался со скоростью улитки. Постоянно оглядываясь назад, мы не могли определить, догоняют ли нас преследователи. Теперь мы поняли, как опасно находиться здесь без оружия. Острым саблям врагов мы могли противопоставить лишь опоры для палаток и камни. Нам приходилось полагаться только на собственную сообразительность. Больше часа путь казался нам нескончаемым и утомительным. Беспрестанно оборачиваясь, мы заметили, что оба преследователя отстают. Мы спешили к вершине горного хребта, высматривая место, удобное для схватки. Между тем кхампы остановились и, посовещавшись, повернули назад. Вздохнув с облегчением, мы поторопили яка, стремясь поскорее скрыться из виду на противоположной стороне склона.
Достигнув вершины хребта, мы поняли, почему бандиты от нас отвязались. Впереди простирался самый суровый пейзаж из всех, когда-либо виденных нами. Море покрытых снегом горных вершин казалось бесконечным. Вдалеке виднелась Траншималаи, а также небольшой просвет между горными вершинами: перевал Селала. Впервые нанесенный на карту Свеном Хедином, он ведет в Шигаце. Сомневаясь в том, что кхампы окончательно прекратили нас преследовать, мы не останавливались даже с наступлением темноты. К счастью, луна светила ярко.
Всегда буду помнить тот ночной переход. Никогда ранее мои силы и нервы так не напрягались. Нам удалось спастись от кхампов, по впереди ждали новые испытания. Хорошо, что я уже давно выбросил свой термометр. Несомненно, мой прибор показывал бы здесь минус 30 градусов, поскольку у него отсутствовали более низкие деления, и, конечно, он врал бы. В этот период года Свен Хедин зарегистрировал здесь минус 40 градусов.
Часами мы пробивались сквозь нетронутый снег, а наши мысли путешествовали самостоятельно вдалеке отсюда. Меня мучили видения хорошо прогретой уютной комнаты, вкусной горячей еды и дымящихся теплых напитков. Как ни странно, в моих воспоминаниях возник буфет в Гразе, известный мне со студенческих дней. Мысли Ауфшнайтера витали в другом направлении. Он вынашивал черные планы отмщения грабителям и клялся вернуться к ним вооруженным до зубов. Будь прокляты кхампы!
Наконец, прервав свой путь, мы сияли поклажу с яка, забрались в укрытие и достали мешок цампы и немного сырого мяса, так как были ужасно голодны. Но как только мы взяли в рот ложки, металл прилип к губам и не отставал. Пришлось отрывать его со вздохами и руганью. Боль уничтожила аппетит, и, свернувшись вместе под одеялами, мы от истощения сразу провалились в глубокий сон, несмотря на пронизывающий холод. На следующий день, с трудом волоча ноги и даже не поднимая голов, мы двигались по пути, проложенному нашим любезным яком. Во второй половине дня нам неожиданно привиделся мираж – далеко на горизонте можно четко различались три каравана яков, бредущих по снежной равнине. Они двигались очень медленно, потом остановились, но не исчезли. Так это был не мираж! Их вид придал нам силы. Собравшись с духом, мы погнали вперед нашего бедного яка и через три часа достигли места стоянки караванов. Примерно пятнадцать человек караванщиков, мужчины и женщины, уже установили свои юрты, когда мы прибыли. Люди удивились, увидев нас, но радушно приветствовали и пригласили погреться у огня. Мы узнали, что они совершали одновременно паломническое и торговое путешествие к горе Кайлас, а теперь возвращаются назад, к озеру Намцо. Местные власти предупредили их о грабителях, и караванщики выбрали столь трудный путь, чтобы избежать встречи с кхампами. Домой они гнали пятьдесят яков и около двухсот овец, а остальное стадо обменяли на различные вещи. Караваны могли стать богатой добычей для грабителей. Именно поэтому три группы тибетцев объединились и теперь приглашали нас присоединиться к ним: сообща легче выстоять, если на дороге встретятся кхампы.
Как приятно было снова хлебать горячий суп, сидя у очага! Судя по всему, эту встречу послало нам само провидение. Мы не забыли о нашем яке, его героическом труде и попросили начальника каравана погрузить нашу поклажу на одного из свободных яков. Мы были готовы даже заплатить, чтобы паше животное немножко отдохнуло.
День за днем мы шли вместе с караванщиками и разбивали свою маленькую альпинистскую палатку за их юртами. Во время ураганов, столь обычных для этих мест, установить палатку стоило большого труда. В отличие от тяжелых, сделанных из шерсти яков юрт, наше легкое брезентовое укрытие не могло сопротивляться суровым ветрам, и иногда нам приходилось устраивать привал под открытым небом. Мы поклялись: если опять отправимся в экспедицию по Тибету, то непременно возьмем с собой трех яков, погонщика, юрту кочевников и винтовку!
Нам очень повезло, что караванщики разрешили присоединиться к ним. Но раздражал очень медленный темп продвижения. Казалось, мы просто топчемся на месте. Кочевники отправлялись в путь рано и, пройдя три или четыре мили, снова разбивали юрты и отправляли животных пастись. Перед наступлением ночи стадо собиралось вокруг юрт, где могло спокойно отдыхать, не опасаясь нападения волков.
Только теперь мы поняли, какую непосильную нагрузку возлагали на нашего бедного яка Арми-на! Наверное, он считал нас сумасшедшими, как и тибетцы, с удивлением когда-то наблюдавшие за нашими дневными восхождениями на горы вокруг Кийронга.
Во время длительных периодов отдыха мы усердно занимались заполнением своих дневников, что нам редко удавалось делать в последнее время. Мы также стали систематизировать сведения о дороге в Лхасу, которые удавалось собрать среди караванщиков. Мы беседовали с каждым из них отдельно и поочередно, выведывая названия различных пунктов и последовательность их расположения. В дальнейшем это позволило нам спрашивать у кочевников дорогу от одного места к другому. Между собой мы давно уже решили, что не можем терять столько времени и вскоре нам придется раcстаться с караваном. Распрощавшись со своими друзьями в канун Рождества, мы продолжили путь самостоятельно. Чувствуя себя свежими и отдохнувшими, мы покрыли более четырнадцати миль в первый же день. Поздно вечером мы вышли на широкую равнину, где обнаружили несколько одиноких юрт. Их обитатели, похоже, опасались нападения кхампов. При нашем приближении навстречу вышли двое хорошо вооруженных мужчин довольно дикого вида. Они грубо кричали на нас и требовали убраться к черту. Не отвечая на угрозы, мы протянули вперед руки, объясняя, что не вооружены, что мы безобидные паломники. Выглядели мы, вероятно, довольно потрепанно, хоть и хорошо отдохнули, двигаясь в составе каравана. После краткого разговора хозяин самой большой юрты пригласил нас провести у него ночь. Нам дали обогреться у огня, угостили масляным чаем и редким деликатесом – белым хлебом, вручив по кусочку каждому. Зачерствевший, словно камень, хлеб в канун Рождества среди дикой природы Тибета значил для нас больше, чем хорошо приготовленный рождественский обед, который нам когда-то предлагали дома.
Хозяин обращался с нами довольно грубо. Когда мы рассказали ему, каким путем пытались достичь Лхасы, он сухо ответил: раз нас не убили до сих пор, то обязательно убьют в ближайшие дни. Местность кишит кхампами. Без оружия мы для них – легкая добыча. Он говорил таким фатальным тоном, каким обычно повествуют об уже свершившихся вещах. В большой растерянности мы попросили его совета. Он порекомендовал воспользоваться дорогой на Шигаце, до которой можно добраться за неделю. Мы не хотели даже слышать об этом. Тогда, подумав немного, он посоветовал обратиться к районному чиновнику, чья юрта находилась всего лишь в нескольких милях отсюда. Чиновник может предоставить нам охрану, если мы не откажемся от мысли пересечь страну грабителей.
Этим вечером нам так много нужно было обсудить, что мысль о том, как сейчас празднуется Рождество на родине, даже не посетила нас. В конце концов мы решили рискнуть и навестить бонпо. Через несколько часов мы достигли его юрты и посчитали хорошим предзнаменованием тот факт, что он приветливо встретил нас и предоставил свою юрту в наше распоряжение. Затем он пригласил своего коллегу, и мы продолжили беседу вчетвером. На этот раз мы отказались от легенды об индусских паломниках и назвались европейцами, потребовав защиты от бандитов. Естественно, мы утверждали, будто путешествуем с разрешения правительства. Я спокойно предъявил старый пропуск, выданный нам когда-то гарпоном Гартока. (Любопытна судьба этого документа. Мы трое тянули жребий, кто будет его хранителем, и выиграл Копп. Но когда он нас покидал, меня озарило, и я выкупил у него документ. Наконец его час настал.) Оба чиновника внимательно изучили печать. Пропуск произвел на них большое впечатление. Они поверили в то, что нам разрешено путешествовать по Тибету. Правда, их заинтересовало, где третий член нашей экспедиции. Мы объяснили: он заболел и отправился назад в Индию через Традун. Такой ответ вполне удовлетворил чиновников, и они обещали предоставить нам охрану. На определенных этапах пути охранники будут заменяться свежими людьми, которые сопроводят нас до главной северной дороги.
Подобная перспектива казалась нам настоящим рождественским подарком, и в душе царил праздник! Мы приготовили немного риса, сэкономленного специально для такого случая. На ужин мы пригласили обоих бонпо. Они пришли, прихватив с собой различные яства, и мы все вместе провели счастливый дружеский вечер.
На следующий день до ближайшего поселения нас «доставил» кочевник. Это напоминало забег с эстафетной палочкой. Передав нас следующему сопровождающему, охранник ушел. С ним мы покрыли порядочное расстояние и только теперь поняли, как полезно иметь с собой человека, хорошо знающего дорогу, хотя и не гарантирующего полную безопасность от грабителей.
Нашими постоянными спутниками были ветер и холод. Нас преследовала сплошная вьюга при температуре минус 30 градусов по Цельсию. Недостаточно теплая одежда являлась причиной многих страданий. Мне просто повезло, когда у одного из кочевников я купил дубленку – немного тесную, без половины рукава, но обошедшуюся всего в две рупии. Наши ботинки могли развалиться в любую минуту. А перчаток не было вообще. Ауфшнайтер обморозил руки, а меня больше беспокоили ноги. Мы стойко переносили все муки, но для прохождения дневной нормы миль требовалось большое напряжение сил. Каким счастьем было бы передохнуть несколько дней в теплой юрте кочевников! Даже их тяжелая и бедная жизнь казалась нам тогда недостижимой роскошью. Но мы не могли позволить себе никаких задержек, если хотели добраться до Лхасы, пока не иссякли продукты. А что потом? Об этом мы старались не думать.
Часто мы видели в отдалении мужчин верхом на лошадях и без труда узнавали кхампов по необычному облику сопровождавших их собак. Шерсть этих тварей не такая длинная, как у обычных тибетских собак. Псы бандитов стройные, быстрые как ветер и необычайно уродливые. Мы благодарили небеса, что нам так и не привелось познакомиться с ними и их хозяевами поближе.
Однажды мы обнаружили покрытое льдом озеро, не обозначенное ни на одной карте. Ауфшнайтер незамедлительно нанес его на нашу карту. Местные жители называют озеро Йочабцо, что означает «жертвенная вода». Оно расположено у подножия ледников. Перед выходом на большую дорогу мы повстречали нескольких оборванцев, вооруженных новейшими европейскими винтовками, перед которыми вся наша храбрость не стоила и гроша. Оборванцы, однако, не обратили на нас никакого внимания: мы выглядели слишком изможденными и обтрепанными. В данном случае очевидная бедность оказалась благом.
После пятидневного перехода мы вышли на знаменитую дорогу Тасам. Мы надеялись увидеть обычное шоссе, положившее бы конец всем трудностям пути. Представьте себе наше разочарование, когда мы не обнаружили даже намека на колею! Местность совсем не отличалась от той, по которой мы скитались в течение долгих недель. Сказать по правде, мы нашли лишь несколько пустых юрт, где могли останавливаться караванщики, но больше никаких признаков дороги не наблюдалось.
На последнем отрезке пути нас сопровождала пара суровых женщин. Они довели нас до дороги Тасам и вежливо распрощались. Мы сделали привал в одной из пустых юрт и разожгли огонь. После чего провели ревизию оставшихся продуктов. Нам следовало радоваться: наиболее трудный участок пути остался позади, и сейчас мы находились в пятнадцати днях ходьбы от Лхасы. Но на радость просто не находилось сил. Нас заботили обморожения, недостаток денег и продуктов, мы очень беспокоились о своих животных. От моего преданного пса остались лишь кожа да кости. У нас едва хватало продуктов на двоих, и четвероногому другу перепадали крохи. Его лапы были в ужасном состоянии, он уже не мог идти рядом с нами, и часто мы часами ждали на привалах, пока он нас догонит. Яку приходилось не легче. Неделями он не находил достаточно травы для питания и тоже отощал. Миновав озеро Йо-чабцо, мы вышли из зоны снегов, но даже сухая трава встречалась редко, и у животного не хватало времени ее вдоволь пощипать.