Тут только я поняла, к чему весь этот балаган с выдуманной телепрограммой.
– Павлику труднее лишний заработок найти, он у меня инвалид – глухонемой! – жалостливо вздохнула Люся.
– А прокормить мужика дорого! – гнула свою линию моя соседка.
– Не столько даже прокормить, сколько пропоить, – пробормотала дворничиха. И неожиданно хитро улыбнулась: – Но я и тут выкрутилась! Я своего мужика внаем отдала! Он телом работает.
– Неужели в сексуальном рабстве?! – восхитилась я.
– Ну что вы! Как можно! – обиделась Люся. – Он своим телом чужое заменяет.
– В морге, что ли? – струхнула Галочка.
– В каком морге, вы что? – Дворничиха тоже оробела, даже перекрестилась Галкиной пятисоткой. – Свят, свят, свят! На пруду он работает. Двойником. Сидит у воды с удочкой вместо другого мужика.
– Зачем? – одновременно спросили мы с Галкой.
– Как – зачем? Это выгодно! Вы представьте: сидит мой мужик сутки напролет на свежем воздухе, нервы мне не мотает, жрать не просит, кемарит над удочкой, пьет за чужой счет хорошую водку, а не дрянь самогонную, да еще домашними пирожками закусывает!
– Не иначе, с мясом и грибами? – покосившись на побледневшую Галочку, спросила я.
– Угадала! – кивнула Люся. – Очень вкусные пирожки, хотела бы я знать их рецепт!
– Я тоже, – сказала я специально для Галки.
Рецепт потрясающих «бабушкиных» пирогов с курятиной и шампиньонами я безрезультатно вымогаю у соседки уже полгода.
– И кто же это вашему Паше такую заманчивую жизнь создает? – спросила Галка, выпуская когти и барабаня ими по подоконнику.
– Да один мужик из соседнего дома, – легко ответила простодушная Люся. – Затейник! Видать, семейная жизнь его заела, вот он и придумал способ срываться по выходным с короткого поводка.
– Сидеть! – в тему сказала я, заслышав дикое Галкино рычанье.
– Так мы с Павликом получим денежный приз или нет? – забеспокоилась дворничиха.
От взбешенной Галки обманщик Павлик гарантированно мог получить только по шее, поэтому я уклончиво ответила за соседку:
– Поживем – увидим!
– Нет, ты поняла?! – возмущалась Галина, пока мы шли домой. – Отлично устроились! Глухонемой сожитель дворничихи получает от моего законного мужа маскировочный костюмчик и ходит в нем на ночную рыбалку к парковому пруду. Пьет там Валеркину эксклюзивную водку, жрет, зараза, мои фирменные пирожки и пачкает тиной костюм, который я же потом и стираю!
– А в это время твой Валера пропадает неизвестно где! – ляпнула я с подачи Тяпы.
– И неизвестно с кем! – сказала Галка таким тоном, что я поняла: этой тайне недолго осталось скрываться во мраке неизвестности.
Мы пошли ко мне: выпили весь ликер и съели не только шоколадку, йогурты, клубнику и припасенные на завтрак круассаны, но и позавчерашний «Бородинский», и бабулин тыквенный джем, который залежался в холодильнике потому, что этикетки на банке не было и я принимала сладкое повидло за нелюбимую кабачковую икру.
– Вот как легко обмануться доверчивой женщине! – сказала поддатая Галка, обобщая наши случаи. – Ты ошибалась в повидле, а я в муже. И что с ним теперь делать?
Так как с повидлом мы уже сделали все, что могли, осталось решить судьбу Валеры.
– Стереть в порошок, – мрачно сказала соседка, не дождавшись ответа от меня.
– Сначала узнать, где он бывает под предлогом рыбалки, – поправила я.
– А потом стереть в порошок, – уверенно кивнула Галина.
Голова ее упала на грудь, да там и осталась. Соседушка грозно свистнула носом и задышала размеренно – заснула! Только тут я вспомнила, что Галка старается вообще не пить, потому что расклеивается чуть ли не от одного запаха спиртного. Именно поэтому у нее и муж непьющий – бережет нежную супругу от неблагоприятного воздействия алкоголя.
– Заботливый! – позавидовала моя Нюня.
– Заботливый, заботливый, а налево бегает! – припечатала Тяпа.
«Ну и что мне теперь делать?» – задумалась я.
Посапывающая Галина покосилась, как падающая башня, обещая в скором времени занять собой мой единственный диван. Было ясно, что произвести вынос ее длинномерного тела я не смогу ни в одиночку, ни в паре с мелким Валерой. Разве что мы потащим спящую великаншу волоком, подложив ей под попу роликовые коньки? Я представила, как это будет выглядеть, и демонически захохотала, но потом устыдилась и решила проявить гуманизм – оставить бедную Галочку в покое до утра, а Валеру, чтобы он не волновался, предупредить, что его жена ночует здесь.
Однако Валера, встретивший меня на пороге своей квартиры с вилкой в руке, нисколько и не тревожился.
– Галюся напилась и заснула? – весело удивился он, выслушав мое сообщение. – Ну, теперь до полудня проспит, как мертвая, рыбка моя! Кстати, ты рыбки не хочешь? Я тут форель пожарил. Вкусная!
Жареная рыбка пахла аппетитно, но я отказалась от приглашения из опасения, что Валера предложит разделить с ним не только ужин, но и постель. Раньше Галочкин муж никаких таких подозрений у меня не вызывал, но темная история с его ночными рыбалками заставляла нас с Нюней держаться начеку.
Между тем вопрос «Где бы ночку скоротать?» стоял остро, как рыбья кость в горле. Стащить с дивана спящую Галочку было выше моих сил, а самой улечься на полу – ниже моего достоинства. Так, может, поехать к Диме? Или к Сереже? Или лучше к бабушке с дедушкой?
И мне вдруг ужасно захотелось оказаться в уютной квартире любимых стариков, посидеть у камина с дедом, выпить на сон грядущий бабулин липовый чай… Я вызвала такси, собралась, оставила Галочке запасной ключ и записку: «Уехала на ночь к бабушке, утром сразу на работу, будешь уходить – запри дверь», погасила всюду лампы и побежала во двор к ожидающей меня машине. Уже отъезжая, я машинально посмотрела на окна – с этой стороны дома два было моих, два соседских – и убедилась, что света нигде нет. Очевидно, Валера уже прикончил форель и по примеру супруги улегся спать пораньше.
– А вот и не улегся! – спустя секунду поправила я себя. – Подозреваю, что он хочет спать не один!
Упитанный соседушка мячиком выкатился из подъезда, перепрыгивая лужи, доскакал до гаража и загремел навесным замком.
– Камин и чай с липой отменяются, – пробормотала я и велела водителю притормозить за углом, чтобы пропустить вперед «Нексию» Пеньковых: – Меняем курс! Следуйте за этой белой машиной!
Накопившаяся за день усталость и ликер, распитый с Галочкой, навалились на меня по неспортивному принципу «двое на одного» и быстро победили: я уснула еще до того, как мы выехали из центра города. Таксист, оказавшийся редким гуманистом, не стал будить меня раньше времени. Спалось очень сладко, и водительское «Кажись, приехали!» с трудом пробилось к моему сознанию сквозь сахарную вату в ушах.
– Ку-у-уда прие-э-эхали? – продирая глаза, спросила я на долгом зевке.
– В Тихошевск, – равнодушно ответил таксист.
– Куда, блин?! – Я подпрыгнула на сиденье, стукнулась макушкой о потолок и окончательно проснулась.
Из окошка такси открывался пугающий вид на бесконечный деревянный забор, за которым виднелись голые верхушки невысоких деревьев и островерхие крыши одноэтажных домиков. Кривые черные ветки тянулись к нам, а печные трубы – к полной луне, которая застряла в прорехе кружевной фиолетовой тучи, как латунная пуговица. Вдоль забора, подчеркнутого редким пунктиром деревянных лавочек, тянулись волнистые грядки – черные, в редкой щетине некультурной травы. Было тихо, темно – для полноты картины не хватало только покосившихся кладбищенских крестов на переднем плане. На заборе зловеще поблескивала эмалированная табличка с надписью: «Ул. Спокойная, 5».
– Вон ваша белая машина, – водитель кивнул в другую сторону.
Я развернулась и посмотрела туда. Стало повеселее, но не намного: на другой стороне улицы строился симпатичный коттедж. Аккуратный полутораэтажный домик обещал превратиться в идеальную декорацию для съемок фильма о благополучной жизни среднего класса, но пока строение окружали груды песка и щебня. Мешки с цементом, сложенные на манер бруствера, наводили на мысли о военных, а вовсе не сексуальных действиях. Вряд ли Валеру в некомфортабельном недострое ждала любовница! Более вероятно, что Пеньковы обзавелись в Тихошевске загородной резиденцией, строительство которой неутомимый Валера контролирует денно и нощно.
– Едем обратно, – велела я таксисту и по дороге в город снова задремала.
Дедушкин-бабушкин адрес я назвать позабыла, поэтому вернулась к себе домой и вынуждена была спать в кухне на надувном матрасе!
Разбудила меня Галочка. Зевая и продирая глаза, она побрела по привычному маршруту в санузел, но спросонья не учла разницу в планировке квартир, пришла в кухню и там споткнулась о мое надувное ложе. Наверное, мысли о неверном супруге не покидали Галочку и во сне, потому что меня она узнала не прежде, чем огрела по спине французским батоном и оглушила возмущенным криком: «Ах, ты уже и в дом своих девок водишь, кобелина?!»
– Хочешь поскандалить с мужем – ступай к себе! – сказала я с досадой (батон успел зачерстветь и поцарапал мне спину). – Там и пофехтуете на хлебобулочных изделиях! Если, конечно, Валерка уже вернулся с вашей стройки в Тихошевске.
– С какой еще стройки? – Галка замерла с поднятым батоном, как парковая скульптура «Девушка с веслом». – В каком Тихошевске?!
Версия об увлеченности Валерия процессом строительства семейного загородного дома зашаталась.
– Ты ничего не знаешь про Тихошевск? – спросила я и немедленно поделилась с соседкой собственными знаниями.
– Я ничего не знала про Тихошевск, но я хочу знать все! – внимательно выслушав меня, заявила Галочка. – Не иначе, Валерка в сельской местности подруженьку себе завел! Ты запомнила адрес? Я вызываю такси, едем туда немедленно!
– Мне на работу надо! – возразила я.
– Я сделаю тебе больничный, отдохнешь от работы! – отмахнулась Галка, работавшая в регистратуре районной поликлиники.
– Это меняет дело, – согласилась я и отобрала у соседки батон, из которого еще могли получиться превосходные греночки к завтраку.
Сидеть в офисе, превращаясь из симпатичной девушки в бледную немочь, мне изрядно надоело, а поездка в Тихошевск в контексте моей работы в краевой администрации вполне могла рассматриваться как полезная экскурсия по заповедным местам родной сторонки. Мы с Галкой живо позавтракали чем бог послал, сели в такси и поехали в Тихошевск на улицу Спокойную, спокойствию которой скоро должен был прийти конец.
– Вот здесь стояла Валерина машина! – сказала я, топнув ногой у импровизированного забора из бумажных мешков.
В воздух поднялось серое облачко цементной пыли.
– А где же был сам Валера? – чихнув, сформулировала актуальный вопрос моя приятельница.
Мы одинаково согнули спины, рассматривая следы, отпечатавшиеся в пыли и грязи.
– Валеркины мокасины, итальянские! – безошибочно определила Галочка.
Мы прошли по следу, как две ищейки, и отпечатки итальянской обуви привели нас к соседнему дому.
– Ну щас я ее! – пообещала моя соседка.
Она живо подкатила рукава плаща и громким голосом с отчетливыми нотками зловещего веселья позвала:
– Хозя-айка! Хозяюшка, выйди!
– Кто ты, выдь да покажись, с нами честно подружись, – пробормотала я незабываемое, пушкинское.
Внутренний голос суровой прозой подсказывал, что дружить с предполагаемой любовницей мужа Галка будет крепко и до самой смерти – то есть скорее всего недолго.
– Хто-о-о-о? – донеслось со двора протяжное, как скрип колодезного ворота.
Шаркая калошами, к калитке прибрела древняя бабка в фольклорном прикиде типа «сто одежек, и все без застежек». На старушке были шерстяные гамаши, плюшевая юбка, мужской свитер с растянутым воротом, меховая жилетка, вязаная шапочка и просторная серо-бурая шаль, косматая, как старая медвежья шкура. В качестве аксессуаров к этому наряду идеально подошли бы ступа и помело. Я хихикнула и покосилась на Галочку. Она выпятила нижнюю губу и построила брови домиком. Вообразить Бабушку-ягушку соблазняющей кого-нибудь более молодого и симпатичного, чем Кощей Бессмертный, было совершенно невозможно.
– Чаво надоть? – неожиданно добродушно спросила старуха. – Ищете кого?
– Мужа! – брякнула Галка.
– А-а-а! Ну, заходьте!
Хозяйка погремела засовом, открыла калитку, повернулась к нам сутулой спиной и зашаркала прочь, на ходу помахивая рукой, как хвостиком. Мы с Галкой поняли это как призыв следовать за ней по дорожке, выложенной замшелым кирпичом, пришли в хату и сели на древний горбатый диван с деревянной спинкой.
– С кого снимать будем? – деловито спросила бабка, шаря в буфете.
Мы с Галкой переглянулись, и я отрицательно помотала головой. Снимать с себя что бы то ни было в компании Бабки-ежки в обстановке вопиющей антисанитарии я лично не собиралась.
– А что снимать? – спросила Галка и, не дожидаясь ответа, принялась расстегивать пуговицы на плаще.
– Ну – что? Венец безбрачия, конечно! – Бабка обернулась, держа в руке восковую свечку. – Ты же за мужем пришла!
– А-а-а! – Галка деловито застегнулась и подтолкнула меня локтем. – Если венец, то это не с меня! Это вот с нее снимать надо!
– Я не хочу! – буркнула я.
– Надо, Федя, надо! – прошептала мне приятельница. – От тебя не убудет, я за все плачу, глядишь, еще и мужа на халяву себе оторвешь!
– Пятьсот рублей! – бухнув на стол ковшик с водицей, сказала, как припечатала, хозяйка.
Галка без задержки расплатилась. Затем последовало типичное сольное выступление артистки художественной самодеятельности кружка ветеранов и инвалидов, не впечатлившее меня ну нисколько! Галка же, напротив, сразу после завершения ритуала начала с любопытством оглядываться по сторонам, словно ожидая, что из сеней или из темного угла за печкой без задержки выпрыгнет мой суженый-ряженый. Выпрыгнула только тощая серая кошка, и я скептически хмыкнула:
– Ну и когда же мне обещанного мужа ждать?
– А и жди, – легко отговорилась бабка, вручая мне половинку тетрадного листа, исписанного крупными печатными буквами. – Вот тебе слова заветные, читай их каждое утро, помолясь да перекрестившись! Придет время, и будет тебе супруг!
– Бабушка, а у вас муж есть? – заерзала на трескучем диване Галка.
– А что ж ты думаешь? Был, и не один! – Заподозрив, что мы усомнились в ее профессионализме, обиделась ворожея. – Да я трех мужей до срока схоронила!
– Ух ты! – искренне восхитилась Галка, тоже уже почти дозревшая до идеи досрочных мужних похорон. – А кто же с вами остался? Или вы совсем одна тут живете?
– Зачем – совсем одна? – Бабка с прозрачным намеком убирала со стола. – Жиличка у меня есть, девочка молодая.
– Ну как же так? – хитрая Галка показательно расстроилась. – В доме есть молоденькая девочка, а калитку отпирать ходит старенькая бабушка! Вот молодежь пошла, совсем не уважают старших!
– Посмотреть бы в глаза ее бесстыжие! – сообразив, куда ветер дует, поддакнула я и огляделась, нет ли где фотографии молодой девочки.
Единственный женский портрет, украшающий стену над диваном, явно запечатлел саму хозяйку дома в бытность ее еще не бабушкой, а Девушкой-ягой. Зато за стеклом обшарпанного буфета обнаружился тетрадный листок, на котором крупными печатными буквами было написано: «Наталья Силина, ПТУ-33» – и два телефонных номера. Я записала их на бабкиной бумажке рядом с «заветными словами».
– Так ведь нет ее сейчас, Наташки-то! – заступилась за свою квартирантку бабка. – Она только к вечеру приезжает, а днем в городе учится да работает.
– Знаем мы эти работы, – поднимаясь, проворчала помрачневшая Галка. – Спасибо, бабушка! Провожать нас не надо, мы и сами дорогу найдем.
Естественно, пошли мы с ней не к калитке, а к флигелю на заднем дворе. В отсутствие жилички на двери домика красовался амбарный замок, а окно было закрыто деревянными ставнями, но распахнуть их ничего не стоило – достаточно оказалось повернуть щеколду. Солнечный свет залил маленькую комнату с выбеленными известью стенами, на одной из которых, прямо напротив окна, висела большая цветная фотография.
Это оказался портретный снимок молодой девушки с короткой стрижкой. Лицо у нее симпатичное, но заурядное, а вот волосы необыкновенные – ослепительно-рыжие, как морковка. Насыщенный цвет прически подчеркивали фантазийные серьги в виде зеленых бабочек. Девчонка на фото выглядела дерзкой и яркой. Оценив соперницу, Галка ахнула и схватилась за сердце. Я сочувственно похлопала ее по плечу:
– Галь, ты раньше времени ничего не придумывай, с этой девочкой еще ничего не ясно. А тебя Валера любит.
– То-то и оно! – непонятно прошептала Галка.
Думая ее порадовать, я отдала соседке листок с телефонами Натальи Силиной из тридцать третьего ПТУ, но Галку не проняло и это. На обратном пути в город она сидела, отвернувшись к окошку, и угрюмо молчала. На лестничной площадке мы без слов разошлись по своим квартирам, но не успела я, как собиралась, залезть под душ, как в дверь постучали. Я открыла и увидела на пороге Галку. На лице у нее было выражение отчаяния, в руке – бутылка текилы.
– Надо поговорить! – показав бутылку, мрачно сказала соседка и проследовала мимо меня на кухню.
Ясно было, что обсуждать мы собираемся отнюдь не вкусовые качества мексиканской огненной воды, однако я молча достала из шкафчика рюмки. Галка презрительно фыркнула, убрала их на место и поставила на стол чайные чашки.
– У-у-у-у! – протянула я, оценив размах предстоящего загула. – Неужели все настолько плохо?
– Ты даже не представляешь, насколько! – соседка нескупо разлила по чашкам обманчиво невинную желтую жидкость. – На вот, посмотри!
Она вытянула из кармана халата фотокарточку и протянула мне.
– Узнаешь?
– Откуда она у тебя? – удивилась я.
В первый момент мне показалось, что я снова вижу портрет рыжей жилички Бабы-яги. Волосы у девушки на снимке были оранжевые, стрижка та же самая, в ушах – незабываемые изумрудные бабочки… Однако, присмотревшись, я уловила отчетливое сходство и ахнула: