— Сейчас ещё рано говорить.
— Где тела крыс? В «морозилке» только наши.
— Тофик увез в Центр. Именно потому, что... Очень странно всё. Я в дороге слушала переговоры, все растерялись. — Насырова замолчала, дав пройти мимо группе переругивающихся техников, продолжила, понизив голос: — Снайперы почти не стреляли. Не знаю, как их начальство будет оправдываться, но, судя по переговорам, они не видели целей. Поэтому Тофик выцарапал тела и сразу погнал к экспертам. Ты же знаешь, он очень переживал за тот прошлогодний случай. Всё очень похоже и... Поговорим с тобой завтра, приезжай, как только сможешь.
— Ёптель! — Наташа зло затушила сигарету о кузов. — Выходит, мы в тот раз не всех нашли! А при чём тут эксперты, Раиса?
— Тофик хочет понять, те ли это крысы. Может быть, тогда мы вообще никого не нашли... Или нашли не тех. Мне надо идти, Наташа, подождёшь меня? Пименов требует всех на разбор, но это не будет долго.
— Нет, я поеду... МКАД рядом, доберусь.
Простившись с Насыровой, Наташа не успела сделать и нескольких шагов, как наткнулась на Мартиросяна. Патрульный явно ожидал дальнейших распоряжений.
— Серёжа, а у тебя транспорт есть? — По праву женщины капитан обняла его за талию, хлопнула по ягодице.
— Мотоцикл, — с готовностью откликнулся Сергей. — Только без коляски. Смена у меня кончилась, могу отвезти вас домой.
— Можно на «ты».
Они прошли сквозь ряды злополучных деревьев, расстояние между которыми, возможно завтра, всё равно будут измерять. Для акта. По МКАД в обычном порядке двигались машины, их фары высвечивали застывшую у обочины полицейскую спецтехнику, разнообразную и бессильную. Сергей покашлял:
— Наденьте, пожалуйста, шлем, У меня нет запасного, но мы поедем медленно, и я...
— Во-первых, говори «надень». Во-вторых, не бойся, если с постов на тебя пожалуются, я заступлюсь. Скажу, что приказала. В-третьих, спасибо. — Наташа нацепила шлем патрульного, опустила стекло. — Садись, нам далеко ехать, в Строгино. И может быть, свяжешься с домашними?
— Зачем?
— Скажешь, что задерживаешься. До утра, например.
— Я... — Сергей сел на мотоцикл, опять прокашлялся. — Я один живу. А знаете... Знаешь, у меня тут совсем близко квартира.
— Я в чужих квартирах не сношаюсь, Серёжа.
Наташа обняла спину слегка ошалевшего патрульного и даже пожалела, что надела шлем. Сейчас бы прижаться щекой к тёплому мягкому кожзаменителю, вздремнуть... Как Манана. Обязательно надо найти этих крыс или суперкрыс, кем бы они ни оказались. Полицейских не убивают безнаказанно, это больше чем закон.
Когда мотоцикл тронулся, она подумала, что, хотя на чужих записях оказаться не желает, свою камеру надо включить обязательно. Симпатичный парень, услужливый, да ещё выглядит как стопроцентный «индеец». Вот только... Она вспомнила про «индивидуалку» и сорвала с уха клипсу. Настало время расслабиться, до близкого уже утра осталось немного времени на личную жизнь.
* * *
Съезжая с МКАД в жилые кварталы, Сергей переключился на электропривод. Почти бесшумно прокатившись по безлюдным, слабо освещённым улицам, они быстро достигли дома Наташи. Она похлопала водителя по плечу, тот послушно подрулил к самому подъезду. У открытой двери настороженно вытянулся консьерж — старик почему-то обожал ночами торчать снаружи.
— Можно здесь мотоцикл оставить?
— Не упрут, не волнуйся. — Наташа отдала патрульному шлем, первой поднялась в холл, приветственно махнув рукой консьержу.
— Добрый вечер, госпожа Данилова, — посторонился он. — Добрый вечер, господин.
Старик давно ни на что не годился, но закон о трудоустройстве не позволял от него избавиться. Что ж, пусть сидит здесь. Лифт сразу раскрылся. Всю дорогу до четырнадцатого этажа Наташа рассматривала себя в зеркало. Сильно пострадавший топик, переливающиеся, драные на левом колене колготки, сабо...
— Нравится мой костюмчик?
— Ну... Это не ваш. Не твой.
— Нравится, я знаю, всем вам такое нравится. Не бойся, я не обижусь — вошла в образ.
В холле у лифта сильно пахло табаком, несмотря на открытое окно. Сосед Артём как раз в это время суток любил предаваться порокам в общественном месте. Капитан Данилова не только знала об этом, но иногда даже присоединялась.
— Свинья какая-то! — сморщил нос Сергей. — Вызвать бы наряд, пусть проверят весь подъезд на никотин.
— И меня тоже, да? — Наташа распахнула дверь в квартиру. — Входи. Сейчас ночь, если кому в форточку и надует — не почувствуют.
— Вот в этом и свинство! — не мог успокоиться патрульный. — Получается, люди уже спать не могут в безопасности, даже летом без фильтров дышать невозможно.
— Да, да... Иди мой руки, только быстро, не занимай долго ванную.
Наташа зажгла свет, прошла в дальнюю, маленькую гостиную. Вот сейчас бы повалиться прямо на эту кушетку, чтобы белья не пачкать, и уснуть как есть... Нет, нельзя расслабляться, с утра пора приниматься за дело. Месть крысам — вот что теперь самое главное. Она содрала с себя безнадёжно испорченное тряпьё, скинула ненавистные сабо, потом прошла в спальню и запихнула пистолет под кровать.
— Хочешь, я кофе сварю? — Сергей стоял в дверях, комкал в руках бумажное полотенце и изображал полное отсутствие интереса к голой хозяйке.
— Не перестарайся только, — буркнула Наташа, проходя мимо.
— Что?.. Сварить, да?
— Нет, не надо кофе, хватит с меня и сигарет. На кухне есть бар, а на его дверце — рецепты. Смешай мне «Анисовый», себе что хочешь. Только не напейся!
— Я не пью. — Полицейский шел за ней. — У меня не совсем правильная реакция на спиртное, так что если можно, то сварю себе кофе и покурю немного.
— Ладно. — Наташа задержалась у входа в ванную. — Оружие у тебя есть?
— Нет, нам же нельзя домой забирать! — Сергей рассмеялся. — Я сегодня ствол даже не получал, а то бы пришлось заезжать в участок.
— Дисциплинированный. Молодец.
Она прикрыла дверь, не глядя набрала код. Хорошо дома — пятая программа была рассчитана как раз на такое состояние. Сначала тёплая вода, постепенно переходящая в горячую, потом с лёгким контрастом холодная, почти до ледяной, опять горячая, немного, и снова тёплая. Наташа упёрлась руками в стенки душевой, подставив себя под бьющие со всех сторон толстые нежные струи.
Почему Манане вытащили язык в разрезанное горло? И надо обязательно узнать, на месте ли оружие. Не спросила, ничего не спросила! Это последствия шока. Граната. Если бы Наташа оказалась ближе, её разорвало бы, как Андрея. И если бы «Нива» не закрыла от осколков... Она вспомнила про повязку, потрогала руку. Вроде бы доктор не схалтурил, воду не пропускает.
Силы постепенно возвращались. Наташа выпрямилась, погуляла по кабинке, погладила колючий лобок. Стоило бы всерьёз заняться собой, включить эпилятор, но это утром, Сергей потерпит. Или выгнать его?.. Почему-то там, на проклятой поляне, захотелось секса. Данилова сунула в рот зубную щётку. Механизм заурчал тихонько, завибрировал — у него много работы, это потому что курила.
Программа отработала своё, струи опали. Зеркальные стены душевой мгновенно высохли, Наташа оглядела себя. Для нерожавшей женщины тридцати восьми лет очень неплохо, не зря на неё косятся соседки. Работа в полиции сопряжена с посещением спортзала, а это почти та самая презренная «забота о внешнем». Даже некоторые мужчины на улице глядят осуждающе — думают, что Наташа хочет им понравиться. Наплевать, главное — нравиться себе.
— Лицо в починку ещё рано, — поделилась со своим отражением капитан Данилова. — Глаза оставим карие и волосы как есть.
Волосы Наташа не красила, оставляла тёмными, только стригла очень коротко. Это шло к высокому черепу и длинной тонкой шее, жаль только плечи от возраста и тренировок немного округлились, потеряли юношескую угловатость. Умеренной температуры воздух уже досушивал светло-коричневую кожу, лишь немного подправленную пигментами — естественный желтоватый отлив Наташе не нравился.
— А эпилятор пусть отдыхает, перебьётся наш «индеец»... — Данилова вышла из ванной.
По квартире и в самом деле распространился аромат только что сваренного кофе. Хозяйка прошла на кухню и с неудовольствием посмотрела на Сергея, осторожно делающего первый глоток. Недокуренная сигарета лежала под колпаком фильтратора.
— Долго ты возился!
— Джезву искал, — виновато заморгал патрульный. — Но коктейль я смешал, он в спальне, на тумбочке.
— Это правильно, только давай-ка иди, мойся, я не собираюсь тебя часами дожидаться! Пять минут тебе. Кофе потом допьёшь.
Данилова демонстративно фыркнула и ушла в спальню. Излишняя хозяйственность тоже может быть утомительна. Дай ему волю — он ещё и до пирожных доберётся, потом завалится в ванну с массажем, а женщина будет ждать, со сном бороться. Самец, что с него взять... Постель он тоже, конечно же, не разобрал. Наташа стащила покрывало и улеглась, вытянув ноги поверх одеяла. Перина не спеша подстраивалась под её вес и положение. Надо бы было добавить упругости, но лень. Она дотянулась до бокала, попробовала.
— Терпимо, — вынесла вердикт Наташа и всё-таки взяла пульт — включить камеру сразу, чтобы потом не забыть. — Терпимо, но лучше бы я смешала сама. Если задержится дольше десяти минут, усну.
Мысли всё крутились вокруг языка Мананы. Крысы какие-то особенные, необычные, пугающие. Снайперы их не видят... Что за чушь?! Мутанты в городе, ужасы в новостях. За полтора года существования Седьмого Особого отдела их оперативные группы побывали на сотнях таких заданий. И только один раз всё пошло наперекосяк, только один раз полицейские погибли. Тогда сменили руководство, усилили почти в три раза прикрытие, и вот теперь опять.
— А ведь всё забыли, только Тофик помнил... — Наташа побегала пальцами по пульту — чуть прикрыла окно, расправила шторы.
Не дождавшись рассвета, хрипловато запела какая-то самая ранняя птица. Зачем Наташа притащила сюда этого Мартиросяна? Надо было сразу лечь и уснуть, а утром, после врача, пойти к Насыровой. Пусть Раиса расскажет, что у неё там накопилось по крысам, пусть отдаст всю аналитику. Наташа имеет на это право, ведь двое её подчинённых улеглись в ящики «морозилки».
— Не даст... — Данилова допила коктейль, закатила бокал под кровать, чтобы не тянуться опять к тумбочке. — Не даст, потому что оперативник аналитики знать не должен. Лучше бы я эксперта в постель затащила, а не патрульного...
— Ты что-то сказала? — Сергей вошёл почти бесшумно, перед собой он нёс аккуратно сложенную форму, как будто случайно прикрываясь ею.
— Чепуха. — Наташа сползла пониже, раскинула ноги. — Иди ко мне, уже вставать скоро.
Патрульный бросил на ворсистый ковёр одежду, подобрался к хозяйке. Он очень старался успокоить дыхание, но из этого мало что получалось. Наташа не без удовольствия подумала, что действительно ему нравится. Самцу всё равно, она или другая с похожим телом — и всё же это было приятно.
— У тебя свои волосы? Ничего с ними не делал?
— Нет, — хрипло буркнул Сергей.
— Какой ты белый... Просто классический «индеец», русачок. Не обижаешься? — Наташа поправила его руки, провела пальцем по груди, лобку мужчины. Про эпиляцию не забыл, внимательный.
— Я не обижаюсь. Только какой же я индеец? Я Мартиросян, это нерусская фамилия.
— Зато я — Данилова! — засмеялась Наташа. — Не в фамилии же дело. Хватит... Где ты там? Вставляй.
Пару минут она просто гладила его по спине, ощущала ладонями подрагивающие мышцы. Сергей старался быть нежным, но это только раздражало. Да и к чему так пыжиться? Вагинальный оргазм Наташу никогда не интересовал. Решив понемногу заканчивать, она взялась помочь себе пальцем и тут же замерла.
— Стой... Отойди.
Сергей испуганно выскользнул, отполз. Наташа села, потерла виски:
— «Сицилийский галстук».
— Что?
— «Сицилийский галстук», вот как это называется, когда горло режут так глубоко, чтобы можно было вытащить вниз язык. С Мананой поступили именно так, и очень быстро, сноровисто. Значит, был опыт, верно? Опыт и знание о такой штуке. Надо поговорить с экспертами, аналитиками.
— Ясно... — Сергей робко погладил её по бедру. — Тогда...
— Да отстань ты, не будь самцом. — Наташа сбросила его руку. — Не идёт у меня из головы сегодняшняя история, так что извини, хватит. Смешай мне ещё, только чуть меньше водки.
Патрульный вышел, она услышала его вздох в коридоре. «Вот ещё, вздыхать собрался! Можно подумать, кто-то перед ним в чём-то провинился». Наташа замоталась в лёгкое одеяло, опёрлась локтем на спинку кровати. Сон куда-то ушёл, за окном голосило уже несколько птиц.
— Я вот всё думаю... — Сергей вернулся, прикрывая неуместно теперь торчащий член рукой с бокалом. — Наталья, а откуда берутся бомжи?
— Во-первых, я не Наталья, я Наташа, так меня зовут. Во-вторых, не произноси гадких слов в моём доме, пожалуйста.
— Прости! Ну, я хотел сказать — крысы. Ведь Москва на спецрежиме, значит, попасть они сюда не могут.
— Крысы всё могут, — поучительно сказала Наташа. «Анисовый» в этот раз действительно удался лучше. Способный парнишка. — Это ты не пройдёшь ночами сотни километров, днём под кустами отлёживаясь и питаясь всяким дерьмом, а они пройдут.
— Да зачем? — Патрульный прилёг, полуотвернувшись от хозяйки. — Пусть бы жили там, где... Ну, где-то же ведь они жили? А их будто что-то тащит в Москву. Здесь им на улицу даже ночью не высунуться; дня не проходит, чтобы какое-нибудь их логово не накрыли. А они всё не переводятся почему-то... И кстати, пройти через режимный Кордон не так-то просто, я его видел месяца два назад. Полоса оборудована как следует, по крайней мере в районе Можайска. Я спрашивал — случаев попыток перехода почти нет.
— Тебе никто не обязан отвечать, — поморщилась Наташа. — Спрашивал он!
— У тебя другая информация? — Сергей подождал, но хозяйка молчала. — Недавно пятеро стариков сдались. Все грязные, вонючие, испитые. Вышли прямо на нас и сами попросились в приёмник. Говорили, что завелись такие твари в городе, что страшно стало жить.
— И ты поверил?
— Я просто... просто хочу тебе помочь. Ты же думаешь об этих странных крысах? Подошли незаметно, а потом вырвались из кольца, затерялись в парке. В самом центре города! Вот если бы мне такое рассказали, я бы точно не поверил.
— Да, — рассеянно согласилась Наташа, закатила ещё один опустевший бокал под кровать, к первому. — Ты бы это... Я вижу, угомониться никак не можешь? Иди в ванную, не стесняйся, сделай там себе что нужно. Только аккуратно, не испачкай ничего.
— Нет, не хочу! — Сергей с досадой отмахнулся, перевернулся на живот. — И откуда у них такая жестокость? Ведь крысы часто нападают просто так, даже ничего не берут. Просто убьют, да ещё и помучают, если успеют... Я за год работы насмотрелся.
— Сколько тебе?
— Двадцать три. Однажды нашли в трубе... Ну, это под шоссе такая труба, чтобы ручей тёк. Нашли тело без рук, без ног. Зачем всё это? Наташа, мне сказали. Недавно... Один человек. Сказал, что бомжи, то есть крысы, прости! Что они по большей части местные. Москвичи, здесь родились и выросли. Сказал, что конвоировал в приёмник группу и там встретил старого знакомого. Говорил с ним. Это правда?
— Почему ты меня об этом спрашиваешь?
— Ты ведь из Седьмого, вы всё знаете про крыс.
— Я простой оперативник. — Наташа устроилась на подушке. — Да, хоть и капитан. Нам звания за дело давали, а не за ум. Седьмой Особый создавали именно под войну с крысами, когда они совсем стали наглеть, тогда же и спецрежим ввели. Москвичи становятся крысами... С чего бы это, Сергей? У тебя кто-нибудь из друзей разве стал крысой?
Патрульный вздохнул, подполз чуть ближе, осторожно положил голову на живот Наташе.
— Нет, но один парень из школы пропал. Наверное, его убили... Говорят, многие пропадают.
— Говорят!
— В Москве тридцать миллионов населения. Каждый год приезжает миллион и уезжает столько же. Это я из новостей знаю... Откуда-то берутся крысы, их забирают в приёмник, но появляются новые. Раньше такого не было. Раньше их и не трогали почти, я помню. Потому что раньше они не нападали, не убивали, не жрали людей.
— Ты наслушался сказок... — Наташа стала гладить его по пушистой голове. — Я, офицер Седьмого Особого отдела, Крысятника, ничего не слышала о людоедстве.
— Я видел тело мужчины. Его привязали к дереву, прямо в квартале, и вырвали сердце. Сердце не нашли. — Сергей жалобно посмотрел на Наташу, в сумерках блеснули глаза. — Я знаю, что не нашли, половина нашего батальона обшаривала округу.
— Это скорее всего не по нашей части. Город у нас большой, как ты верно заметил, и орудуют здесь не только крысы. Сектанты, просто сумасшедшие... Иногда и без почек, и без глаз находят трупы — ты же не думаешь, что их кто-то съел? Подпольная пересадка органов тоже бизнес; к сожалению, это вот не сказки.
— Ему вырвали сердце, — угрюмо повторил Сергей. — А рот заткнули, и поэтому я думаю, что вырывали заживо. Он там жил, в этом квартале, возвращался с работы. Мне страшно.
— Что?! — Наташа села, оттолкнула голову патрульного. — Что ты сказал? Ты же полицейский!
— От этого страшнее. Я знаю и вижу, а остальные нет. В новостях ведь этого не показывают, и нам всегда первое задание — очистить место преступления. Поэтому и сердце так долго искали... У нас в батальоне говорят, что всё чаще эти вещи происходят, что крыс становится больше.
— Ох ты, бедненький... — Наташа встала, вышла из спальни, оставив Сергея в полном недоумении.
«Трусливый полицейский, надо же. Докатились! Раздувают штаты, а людей подходящих нет. Никто не хочет возиться в грязи, шляться ночами по улицам в блядской одежде или торчать на перекрёстках, выслеживая крыс». Наташа зашла в гостиную, описала по ней бесцельный круг, задержалась у окна. Луна уже спряталась куда-то, вода перед рассветом казалась серой, угрюмой. Но кто-то уже плескался у берега. Она смешала себе ещё одну порцию, твёрдо решив, что это последняя.